Наталья Юрьевна Гори
Внутри себя маяк
– Почему ты решил на мне жениться?
– Ты знаешь ответ.
– Знала бы, не спрашивала.
– Потому что ты была белой овцой среди чёрных.
– Чёрный лебедь, среди белых.
– Интерпретируй, как нравиться. Но лебеди, это не стадо. А ты всё же часть социума.
– А ты?
– Я пастух.
– Конечно.
– Когда захотел собак натравил, когда захотел – зарезал.
– Так зачем пастуху иметь в жёнах овцу? Не лучше ли пастушку? Чего опускаться до скотства?
– Ты сказала, что таблетка действует!? Какая ирония, Вера. Ты мой лакомый кусочек.
– Жду ответ.
– Потому что пастушка может быть только одна.
– А овец много.
– Зачем мне разменивать свою свободу? Чтобы пастушка мне глотку перерезала?
– Твой папа жив… Мама же не перерезала ему или тебе глотку.
– Он жив, потому что там. Я жив, потому что сын пастушки.
– Счастливчик.
– Прокажённый. Мне пора. Что-то я засиделся тут с тобой. Ты же любишь, чтобы люди несли ответственность за свои поступки. Машу ищут. Подумай над этим.
– Мне плевать. Ты забыл.
– Какой у тебя избирательный ум.
– До скорого, Вера. Знай, ты у меня самая любимая овечка.
– …
Дверь захлопнулась, и я провалилась в сон.
Глава 8. Чары рассеялись.
После рождественских праздников Маша уехала, как и обещала. Уехала вместе с Семёном. Он её не бросил, ведь она ради него пошла на преступление, сначала убила деторождение в себе, потом человека. И всё из-за него! Он восхищался её. И понимал, что никто кроме неё не пойдёт на такие жертвы. Семён видел в ней верную волчицу, которая ради их семьи готова пустить в ход зубы и быть неистовой защитницей домашнего очага. Так он думал.
Что же на самом деле было, вы уже знаете. Вероятно, Семён узнает настоящую правду когда-то. Почему Даня не рассказал ему, то же самое, что и мне? И на этот вопрос вы уже получили ответ: «Я не играю на чужих судьбах. Я зашёл и вышел».
Всё происходящее было ужасно мерзко. Я будто испачкалась в грязной тине и мне не отмыться. Иногда мне казалась, что я попала в зыбучие пески и чем больше я шевелюсь и пытаюсь выбраться, тем сильнее они хотят меня поглотить. Моими спасательными тростинками из этого омерзения были Соня и Саша. Соня праздники провела со своей бабушкой и танцевальной группой. Девочкам устроили новогоднюю вечеринку в доме творчества. Потом рождественский квест. Соня была в восторге, она рассказывала по видеосвязи: «Мама, мама, мамочка мы с девочками нашли большой сундук со сладостями, представляешь. А сколько заданий интересных мы выполнили: и червяков считали, и у пауков ключ достали, а они были такие громадные и ещё много-много всего, мамочка! Ты скоро приедешь? Ещё долго тебя будут держать в больнице?». Я проходила плановый осмотр. И меня на неделю положили под наблюдение. Врачам не понравилось, как у меня функционируют почки. Ко всему меня несколько недель мучила бессонница. Новогодние праздники проходили в больничной палате. Но меня это даже радовала. Подальше от родственников бывшего мужа и его самого.
Даня готовился уехать. Мне проговорилась Сонечка. С него сняли подписку о невыезде. В ночь убийства у него было алиби: свидетели, видео из клуба. Чист, как стеклышко, не придраться.
– Мы скоро вас выпишем. Сон нормализуется. Почки приходят в норму. Большое количество лекарственных препаратов. Им было сложно.
– Да, спасибо.
Я смотрела в окно. Врач вышел. У меня было чувство какой-то беспомощности. Будто, чтобы я не делала и какие решения не принимала, всё приводило к одному и тому же: злость на себя и разочарование. Поскорее бы Даня уехал. Его сосуществование в одном городе со мной приносило мне чувство удушья. Мне нечем дышать, он забирает весь кислород. Да, сон вернулся и вместе с ним и кошмары, в которых я умираю раз за разом. Или от рук Дани, то по вине Маши. Иногда и Надежда бывает во всём этом замешенной. В дневное время тревога не проходит. Грозовая туча постоянно летает надо мной и то и дело выпускает молнии, пугаюсь каждого шороха, тени, стала бояться тёмных углов. Рассказала об этом на сеансе психотерапии.
– Что вас беспокоит?
– Смерть молодой девушки.
– Вы её знали? Были близки?
– Нет, близки не были. Но она отравляла мою жизнь.
– Вы рады её гибели?
– Нет.
– Вера, а как вы пережили смерть бабушки? Вы об этом совсем не говорите.
– Я не знаю. Слишком много событий. Одно за другим. Времени подумать об этом, не было.
– Давайте сыграем в детскую игру в ассоциации. Вы ни против?
– … – я, молча, развела руками.
– Какие ассоциации у вас вызывает слово смерть? Пять слов будет достаточно.
– Боль. Предательство. Потеря. Облегчение. Тоска.
– Отлично.
– Слово страх.
– Темнота. Муж, простите бывший муж. Дом. Будущее. Пауки.
– Ваш бывший супруг применял к вам насилие, физическое или психологическое?
– … – я махнула головой и сглотнула.
– Как часто вам приходится с ним сталкиваться? Когда вы виделись в последний раз?
– Назвать точный день?
–Если помните.
– 30 декабря.
– Вы можете рассказать об этой встрече?
– Весь день был снегопад. Всё вокруг сверкало. Снег под ногами хрустел. Дул ветер. Мы с Сонечкой приехали на такси к бабушке. К моей свекрови (пояснила для врача). Когда мы подъехали, я увидела машину бывшего мужа. Соня побежала к нему. Он указал ей на дверь в дом. В дверях стояла Надежда и ждала Соню с распростёртыми объятьями. Они зашли в дом. Даня позвал меня к себе. Открыл гараж и показал машину.
– Он купил машину?
– Нет, он показал машину своей матери. – У меня намокли щёки от слёз.
– Вера, держите салфетку. Я вас не понимаю. Что было не так с машиной?
– Она была разбита.
– Вас это огорчило?
– Извините. Можно мы на этом закончим. – Я захлёбывалась от слёз.
– Да, пожалуй.
Врач вышел. Я лежала в частной клинике. В отдельной палате с видом на заснеженный лес. Я оттерла слёзы и подошла к окну. Обняв себя обеими руками, я ещё долго смотрела на зимний пейзаж.
Две фигуры людей говорили в тёмном коридоре.
– Она ничего не сказала.
– Послушай, Гектор. Ты уверен, что она будет и дальше молчать?
– Уверен. Она обрывает свой рассказ на одном и том же месте. Когда мы её приняли сюда в бессознательном состоянии и привели в чувство, она рассказывала всё, то же самое.
– Ладно. Когда выписываете?
– Завтра.
– Завтра, слишком рано. Мне нужно больше времени.
– Ей уже об этом сообщили.
– Гектор, кто вас просил? Мне пора… Нужно всё успеть.
Мужская фигура медленно удалилась. Врач подумал: одни платят за доклад и слежку, и скорейшую выписку, другие вынюхивают и просят оставить ещё полечить. Кому эта девушка перешла дорогу?
Зимний пейзаж меня успокаивал. Я знала, завтра выписка. Возвращаться в свою съемную квартиру я не хотела, эта мысль меня ужасала. Я попросила телефон у медсестры. Сделала звонок. Вышла на прогулку в парк и больше в больницу не вернулась. Оставила в палате записку и свой мобильный телефон. Медлить или отступать, не было времени. Я ехала сначала на такси. Потом на спринтере. Снова такси. Забрала Соню от подруги. Снова спринтер и глухая деревушка. Тишь да гладь, да Божья благодать. Ходили с Соней к соседке, которая была нашим поставщиком молока и яиц. Доченька гладила каждый раз Зорьку и благодарила за молоко, восхищалась курами. И спрашивала: «А им не холодно?» Моя родная. Две недели мы жили, как у Бога за пазухой.
Приехал Ярик, как свежая газета и на первой полосе были интриги и скандалы, но уже без моего участия. Сонечка пошла к соседке, чтобы посмотреть, как получается молоко и помочь собрать яички у курочек.
– Если бы ты посидела ещё денёк в больнице, то застала преинтереснейшую сцену. Хотя нет. Её бы тогда не произошло. Я приехал тебя встречать, как ты и просила. Оказался в обществе Надежды и Даниила. Отвратительная женщина, не знаю, где ты видела в ней благодетель. Её там давно нет. Они ругали врача, на чём свет стоит. Сыпали угрозы. Но он кремень мужик. Не растерялся. И сказал, что у них учреждение открытого типа и пациент вправе покидать его, когда ему вздумается под личную ответственность. Надежда чуть не лопнула на месте. Они всё намеривались пройти с ним в кабинет, но он был не намерен это делать. На том и распрощались. Твоей медсестре устроили допрос. Но она только сказала, что с её номера было вызвано такси. Такси привезло тебя на пустырь и тут путь обрывается. Потом они знают, что ты забрала дочь. Такси. Пустырь. И снова след потерян. Даниил улыбался и много курил. Потом бросил фразу, что овца перехитрила пастуха. Надежда пожирала его взглядом: «Надо подавать в суд. Она нарушает твои родительские права. Подадим в розыск. Мы найдём их». Говорила она. Твой бывший приезжал на работу, спрашивал о тебе. Марина говорила, что возле клиники постоянно стоит машина.
За старой калиткой раздался хруст от шин. В форточку подул холодный ветерок. Машина остановилась. Вышел Даня. Захлопнул дверь и направился к дому. Я подошла к окошку и закрыла форточку. Даня шёл медленно, поправил ворот от пальто, задрав его к верху, и подул на руки, поднеся к губам. Мороз стоял лютый. Я села обратно на место. Во мне не вздрогнул не один мускул, в душе ничего не колыхнулось и не ёкнуло. Даня стучал в дверь. Но ему никто не открыл. Он обошёл дом, заглядывая в окна. Но там было пусто.
– Спасибо, что закрыла форточку, дочка. – Сказала мне бабушка Марфа. – Дует, что кости сводит. Но проветривать нужно. Ярик, а ну позови Лену с Сонечкой. Пирог готов, чай горячий душистый уже заварился.
– Иду, бабушка Марфа.
Даня вытащил из пальто письмо, запечатанное и упакованное в пищевой пакет. Бросил конверт в старый почтовый ящик у дома. Предварительно расчистив ящик от снега. Лицо Дани растянулось в улыбке. Он стряхнул с пальто все снежинки, которые успели облепить края рукавов. Сел в машину и уехал, оставив на снегу следы шин, и то ненадолго. Дедушка мороз щедро сеял снег, не жалея небес. Будто хотел укрыть всю землю белой дымкой, спрятав все горести и обиды, все печали и червоточины души.
Зимой Бог укрывает нас снегом.
Спустя две недели у ворот Надежды остановилась чёрная машина люкс класса. Из неё вышла женщина с короткой белоснежной стрижкой в дизайнерском деловом костюме, поверх которого было накинуто пальто. До ворот её провёл водитель, который держал зонт, защищая женщину от небольшого снегопада. Ворота открылись. Мужчина с зонтом сопроводил даму до входных дверей и зашёл за ней вслед. Но проходить в гостиную, куда пригласили незваную респектабельную гостью, не стал.
– Здравствуйте. Присаживайтесь. Чем обязаны? – Надежда сидела на диване и вопросительно смотрела на пришедшую.
– Меня зовут Мария Левинова. – Женщина демонстративно скинула пальто и повесила на край дивана, сама села в кресло, положив ногу на ногу и окинув взглядом всю комнату.
– Мне ваше имя ни о чем не говорит. – Надежда выпрямилась, облокотилась локтем о своё колено, подбородок еле касался пальцев руки.
– Ваше счастье. Я приехала к вам из нашей столицы. Путь был долгим. С перелётом. И я не буду противиться, если вы предложите выпить кофе. Наш разговор может затянуться.
– Конечно. Марго, пожалуйста, сделай два кофе. – Обратилась Надежда к прислуге. – Чем же вы занимаетесь в столице?
– Юриспруденция и защита прав женщин в семейных отношениях и во время бракоразводных процессов.
– Да, разговор может затянуться, вы правы, Мария.
– Спасибо. – Гостья отпила кофе. – У вас элементы декора слегка резонирует с мебелью. Вы её недавно сменили?
– Знаете, мебель это дело настроения. Меняю часто. Давайте ближе к делу.
– Конечно. Моё время дорогого стоит и у меня ещё встреча в столице сегодня. Дело вот в чём. Мой клиент, Вера Ч., желает оспорить договор, который был изменён во время бракоразводного процесса.
– Ваш клиент в розыске и скрывает ребёнка от родного отца.
– В силу недавно вскрывшихся фактов, это закономерно. Бывший супруг угрожал моему клиенту. А раннее на моего клиента было совершенно покушение. В связи с чем, мой клиент имеет право скрывать себя и ребёнка, защищая тем самым свою жизнь и здоровье, и жизнь и здоровье малолетней дочери. Так же мой клиент, в случае несогласия с её условиями, подает заявление в прокуратуру. Заявление о покушении на её жизнь и тяжких последствиях возникших в результате покушения.
– Нет доказательств, чтобы писать такие заявления. Пускай пишет. – Надежда усмехнулась.
– Машина, является предметным доказательством аварии.
– У меня давно нет машины.
– Но в результате чего её нет?
– Угнали.
– Как давно?
– Больше полугода назад.
– Тогда какое автотранспортное средство бывший супруг демонстрировал моему клиенту в канун нового года?
– Даня? Демонстрировал? Возможно, Вера что-то перепутала. Она же совсем нездорова. Последствия знаете ли. Лечилась недавно.
– Я заметила, у вас есть камера наблюдения на улице. Она фиксирует всех вошедших и выходящих из дома. А так же в обзор попадает гаражное помещение, не так ли?
– Вы внимательны, Мария. Так и есть.
– Уверена, события месячной давности ещё сохранены.
– Месячной, да. А то, что было раньше – нет. Увы. – Надежда развела руками и откинулась назад.
– Как жаль, что у вас их не осталось. Но моему клиенту повезло, у неё есть запись того вечера. И в гараже чётко видна ваша машина с сильными повреждениями. – Мария сделала глоток кофе.
– Не может быть. – Холодный и тяжёлый взгляд Надежды плавил незваную гостью.
– Так же у моего клиента есть письменное признание бывшего супруга о причастности к сокрытию улик страшной аварии, в которой мой клиент оказалась чудом жива.
– Признание значит. И запись с камеры.
– Не забывайте, что по вашей вине пострадало два человека в результате автокатастрофы. Это отягощает ваше преступное деяние.
– Чего хочет ваш клиент?
– Лишение родительских прав отца. Запрет на встречи с любыми родственниками бывшего супруга. Личная неприкосновенность моего клиента и её малолетней дочери до достижения совершеннолетия.
– Можно было догадаться.
– Вы должны подписать акт. Он перед вами. – Мария достала акт из сумки и протянула Надежде.
– А как же согласие отца? – она взяла акт.
– Оно уже получено.
– … – Надежда помрачнела. – Он в Германии.
– Он получил документы по почте. И выслал обратно с подписью.
– Гадёныш. Жалкий слизень. – Надежда подписала и с шелестом вернула акт обратно.
– Как я рада, что мы сумели договориться.
– Думаю, вам уже пора. – Надежда сняла очки, поставила на стол и медленным шагом отошла к окну.
Мария взяла свое пальто и направилась к выходу. Водитель помог ей надеть пальто, и проводил до машины с раскрытым зонтиком. Снег порошил без остановки, казалось, он хотел покрыть всё белоснежной чистотой. Замести следы.
– Подписала?
– Вы во мне сомневались, Александр?
– Ни минуты.
– Дело выиграно! А теперь скорее. Мы должны успеть в соседний город в аэропорт.
– Чтобы я без тебя делал, сестрёнка!?
– Ты себя не жалеешь. Почему не сделаешь пластику? Они подправят тебя, и будешь как раньше…
– Я долго привыкал к новому отражению и боюсь. Зачем заново волноваться по поводу недостатков или своей неидеальности. Вдруг мои ожидания не оправдаются? Я принял себя. С меня хватит экспериментов. Главное …Вера меня принимает таким.
– Кто в вас въехал? Мамочка или сыночек?
– Я не знаю. Вера мне не сказала. Попросила забыть об этом. …Как о кошмаре.
– Как можно забыть, если результат этого кошмара ты видишь каждый день в зеркале?
– Реже в него смотреть! Ха-ха-ха…
– Ты ещё можешь над этим смеяться. Значит, всё действительно налаживается. Я ещё не могу к тебе привыкнуть такому. И первое впечатление было ужасающим.
– Ко всему привыкаешь.
– Это правда. Но лучше привыкать к чему-то приятному.
– Что есть.
– Саша, я счастлива, если ты счастлив. Ты знаешь. И приезжайте в гости, как всё уляжется! Только предупредите! А то у меня график… зашиваюсь.
– Рвут на части?
– Ах-хаха. Можно и так сказать.
– Я тут задалась вопросом. Откуда у вас видео с камеры?
– Служанка должна была очистить жёсткий диск. И совершенно случайно сделала копию записи на электронный носитель. Мы могли взломать систему, но обошлось.
– А если она её заподозрит?
– Она её уже уволила. Из-за какой-то мелочи. Девушка уехала и вне опасности. Мамочка подумала, что это её сынок проделал.
– Но если он был таким тираном. Почему так легко подписал бумаги? Обычно это долгая и горячая война. Такие мужчины не могут принять поражение. Это я тебе говорю с учётом своей многолетней практики.
– Он выиграл. Его противником была мать, а не Вера.
– Это как нужно ненавидеть свою мать?! Чтобы делать ей больно чужими руками.
– Если своими не дотянутся…
– Рада, что Вера вышла из игры.
– Вера была пешкой. Он просто выбил её из этой партии. Забрав Соню, он сделал шах. Когда королева-мать поняла, что она теряет всё из-за собственного сына, он пошёл ва-банк и этим нанёс удар под дых – мат.
– Отвратительно. Больше не хочу ничего знать об этом семействе!
– Давай тогда о тебе.
– А обо мне и сказать нечего. Работа, снова работа и ещё раз работа.
– А как же отдых? Радости жизни? Семья?
– Отдых и радости есть… Семья – это такая вереница проблем. С моим опытом в этих делах – совершенно отпало какое-либо желания лезть в это дело.
– Мужчина?
– Есть, ухаживает. Но пока всё шатко и зыбко.
– Жизнь на полную катушку, не успеваешь выдохнуть.
– Скорее по расписанию. И даже выдохи и вдохи. Ахх-ха-ха…
Саша привёз Марию к аэропорту.
– Спасибо за время и помощь.
– Пожалуйста, дорогой. Береги себя!
– Куда деваться.
– Люблю тебя! – поцеловав брата в щеку, Мария пошла к своему терминалу.
Саша поехал в отель. Прошедший день был выматывающим. Утром он вернул машину в прокат. И сам поехал на такси в небольшую деревушку.
– Всё прошло успешно.
– Да. Мария выслала тебе документы?
– Выслала… я и не знала, что у тебя есть сестра. Она потрясающая. Всё прошло гладко? Или…
– Без или. Мария была крайне убедительна. Её вид уже развеивает все сомнения.
– Я безумно рада, что мы теперь свободны.
– Ты мне так и не рассказала, что было написано в письме.
Я встала, открыв комод, достала конверт.
– Читай.
«Я знаю, что если не сегодня, то завтра письмо будет у тебя. (Так и случилось, Даня оставил письмо и потом заехал ко мне на работу и сказал, что видел в почтовом ящике конверт, Ярик его привёз на следующий день). Я не лезу в чужие жизни, я зажигаю их и гасну. Мне интересно быть, где я есть. В своей безмолвной тьме. Пройти мимо заплутавших кораблей я не в силах. И обязан, осветить им путь ненадолго, пока они не решат к какому берегу плыть. В ясные дни, я совершенно не заметен. Моя работа начинается в темноте, когда светило уходит за горизонт, тогда я выпускаю яркие дальние вспышки, на которые слетаются не только корабли, но и заблудшие мотыльки. Случается, мотыльки гибнут – это жизнь. Я всё детство и юность мучился вопросом: зачем я здесь? В чем мой смысл? Я не приносил никакой радости своим родным. Мать приводила разных мужиков и на вопросы, кто они, грязно оскорбляла меня и во всем обвиняла отца, который был в постоянных командировках. У отца было множество женщин и бизнес, который он развивал. Когда он решил мамочку в него включить, понял, что ошибся, и она оттяпала у него руку по локоть. А с ней и бизнес. Ему оставалось укреплять позиции за рубежом и держаться с ней вместе. Я был не нужен никому из них. Считал, что виноват в этом семейном параличе. Я привык, что разговоры ведутся только о бизнесе, оборотах, конкурентах, мужчинах, женщинах и изменах. Я уходил в тень, точнее меня туда погружали. Днём на меня не обращали никакого внимания, а ночью начинали кипеть страсти. Был я с отцом – это непонятные женщины, похоть и разврат. Был я с матерью, это прятки с мужиками по чуланам и спальням. Только ночью они излучали не любовь, но её осколки: страсть и попытки найти эту любовь, которой у них не было. Моя любовь им была безразлична.
Когда я немного подрос, я начал играть на чувствах других, как играли на моих. Улавливал какие-то симпатии и заводил механизмы интриг. Пускал слухи. Это всегда работало. Дальше, больше. Деньги родителей помогали быть на уровне и скрывали мои изъяны за дорогой машиной и вылизанной обложкой. Ночь стала моей покровительницей, и я сиял, привлекая то корабли, то мотыльков. Утром я исчезал в учёбе по ведению бизнеса на межрегиональном уровне. Ночью вбирал те же крупицы любви, к которым привык в детстве. Эти мотыльки, что слетались на свет, тоже искали частички любви, хотели понежиться в блеске и роскоши. Они думали, что это самое что не наесть счастье – изобилие. А ведь это лакмусовая липучка, из которой мотыльку тяжело выбраться. Они и не хотели. Мне приходилось их вышвыривать обратно в океан, чтобы они искали себе достойное пристанище. Иногда я унижал их, но лишь для того, чтобы они поняли насколько опустились, что им пора выбираться из этой ямы. Что это не их место. Оно достаётся, либо по рождению, либо спустя годы непрерывной нескончаемой работы. Мне оно досталось по рождению, родителям было сложнее. Но если вы не заблудились и при свете дня находите своё счастье – вам маяк не нужен. Вас греет солнце. Маяк, прерогатива тьмы.
Ты попала в мои сети случайно. И я не был для тебя маяком. Был светом. Но этой участи я не стерпел и привёл тебя в свой мир тьмы. Я не умею по-другому, Вера. Я любил тебя по-настоящему. Плодом нашей любви стала Сонечка. Но это был не мой мир, я боролся. Даже моя мать, стала бороться за то, чего в меня не вложила – солнечный свет истинной любви. Чем больше вы меня хотели обратить к солнцу, тем сильнее во мне просыпалась обида, ревность и злость на мать, которая требует то, чего нет. Она всегда требовала то, что я дать не мог, потому что не умел. Потому что был раздавлен и загнан в тень. Поблёскивал, да и только. Я слетел с катушек. Апогеем моей злобы стала Лолита. Мой близнец, только женщина. Она была корабликом, который любил учиться и плясать под чужую дудку. Пришлось выступить её маяком. Не бросать же заблудшую. Но её кораблик заигрался, и буря его поглотила. А Маша, подруга твоя, обычный мотылёк. А что касается твоего любовника. Саша, Саша, Саша…
Верочка. Саша был любовником моей матери. Не долго. Мои родители, как и я не знают слово – постоянство или верность. Он обидел Лолиту, это как испортить игрушку любимого сына. Сын пожаловался маме. И мама, ясен перец, выбрала сына. Хотя Саша был хорош. Так она мне сказала: «Чертовски, горячий парень». Да, мне всеядному любителю плоти, судить негоже. Но твой жеребец, оказался орлом. Поимел и мою мать, и мою жену. Так обычно говорят, чтобы оскорбить кого-то, а твой орёл так сделал. Хотел ли я отомстить ему? Я вышел из того возраста, когда ненавидел маминых любовников или папиных шлюх. Я сам стал, как родители.
Случился конфуз, мама совратила мальчика, если брать их разницу. Потом она же его и бросила. Но надолго в любом случае это бы не затянулось. После молодой мужчина случайно сошёлся с тобой. Мы, по сути, тогда разводились. А вот случайно ли наш орёл сошёлся с тобой, Верочка? Этот вопрос меня беспокоил. Любимую овечку, да непонятно в чьи руки. Сама понимаешь – абсолютная безответственность. Ещё и с агнцем маленьким – моей доченькой. Я рассказал матери об её жеребчике. Ни пошёл ли он ва-банк? Ей насолить, и мне подгадить. Из-за меня же его выперли. Подстроив им встречу в своём ресторане, я не ожидал такой реакции от мамы. В тот раз ты была в шёлковом платье и хотела насолить мне, пришла с ним. Страстные объятья и поцелуи. И тут даже не треугольник, образовался целый квартет, каждый играл на своих струнах. Я в одном углу клуба, маменька в другом. Вы жжете у барной стойки. Маменька подошла к вам. И сказала, что у нас с тобой и Соней фотосессия и завтра я должна обязательно на неё явиться. На Сашу она даже не посмотрела.
Мы отсняли эту фотосессию и что-то в нас проснулось. Возможно, у Александра получилось возбудить во мне мужской интерес – как это, две самые важные женщины моей жизни сгорают в страстных порывах из-за другого мужика. Я не любил, когда меня толкают в тень. После фотосессии, заговорив тебе зубы лживыми обещаниями и клятвами, я заманил тебя в наш дом, мы провели бурную ночь. Но на утро ты протрезвела, опомнившись от вечернего флёра, сбежала в каких-то старых вещах, которые нашла в шкафу. Платье я припрятал, как трофей. Ты уж прости. Я сентиментален. Когда ты его успела у меня снова увести, не знаю.
Потом одно за другим, горячий сезон в бизнесе и маменька поостыла. Я так думал. И меня не было на месте. Наблюдал за страстями между Лолитой и Машей. Но что-то пошло не так с брачным договором. Вы не могли договориться. Не находя другой причины, как ревность, в желании мамы подпортить тебе жизнь. Я понял, что пора сменить ориентиры в свою пользу, но честно, я не думал, что это выльется в жестокую расправу. Маменька в последнее время стала часто обращаться к психиатрам. Пила сильные препараты. Её штормило. И любовник после Саши ей попался корыстный и неудачный. Это обострило её состояние. И как-то она проходила мимо кафе, и увидела тебя с Сашей. Счастливые и довольные, молодые и цветущие. И её понесло. Она ехала за вами, и врезалась в вашу машину на большой скорости. Ей не сильно досталось: лёгкое сотрясение и ушибы. Она быстренько уехала за границу и прошла курс психической реабилитации. Мозги вправили. Маман отдохнула от бизнеса и прочей суеты. И вернулась другим человеком. Стала ещё теплее относиться к Сонечке. Полностью отпустила все любовные страсти. Правда, увидев, как она изуродовала Александра, она получила наслаждение. Женщина, мстительная женщина.
Где растят таких идеальных людей? Откуда родом Саша? Кто его родители? Из-за чего его сестра добилась успеха и стала безупречной? Почему он сама добродетель и аккуратность? Где недостатки, изъяны, уродство души? Где оно? Безупречность от кончиков волос. Где его грязь под ногтями? Не бывает таких людей, Вера. Не бывает. Ты с Соней в надёжных руках.
Запись с камеры наблюдения предновогодней «комедии» с машиной можешь попросить у служанки Софи. Она будет хранить копию до востребования. Договор о моём согласии в отказе родительских прав подпишу, как будет готов. Пришли его на этот адрес: К******* ***. Обратись к сестре Александра. Она закроет маменьке рот. Местных не нанимай. Всех подкупит.
Люблю и целую.
Твой Маяк, который тебе не нужен. Ты человек света, моя Вера».
Саша дочитал до конца, иногда делая паузы и посматривая на меня. Будто хотел сказать: ты всё знаешь и промолчала. Он сложил письмо и вернул его мне. Затем недолго пошарив по своей сумке-холдолл, протянул мне конверт.
– Пришёл на мой старый адрес две недели назад. Хозяйка, любезно, передала его мне, не вскрывая.
Я взяла конверт. На нём был указан только адресат. Я была в замешательстве и бросила вопросительный взгляд на Сашу.
– Открывай. – Сказал он, вздохнув. – Между нами не должно быть секретов.
Я достала листок, исписанный с двух сторон.
«Саша, здравствуй. Это Надежда. Пожалуйста, прочти до конца это письмо, иначе я не смогу тебе всё рассказать. И вряд ли решусь. Ты замечательный мальчик. Я благодарна, что мы были вместе, пусть так непродолжительно. Но дальше будет не об этом. Хочу, чтобы ты это знал и всё.
В ближайшее время, если это ещё не случилось, конечно, с вами (под вами я имею в виду тебя и Веру) свяжется Даня. Не знаю, как он всё преподнесёт, что наплетёт. Но знайте я к вашей аварии, автокатастрофе не причастна. Только если моя машина. Это он вас снёс. Я клянусь, что не имею к этому никакого отношения. Я грустила из-за того, что ты счастлив с другой. Мне же не повезло с последними любовными отношениями. Но не больше. Этот полоумный ехал мыть мою машину и остановился прямо недалеко от злополучного кафе, где увидел вас с Верой. У него случилось затмение, понимаешь. Пелена. Он собою не владел.
Ты знаешь, что в квартире Веры установлены камеры? Он следит за ней. Он знал, что ты приходил. Поэтому уехал на эти выходные. Он становился сам не свой. Ревность, помешательство, чувство обладания, всё вместе это ад. Поверь мне. У него в детстве случился инцидент, на детской площадке он игрался с машинкой. Кто-то из подростков взял поиграть, точнее вырвал у него игрушку. Он не побежал к няне, он с размаху ударил обидчика промеж ног. Забрал машинку и бросил её об асфальт, та разлетелась на кусочки. «Мне не нужна машинка, которую трогал кто-то другой». Няня увела его. Этот случай она мне поведала, и он чётко запечатлелся в моей памяти.
В тот вечер, когда он увидел вас в кафе, произошло замыкание. Он врезался в вас. Его как будто что-то вело. Сам не свой ей богу. От госпитализации Даня отказался. Поехал в частную клинику на следующий день. А в вечер после аварии он приехал ко мне. Этот пустой полоумный взгляд, шок после столкновения. После объяснения о случившемся, я думала, с ума сойду. Нужно было что-то решать. Я договорилась с эвакуатором, он привёз машину в гараж. Только в канун нового года её увезли в утиль. Я боялась, что Вера сообщит куда надо, и Даню посадят. Я не могла этого допустить. Даня редкий подлец, но он мой сын. Сама я не могла оставаться в этом ужасе и уехала на лечение. Всё произошедшее было травматично для меня. Он перешёл все границы.
Знаю, что будет лучше, если вы с Верой уедите, и связь оборвётся. Но я прикипела к Сонечке. Понимаю, что вам так будет лучше. Но Сонечку отпустить не могу. Буду за неё бороться. Она мой лучик надежды, во всём этом мраке. Не могу её отпустить».
Я дочитала письмо. Как сложила в конверт, не помню. Увидела только, как Саша бросил его на стол в сторону. И после крепко обнял меня.
– Всё позади, Вера. Всё позади.
