Майя Сондер
Два колдующих дитя
Как только королева оказалась рядом с кораблем Терима, Баро отступил на шаг и уселся на бочку, стоящую в стороне, снял шлем, подставив лицо солнышку. Ювэр, увидев капитана, спускающегося с трапа, махнула ему рукой.
– Доброе утро, Терим! Как ваше путешествие? – Ювэр спрятала прядь волос, подхваченных ветром, за ухо.
– Моя королева! – он радушно расправил полные ручки и добродушно улыбнулся. – Я привез много алмазов с ваших родных мест, но, к сожалению, не доставил вам письма от сестры.
Его взгляд помрачнел. Ювэр грустно кивнула, но все же попыталась улыбнуться.
– Не беспокойтесь, капитан, главное, что ваша команда вернулась в целостности.
– Я привез кое-что получше! – он сделал шаг вбок – за его спиной стояла Элла.
Ювэр взвизгнула от радости и бросилась в объятия сестры. Баро медленно опустил подбородок и уставился на двух девушек, слегка прищурившись.
Кто главный?
Нимир был свеж после дождя. Попугаи, огромные и разноцветные, перелетали с ветки на ветку, деревья плотно подступали к самому песку, оставляя для порта тонкую полоску земли, листья от пальм свободно лежали под ногами, пожелтевшие на ярком солнце. Еще когда корабль только причалил, Литта увидела странных людей. Они выглядывали из-за деревьев: мужчины – с голым торсом и набедренной повязкой, женщины – в плетеных тонких платьях из тех же пальмовых листьев и лиан.
Загорелые, красивые, они заставили Литту улыбнуться. Ступив на берег, она тут же сняла туфли и погрузила ноги в теплый песок, почувствовав себя почти как дома. Жители Нимира вышли из-за деревьев – они привыкли к гостям, но корабли бывали здесь редко, стараясь загрузить трюмы под завязку и не нарушать некую первобытность места. На этом острове были дни, когда подземные толчки разрушали хижины, а люди проваливались в расщелины в земле. Острову Нимир не повезло. Он был рядом с Цве, где огромный вулкан выбрасывал лаву без устали, и бушующее море в этих краях было безжалостным. Из-за таких потрясений на острове было много гор, заселенных густой травой, но совершенно не пригодных для строительства домов, и все деревни были внизу, у их подножия.
Несмотря на это, сам остров был прекрасен, полон тепла и цветочного сладкого запаха, спелых фруктов и звездных ночей. Местные выращивали для обмена с чужестранцами чай и табак, делали корзины из пальмовых ветвей и крепкую обувь, вели, в целом, тихий образ жизни.
Калеаб уселся под пальму и принялся наблюдать, как моряки пытались объясниться с местными, не зная языка. Представители каждой из сторон яро жестикулировали, даже кричали, пытаясь донести смысл просьбы, и плевались, когда натыкались на стену непонимания.
Литта прошла в сторону от порта, вглубь начинающегося леса. Дорога привела ее в большое поселение, где местные не обратили внимание на незнакомую девушку. Она видела диких зверей, запертых в огромных клетках из бамбука, и туши, подвешенные к канату. Молодые девушки ловко разделывали добычу, складывая свежие шкуры отдельно от освежеванных туш. Литта увидела вырытую в земле узкую канаву, в которую стекала кровь с тушек, и детей, плескавшихся в красной жиже, как в луже. Они разговаривали на своем языке, весело обливая друг друга остывшей кровью. Несколько стариков сидели на скамье у большого дома и когда девушка прошла мимо них, лениво подняли на нее глаза.
Дома были построены хаотично, сливаясь с деревьями и пышной листвой. Дороги можно было угадать по примятой листве и засохшим кровавым пятнам. Литта поднялась на небольшой холм и уставилась на остров. Красивый, зеленый, с маячившим водопадом вдали, он сильно контрастировал с Цве. Повернув голову левее, Литта увидело столб темного дыма, вырывающегося из вулкана на соседнем острове, и тяжело сглотнула. Она все больше сомневалась в их затее – сон не приносил отдыха, казалось, что усталость продолжает накапливаться день ото дня. Чем ближе они были к Цве, тем сильнее мать погружалась в себя, и тем чаще девушка ловила на себе странные взгляды старика.
Спустившись назад к поселению, среди местных Литта увидела свою мать и Калеаба. Старик пытался выпросить разрешение на вырубку деревьев, чтобы построить плот, но мужчины в набедренных повязках не могли его понять. Каро сидела со стариками и, подставив лицо солнцу, слушала, как воин ругался себе под нос. В воздухе пахло свежей кровью, дерьмом и сладкими фруктами, слышался шум волн, накатывающих на деревянные хлипкие дорожки, уходившие в воду, где были расставлены ловушки для крабов и моллюсков, и стук молотка, когда один из матросов закрывал бочку с кальмарами. Литта сморщила нос и побрела к берегу, но ее остановила чья-то рука. Опустив взгляд к запястью, девушка увидела на своей коже кровавый след и маленькую босую девочку. Она вся была измазана грязью, но широко улыбалась гостье. Девочка прижала палец к губам, оставив на подбородке красный отпечаток, и повела Литту за собой.
У Литты было плохое предчувствие. Ей не хотелось уходить далеко от матери, но она продолжала слышать голоса из поселения и поэтому успокоилась. На небольшой площади стоял старый деревянный тотем, возле которого сидели дети. Глянув на прибывшую гостью, они встрепенулись и бросились врассыпную, словно были напуганы неожиданным появлением чужеземки. Девочка замахнулась на них рукой, подгоняя двигаться быстрее, и повела Литту дальше.
Они вышли на другую сторону берега, и у высокой пещеры девушка заметила лодку. Она была старой, из темного дерева, с отметинами от рифов, привязанная к столбу толстой веревкой.
– Ты хотела показать мне лодку? – девочка все еще держала ее за руку.
Малышка кивнула и, оглядевшись, подняла с земли тонкую палочку. Она отпустила Литту и подошла к берегу ближе, принялась рисовать на песке рисунок. Литта склонилась над ее головой и увидела трех человечков – двоих взрослых и ребенка.
– Твои родители?
Девочка задрала голову, посмотрев на Литту, и кивнула.
– Ты понимаешь мой язык, но не говоришь на нем?
Девочка снова кивнула.
– Мы можем взять эту лодку, да?
Малышка кивнула и повернулась к рисунку, указала палкой на одного взрослого человечка, а затем нарисовала рядом с ним животное, похожее на собаку, и провела черту по человечку, разделив его надвое.
– Это была его лодка? – Литта указала пальцем на рисунок и скривилась, вспомнив про кровавый след на своем запястье.
Девочка кивнула, встала и выбросила палку. Набежавшая волна тут же смыла каракули.
– Спасибо тебе. – Литта улыбнулась.
Девочка равнодушно пожала плечами и убежала прочь. Литта, глядя вслед ребенку, думала о том, насколько они привыкли видеть гибель родных, что умирали либо от землетрясений, либо от лап животных. Она вспомнила, как дети играли в канаве, полной крови, и по коже пробежали мурашки.
Калеаб внимательно осмотрел лодку. Вытащил кучу водорослей и опавших листьев, присохших к веслам, и чертыхнулся.
– Эта развалина пойдет ко дну прежде, чем мы отплывем.
Каро зыркнула на него, бросив косточку от сливы в воду.
– Найди что-то лучше, старик. Корабль уплыл, бросив нас здесь. Напомни мне, остались ли у тебя монеты?
Калеаб сплюнул себе под ноги и стал молча очищать борт лодки. Литта осмотрела пещеру и, не найдя следов диких животных, развела с матерью костер. К вечеру лодка была готова, но отплывать они решили на рассвете, чтобы в темноте не натолкнуться на рифы. Собрав последние деньги, что у них были, старик ушел за мясом.
Как только Литта и Каро остались вдвоем, женщина вышла из пещеры и пересела на берег, хотя у костра было тепло и спокойно. Литта смотрела, как распущенные длинные волосы матери развивались на ветру. Она не беспокоила ее, потому что не знала, о чем можно было с ней поговорить. Прислонившись спиной к влажной каменной стенке пещеры, Литта подняла голову, чтобы в очередной раз полюбоваться звездами на небе. Они мерцали, словно подмигивали ей, и Литта улыбалась, наклоняя голову в разные стороны, ища созвездия. Когда-то давно отец показывал ей малую и большую медведицу, сотканную из блестящих точек. Тогда эти знания никак не хотели вкладываться в ее детскую голову, но сегодня, глядя на безоблачное ночное небо, она вспомнила тот урок.
Калеаб принес куски жареного мяса. Каро не сдвинулась с места, и Литта со стариком разделили ужин между собой. Мужчина лег возле догорающего костра и тут же захрапел. К девушке сон не шел. Литта ворочалась на твердой земле, пытаясь лечь так, чтобы камни не впивались в кожу, но вскоре бросила это неблагодарное занятие. Она смотрела на Каро и слушала ночную тишину, нарушаемую воем животных в деревне, запертых в больших клетках.
– Она что? – Мали хлопнул рукой по столешнице. Бокалы, наполненные вином, задребезжали. – Как она посмела?!
Баро стоял, опустив вниз голову, и покорно молчал. Мали оторвался от стола и, заложив руки за спину, стал прохаживаться по залу. Полы его туники разлетались, вторя шторам, и когда он проходил мимо окна, легкая ткань оплетала на мгновение его ноги.
– Паршивая девчонка! Я уверен, что король Приама не знает о проделке своей наследницы, иначе я буду вынужден пересмотреть наш договор! Я в невероятном гневе! – он пыхтел, шумно вбирая воздух. – Где они сейчас?
Он остановился перед Баро и заглянул в щели шлема.
– Они в садах, мой король, любуются деревом. – Баро чуть склонил голову, отвечая перед своим правителем.
– Наблюдай за ними и скажи слуге, чтобы незаметно порылся в вещах Эллы. Пусть Хантор напишет письмо королю Приама с прошением забрать наследницу домой и отправит его немедля! – последние слова Мали произнес уже с надрывом.
Баро кивнул и, пятясь, вышел из зала.
Мали остался один. Он старался не показывать своих истинных чувств на людях, но одна мысль об Элле вынуждала его забыть об осторожности. Как она, пятнадцатилетняя девчонка, могла позволить себе идти против воли его и короля Приама?! Он ловил себя на мысли, что восхищался решительностью и безрассудством наследницы соседнего острова, но и думал о том, как можно быть такой глупой, играя против таких, как король Тхамара.
– Прекрасные сады, Ювэр! – воскликнула Элла.
Они устроили небольшой пикник на холме. Весь день девочки гуляли по городу, Ювэр без устали рассказывала о здешней жизни, о том, как ей нравился порт и сам замок, о песнях, что пела местная певица, выступая в театре, о храме с открытыми дверями и радушными сестрами, о детях, спешащих в школу, и о пузатых банкирах, разговаривающих быстро и смешно коверкая слова. Элла внимательно слушала сестру, ела вкусные сочные фрукты и была почти счастлива. Ее не утомили ни болтовня, ни день на ногах, а белое дерево вызвало необычайный восторг, как и сама долина. Элле нравилось и как местные встречали свою королеву – она видела в их глазах неподдельное восхищение Ювэр и ее саму брала гордость, будто она была ей матерью, а не сестрой. О письмах, спрятанных отцом, и о том, что они не знали о побеге их наследницы, Элла предпочла умолчать, явно зная, что тем самым расстроит сестру.
– Ты говоришь так, будто я сама садила все эти цветы! – она рассмеялась, подлив сестре лимонад в чашку. – Это заслуга садовников!
– Но это теперь твои владения!
Ювэр, подумав, робко кивнула.
– Он не обижает тебя? – резко спросила Элла.
– Что ты! – ответила королева долины и улыбнулась. Она сразу поняла, о ком спросила сестра. – Он любит меня. Мы много времени проводим вместе, гуляем и он… нежен со мной.
Элла натянула улыбку. К ним по холму поднялся высокий мужчина и низко поклонился, встав чуть поодаль.
– А, Баро, я думала, ты меня сегодня оставил. – Ювэр взяла кувшин и подтянула к себе третью пустую чашу.
– Прошу прощения, моя королева, но король попросил меня об этом. Он сказал, что девушкам после долгой разлуки требуется время, чтобы обсудить все свои секреты.
– Как великодушно со стороны короля! – вставила слово Элла и наклонила голову на бок. Она изучала мужчину, хотя с такого расстояния, закованного с ног до головы в белую сталь, это было сложно.
Он стоял неподвижно, и даже было сложно сказать, смотрит ли Баро на девушек или в другую сторону.
Элла налила лимонад и протянула его Баро. Он весь сжался, но сделал шаг вперед.
– Я позволяю ему снимать шлем, когда предоставляется возможность. – пояснила Ювэр сестре, все еще продолжая держать чашку в вытянутой руке. – Отдохни с нами, Баро.
Элла кивнула, продолжая сверлить мужчину взглядом.
– Да! Не отказываться же вам от лимонада, предложенного самой королевой.
Баро сжал челюсть и потянулся, чтобы взять напиток. Он одной рукой скинул шлем и, подсунув его подмышку, зубами стянул сначала одну перчатку, а затем другую. Элла представляла его старше, но перед ней стоял молодой человек лет двадцати, но с цепким взглядом и щетиной, проросшей по всему подбородку. Его разного цвета глаза лишь мельком задержались на ней, и он, спустившись ниже, сел на траву боком к девушкам, чтобы не мешать их разговору.
– Зачем королю Тхамара стража? Разве ему грозит какая-то опасность? – спросила Элла у Ювэр громко, чтобы Баро слышал.
– Это все пережитки прошлого. – отмахнулась Ювэр и уселась удобнее.
Они наслаждались темным небом, которое уже тронули звезды, и прохладой, вспоминая детство в Приаме. В городе, что остался внизу, повсюду мелькали маленькие огоньки факелов и сновали люди в белых одеждах, вдали виднелась гавань со стройным рядом кораблей. Вода блестела под лунным светом и казалась безмятежной. Ювэр прилегла на покрывало и водила травинкой по ладони, вычерчивая только ей известные узоры, Баро сидел на том же месте, крутя в руках пустую чашу. Элла вытянула ногу, которая затекла, и пошевелила пальцами до хруста.
– У вас интересное имя, – сказала Элла. Ее голос прозвучал слишком резко, с нотками недовольства. – Вы, случайно не родом из Цве?
Мужчина напряг плечи и повернулся к ней. Его зеленый глаз блеснул мутным светом, как лунный камень.
– Вы правы, принцесса. – коротко ответил он.
– Наша тетя была оттуда родом, – поддержала беседу Ювэр. – Хм, я и подумать не могла, что ты тоже там жил.
– Совсем недолго, моя королева. Я прибыл в долину маленьким ребенком, и меня приютила семья пахаря.
Вновь повисло молчание. Элла и Ювэр переглядывались между собой, пока стражник судорожно сжимал в теплых ладонях холодный фарфор.
Она так и не поговорила с ним. Мали даже не появился, когда его жена вернулась в замок, а искать его в коридорах и тем более вторгаться в его спальню Элла не стала. Слугами был предложен ужин, но принцесса Приама была сыта и поэтому сразу по возвращению отправилась к себе в комнату, любезно предоставленную королем долины. По сравнению с комнатой в Приаме, эта казалась огромной. Элла оставила окна открытыми, потушила все свечи, кроме одной, и села на пол у окна, раскрыв свитки. Она любила читать, в основном предпочитала историю мира, но теперь ей хотелось изучить книги по алхимии. Элла хотела знать, представляет ли увлечение короля Мали опасность для ее сестры, и разобраться в этом нужно было сейчас, пока отец не прислал за ней слуг.
Когда она закончила читать книгу, в которой не поняла ровным счетом ничего, глаза уже начинали слипаться. Элла встала, потерла онемевшие ноги и легла на кровать, уставившись в потолок, но сон не шел, несмотря на усталость. Она слушала тишину, поражаясь, что в таком большом городе ночью не было ни звука, и решила побродить по замку.
В коридорах было пусто. Элла шла босиком, чтобы ее шаги никого не разбудили, и рассматривала то пейзаж за окнами, то редкие картины, висевшие на стенах. За этими закрытыми дверями были спальни – гостевые, королевские, членов совета долины, этажом ниже, там, где был обеденный и общий залы, в дальнем коридоре жили слуги и стражники. Элла спустилась вниз и осталась стоять у подножия лестницы. Ей в голову пришла неожиданная мысль о том, что она может попытаться проникнуть в лабораторию именно сейчас, но как только она сделала шаг, оказавшись под прозрачным полукруглым куполом крыши, из темноты к ней вышел мужчина в белых доспехах. Он был так тих, что, заметив движение, Элла вскрикнула и прижала ладони ко рту, испугавшись сама себя. Ее сердце бешено колотилось, кровь прилила к щекам, а ступни вмиг заледенели.
– Принцесса?
Элла, услышав голос Баро, лихорадочно облизнулась, будто уже была поймана на страшном грехе.
– Мне не спалось, – пролепетала она. – Хотела погулять и заблудилась.
Он стоял неподвижно, глядя на нее несколько секунд, которые ей показались вечностью.
– Позвольте вас проводить в вашу комнату, принцесса.
Страх Эллы отступил, но ее продолжало знобить от холода. Она поежилась, пожалев о том, что не захватила с собой накидку, и кивнула. Баро приподнял ладонь, показывая на лестницу, и сестра королевы долины повернулась к нему спиной.
Пока Элла шлепала по полу, Баро неотрывно следовал за ней. Он шел на расстоянии, но девушка все равно косилась в сторону, чтобы хоть краем глаза посмотреть на него. Элла сама себе удивлялась – днем при сестре она смело с ним разговаривала, а сейчас он вызывал у нее страх.
Они дошли до дверей комнаты Эллы и Баро остановился, как только она взялась за ручку.
– Доброй ночи, принцесса. – Баро чуть кивнул и отступил.
– Вы и спите в доспехах? – спросила резко Элла и повернулась к нему.
Он немного помолчал, прежде чем ответить. Ей не нравилось, что мужчина ходил в шлеме – ей хотелось видеть глаза стражника, а так принцесса терялась.
– Я не спал, принцесса. – прозвучало из глубины белых доспехов.
– Где сейчас ваши родители? Те люди, что приютили вас? – Элла продолжала держать ручку двери, будто специально не хотела уходить.
Баро вздохнул.
– Они умерли, принцесса.
– Вы скучаете по ним, Баро? – она сильнее сжала ручку, до боли в ладони, пытаясь побороть свой страх.
Он молча кивнул.
– Зачем королю стража? – Элла впилась ногтями свободной руки в кожу ладони.
Баро молча смотрел на нее. Ей все казалось, что в следующее мгновение он вытащит дубину, что носил за поясом и, размахнувшись, снесет половину лица вместе со ртом, которым она задала неудобные вопросы. Элла поразилась жестокости мысли и отвернулась, уже не надеясь на ответ.
– Он боится за свою жизнь. Новый мир не гарантирует того, что никому не вздумается убить короля. Вы должны это знать, принцесса, как никто другой.
Опять повисла тишина. За окном понемногу начинало светлеть. Элла взглянула на небо и подумала о том, что не хочет уходить. Действительно не хочет.
– Мой отец совершил ужасный поступок и по вине своей жадности с каждым днем все ближе к смерти. Ни я, ни Ювэр так и не смогли простить его, хотя ему наше прощение не требуется. – Элла отпустила ручку двери. – Каждый из нас проживает то, что ему уготовано, но я не хочу сидеть на кровавом троне.
– А чего вы хотите, принцесса?
Она неожиданно усмехнулась, и Баро наклонил голову в бок, глядя на ямочки на щеках девочки.
– Хочу вернуться в прошлое, туда, где Литта должна была занять место королевы, а мы с Ювэр жили бы при ней. Ювэр помогала бы жителям, а я бы учила детей в школе. Каро бы состарилась и растила своих внуков, отец бы стал советником и жил счастливо в большом доме вместе со своей женой.
За окном совсем рассвело. Где-то в отдалении послышались голоса, запахло свежим хлебом, у Эллы в животе забурлило.
– Вам нужно отдохнуть, принцесса. – Баро поклонился и, не дожидаясь, пока она что-либо скажет, развернулся и пошел прочь.
Полы его плаща развевались, тяжелые шаги раздавались в коридоре. Элла, наконец, вошла в комнату, что ей отвели. Собрала с пола книги и записи, уложила все в сундук, похоронив под одеждой, и глубоко задумалась, сев на постель. Она видела часть города в окне, видела, как небо, тронутое рассветом, красиво светлело, но в душе у девушки был комок, сотканный из печали и к ее большой неожиданности, ненависти. Она не поняла, к кому испытывала это новое чувство. К Мали? К хитрому мужчине, что увез ее сестру? К Баро? К странному молчаливому юноше, которому она открыла часть своей души? К отцу, что шел к своей цели, несмотря на скорую смерть? Или к себе?
Мали потер переносицу. Он не спустился на завтрак, не желая видеть Эллу, а, переодевшись, засел в кабинете с письмами. Сегодня все были предоставлены сами себе – советники проводили время с семьей, слуги после завтрака должны были покинуть замок, и эти холодные стены затихли. Обычно в такие дни Мали оставался один, пил вино, ел фрукты в полном одиночестве, читал книги о далеких временах. Из окон кабинета была видна гавань, что сейчас была почти пуста, и король мог видеть море во всей его красе. Голубое, с ясным небом, оно благоволило к размышлениям. Мали откинулся на спинку кресла и, взяв в руки бокал, уставился на горизонт. Иногда в коридоре раздавались шаги, но он не обращал на них внимания, как и на булочку с корицей, лежащую на подносе рядом с сыром и холодным омлетом. После гроз, что прошли по долине, было жарко, и окна были открыты, впуская уже теплый воздух.
Раздался стук. Мали поставил бокал на стол, звякнув ногтем по стеклянной ножке.
– Войдите!
В кабинете появился Баро. Он поклонился королю и подошел ближе, протянув письмо. Мали взял его и развернул, опять откинувшись на спинку кресла.
«Дорогой король Тхамара! Мне очень жаль, что моя дочь доставила вам такие неудобства! Как только в Приам прибудет корабль, я тут же явлюсь лично и заберу ее из Аму! Она будет наказана. Элла слишком сильно привязана к сестре, не стоит винить ее за любовь!
Король Приама»
Мали взревел и смел со стола все, что было на пол. Бокал с вином разбился, кувшин остался цел, но вино залило все бумаги. Виноград и сыр упали к ногам Баро, который не шелохнулся, терпеливо ожидая окончания гневной вспышки. Мали крушил все, что попадалось ему под руки, бил столешницу письмом и, запыхавшись, уселся обратно, поправив свои светлые волосы.
– Эта маленькая дрянь, – прошипел король, как змея, – думает, что сможет меня перехитрить. Что ей нужно? Что ей нужно?!
Мали протянул письмо обратно стражнику, и Баро, приняв его, быстро пробежался по неровным строчкам.
– Мой король, вероятно, принцесса Элла всего лишь соскучилась по сестре.
– Нет, нет! – он сощурил глаза и помахал указательным пальцем. – Она задумала пакость! О чем она разговаривает с Ювэр?
Баро аккуратно положил листок на край стола.
– Ни о чем таком, мой король. Обсуждают Аму, его красоты, гуляют, пьют вино, вспоминают детство.
– Ты же не врешь мне?! – Мали упер ладони в край стола и привстал.
– Нет, мой король.
Они смотрели друг на друга некоторое время. Мали, тяжело дыша, отстранился от стола и, пройдя по луже из вина, остановился у окна. Баро продолжал смотреть на него, чувствуя, как ткань под доспехами прилипает к спине и как болит стопа от неудобной обуви.
– Следи за ней, за каждым ее шагом!
Баро кивнул и вышел за дверь.
– Никакая девчонка не помешает мне! – пробубнил себе под нос король Тхамара. – Я здесь главный!