Настя Мирная
Дикарка для Хулигана
Глава 14
Я готова идти до конца
– Что же мне с тобой делать, Ди? – сипит парень, глядя на меня сверху вниз.
Растягиваю губы в лёгкой улыбке и качаю головой.
– Я бы тебе сказала, но, боюсь, такой вариант тебе не понравится.
Он тихо смеётся, пожирая глазами моё лицо.
– А-уу! Больно!
– Значит, перестань ржать. – отбиваю со смехом, вытирая запёкшуюся кровь в уголке его всё ещё искривлённых ухмылкой губ.
– Ты права. Тут плакать стоит, а не смеяться. – продолжает подкалывать с задорным смехом.
– Егор, блин. – стукаю его кулаком по плечу, а он только громче ржёт. – Хватит уже! – отсекаю чуть злее, повысив голос на пару тонов. – Дай мне нормально раны обработать.
– Я тебе не мешаю.
– Харе угорать, а то я так и до утра не закончу. И вообще, – пробегаюсь хмурым взглядом по его лицу, – надо было дать Андрюхе сдачи. Он перегнул. Сильно.
– Порядок, Дикарка. И не так доставалось. Не парься. – отбивает, ни на секунду не переставая лыбиться.
Молча кивнув, продолжаю промывать царапины и смазывать синяки. На протяжении всего процесса он вообще не отводит от меня внимательного взгляда, а я чувствую себя слишком неуютно, потому что он сидит на краю кровати, а я стою на коленях между его раздвинутых ног в просвечивающейся рубашке и широких спортивных штанах без нижнего белья.
Обрабатывая рану над бровью, приподнимаюсь выше, обжигая его нестабильным дыханием свои губы. Еле сдерживаюсь, чтобы не прикоснуться ими к его рту. Парень глухо выдыхает. Поднимая руки мне на плечи, прижимает ближе. Между нашими лицами остаётся всего пара сантиметров.
– Я не смогу тебя переубедить, Ди? – хрипит с тяжёлым отчаянием, всматриваясь в мои глаза.
Задевает до глубины души то, что он всё равно ищет способы меня оттолкнуть, пусть я и ясно дала понять, что не собираюсь отступать.
Подаваясь вперёд, задеваю его губы.
– Нет, Егор. Я же вижу, что и ты не можешь справиться с этой тягой. Ты сам подошёл ко мне в клубе. Когда я пришла к тебе, именно ты сделал шаг навстречу. И если бы ты не хотел, чтобы я была рядом, то не стал бы не только терпеть удары моего брата, но и говорить с ним.
– И почему ты так уверена, что я отстаивал тебя, а не просил его увезти тебя домой? – отбивает с грустной улыбкой.
Пробегаюсь глазами по его лицу. Провожу пальцами вокруг разбитой брови, давая ответ, но всё равно говорю:
– Потому что моих слов было недостаточно, чтобы убедить его. Что ты ему сказал?
Он вздыхает так, будто у него на груди лежит каменная глыба, а потом опускает веки и хмуро выталкивает:
– То, чего не стоило.
– Я так понимаю, что спрашивать бесполезно? – поднимаю вверх бровь, а он открывает глаза и проводит пальцами по моей щеке.
– Правильно понимаешь, Дикарка. – ничего не ответив, продолжаю заниматься его лечением. – Не верю, что ты так просто сдаёшься. – толкает с усмешкой.
Прижав ватный диск к брови, ухмыляюсь и отбиваю:
– Это не сдача, а тактическое отступление. Подожду лучшего момента и более подходящей ситуации.
– Как же меня от тебя прёт, Диана. – говорит сиплыми интонациями, замирая взглядом на моих глазах.
Убирая мою руку от своего лица, сжимает локти, вынуждая подняться. Когда оказываюсь на ногах, он подтягивает ближе, утыкаясь лицом в мой живот. Даже через ткань рубашки его дыхание обжигает до открытых ран. Придерживает ладонями за талию. Мурашки скачут по моему телу. Пружина внизу живота идёт на нагрев. Опускаю руки ему на голову, прочёсывая пальцами спутанные белые волосы. Перебирая их. Вызывая дрожь и в его стальном теле. Его кисти опускаются ниже, сдавливают задницу, а потом пробираются под край рубашки. Как только касается голой кожи, пробивает током по всем нервным окончаниям.
– Иди ко мне.
Только собираюсь возразить, что и так, как парень давит под коленями, отчего они подгибаются, а он сдвигается назад, чтобы я смогла упасть на колени между его ног. Медленно опускается на спину, подтягивая меня за собой, пока я не оказываюсь сверху на его теле. Грудь расплющивается. Дыхание срывается. Пальцы заходятся нервной дрожью. Сердечная мышца сбивается с ритма, начиная отбивать по рёбрам мой любимый рок.
– Егор… – шепчу на выдохе, ведя ладонями по его лицу, запоминая каждую чёрточку, родинку, белый шрам на нижней губе и более большой на правой стороне подбородка.
– Поцелуй меня, Дикарка. – режет хрипло, накаляя пружину.
Даже лёжа сверху на нём, чувствую себя так, будто это он уложил меня на лопатки, не давая возможности вырваться. И дело даже не в стальной хватке, которой он сжимает мою поясницу, а в гипнотической бирюзе его глаз.
Проклятая бирюза, в которой я тону и задыхаюсь, захлёбываюсь и не могу выгребсти.
А хочу ли? Если ты уже всё равно падаешь в пропасть, то нет никакого смысла махать руками и ногами. Надо просто расслабиться и отдаться свободному падению.
Касаюсь кончиками пальцев его чувственных губ, а он прихватывает их и втягивает в рот. Горячий мокрый язык обводит по кругу, проходится между, сводит с ума, срывает к чертям контроль.
Привычная влага между ног вызывает неловкость, но я не предпринимаю ни единой попытки ни вернуть себе пальцы, ни подняться с него, ни разорвать зрительную связь.
Возбуждает всё это чертовски сильно. Я напрочь забываю о том, как Гора говорил, что звереет, когда заводится, а сейчас он определённо заведён до предела. Член давит мне в живот до боли. Рваные выдохи, тяжёлые разрывные вдохи, хриплые стоны. Его. Мои. Наши общие. Смешанные.
Сдаваясь, опускаю голову, прижимаюсь губами к его верхней губе и собственным пальцам, которые он продолжает лизать и сосать.
Как же это пошло, грязно, дико, интимно, возбуждающе, будоражаще, кайфово, мозгодробяще, заводяще. Вставляет похлеще любого алкоголя и даже адреналина, который является не только неотъемлемой частью меня, но и хронической зависимостью.
Он выталкивает языком фаланги и обводит им свои губы, задевая и мои, всё так же прижатые к его рту.
– Кусай. – приказывает, вываливая язык.
Без сопротивления и вообще каких-либо мыслей прихватываю влажную плоть зубами и слабо сдавливаю, вызывая у него гортанный тихий стон, летящий по моим нервам дрожью. Продолжая держать зубами, касаюсь собственным языком, веду из стороны в сторону. Разжимаю хватку, но тут же прихватываю дальше, урывая половину. Ласкаю его язык своим, ведя взад-вперёд сначала по верхней его части, а затем и снизу.
Егор обхватывает мою спину крест-накрест, прибивая меня к себе так, что рёбра давят на лёгкие, лишая возможности дышать. От неожиданности расслабляю челюсти, выпуская лакомство, но даже не успеваю вдохнуть, как он сам толкается в мою ротовую полость, хозяйничая, управляя, прогибая, лишая воли. Пальцами опять под ткань пробирается, перебирая позвонки, по которым мечутся шаровые молнии, гоняющиеся за его теплом. Кроме яростного поцелуя, никакого напора не проявляет.
Его прикосновения лёгкие, нежные, невесомые и будто выверенные, сдержанные, контролируемые.
Несмотря на собственное возбуждение и затуманенные желанием мозги, я чувствую, что он сдерживает себя. Его мышцы, как раскалённый металл, такие же горячие и такие же твёрдые, напряжённые.
А я вдруг понимаю, что хочу сорвать его контроль. Вынудить показать мне монстра, о котором он говорил. Я просто не могу поверить в то, что он ведёт себя так с другими. Ладно приступы ярости, которые он не может остановить, но ведь он полностью понимает, что и для чего делает во время секса. Я знаю, что такое поведение называется — садизмом, но он не проявляет его нигде, кроме постели.
Поймав его язык зубами — кусаю. До боли. Расчётливо. Ногтями впиваюсь в плечи. Царапаю до красных борозд.
Егор с рыком подаётся бёдрами вверх, вбивая в меня твердокаменный член, а следом я оказываюсь на спине, вдавленная в матрац его телом. Он кусает мои губы, но опять же — на контроле. Боль есть, но следов не останется. Упирается на один локоть, опять врываясь языком в рот, сплетаясь с моим.
Отвечаю с диким рвением. Царапаю его рельефную спину, но теперь уже без какого-либо умысла, а потому, что не могу остановить свои руки. Северов же ведёт ладонью по животу вверх, пока не добирается к основанию груди. Замирает. Разрывает поцелуй. Утыкается лбом в переносицу, размазанным взглядом впиваясь в мои, с трудом разбирающие его размытый возбуждением силуэт глаза.
Безмолвно спрашивает разрешение.
А я не просто не могу его остановить, но и хочу почувствовать его руки на груди, сосках, между бёдер, внутри своего тела. Я не могу контролировать этот порыв, поэтому накрываю трясущейся кистью его пальцы, сжимая, и веду вверх. Как только он глухо выдыхает, я отвечаю отрывистым стоном. Парень сдавливает полушарие, проводит пальцами по скукожившемуся соску. Сжимает между большим и указательным твёрдую вершинку и тянет вверх. Выгибаю спину. Прибиваю к себе его голову, жадно целуя. Давлюсь огромным количеством выделяемой слюны, и Северов освобождает мой рот, давая возможность сглотнуть. Поднимаю отяжелевшие веки. Глаза в глаза. В его зрачках такая же темнота, как и когда он говорил о том, что с ним происходит. Челюсти сжаты. Зубы скрипят. Желваки мелькают под кожей. Но вразрез со злостью на лице, его пальцы перебегают на второй сосок. Указательным просто гладит по самой верхушке. Тело само подаётся ему навстречу, жаждая большего.
Я хочу его. Хочу! Страшно, да, но тормознуть свои тело, мысли, желания не способна.
– Блядь, Дикарка, харе. – выдыхает надрывно, но будто и сам остановиться не может, сжимая горошину и прокручивая её по часовой стрелке, чем вынуждает меня застонать в голос.
– Я не хочу останавливаться. – выбиваю на вдохе, сжимая в ладонях его голову. Легко прикасаюсь к губам. – Мне так хорошо, Егор. Не хочу, чтобы ты прекращал.
Подушечками по вискам — нежно. Губами по подбородку — ласково. Телом навстречу его рукам — смело.
Он с усилием загребает кислород в лёгкие и опять целует, но совсем недолго.
– Моя Дикарка. – толкает с хриплыми интонациями, опускаясь на бок и прижимая меня к себе. – Я уже на грани. Я хочу выебать тебя прямо сейчас. Без тормозов.
– Так сделай это, Егор. – выбиваю бесстрашно, а у самой внутренности в мясной шар сворачиваются от страха.
Я возбуждена, да. Но готова ли к сексу? Я хочу, чтобы он коснулся меня там, но не думаю, что смогу так просто отдаться ему. И пусть я люблю его, но почти не знаю. Откуда во мне это безграничное доверие, будто знаю его всю жизнь и даже до этого? Целую вечность…
– Жёстко. Грубо. Я хочу сделать тебе больно. Хочу, чтобы ты кричала от этой боли. Ты этого хочешь? – разрубает жёстко, не разрывая зрительного контакта.
Интуитивно понимаю, что именно в данный момент – это не попытка снова напугать меня, а его тайные желания. Откровенные. Прямые. Злобные. Опасные.
Закусив губу, несмело веду головой из стороны в сторону. Он глухо выпускает переработанный кислород и поднимается с постели. Открыв окно, закуривает. От холодного влажного воздуха вздрагиваю и ёжусь, поднимаясь на колени. Сползаю следом за ним и ныряю ему под руку. Сжимает плечи и опускает на меня виноватый взгляд.
– Прости, Диана, не могу. Может с виду и кажется, что я контролирую, но это не так. Я держался из последних, чтобы не сдавить, прокрутить, оттянуть до боли. Ласкал тебя, а сам в мыслях сжимал твоё горло. Блядь, – толкает убито, опуская голову вниз, – я не могу с этим бороться. Ещё немного, и я бы сделал то, чего не должен. Тормозит только то, что я не позволяю себе забыть, что рядом со мной именно ты, – упор на местоимение, – а не кто-то другой. Я вообще не представляю, как заниматься с тобой сексом, как лишать девственности. – щёки обжигает жаром от его слов, но, поборов стыд и смущение, сжимаю ладонями его лицо, без слов прося посмотреть на меня. Он цепляется за мои глаза и выталкивает, словно через силу. – Я, блядь, даже понятия не имею, как подготовить тебя к сексу. Есть причины, по которым я не связываюсь с девственницами, но это не значит, что я не понимаю, что не могу просто трахнуть тебя без подготовки. Но, сука, не представляю, как даже это сделать, не слетев с катушек. – с каждым словом его голос становится всё тише, пока не садится до беззвучного движения губ.
– Егор, – шепчу ему в рот. Пробегаюсь непослушными пальцами по его подбородку, щеке, виску, носу, губам, а потом коротко целую. Скинув с плеча его руку, отхожу на пару шагов, скрываясь от нежелательных взглядов за римской шторой. Дрожащими пальцами расстёгиваю верхнюю пуговицу рубашки и спускаюсь к следующей. Вскинув робкий взгляд на Северова, замечаю, что он следит за моими неуверенными действиями, даже не дыша. Когда последняя пуговица выскакивает из петли, веду плечами назад, позволяя ткани соскользнуть на пол. Смотрю в его потемневшие бирюзовые глаза и со всей силой чувств, что извергаются внутри вулканами, выбиваю вибрирующими от переизбытка эмоций интонациями, – я тебе доверяю.
Глава 15
Готова принять риски?
Сглотнув нереальное количество слюны, скопившееся в ротовой полости, пока я наблюдал, как Ди раздевается, рывком отворачиваюсь, избегая искушения, которое вызывает голая по пояс Дикарка. Мне достаточно было видеть её сначала в трусах и лифоне, а потом и в просвечивающейся рубашке, а сейчас последняя нить контроля выпадает из моих рук.
Приложившись лбом к противоположной стене, через боль, сковывающую нутро, перевожу дыхание, стараясь совладать со своей дерьмовой сущностью. Учитывая то, сколько раз я утыкался за эту ночь башкой в стену, то стоит собрать их в кучу и ускориться, чтобы расшибить её нахрен и избавиться от чёртового наваждения.
Что я там говорил о Дикарке? Смелая? Сильная? Она больная на всю голову, если после всего, что я говорил и делал, продолжает настаивать на том, что не боится меня. Понимаю же, что стоит сейчас дать себе волю, и я больше никогда её не увижу, но, сука, не выходит. Пока хоть какой-то контроль имею, боль ей не причиню.
– Егор. – доносится со спины шорох её ласкового, успокаивающего голоса. – Посмотри на меня.
– Блядь, Ди, оденься. – отсекаю, скрежеща зубами.
Короткий взгляд на отражение в зеркале, но и его достаточно, чтобы понять, что выполнять мой приказ она не собирается. Идёт ко мне с голыми сиськами наперевес. Сука, тройка не меньше, но такие пиздатые. Подтянутые, круглые, аппетитные. Не свисают, как у большинства известных мне девах. Тут даже и сравнивать стрёмно. Дианка во всём отличается от остальных. А её соски… Едва коснулся, уже понял, что они не только большие пропорциональные груди, но и пиздец какие чувствительные. А эти горловые стоны… Тихие и такие же, как и вся она – нежные. Пиздос как дробят контроль. И это её "доверяю" и бесит, и, сука, не даёт сорваться, чтобы не обмануть доверия.
Едва расстояние между нами сокращается до вытянутой руки, срываюсь к кровати, стягиваю с неё покрывало и закутываю в него Диану. Ловя глаза с расширенными зрачками, выбиваю грубо:
– Доверие – это не всё.
– Моё – всё. Безгранично, Егор.
– Блядь, Диана, перестань меня соблазнять. Закончится тем, что ты сбежишь в слезах и соплях, а может и в крови. Не надо, прошу тебя, девочка, не делай этого.
Проигнорив то, что я сам, не понимая с какого хера назвал её девочкой, отбивает:
– Я стараюсь не соблазнить тебя, а дать понять, что ты можешь с этим справиться.
– Тебе откуда знать?! – рявкаю с яростью.
Она только качает головой и высовывает руку из-под покрывала. Кладёт туда, где долбится озверевшее сердце.
– Просто знаю.
Сука, убивает её непробиваемость. Но она же и вставляет. И заставляет верить, что я реально могу держать своего монстра. С ней. Только с ней.
А ещё я понимаю простую истину: Диана теперь моя, и я никогда не смогу отдать её другому, так же, как и не смогу хранить целибат. Она явно не собирается сдаваться, а оттолкнуть её я не способен. Рано или поздно у нас всё случится, а для этого мне необходимо научиться сдерживать себя во чтобы то ни стало.
Девушка всё так же стоит, замерев, медленно втягивая воздух через нос и так же его и выпуская. Её ладонь пусть и прохладная, но всё равно греет там, где всё покрыто льдом.
Персиковые губы приоткрыты, а в глазах застыло ожидание моего решения.
Забиваюсь кислородом до предельной отметки и прогоняю его крайне медленно, выбивая сквозь стянутые до скрежета зубы. Разжимаю кулаки и поднимаю ладони к её лицу. Вздрагивает, как от удара тока, но продолжает пытать меня взглядом.
– Готова рискнуть? – вырываю хрипом, погружаясь в синюю глубину её глаз.
– Да. – слабый выдох, но уверенный прямой взгляд.
– Делай всё, что я тебе говорю, Ди. Когда спрашиваю – только правда. Не старайся юлить. Поняла?
– Хорошо.
– Боишься?
– Немного.
– Меня? – веду большим пальцем по скуле и подбородку, глазами отслеживая, как под покрывало сбегают мурашки.
– Нет. Того, что случится.
Не надо быть телепатом, чтобы знать, что она думает, что я собираюсь её трахать. Не собираюсь. Не сегодня. Только небольшое испытание для моей нестабильной психики и уровня её доверия и послушания.
– Расслабься, Дикарка. Просто верь мне. Доверяй.
На этих словах сжимаю в руках края пледа и скидываю его на пол. Девушка заходится лёгкой дрожью, а вся кожа покрывается пупырками.
– Холодно?
– Терпимо.
– Что бы я сейчас ни делал, смотри на меня, Диана. В глаза. Держи меня, Дикарка. Не дай упасть. Держи. – бомблю, забив на собственный мандраж от страха, что могу перегнуть, но если не попробую, никогда не узнаю.
Она немного опускает голову вниз, давая знать, что принимает мои условия, но взглядом удерживает крепко. И я глаз от её лица не отвожу, несмотря на то что хочется рассмотреть её в мельчайших подробностях. Она нереально красивая. Необыкновенная. Идеальная.
Спускаю ладони с её щёк на шею. Четыре пальца каждой руки на заднюю часть, большие на горло. Сжимаю. Не сильно, но ощутимо.
Держит глазами Дикарка. Паники нет.
Хорошо.
Сдавливаю чуть сильнее.
Не отпускает. Терпит.
Усиливаю нажим. Её дрожь становится крупнее. Крепче сжимаю тонкую шею. Она упорно продолжает смотреть в глаза.
В ту секунду, когда задерживает дыхание, а зрачки расширяются, выказывая страх, ослабляю хватку, лаская пальцами её шею и горло. Дианка жадно хватает воздух.
– Пугаю? – выдыхаю с заметной дрожью в севшем голосе.
Даже мотор замирает за рёберным каркасом.
Блядь, зачем я вообще это делаю? Для чего стараюсь вызвать в ней страх, если не собираюсь отпускать? Наверное, потому что должен быть уверен, что она готова принять меня со всеми тараканами и заскоками.
– Немного. – шелестит с лёгким испугом, но продолжает смотреть в глаза.
Блядь, сколько же силы в этой хрупкой девочке?
– Ты нереальная, Дикарка. – выталкиваю сипом, продолжая гладить тонкую шею.
Наклонившись, ловлю губами её сорванное, раздробленное дыхание. Завладевая её губами, толкаюсь языком в рот, который Ди принимает и сразу же отвечает. Пока наши языки танцуют в древнем танце, медленно веду руками вниз от шеи по ключицам, по мягкой плоти груди, подушечками пальцев по сморщенным вершинкам сосков, вынуждая девушку дрожать сильнее. Вывожу узоры на плоском животе, ощущая твёрдый пресс под внешней тонкостью.
– Качаешься, Ди? – толкаю с улыбкой, освободив её рот.
– Боишься? – улыбается в ответ.
– Блядь, как же ты меня вставляешь. Нереальная. Необыкновенная. Моя. – последнее слово, как печать и обещание.
– А ты, Егор? – на секунды взгляд в сторону и снова берёт меня в плен. – Ты мой?
Отличный вопрос. Впрочем, уже решённый.
– Твой, Диана. Твой. – сиплю, толкаясь лбом в её переносицу. – Держи меня.
– Держу. – отбивает с такой счастливой улыбкой, что моё сердце заходится в бешеном ритме, пробивая трещины в каменной оболочке.
Утопая в синеве, поднимаю руки обратно к груди, стискивая мягкие упругие полушария. Большими пальцами оглаживаю затвердевшие камушки. Ди тихо стонет, срывая мне пробки, но взгляд не отводит. Прижимаю большие пальцы к её губам и приказываю:
– Оближи. – несмело высовывает язык, лизнув сначала один палец, а затем и второй. – Ещё. – хриплю от срывающего башню кайфа. – Умница. – хвалю, когда выполняет указание, щедро смазывая мои пальцы вязкой слюной.
Обвожу ими соски и дую тонкой струйкой воздуха. Её тело прошибает спазмом, а глаза закатываются от удовольствия. Тремя фалангами сжимаю их и с тонким расчётом прокручиваю, вынуждая её стонать громче. Дикарка выгибает спину, выпячивая грудь, требуя продолжать. Подчиняясь её безмолвному требованию, оттягиваю, сползая взглядом с её лица к груди. Наблюдаю за своими действиями так, будто это поможет мне держать контроль. Тяну, кручу, сжимаю, глажу. Наклонившись ниже, скольжу языком по горошинкам, оставляя слюну на её сосках, как метку.
Колени Ди подгибаются, и мне приходится перехватить её за поясницу, чтобы не упала.
Она дышит часто и поверхностно. Сиськи поднимаются вместе с её грудной клеткой, вжимаясь мне в ладонь, срывая башню.
Забиваюсь кислородом до отказа и командую:
– Повернись ко мне спиной.
Она прокручивается на ватных ногах. Вжимаясь грудиной в её обнажённую спину, сгребаю пальцы в кулаки, продолжая сдерживать монстра, который рвётся наружу вместе с готовым взорваться членом.
Блядь, да когда мне вообще приходилось сдерживаться? И даже не в том плане, чтобы не причинять боль, а чтобы не вывалить член и войти в деваху? Никогда. Что же делает со мной эта девушка?
Оборачиваю руки вокруг её талии, складывая на животе. Усиливая напор, толкаю вперёд, вынуждая перебирать ногами, пока не оказывается в полуметре от открытого окна.
– Егор, – хрипит возмущённо, – что ты делаешь? Если увидят?
– Расслабься, Дикарка.
Закрываю распахнутое окно и выключаю свет. Хочу, чтобы она была на адреналине, поэтому не говорю, что на стёклах односторонняя тонировка, которая мешает увидеть всё, что происходит по эту сторона окна.
Кладу ладони на её острые бёдра, мучительно медленно поднимая их выше по рёбрам, касаюсь каждой косточки на её боках. Добираясь до груди, продолжаю сладкую пытку своей Дикарки, вынуждая громко стонать и несвязно мычать, изнывать от желания и хотеть большего.
Она подаётся назад, прилепляя своё тело к моему, упираясь задницей в пах. Член утыкается чётко между её ягодиц. Вырывает из моих рук тонкую нить, служащую оковами для монстра.
Сука, как же я хочу её выебать. Стянуть с нас обоих штаны, нагнуть её над комодом и войти в неё до самых яиц одним резким рывком.
При этой мысли зло трясу головой, не останавливая руки, ласкающие её охуенную грудь.
Выебать можно шалаву, а не мою дикую девочку. Трахать её тоже нельзя. Только заниматься с ней любовью. Вот только хер его знает, каким образом это делать.
– Говори со мной, Ди. – хриплю ей в ухо, прикусывая верхний край.
Сейчас слышать её голос – необходимость. Я не вижу её лица, её глаз и понимаю, что во мне начинает гаснуть не только огонёк сознательности, но и уровень человечности падает до красной отметки, за которой ждёт своего выхода монстр.
– О чёёём? – растягивается стоном, когда жёстче кручу соски.
– О чём угодно. Рассказывай о себе. Говори, что любишь. Держи меня, Диана. Не отпускай.
Тяжело сглатываю и совсем не незаметно перевожу нестабильное дыхание. Вспоминается та ночь, когда я просил её быть с тем, кто спрашивает, чем она живёт и что любит. Тогда я даже предположить не мог, что этим парнем буду я.
– Я… Ммм… Я… люблю… – дробные выдохи на каждом слове. Подаюсь бёдрами назад, чтобы не касаться её эрекцией, но Демоница сильнее прогибает спину, не давая мне перестать сгорать от её близости. – Люблю мотоциклы… природу… скалолазание…
Пока рассказывает, отвлекаюсь на её голос. Сильнее сжимая в ладонях плоть, заставляю тихо скулить от боли и наслаждения, но девушка не сопротивляется, продолжая упорно говорить.
Держит. На краю. Но упасть не даёт.
– Что ты сейчас чувствуешь? Говори теперь об этом. Я хочу знать, Диана, когда больно, когда приятно, когда нет, когда терпимо. Что нравится, а что нет. Продолжай говорить, моя Дикарка. Не молчи только.
Полностью расслабляю ладони, медленно оглаживая пальцами полушария по кругу.
– Мне хорошо, но хочу, чтобы ты трогал, – замолкает. Шумно сглатывает. Напрягается, – соски. – пищит еле слышно.
Блядь, она ещё и стесняться умудряется. Ненормальная.
Растягивая лыбу, выполняю её требование, пробегаясь по ним пальцами.
– Сожми. – командует дрожью.
– Блядь, Дикарка, – выдыхаю в ухо, – это ты должна меня слушать, а не наоборот.
Несмотря на показную злость, опять подчиняюсь, контролируемо усиливая напор, пока она не вскрикивает:
– Больно, Егор!
– Извини. – ласкаю нежно. – Так хорошо?
– Да.
– Чего ещё ты хочешь? Говори! – высекаю, останавливая движения.
Она загребает воздух в таком количестве, что её спина ударяется о грудину, и шепчет:
– Хочу, чтобы ты коснулся меня… там.
Пиздос. Смогу ли я тогда сдержаться? Смогу ли не переступить черту?
– Где? – выбиваю сдержанно, пусть и отлично понимаю, чего она ждёт. – Давай, Ди, говори.
Девушка вздрагивает, задерживает дыхание, накрывает мои кисти, продолжающие гладить полушария, своими ладонями и толкает несмело:
– Между ног.
– Бля-ядь… – тяну, сползая одной рукой по её животу к шнурку штанов. – Ты мокрая?
Я в этом не сомневаюсь, но тащусь от её прямоты и откровенности. От её хриплого от возбуждения голоса. От её покрытой испариной кожи. От её пикантного запаха, к которому примешивается аромат её похоти.
Сдержусь. Должен. Обязан. Я не сделаю больно своей Дикарке. Я смогу подготовить её достаточно, чтобы к тому моменту, как собью ей целку, в ней не осталось страхов и сомнений.
– Да. – шипит, когда я сползаю ниже, сдавливая лобок.
И сам чувствую, проведя пальцами по штанам в промежности. Ткань насквозь мокрая и склизкая от её смазки. Убираю трясущейся рукой её волосы на одну сторону, перекинув через плечо вперёд. Прижимаюсь губами к основанию шеи, заставляя её дрожать сильнее. Оставляю поцелуи на шейных позвонках. Отходя на полшага, веду подушечками пальцев по её длинной, стройной, узкой спине.
– Приятно. – сипит девушка. – Мне нравится, когда ты такой… нежный.
Кажется, мне тоже нравится быть таким рядом с ней.
Опустив руку на лопатки, толкаю её вперёд, снова отдавая команду:
– Прогнись. Облокотись на комод.
Выполняет. Упираясь локтями, выгибает спину. Пробегаю пальцами по позвоночнику, а следом жмусь губами к каждой выпирающей косточке. При любом прикосновении Ди вздрагивает, покрываясь всё большим количеством мурашек. И я вместе с ней. Каждый раз, когда ощущаю на губах пряный вкус её кожи, по ним будто током бьёт, который расходится по всем нервным окончаниям.
Дойдя до резинки штанов, высовываю язык и скольжу им вертикально до самой шеи. В этот же момент кладу руку ей на живот и, продавливая, веду вверх. Словно считывая мои желания, поднимается, разгибаясь вместе со моим телом и рукой, поднимающейся к её горлу. Когда весь периметр спины прижимается к грудной клетке, пальцами сжимаю подбородок, поворачивая её голову на себя. На мгновение ловлю её потемневший туманный взгляд и впиваюсь в губы. Врываюсь внутрь языком. Дёргаю шнурок штанов. Учитывая то, что они ей размеров на шесть велики, ткань с шорохом сползает по её стройным ногам, падая на пол.
– Раздвинь ноги.
Беспрекословное подчинение.
Пальцами вдоль мокрых разбухших створок. Вместе стонем, когда, собрав побольше её нектара, давлю на клитор. Растираю, сжимаю. Усиливаю напор. Вторую ладонь на горло. Не позволяю разорвать поцелуй, пожирая каждый её стон. Уперевшись пальцами во вход в её сокровищницу удовольствий, усиливаю давление. Одной фалангой вглубь до основания. Диана вскрикивает и предпринимает попытку избавиться от вторжения. Но я сильнее сжимаю её горло, вынимая палец только затем, чтобы резко рвануть обратно.
Блядь, какая она узкая и тесная, тугая и жаркая, обжигающая и мокрая.
На третьем толчке добавляю второй палец, сразу вгоняя до основания. Она опять кричит мне в рот, но я только грубее трахаю её пальцами и прибавляю силы руке, держащей её горло. Рывок, рывок, рывок… Глубже. Ещё один палец. Растягиваю. Долблю жёстко. Её крики и попытки вырваться не тормозят. Больше заводят. Большим пальцем растираю по кругу клитор. Вбиваю сдерживаемый только тканью боксеров и спортивками член ей между ягодиц.
– Егор, – хрипит мне рот, выталкивая мой язык, – остановись.
– Заткнись, блядь! – рявкаю, сдавливая тонкую шею, пока её синие глаза не начинают закатываться, а на щеках не появляются красные пятна.
Движения второй руки наращивают темп и периодичность. Трясущимися пальцами девчонка цепляется в мою руку, отдирая от своего горла.
– Егор, прошу, хватит. Мне больно. Егор! – на этом крике из глаз брызгают слёзы.
Ненавижу, когда они ревут.
Отпустив глотку, толкаю рукой в спину, припечатывая сиськами к комоду. Продолжаю вбивать в неё пальцы с нарастающей яростью. Она стонет и давится всхлипами, поднимая уровень моей злости до критических отметок.
– Хватит ныть! Ты сама пришла! Сама этого хотела! Какого хуя теперь ревёшь?! – рычу зверем, стягивая с себя штаны вместе с трусами.
Упираясь в её задницу, начинаю вдалбливаться стояком между ягодиц, но внутрь её тела не проникаю. На это ещё будет время.
– Удовольствие на удовольствие, Дикарка. – обрубаю, кусая основание её шеи. – Принимай.
– Не могу! Егор, остановись. Ты делаешь мне больно! Ты обещал! Обещал!
"Делаешь больно…"
"Доверяй мне…"
"Моё безгранично…"
"Я тебе доверяю…"
Блядь! Вашу мать!
Я, сука, понимаю, что делаю, но не способен остановиться.
– Прошу, Егор… Не надо… – хрипит с отчаянием.
Сильнее вколачиваю член между ягодиц, пока по моему телу не пролетает дрожь удовольствия. Кончая, останавливаю движения пальцами внутри её тела. Издавая животный рык, заливаю спермой её задницу и спину. Сжимаю рукой ствол и смотрю, как оседают на её теле белые капли. Натягиваю штаны и падаю на её спину, лишая дыхания.
– Хорошая девочка. – толкаю ей в затылок. – А теперь расслабляйся.
Вынимаю пальцы, переключаясь на клитор. После разрядки сбавляю напор. Сжимаю и давлю с расчётом на приятную боль, которая доставляет удовольствие, вот только она сопротивляется. Отказывается расслабляться.
– Не надо… – шепчет совсем тихо. – Я не хочу этого. Отпусти. Пожалуйста, Егор. Просто отпусти меня.
– Блядь, да что тебе не так?! – гаркаю злобно.
Отрываясь от её спины, дёргаю за локоть, вынуждая повернуться ко мне. Её ноги заплетаются, и девчонка едва не падает. Ловя руками за талию, удерживаю от падения.
Глаза в глаза, и я отшатываюсь от хлёстких ударов, которыми лупят слёзы на её щеках, перепуганные глаза, искусанные в кровь губы.
– Егор… – дрожит её голос, а новые капли срываются с ресниц.
– Блядь! Пиздец! Что я…
Не могу говорить. Дышать не могу. Загибаюсь от осознания, что натворил. Давление в груди сжимает рёбра, передавливает лёгкие.
