Никита Сахно
Охотники на героев. Цена свободы
Охотники на героев
Книга 2. Цена свободы
Глава 1. Охотник на охотников
Жгучий яд струился по венам вместо крови. Не давал есть, спать, не позволял даже нормально дышать. Тяжелый воротник, сжимающий шею, делал только хуже. На шее будто до сих пор сжались материнские пальцы, невидимая хватка не исчезала несмотря на то, что они почти перестали видеться в последнее время. Попытка восстания Эстебана десяток лет назад заиграла новыми красками. Вообще-то, со временем он начинал, как ему казалось, все лучше понимать своего старшего брата. Мать не давала и шага ступить без ее ведома.
Поэтому сейчас он так спешил вперед по мраморному полу – воспользоваться случаем, пока она не узнала. Поступок низкий для будущего короля. Да что там, постыдный! Он ненавидел себя, мать, весь мир. Замедлиться бы, ступать истинно королевской поступью и заставить весь мир подождать.
«Так обычно делает мать», – подумал он и поморщился.
Себастья́н стал идти еще быстрее, следя лишь за тем, чтобы не упасть на ровном месте. Вот этого точно никто не забудет, даже если он перевешает всех слуг и охрану. А стражники следили за ним, демонстрировали, что им нет дела, но наверняка посмеивались над тем, как он бежит подобно маленькому ребенку на представление.
Торопиться приходилось. Холодный воздух гнал вперед по галерее, от холода нигде нельзя было спрятаться в этой проклятой И́стрии, в этом богами забытом Фанра́йте. Когда он станет королем, то ни за что его нога не переступит границу этой жалкой земли. Даже обложившись одеялами и разогрев камин, от пронизывающих сквозняков нельзя было скрыться. Ледяной воздух, будто в издевку заползал за шиворот, стелился по земле. Себастьян давно бы уехал из Фанрайта, но мать, как ненормальная, оставалась прикована к проклятому городу.
Одержимость. Все, что бы мать ни делала, она выполняла до отказа, полностью отдаваясь бушующей силе. Себастьян был уверен, что унаследовал эту особенность, неспроста дрожит, подгоняемый вперед, вот только оставался вопрос: у кого запаса этой силы окажется больше? Он был намерен проверить это. Но для начала нужно было избавить мать от главной одержимости – Ранта́ра. Каждый раз, когда Себастьян вспоминал его широкие плечи и суровый прищур, с губ готовы были сорваться проклятья. Черный тюльпан. Ублюдок. Из-за него вечно были неприятности. С какой-то стати он оказался вечным фаворитом матери. Себастьян был уверен, что воин виделся с матерью куда чаще, чем он сам. Даже сейчас, когда его не было рядом, всё, о чем она могла думать – это Рантар. Себастьян тысячи раз спрашивал себя «почему он?», но никогда не мог найти ответа. Рантара давно следовало убить хотя бы за это. Но теперь причин накопилось куда больше. Бывший фаворит матери перерезал гарнизон неподалеку, убил настоящее чудовище, полувеликана – героя У́сина, а потом, каким-то чудом, и главнокомандующего армией королевств – Фе́ликса. Но безумие и не думало заканчиваться. Даже после случившегося, мать хотела, чтобы Рантар остался жив.
«Почему, боги? Почему?!»
Себастьян остановился возле широких дверей, переводя дух. Охрана осталась позади, рядом никого не было: ни стражи, ни слуг, он позаботился о том, чтобы никто не знал о встрече. Он одернул и без того безукоризненные рукава камзола, вздохнул и зашел внутрь.
Э́фил повернулся к нему лишь вполоборота. На уставшем возрастном лице нельзя было прочитать ровным счетом ничего. Казалось, все в герое замерло навечно – Себастьян с самого детства помнил его таким же: седой ежик волос, белые подкрученные усы и внимательный, прилипчивый взгляд. На столе лежала знакомая плеть, где ножка рукояти была изображена в виде цветка ромашки. Себастьян презирал героев. Как правило, они были лишь тупыми мускулами, удачливыми гадами, у которых получалось выжить достаточно долго в битвах, чтобы их считали хорошими воинами. Но Эфил был другим – лишь к нему Себастьян не испытывал презрения.
Королевич прошел вдоль короткого стола, пытаясь держаться как можно увереннее и отстраненнее, хотя внутри все готово было взорваться. Времени было мало, никто не должен знать, что он тут делает. Себастьян сел во главе стола, чтобы напомнить о своем статусе, но старому герою наверняка было наплевать.
– Рад, что вы прибыли так быстро.
– Мне сообщили, что дело первостепенной важности.
– Это так, – Себастьян сделал паузу, не зная как лучше продолжить. Потом зарядил себе мысленную оплеуху за слюнтяйство. – Рантар Два Топора предал королевство. Убил гвардейцев, несколько героев – Усина и… Феликса.
– Так слухи не врали… – проговорил Эфил, лицо его помрачнело, и он покрутил кончик уса.
– К сожалению, скоро все и в Истрии, и в Сева́рии будут знать, что это не слухи.
– И вы хотите, чтобы я?..
Эфил не использовал слов король или хотя бы принц. Соответствующе обращался только к матери. Себастьян подавил нарастающую вспышку с большим трудом. Еще одно унижение. Ничего, Рантар за все заплатит.
– Целей несколько, – молодой человек сжал кулак – в то, что он собирался произнести не верилось до сих пор. – Говорят, Рантар не один. С ним королевская изобретательница. Очень ценная. А еще рогатый.
Не без удовольствия Себастьян заметил, как изменилось лицо Эфила. Старый воин куда сильнее начал подкручивать седые усы и повторять «так-так».
– Они вместе – это факт. К сожалению, подробностей я не знаю.
Себастьян бы продал половину Истрии, чтобы узнать. Но ни одна из ищеек ничего не разнюхала. Он до сих пор не знал во что труднее поверить – в то, что с Рантаром оказалась лучшая из королевских изобретателей (о чем Эфилу лучше не говорить, престиж короны все-таки) или в то, что в деле был замешан амеван. Эти лесные дикари, использующие магию, пугали его с самого детства. Но ни тогда, ни сейчас он не мог получить простейшего объяснения: почему их до сих пор не истребили всех до одного? Ответ был одинаковый – они слишком опасны, осиное гнездо никто не ворошит. Почему-то они забывали, что это гнездо застряло почти посередине богомерзкой Истрии. Лишь недавно мать отправила войска под командованием Валентина к Белоозерью, что вызвало новый укол досады, так как она снова не поделилась с Себастьяном своими планами.
– Как давно это случилось? – спросил Эфил.
– Три недели назад.
Мучительные три недели, самые унылые за всю его жизнь.
– Я должен поймать их всех?
– Не совсем.
Себастьян облизал губы и стрельнул глазами на дверь. Потом сделал голос чуть тише.
– Амеван меня не интересует. Королевскую изобретательницу нужно вернуть. Желательно в целостности. А Рантар… Всякое бывает во время сражения, мы ведь это понимаем?..
Эфил кивнул, снова подкручивая ус. Его дурацкая манера уже достала. Желудок и так все время бурчал от недовольства. Возможно, хуже становилось из-за черного мешка, который Эфил держал на полу. Вонь становилась очевиднее с каждой минутой, но Себастьян не хотел знать, что там находится. А то, что Эфил сидел только в расстёгнутом дублете заставляло дрожать ноги Себастьяна куда сильнее – как спрашивается он выдерживал весь этот холод?
Если бы Себастьян мог, то убил бы Рантара лично, это было бы непередаваемое наслаждение. Да и Эфила заставил страдать за отсутствие почтения. Но приходилось признавать, что иногда грубая сила бывает очень полезна. Если бы он сам отправился на поиски, то пришлось бы рискнуть не только своим комфортом.
Герой не торопился отвечать, все разглядывал затёртую столешницу. Себастьян поерзал на неудобном стуле в то время, как спина застонала от ненавистного сквозняка. Все-таки это была насмешка, а не дворец.
– Думаете, не справитесь, Охотник? Корона всегда могла на вас положиться, а я постоянно восхищался вашей находчивостью. Когда стало известно о Рантаре, я решил, что лучше прославленного охотника за головами, мастера ловушек, никто не справится.
Когда мать не использовала угроз, она прибегала к лести.
– Сделать можно, – Эфил наконец-то отцепился от уса. – Вот только… что скажет королева? Я знаю, Рантар у нее на особом счету.
Себастьян снова сжал кулаки под столом, чтобы тот не видел, и ответил так холодно, как только мог:
– Ей знать не обязательно. Боюсь, сейчас она не понимает какую угрозу для королевства представляет Рантар.
Он не стал упоминать, что теперь мать посещают жуткие перепады настроения, когда она не выходит целыми днями из комнаты, а потом впадает в слепую ярость. Себастьян разрешил слугам входить в комнату лишь при крайней нужде. Он окружил ее несколькими статными воинами, наподобие Рантара, чтобы она утешилась, но пока план потерпел крах. Одному из них она разбила голову.
Эфил закивал, но кажется, мыслями он был уже далеко. Одна радость – согласился быстро. Не испугался, не принялся рассуждать.
– Есть сведения куда они могли пойти?
– Последний раз их видели на Восточном тракте. В паре дней пути отсюда. Это все, что я знаю. Полагаюсь на ваше чутье. У вас полный карт-бланш, Эфил. Делайте все, что угодно, награда будет очень щедрой. И возьмите это, поможет в дороге.
Себастьян подвинул увесистый кошель с деньгами и один из своих перстей с родовым гербом. Эфил покажет вещицу и остальные, кем бы ни были, станут помогать. Даже, если мать узнает, что он послал Эфила, то всегда можно сказать, что это простая мера предосторожности.
– С вашего позволения, я отправлюсь сейчас же. Не люблю, когда у цели большая фора.
– Конечно! – Себастьян тут же поднялся, но быстро пожалел о такой неприкрытой радости. Постарался придать лицу серьезное выражение. – Успехов в охоте.
Эфил ничего не ответил, лишь слегка кивнул. Забрал кошель с перстнем, повесил на пояс плеть и подхватил мешок. Себастьян с трудом мог подавить улыбку, представляя какие неприятности ждут Рантара. Эфил обладал самым невероятным чутьем в обоих королевствах. И было еще нечто очень важное – Эфил и сам был бывшем черным тюльпаном, наставником Рантара. Если кто-то и сможет справиться с ним, то только он.
Себастьян достал из кармана отрезанный палец Рантара, который тайно носил с собой все это время. Больше месяца назад прошло, как он преподал воину долгожданный урок. Показал кто главный – заставил отрезать собственный мизинец. Этот палец оставался для него главным символом власти, особо волнующим сувениром, который он тайно попросил забальзамировать. Пусть из-за него мать залепила ему пощечину на глазах у всего королевства. Хуже унижения нельзя придумать для будущего короля, но он еще посмотрит чья возьмет. Пока мать не в себе, королевства, наконец, принадлежат только ему. И когда он бросит ей отрубленную голову Рантара, мать поймет, как ошибалась. Все поймут. Наконец-то наступит долгожданный момент свободы, и он сможет занять место, которое по праву принадлежит ему. Теперь нужно лишь убедиться, что мать не помешает его планам.
Глядя на небольшую фигуру старого воина в потрёпанном дорожном костюме, Себастьян наконец-то почувствовал, что яд в крови понемногу рассасывается. Возможно, сегодня он сможет впервые нормально поспать. В конце концов, кому ловить бывшего черного тюльпана, как не другому черному тюльпану?
Глава 2. Ствол без сердцевины
Повозка подскочила на ухабе и жалобно заскрипела, под ногами все дрожало, но куда сильнее все тряслось внутри у Имвы. Несколько всадников неумолимо приближались по тонкому снегу. Их кони фырчали, разбрасывая вокруг себя клубы пара, которые при желании могли легко долететь до него.
– Меро, скорее, – кричала Виктория гоблину на козлах, тот свистел, стегал лошадей, но кони воинов, преследовавших их, были быстрее.
Всего всадников было пятеро, они привязались к ним совсем недавно, когда повозка после нескольких недель путешествия уже почти прибыли в Белоозерье. Они почти ничего не спрашивали, просто напали, увидев внутри торговой повозки людей. За это прошедшее время Имва научился распознавать разных людей, и без всяких напоминаний понял, что это кто-то из королевских войск. Хотя напряжение и страх плотной тучей заволокли все их путешествие, со времен Фанрайта Имва не участвовал в битвах. Лед, куда крепче того, что был разбросан вокруг смял чувства и прошел такой белой волной, что ничего не оставил после себя. Имва сидел и смотрел как враги приближаются и лишь хвост постоянно стучал по полу.
Рантар неразборчиво закричал, сорвал полог с повозки и бросил прямо под ноги бегущим коням. Один из всадников приблизился и хотел ухватиться рукой за повозку, но Рантар выхватил топор и всадил ему в руку. Мужчина заорал и вскоре свалился прямо под копыта коней своих товарищей.
Всадники не потеряли решимости, они выхватили оружие и стали по парам окружать повозку с обеих сторон. Один из мужчин пытался достать мечом до Рантара, тот отбивался, но слишком широко замахнулся топором и чуть не вывалился из повозки. В последнее мгновение его ухватила Виктория. Другой рукой она вытащила пистоль, из которого иногда тренировалась стрелять в глухих местах и нажала на спусковой крючок. Грянул выстрел, перед лицом Имdы на мгновение все затянуло дымом, а когда тот рассеялся, но всадник свалился на своего коня, который уносил его все дальше в лес.
– Святые имена! – зарычал над ухом Рантар. – Имва, сделай хоть что-нибудь!
Имва смотрел в глаза воинов-преследователей, и, к счастью, заметил в них отражение собственных сомнений. Всадники, потеряв двоих товарищей уже не выглядели так уверенно как раньше. Что было придумать? Простое изменение формы, которое можно совершить достаточно быстро, пока тебе самому не отсекли голову. Или случайно не отсечь ее самому себе. Мысли в голове носились быстрее, чем листва под ураганным ветром, и Имва не придумал ничего лучше, как заставить землю ответить, прийти на помощь.
Ветви деревьев превратились в цепкие крюки, норовившие вонзиться в одежду. Шипами они проходили под кожу, заставляя незадачливых воинов кричать и дергаться. Кони выскочили из-под седоков, разбегаясь в разные стороны. К сожалению, придумать что-то стойкое и постоянное не получилось. Ветви продолжили двигаться, сплетаясь в клубки и образовывая что-то вроде коридора прямо у всех над головами. Лишь когда повозка проехала вперед достаточно далеко все кончилось.
Все тяжело дышали, оглядываясь, не появится ли новый враг, но ночной лис был полон тишины. Имва проверил своего друга – петуха Навната, но тот, хоть и напуганный, был цел и невредимым. Бешеный стук сердца понемногу останавливался.
Рантар сплюнул и спрыгнул на землю.
– Эй, ты куда?
– Добить их, – буркнул Рантар. – И отпустим лошадей, пускай не бросаются в глаза.
Имва обменялся взглядом сначала с Навнатом, потом с Викторией, а напоследок с гоблином Ме́ро. Тот только присвистнул. Он почти не разговаривал и иногда казалось, что свистом он может выразить абсолютно любую эмоцию.
Они отдали ему почти все деньги, чтобы гоблин, не задавая вопросов доставил их к родине Имвы. Говорили, что он из противников королевской власти и поэтому они могли доверять ему хоть немного.
Девушка схватилась за виски и поморщилась. Имва не почувствовал никакой опасности, но это еще ничего не значило, ведь в голове у нее помещалось несколько личностей, которые могли незаметно забрать контроль себе.
– Виктория?
– В порядке. Все нормально, – тихо сказала она, не разгибаясь. – Они, фух, не выйдут. Каждый раз я заталкиваю их все глубже. Стоит им только напомнить о себе, как я туда же засовываю их в самый дальний угол.
Она даже попыталась улыбнуться, но тревога все равно не до конца улеглась в его груди.
– Мы не должны задерживаться, – крикнула она вслед Рантару.
– Они видели нас. Могут рассказать.
Рантар был уже далеко, слегка помахав одним из топоров. Вскоре они принялся доставать из зарослей воинов весьма болезненным для них образом. Имва морщился при каждом хрусте и отводил взгляд. Потом мрачный воин принялся ходить среди деревьев, выискивая лошадей и тела остальных.
«Сколько еще должно пострадать прежде, чем мы добьемся цели?»
Имва предпочел помочь гоблину достать накидку на повозку и вернуть на место. Дурацкие человеческие ботинки на ногах не давали нормально двигаться, но хоть немного защищали от беспощадного холода, которым была скована спящая земля.
– Переночуем в лесу. Нужно забираться как можно дальше в чащу, – сказал Рантар, вернувшись. – Поблизости могут быть и другие.
– Но нам нужно ехать быстрее! – не сдавалась Виктория. – Мы уже совсем близко!
– Ага. К виселице.
– Но мы должны получить помощь скорее. И узнать больше про машину, – тихо добавила она. – Королева не должна получить больше власти.
Виктория продолжала настаивать, что опасность представляет не только опасный колдун в ее голове, но и планы королевы по созданию машины вечной жизни. Девушка пыталась вместе с Имвой разобраться в ее природе, но ничего не выходило – амеваны воспринимали смерть как естественную часть жизни. Придумать нечто спасающее от смерти, могли только странные люди.
– Нам нет дела до машины, – отрезал Рантар. – Мы пытаемся придумать как помочь моему сыну. Находим тебе способ вылечиться и уходим. Никакого бунта против королевы. Точка.
Рантар даже не повернулся. Он сказал, чтобы они увели повозку, а сам растворился в зарослях. Признаться Имва тоже не хотел сражаться против королевы, нужно было помочь родичам на родине и свои друзьям, дальше он не заглядывал. Но глядя на непроходящий, встревоженный вид Виктории, после того как они убрали повозку с дороги, он сказал:
– Я поговорю с ним.
Имва пошел вперед среди снегов, прижимая к себе Навната. Ох, он так устал от холода. Целую вечность они двигались в повозке, по белому плену снегов. Имва был в ужасе от того, что нельзя было спрятаться от пронзающего холода, а хвост протестующе дрожал. Лишь здесь, ближе к родине, он стал ощущать как воздух становится мягче и теплее, но по ночам мороз еще пощипывал кожу. Имва поправил накидку, которая все равно плохо помогала от холода и пошел дальше.
Его друг, сидел на руках, но все время норовил выбраться, однако Имва не хотел отпускать птицу, вокруг могло быть еще небезопасно, вдруг кто-то выскочит из-за дерева? Да еще и снег этот повсюду, кусает за ноги даже сквозь обувь и не дает нормально идти. Имва выпустил несколько клубов пара.
– Сиди смирно, Навнат. Рантар должен быть рядом.
В зарослях послышался стук, потом в округе разразились проклятья. В животе у Имвы ухнуло, неужели новая битва? Они кого-то пропустили? Парень поспешил вперед, стараясь идти след в след, чтобы меньше мочить в снегу ноги.
Но когда Имва, запыхавшись, выскочил из-за дерева, то понял, что торопился зря. На небольшой полянке Рантар стоял к нему спиной, тяжело дыша. На снегу валялся один из топоров, а ближайшие стволы были покрыты засечками. Имва скривился, деревья не заслуживали такой жестокости.
Рантар не замечал его. Его широкополая шляпа с пером, покрасневшем из-за обилия крови в последней битве, валялась рядом, там же, где еще один топор. Мужчина пытался нагнуться и поднять оружие, но скривился и с силой ударил кулаком по стволу.
– Проклятье!
– Нужна помощь?
Рантар вздрогнул и распрямился. Если бы Имва хуже знал его, то решил, что воин испугался, так дернулось его лицо. Но оно быстро стало таким же хмурым, как и обычно.
– Чего тебе?
– Я услышал крики. Решил что-то стряслось.
– Это все?
Имва переступил с ноги на ногу. Мороз кусал все сильнее, ночи становились нестерпимыми. Даже жалкая повозка сейчас оказалась бы не так плоха, нежели стоять посреди деревьев с грубияном. Но Имва не ушел.
– Мои отвары не помогают против боли?
– Помогают. Но я прихожу в себя слишком медленно.
– Ну, ты уже не лежишь на дне повозки, вздрагивая от каждой ямы, так что, по-моему, все неплохо.
– Ты не понимаешь, – Рантар выпустил облако пара и покачал головой.
В свете обеих лун Имва обратил внимание на виски воина, на которых стало куда больше серебристых нитей. Они же переплетались и в небольшой бороде. А еще из глаз воина никогда не уходила боль. И тут Имва догадался, что показалось ему странным: с первого дня их знакомства при любой опасности и в любой непонятной ситуации Рантар сжимал оба своих топора. У него и прозвище было соответствующее. Вот только он до сих пор не поднял ни одного из них, а еще так и не восстановил дыхание.
Имва сделал шаг вперед, сжимая в руках Навната, и коснулся одной из засечек на дереве.
– Если хочешь потренироваться, то я могу помочь. Нет нужды мучить деревья.
– Мне не нужна ни тренировка, ни наставления. Ты хотел еще что-то сказать?
– Ладно, я пошел.
– Стой.
Рантар не сводил с него взгляда, будто изучал. Имва постарался спокойно ответить на взгляд. Иногда ему казалось, что он общается с диким зверем, когда любое неосторожное движение может сулить беду. А серые глаза оставались для него непроницаемыми.
– Ты не обязан этого делать, Имва. Вы не обязаны. Я …глубоко признателен, что вы оставались со мной. И ваша решимость действительно придала мне сил. Но теперь… Ты уже на родине. Ты ничего мне не должен. Можешь в любой момент меня оставить, и я пойму. Если честно, чем раньше ты это сделаешь, тем лучше.
Имва задумался на миг.
– Может, я и не герой, как мне бы хотелось. Но я не стану бросать товарищей просто потому, что так проще.
– Надеюсь, это не глупое упрямство? Ладно, раз ты так хочешь помочь, скажи: в лесу правда есть ответы? Мы сможем понять одурманила ли Доротея моего сына, чтобы контролировать? И можно ли помочь Виктории? В последние дни, она… в общем, ты видел. Завтра мы разойдемся, тебя больше не будет рядом, чтобы ее успокоить. А я знаю только один способ ее остановить.
Внутри у Имвы все похолодело, но на этот раз не от мороза. Он сжал в кармане живую силу в камне, заключенную в маленький гладкий шар. Эту измененную реликвию своего народа он нашел в человеческом городе. Шар назывался на́том, и именно его сила сдерживала людей и не давала им пройти в лес без разрешения. Имва ощутил, как форма мира слегка меняется над поверхностью ната, прямо как возле родного леса, и выдохнул.
– С Викторией все в порядке. Я смогу убедить своих, мы вылечим ее от одержимости и узнаем, что делать с твоим сыном. Наставники амеванов знают о магии больше всех остальных.
Рантар кивнул, но как-то растеряно, будто толком и не слушал его. Имва еще немного постоял, но петух шевелился все сильнее, а мужчина больше ничего не говорил, поэтому Имва развернулся и ушел. Если Рантару так нужно одиночество – пусть его получит.
И все же внутри он ощущал тревожную пустоту. Он бы предпочел, чтобы Рантар кричал, или метался из стороны в сторону, лишь бы не видеть этой растерянности на его лице. Обычно Имва не следил за ним, но сейчас с пугающей для себя очевидностью понял, что Рантар не может нормально сражаться. Он не справлялся с собственными топорами. Даже не мог нормально согнуться, чтобы поднять их. Это было сродни удару под дых. Раньше воин сражался яростно и решительно, но теперь вряд ли был способен защитить даже себя. Имву тоже ранили, Феликс ударил его мечом, но рана в животе хоть и болела, но уже затянулась. Папа рассказывал, что у гоблинов все происходит быстрее, включая заживление. Должна же быть хоть какая-то польза от того, что он полукровка? По сему выходило, что именно он, Имва, теперь единственная надежда их маленького отряда. Вот только оставался главный вопрос: готов ли он сам?
Имва вытащил из маленькой сумки два клинка из темного металла. В свете лун он различил знакомые клейма черных тюльпанов. Именно одним из клинков он одолел людского командующего Феликса.
Рядом ухнула сова, и от неожиданности Имва выронил клинки в снег. Пришлось выпустить Навната, чтобы поднять их. Пальцы тут же закололо. Петух встряхнулся и недовольно посмотрел на него.
– Ничего, Навнат. В лесу всё будет лучше. Я надеюсь.
Имва поскорее спрятал клинки, одной рукой прижал к себе петуха, а второй коснулся кулона на шее, что подарил ему папа. Когда Имва сбегал из леса, то надеялся, что станет героем. Мечта не осуществилась, зато он точно был уже не тем неуверенным молодым амеваном, что когда-то. Вернее, изо всех сил надеялся на это.
Имва подхватил петуха и побрел по снегу вперед. Изо рта вырвались клубы пара, и он лишний раз подумал, как странно жить в мире, где тебе даже дышать холодно. Пальцы коченели, и даже хвост будто замирал. Вернувшись на родину, хоть в тепле окажется. Он поневоле вспомнил, как замерзал, когда приходилось сбегать от облавы преследователей с собаками. Теперь у него есть спутники кроме Навната, и о них нужно заботиться.
– Может, попробовать прийти в лес с Викторией? Наставники точно заинтересуются ее случаем, а Рантар подождет нас в городе.
– Ко, – сказал петух.
– Давай без твоих нравоучений? Я знаю, что это нехорошо, Навнат. Но она все время так смотрит на него… а он даже не замечает. Эх. Похоже, придется смириться, что у меня нет шансов.
В мире оказалось куда больше загадок, чем он рассчитывал. Спрашивается, почему Рантар на Викторию почти не обращает внимания, а она пожирала его глазами? Зато как бы внимателен и заботлив ни оказался сам Имва, она и бровью не ведет. В лучшем случае мило улыбнется.
– Наверное, Навнат, я не те вопросы задавал своему папе.
– Ко!
– Вряд ли ты большой знаток женщин. Боюсь, глупо на что-то рассчитывать. Возможно, если я помогу ей излечиться, все изменится?
– Ко!
– Почему ты такой раздражительный? Стой, ты же не ревнуешь?
– Ко-ко!
– Не веди себя как глупая курица, Навнат!
Петух не стал отвечать и отвернулся. Мда, похоже, у него проблемы в общении не только с женщинами. Не хватало еще поссориться с собственным петухом. Надо будет обязательно найти способ извиниться. Только потом. Пусть не думает, что можно дуться и сразу получить желаемое.
Имва шел на опушку, и ощущал каждым волоском на теле приближение родины. Лес Мова́р становился все ближе. Это ощущалось все отчетливее с каждым днем. Пару дней назад начали долетать легкие, знакомые запахи, из-за которых волосы на голове начали шевелиться. Потом сама форма мира начала меняться вокруг: Имва видел мельчайшие частички, двигающиеся иначе, чем в человеческом мире. Лес менял форму так, как ему было удобно. И чем ближе подъезжала их четверка, тем сильнее становилось это отличие.
Вот только он не испытывал никакого облегчения от близости родины. Поначалу план казался хорошим: вернуться, помочь своему народу бороться с предателями, а заодно попытаться вылечить Викторию и придумать что можно сделать с сыном Рантара, ведь они считали, что он может быть околдован, как недавно сам Рантар. Тогда, недели назад, которые пришлось потратить, чтобы не делать хуже раненому Рантару и не выделяться, все казалось простым и логичным. Теперь он будто прыгнул в болото и смотрел что будет дальше. Имва лишь на словах был уверен в том, что другие амеваны смогут помочь его друзьям. А еще у него были большие сомнения насчет себя.
Имва потрогал в кармане светящийся нат – направляющий камень, источник магии и защиты леса. Человеческий граф держал у себя несколько таких, а значит, кто-то из леса помогал переправлять их людям. Нат был единственным доводом, почему племя должно было вновь принять Имву, да еще и с проблемами людей в довесок.
Виктория ждала его на опушке, примостившись на упавшем стволе сосны. Она взглянула за спину Имве, и взгрустнув, спросила:
– Он не выйдет?
Имва только покачал головой.
– Дерьмо, – сплюнула она и тут же схватилась за рот, будто из него выползла змея.
Имва замер и осторожно приблизился. Да, за все время девушка ни разу не теряла контроль над собой, но были моменты, вроде этого, когда что-то пыталось вырваться. Она вела себя странно или говорила иначе – все это было проявлением личностей, засевших в ее сознании, как занозы.
– Все в порядке?
– Да, Имва. Не волнуйся. Это я так. Вырвалось.
Она пыталась спрятать лицо, но от него не укрылось то, что она выглядела взволнованной.
– В последнее время мы не говорили об этом. Всё ли в порядке?
Имва подсел к ней, проверив, не слышит ли их гоблин Меро, но тот занимался поклажей. Со своими пассажирами он предпочитал общаться как можно меньше.
– У меня в голове засела целая группа людей с древним, сумасшедшим колдуном в придачу. Как думаешь, как я? Ох, прости, – вздохнула девушка, поправляя черную прядь. – Я в порядке. Насколько это возможно. Если ты хотел спросить хочется ли мне кому-то свернуть шею силой мысли, то нет.
– Рад слышать. А ты…ты…не замечаешь никаких изменений? В смысле, стало ли хуже, чем когда мы уехали из Фанрайта?
Имва старался смотреть на нее украдкой. Как сверкают ее глаза, когда она узнавала что-то, что ее волнует, как она поправляла длинные волосы, как у нее между бровей появлялась складка, когда она задумывалась. Вряд ли Виктория сама про себя знала столько подробностей. Тем труднее было поверить, что в ее голове могли умещаться несколько посторонних мертвецов. Включая жуткого некроманта Мозеса. Истории об этом жутком колдуне пересказывали друг другу даже сородичи Имвы. Именно по его вине погиб другой лес амеванов, и Мовар остался последним прибежищем для выживших.
– Не волнуйся, они пытаются вырваться, но, думаю, я нашла способ их подавить. Только в голове плавают чужие воспоминания. И порой мне трудно различить, где кончаются мои и начинаются чужие. А иногда у меня возникает сильная эмоция и она…резко меняется. Словно мои мысли или чувства стали принадлежать другому человеку. Звучит жутко, правда?
– В лесу найдутся ответы. Если о магии где-то можно узнать, то только там.
Он потер руку в том месте, где чувствовал невидимых змей, копошащихся под кожей. Мозес – некромант, засевший в голове Виктории – не появлялся, но их договор все еще действовал. Имва ощущал его незримое присутствие. Мозес поставил условие помочь ему в нужный момент, но это могло быть что угодно и когда угодно. Каждый день Имва возвращался мыслями к тому самому моменту. Ему пришлось пробудить некроманта в голове девушки, чтобы спасти все их жизни. И он надеялся, что цена, которую будет необходимо заплатить, не окажется слишком высокой.
– А еще, – нахмурилась Виктория. – Я почти не чувствую воспоминаний колдуна. Он затаился. И мне кажется, что он пытается скрыть нечто от меня. Иногда я вижу вещи, ох, которых бы лучше не видела. Но все они про его прежнюю жизнь. Что бы я ни делала, у меня не получается вернуть воспоминания про времена, когда я вырвалась от королевы.
– Форма разума невероятно сложна. Но мы с наставниками что-то точно придумаем.
– Долго нам с Рантаром оставаться в Белоозерье будет опасно. Мы ничего не знаем про настроения местных и, какую позицию занимает их лидер, граф Э́нвид. Как думаешь, ваши предводители, наставники, они будут долго раздумывать?