Надежда Мамаева
Соловей – разбойник?
– Да чтоб меня… – выдохнула я, понимая, что побег оказался забегом. От разбойника да к взяточнику!
Я натянула поводья так, что лошадь встала на дыбы. Взметнулась коса, полетел по ветру подол, до бедра разорванный. А я небо призвала звездное да луну в свидетели: без боя врагам не дамся!
Налетел ветер, и… промчались мимо меня конники с заставы да врезались клином, сминая разбойников. Зазвенела сталь, засвистели стрелы. Я увидела, как взмахнул ятаганом Яцек, готовясь обрушить удар на противника – воина, что был вовсе без доспеха, в рубахе одной.
Успела представить, как разрубит разбойник храбреца, что был не столь плечист, как тать, скорее жилист. И как от удара Яцека окрасятся алым у ратника его черные волосы, что на затылке в хвост стянуты.
Но уклонился чернявый, да так ловко, словно в седле был рожден. А в следующий миг уже сам обрушился атакой на Яцека, да такой стремительной, что закачался разбойник в седле да упал на землю.
Не успела я дух перевести, как все было кончено. И бандиты связаны.
– Да что это такое творится! – заголосил Яцек, как только очухался от падения. – На людей добрых нападают! Позовите воеводу Мстомысла!
– А чего его звать, – ответил чернявый, тот самый, что в одной рубахе был, без кольчуги. Он оказался высоким. И хоть одежда на нем была свободная, но даже так можно было понять, что под ней тело крепкое, тренированное. А еще чувствовалась в этом воине сила та, что подчиняет и ведет за собой. – Я лучше тебя к нему сведу…
– Уж сведи… – сквозь стиснутые зубы выплюнул Яцек. – Он-то объяснит тебе, тугодуму, как честных людей вязать…
– Честные люди средь ночи за девицами по лесу не гоняются, – ответил чернявый, повернулся ко мне да так посмотрел, что у меня в груди что-то екнуло и замерло на миг.
– Да какая эта девица? – прорычал разбойник. – Это ведьма проклятущая!
– Ну вот в крепости и разберемся, кто тут у нас ведьма, а кто честный человек, – отозвался чернявый.
– Мстомысл уж разберется, – многообещающе протянул Яцек. – И запоешь ты, служивый, тогда соловушкой под плетью…
– Да я и засвистеть им могу, – ничуть не смутился воин. – Оттого Соловьем друже и кличут.
Вроде бы в шутку сказал, да только после этих слов переменился в лице Яцек, словно смерть увидел.
– Ты тот самый Соловей-разбойник? – выдохнул он. – А где Мстомысл?!
А я, как услышала это, тоже враз похолодела. Только успела обрадоваться, что обошлось, кажется… Неужто от одних татей к другим попала?
– Теперь я за него, – усмехнулся чернявый и добавил: – А подельник твой за неверную службу и сговор с разбойниками приговорен к каторге… Вот на ней-то и свидитесь! – А затем обратился уже ко мне: – Ну что, ведунья, если ты и вправду такая, и тебе с нами пойти придется. Пешей, – уточнил Соловей, выразительно посмотрев на меня, все еще сидевшую в седле.
Пришлось слезать. И пока добрались до стен заставы, я украдкой бросала взгляды на чернявого. Успела понять, что выше он меня на голову, щетина на нем легкая да серьга в ухе блестит. И двигался этот воин точно барс на охоте, даром что Соловьем кличут. Хищник натуральный. Матерый и зубастый.
Но отчего-то я его не боялась. Может, потому, что рассудила, что если этот Соловей – воевода, на заставу приграничную назначенный, то какая разница, почему его разбойником кличут. Главное, чтоб меня с миром отпустил.
Так оно и вышло. Правда, не сразу. До этого пришлось много чего рассказать да на вопросы ответить. А вот татей заковали в кандалы и в столицу отправили. Для суда праведного. Оказалось, что за бандой этой много чего имеется. И не только перевоз через границу товаров без пошлины, но и убийства да насильничество. А воевода прежний делал вид, что у него тут тишь, гладь да небесна благодать, пока с проверкой не приехали.
– А как узнали, что Мстомысл с разбойниками в сговоре? – спросила я, вставляя ногу в стремя и собираясь ехать в родную деревню.
– Да проворовался он. Вот его и осудили, а меня на его место назначили.
– Так зачем же ты тогда… – начала было я и осеклась под взглядом темно-синих очей. Ну да, когда тати поняли, что о них прежний, купленный воевода все рассказал, даже не отпирались от обвинений. Вину признали. А если бы не это, наверняка на своем стояли бы: за ведьмой погнались – и все тут! И, поняв это, я скомканно поблагодарила: – Спасибо.
– Спасибо потом скажешь, – махнул рукой Соловей и сам одним махом взлетел в седло, добавив: – Когда я тебя до деревни твоей провожу. Вдруг в чаще заплутаешь.
Я моргнула. Чтоб я, ведьма, да в лесу заблудилась?! Так меня еще не оскорбляли. Хотела ответить ехидно, но… отчего-то произнесла:
– Да тут недалеко… Я сама…
– Сама ты уже один раз от разбойников убегала. Второй раз так удачно может и не выйти. – И выразительно приподнял бровь. – Так что домой тебя отведу.
– А если я не хочу никого в дом приводить?
– А я и не напрашиваюсь в него. Только до крыльца. С рук на руки мужу или братьям передам.
– Отцу, – поправила я.
– Значит, отцу, – серьезно произнес Соловей. – Дорогу покажешь.
Ну я и показала. А пока ехали, не удержалась от вопроса: почему это пошленника – и разбойником зовут? Оказалось, что так его величали тати, которым он беззакония тихо-мирно творить не давал и устраивал бандитам сущий разбой. А Соловьем – за то, что свистел красиво.
– А зовут-то тебя как, Соловой-не-разбойник? – со смешком уточнила я.
– Радогор. А тебя?
– Варвара…
– Краса, длинная коса? – подначил Соловей и в этот момент стал почти мальчишкой.
Интересно, сколько ему лет? В бою выглядел опытным, бывалым воином, мужем. А сейчас – мой ровесник, лихой, с придурью легкой. Хотя… совсем юнца главой заставы не назначили бы.
Такие мысли бродили в моей голове, не желая уходить, как и из тела – страх, когда меня украли. А потом, во время погони, я загнала его поглубже. Чтоб не мешал. А ныне, как все кончилось, он выбрался наружу. И поселился в груди, нашептывая, что стоит бояться теперь всех и каждого. Что кто-то еще может вот так же решить, что хочет со мной потешиться. И, как оказывается, даже сила ведьмовская не поможет: свяжут по рукам-ногам, кляп засунут и…