Никита Сахно
Охотники на героев. Цена свободы
– В городе Исправители, – сказал Рантар, не задерживая шаг и стараясь не смотреть на нее. – Напялили любимые железные намордники.
– Исправители? Никогда не думала, что здесь их повстречаю.
– Тебе не нужно думать. Просто делай.
– А я и делаю. Ты когда-нибудь пытался отвадить кучу мужиков и крайне настойчивого гоблина? Мне пришлось придумать ему задание, чтобы он отвязался.
– Тебе надо было просто найти жилье. И всё, – процедил Рантар.
– Что-то не так?
– Здесь все не так, – засопел Рантар. – Здесь весна посреди зимы. Исправители ходят как у себя дома. А ты…ты…
– Я что? – девушка остановилась посреди улицы и скрестила руки на груди. – Хотя бы взгляни на меня, когда разговариваешь.
Рантар поглядел по сторонам, но никто не обращал на них внимания. Он посмотрел на Викторию, стараясь не отводить взгляд.
– Ты знаешь, что я имел в виду. Часто хватаешь незнакомых мужиков за руки?
– Я не хотела, чтобы он меня лапал!
– А, если бы он продолжил к тебе лезть? Схватил тебя? Или бы это сделал один из его дружков?
– Вломила бы им, – пожала плечами девушка и тут же изменилась в лице. – Ой.
– Проклятье. Вот об этом я и говорю! Ты хотя бы еще ты?
– Конечно, – нахмурилась девушка, но выглядела не так уверенно, как хотелось бы.
«Боги, я уже даже не знаю говорю ли с настоящей Викторией».
– Давай сделаем по-простому? Будем держаться от неприятностей хотя бы два дня?
Девушка не успела ответить, поглядев куда-то за его спину. Он тут же развернулся и увидел тех самых парней, что были в таверне.
– Проклятье! – он взял ее под руку и потащил в проулок.
Но там их уже ждали. Четверо. Рантар увидел на поясах небольшие ножи.
– Что, уже не такой смелый? – лыбился парень впереди.
Рантар обвел еще раз взглядом тех, кто был спереди и сзади. Плохой расклад. Семь человек. Наверняка все вооружены. Тело тоскливо застонало. Даже окажись они все доходягами, в таком состоянии, как сейчас, он не справится и с троими молодчиками.
– Вам лучше уйти. Для вас это не закончится хорошо, – покачал Рантар головой.
– Вот тут ты ошибаешься, дядя, – улыбнулся парень, демонстрируя отсутствие пары зубов. – Не надо было мешаться.
Парень подергал рукой, на которой поигрывал светом металлический браслет. Слишком знакомый, хотя Рантар не понял, как судьба могла так издеваться над ним. Один из бандитов достал из-за спины шипованную дубину.
Рантар скорее услышал улыбку в своем голосе, чем ощутил на лице:
– Хотите поиграть? Эти правила мне хорошо знакомы.
Он распахнул полы плаща, беря в руки топоры. Он специально держал их так, чтобы в свете солнца можно было различить клейма тюльпанов. Первым перестал улыбаться тот, кто стоял ближе всех. Потом остальные. Он видел, как страх начинает сочиться из их глаз, как он расползается туманом вокруг, и с жадностью втянул воздух ноздрями. Потом сделал шаг вперед. И еще.
– Прежде, чем начнем, – сказал Рантар. – Спроси себя, кто я такой?
– Два топора, – тихо проговорил один из парней позади.
А дальше они просто разбежались. Мышцы слегка расслабились. И хотя боль в теле отступила, Рантар испытал укол разочарования. А за ним последовал вполне настоящий, неожиданный толчок, от которого он слегка покачнулся.
– Ты идиот?! Ты что творишь?! – Виктория еще раз ударила его ладонями по груди. – Сам сказал, что главное незаметность. Да через день весь город будет знать, что мы тут!
Рантар ощутил, как ему становится нестерпимо жарко и лишь в последний момент сдержался, чтобы не дать выход этому жару.
– Надо было дать им насесть на тебя? Полапать? Отделать меня и дать тебя изнасиловать? Или подождать, пока из твоей головы не вылезет колдун, который может зажарить полгорода, как цыплят?
Виктория сопела и смотрела на него снизу вверх. Рантар не хотел стоять так близко, но не двигался, наблюдая за огоньками зеленых глаз. Девушка размякла так же быстро, как и надулась. Почесала голову и стала грызть ногти. Он еще ни разу не видел, чтобы она так делала, но не дал противному холодку расползтись по телу.
– Идем, – сказал он, вздыхая. – Лучше тут не торчать, пока не пришел очередной поклонник.
– Погоди. Что ты сказал?
– Уходим.
– Да нет, про поклонника. Кажется, у меня появилась идея. Но она тебе точно не понравится.
Глава 4. Старые привычки
Эфил медленно ехал на коне вперед. Снег начал валить все сильнее, но Эфил не торопился. Если бы он оказался в Фанрайте сразу после того, как Рантар со спутниками сбежали, то еще мог бы попытаться их выследить. Но нужное время было упущено. Эфил покручивал ус, остановив коня на перекрестке. Очень многое не давало покоя в последнее время, и сначала стоило подумать.
Антар – нет – Рантар перестал служить королеве-матери. После десяти лет безропотной службы. А ведь до этого сражался против нее. Поистине, когда ты думаешь, что все знаешь о жизни, она обязательно тебя удивит.
Но проблемы не умеют заканчиваться. Задание дал принц Себастьян, не королева. Себастьян явно нервничал и хотел закончить побыстрее. Какие планы у королевы-матери? Хочет ли она, чтобы Рантар был пойман или убит? Или не хочет ни того, ни другого? Будь Эфил вельможей, то первым делом узнал подробности прежде, чем действовать. Но работа есть работа, она должна быть выполнена. Главное, чтобы ему никто не стал мешать.
«Мда, ты ведь знал, Эфил, что когда-нибудь получишь этот заказ».
Мужчина хорошо помнил, как топоры с размаху вгрызались в деревяшку, раскидывая вокруг щепки. Мальчишка тяжело дышал, его лицо было красным от напряжения, но он желал тренироваться с будущим оружием, чтобы привыкнуть к нему. Эфил дал обещание, что сделает из Антара черного тюльпана и вынужден был держать слово. А парнишка не выказывал ни радости, ни хотя бы должного почтения. Эфил наблюдал за тренировкой, покручивая ус, и вмешался только когда Антар выдохся настолько, чтобы у него уже не осталось сил возражать. Видят боги, с парнем было непросто.
– Нет, Антар, нет. Ты же не дрова рубишь! Замахи не должны быть такими широкими, ты вкладываешь слишком много веса.
– Но я должен одолеть врагов. Им нельзя давать шанса!
– Так ты победишь только одного. Например, дерево, – вздохнул Эфил. – А в это время любой другой распорет тебя от пупа до шеи. Ты слишком подставляешься. Возьми другое оружие.
– Нет! – Антар раскраснелся так, будто готов был лопнуть. – Я буду сражаться топорами!
– Тогда слушай: ты будешь калечить людей. Топоры – плохой инструмент для тюльпана. Они не оставляют человеку шанса, а ставят в его жизни точку. Топор оружие бандитов и палачей. Хочешь быть похожим на одного из них?
Парень засопел, глядя исподлобья.
– Мой отец хотел, чтобы я стал воином.
– Твой отец хотел, чтобы ты стал достойным человеком, в отличие от него, – Эфил отвязался от своего уса, начиная терять терпение. – Ты должен выбрать Антар: взять свою жизнь под контроль или стать таким же слабым человеком, как твой отец.
– Неправда! Он был настоящим воином! Ты его вообще не знал!
Можно было остановиться, дать возможность парнишке пережить потерю, но тогда был риск, что он так ничему и не научится, оставшись в плену темных чувств. Тюльпан, настоящий тюльпан, не станет ставить свои чувства выше долга, он помнит о самом важном, и этот парень должен был это понять скорее, раз уж Эфил за него взялся. А еще пора было поставить его на место, Антар слишком много препирался.
– Послушай сюда, парень! Надежда – это отрава для глупцов. Не думай, что твой отец был достойным человеком, не ври себе. Он готов был убивать других за деньги. Но знаешь, что я думаю? Он бы делал это даже, если бы ему за это не платили!
Парень стоял, не сводя с него растерянного взгляда, вся злоба и недоверие в миг рассыпались, как горка пепла, но Эфил уже не мог остановиться. Пора было кончать.
– Пустые надежды опаснее всего, они травят тебя, мучают. Это как бой, только с жизнью. Нужно держать удар, а не делать вид, что ничего не происходит.
– Тебе-то что знать об этом? – буркнул Антар. – Ты только и говоришь свои нравоучения: тюльпан то, тюльпан это.
Эфил ощутил, как дрожит с ног до головы, и подошел вплотную к Антару, чуть не сбив его с ног.
– Что я знаю?! Что я знаю?! Моя жизнь состояла из одних потерь! Ты когда-нибудь возвращался домой, видя тело мертвой жены?! Ты пытался спасти дочь, молясь всем богам два дня у ее тела? Ты чувствовал на своей коже, дыхание любимого человека, который делает последний вздох, хотя убеждал ее, что все будет хорошо?! Я отлично знаю, что такое ложные надежды, щенок! И тебе пора избавиться от своих. Думаешь твой отец любил тебя? Думаешь, ему хоть до кого-то было дело? Тебе пора повзрослеть.
– Ааа! – завопил Антар, замахиваясь топором. Эфил вздрогнул, но мальчишка всадил оружие в учебную деревяшку, а потом еще и еще. Он бил и бил, иногда переводя дыхание, чтобы начать снова. В тихом лесу, где они остановились, было слышно только настойчивое желание юного парня причинить кому-то боль.
«Кажется, я перестарался. Ладно, пусть подерется, ему станет легче».
Но парнишка все бил и бил по дереву, не оставляя от него и живого места, а потом перешел в другому, разбивая и его в клочья. На какое-то время Антар затихал, переводя дыхание, а потом с удвоенным усердием продолжал бить топорами вокруг. Эфил тревожно наблюдал за ним, удивляясь откуда в обычном парне столько силы и выносливости. А потом начал вздрагивать от каждого глухого удара, пытаясь представить сколько жизней могут оборвать эти топоры.
Вот и сейчас Эфилом владело беспокойство, пока он рассматривал пустую, заснеженную дорогу.
Чтобы поймать добычу, нужно понимать ее мотивы. Так ты знаешь какой шаг она сделает следующим: куда пойдет, и на что никогда не решится. Только так можно строить планы. Но Рантар оказался загадкой.
Последние десять лет они виделись мельком, и воин не был похож на себя прежнего, а по-человечески они не общались слишком долго. Раньше Эфил не хотел, чтобы Антар переходил на сторону королевы. Столь многое уже изменилось. Вокруг была другая страна, другой Антар, и Эфил тоже был другой. Но раньше, после долгих стычек, казалось, что они все-таки начали думать одинаково – главное порядок, верность клятвам. Вот только тот, кого теперь звали Рантар, решил иначе. Не просто предал королеву, он связался с рогатым. Стройный, упорядоченный мир рассыпался, как дешевая хибара. О Рантаре уже шептались и скоро этот шепот превратится в протестный ропот людей, которые решат, что могут бросить вызов королеве, так же, как и Рантар. И тогда весь старательно выстроенный мир, в миг разлетится пламенеющими языками войны. Требовалось потушить восстание в зародыше. Эфил, как тюльпан, заботился о людях. Должен был спасти их и от самих себя.
Рантар любит действовать, не умеет сдерживать эмоции, которые его переполняют. Зуд не дает ему покоя. Он не выдержит сидеть в глухой пещере неделями напролет. Значит, юг. Наверняка он там. Меньше снега, можно скорее уйти от погони. Больше людей и торговых маршрутов, значит, проще затеряться. Но юг большой, там и Белоозерье и столица Матгерд, а еще дальше, на границе с герцогством Монфор, Рёгиттен. Не говоря еще о дюжине городков поменьше. Но в отряде амеван. Выходит, что Белоозерье самый разумный вариант. Там прокля́тый лес рогатых.
«Мда, Эфил, ты не для того поддерживал порядок десять лет, чтобы все рухнуло из-за одного человека».
Какое бы прошлое их ни связывало, порядок всегда будет на первом месте. Должен быть. Жребий был брошен, пора отправляться в дорогу.
Эфил скакал и думал под струями холодного ветра. Приходилось размышлять на ходу. Теперь ,когда он выбрал направление, дорога каждая минута. С чего начать в Белоозерье? Антар грозный противник, даже после схватки с Усином, а Эфил не питал серьезных заблуждений, когда думал о себе. Кто-то в его возрасте нянчит внуков, кто-то сетует на былые времена за пенной пинтой. Его сила и реакция уже совсем не те, что раньше. Воин должен быть честен с собой настолько, насколько возможно. Иначе умрет куда раньше, чем хочет. Надежды – это отрава.
– Два топора помогут в атаке, но что, если инициатива окажется на моей стороне? Что скажешь, Антар? – спросил он у пустоты.
Эфил гнал коня вперед мимо небольших селений, чьи однообразные домики проносились смутными тенями. Время шло, снег перестал валить, и Эфил понадеялся, что погода поможет ему. Без обильного снегопада добраться можно будет куда быстрее. Конь привычно взметал комья снега, когда впереди, возле пары одиноких домов, на дорогу выбежала девчушка, истошно вопя.
Она размахивала руками, явно пытаясь привлечь внимание. Пришлось притормозить коня, чтобы не сбить ее с ног.
– Помогите! На помощь!
Лицо девчушки раскраснелось, платье было порвано, обнажая упругую кожу с краешком наливной груди. Дело Эфила не терпело промедления, только не теперь, но девушка чуть не кинулась под ноги коню. Пришлось остановиться.
– Ты куда прешь, дура?
– Помогите! Он же ее убьет!
Девушка с ярко-розовыми щеками ухватила его за штанину и не собиралась отпускать. Она тяжело дышала, загребая второй рукой воздух.
– Кто убьет? Кого?
– Гад этот! Тамил! Скорее, надо помочь ей!
Редкие слова вырывались из ее рта с клубами пара. Эфил покрутил ус, глядя на дорогу. Его дело важнее. Он уже хотел ударить пятками коня, когда его взгляд лег на кнут, со знаками черных тюльпанов.
– Убьет, говоришь?
– Да! Быстрее!
Эфил слез с коня и позволил ей повести себя. В округе никого не было видно, лишь несколько бревенчатых домиков сиротливо жались друг к другу. Девушка то и дело оглядывалась на него из-за плеча и пучила глаза. Эфил же больше озирался по сторонам, слушая, как под старыми сапогами скрипит снег.
– Кто этот Тамил и где он?
– Да вот тут они. Тут!
Вместе они подошли к дверям. Девушка тянула его за рукав, но он не сдвинулся с места. Эфил так и остался рассматривать дверь.
– Много на хуторе людей живет?
– Чего? Бежать же надо! Это здесь, ну!
– Сколько тут человек спрашиваю?
Видимо, его тон оказался достаточно красноречив. Девка пару раз хлопнула глазами.
– Нуу, человек десять.
– А почему дым идет только из одной трубы?
Грудь девушки почти вывалилась из разреза и на кого-то это точно должно было оказать впечатление. Но Эфила женские прелести уже давным-давно не заставляли терять голову.
– Чего?
– На улице холодно, – пожал плечами Эфил и как бы между делом взглянул на своего коня. – Четыре дома. Живет тут десяток человек, а дым только из одной трубы. Непорядок. И внутри ни лучины, ни свечи. А уже темнеет. Стало быть, не хотите, чтобы в окна заглядывали. Да и дверь плотно заперта. Если бы ты из нее и в правду выбежала, то вряд ли бы ее за тобой кто-то прикрыл.
– Ты чего, дед, самый умный, что ли? – из-за стены дома неподалеку вышел человек с дубинкой.
– Тамил, я полагаю?
Дверь заскрипела, и из проема вышло еще двое. Один был тоже с дубинкой, а у третьего был нож. Девушка мигом изменила выражение лица и отошла поближе к стене.
– Может Тамил, а может и нет. Ты больно разговорчив, дед. Раз так любишь поговорить, может, скажешь, что это за мешочек висит на твоем поясе?
Эфил покосился на часть щедрого королевского вознаграждения, которое забыл упрятать подальше. Неприятное упущение.
– Молодость всегда недооценивает возраст, – вздохнул Эфил. – Позиция у дома выбрана неплохо. Вся дорога просматривается. Но раз вы так любите рассматривать чужие мешки, то почему не обратили внимание на оружие у седла?
Эфил вздохнул. Ему было почти жалко этих доходяг.
– Если бы вы были внимательнее, то спросили себя: почему он держит в руках кнут?
Он сделал резкий замах, кнут с приятным щелчком лизнул лицо Тамила. Тот сразу взвыл, выронив дубинку, и упал на колени, прижимая руки к лицу. Наверное, останется без одного глаза. Меньше будет придумывать способов грабежа. Подельники Тамила все быстро поняли и сделали правильный выбор – захотели сбежать. Один даже бросил дубинку.
Их можно было бы отпустить, обычные доходяги, но тогда они не сделают выводов и наверняка продолжат свое подлое дело. А Эфил не просто так положил всю жизнь на то, чтобы избавить землю от таких придурков.
Еще раз раздался щелчок, и мужик с криком упал на снег. Второй пробежал ненамного дальше. Кнут обвязался вокруг его ноги, и Эфил резко потянул на себя. Идиот бежал с зажатым ножом, так что при падении упал плечом прямо на него. На белом снегу мгновенно заалела лужица крови.
Девушка имела реакцию похуже. Или испугалась слишком сильно. Побежала лишь, когда последний из грабителей оказался на земле. Может связалась не с той компанией, может была жадной. Времени разбираться не было. Но все-таки внешность ее портить не хотелось, больно миленькая. Эфил сделал еще один взмах, и кнут прорезал на ее спине длинную полосу. В отличие от мужиков она не закричала, просто упала в снег, подергивая руками.
Эфил еще раз пристально осмотрелся. Нельзя было допустить, чтобы кто-то оказался без полагающегося вознаграждения. И уж тем более нельзя, чтобы ему пустили в спину стрелу, когда он соберется уходить. Но мужики стонали и выли, а новых желающих не появлялось.
– Похоже, Эфил, день ты провел с пользой, – хмыкнул он, сворачивая кнут.
Черные тюльпаны на рукояти смотрели на него с одобрением. Мир должен был быть очищен. И в нем должен быть порядок.
Он вернулся к коню, сматывая кнут и возвращая его на законное место. Тамил все еще вопил, катаясь по снегу.
Эфил мог бы не останавливаться, но, что, если бы девушке действительно была нужна помощь?
Пора было вернуться к неотложному делу, он задержался дольше, чем следовало. Взгляд упал на потертое навершие кнута в форме ромашки. Нельзя забывать о клятвах тюльпана. Вот только жаль, что придется нарушить обещание, которое он дал давным-давно. В глубине души, он всегда гордился Антаром, тем талантливым воином, которого смог воспитать. Перед глазами снова возникло раскрасневшееся лицо парнишки, которое пришлось отогнать. Слишком много опасных чувств было связано с этими воспоминаниями.
«Пока Антар на свободе, обоим королевствам не знать покоя. Его поимка станет моим последним делом. Мне придется его убить».
Глава 5. Испытания лучших
Имва то доставал светящийся нат, то снова убирал. Наблюдение за поверхностью, под которой будто вспыхивал сиянием целый мир, успокаивало. Но отвлечься выходило лишь на пару мгновений. Потом он снова обращался мыслями к делу. Голоса снаружи телеги становились все громче, и Имва внутренне сжался.
Он с тоской взглянул на пустующие места Виктории и Рантара.
– Вот этот момент и наступил, Навнат. Мы снова вдвоем.
Петух посмотрел на него, качнул головой. Раньше Имва и представить не мог, что у него могут появиться друзья среди людей. В какой-то момент казалось, что он проведет с петухом всю оставшуюся жизнь.
– Не волнуйся, тебе понравится в лесу. Там все…правильно.
Навнат никак не отреагировал, просто поглядывал по сторонам. И правильно, для него это была лишь очередная поездка, ничего особенного. Имва снова достал камень и посмотрел на него.
Всю жизнь он хотел быть частью своего народа, но тот не торопился принять его, потому что он был полукровка. От отчаяния пришлось сбежать, а теперь он возвращался. Имва всмотрелся в голубые всполохи внутри маленького шара. Мог ли нат рассказать остальным о том, что с ним случилось? Мог ли поведать, что Имва случайно убил сородича в Фанрайте? Он хотел всего лишь помочь друзьям, не хотел убивать другого амевана. Но будет ли кому-то до этого дело?
Повозка остановилась, и Имва сглотнул, глядя на грязные разводы от растаявшего снега. Вдалеке виднелись стены города.
«Я уже не тот амеван, каким был раньше. Я воин. Я спас друзей. Убил Феликса. Я справлюсь».
Напряжение немного отступило, руки уже так сильно не дрожали, и можно было сделать полный вдох. Имва подхватил Навната и спрыгнул с повозки. Меро невозмутимо посвистывал на козлах, и Имва быстро пошел в противоположном направлении. Будто и не спрыгивал с повозки.
Лагерь гоблинов он обычно видел издалека, но сразу понял, что что-то не так.
– В лагере люди. Раньше не было.
Среди мелькавших фигур гоблинов возвышались мужчины в красных тряпках и полосатых штанах. Имва сглотнул. Именно с такими их троица сражалась, когда все они чуть не погибли. Он захотел пойти в другую сторону, но там тоже оказались люди. Они ломали навес и прилавок гоблинов, а еще парочка толкала остальных остроухих подальше.
Что же случилось? Гоблины и амеваны издревле торговали: нород аме, укрывшийся в лесу, нуждался в некоторых материалах и растениях, разбросанных по свету для тех ритуалов, которыми они свободно могли пользоваться раньше, до того как люди уничтожили почти все леса. Гоблины в ответ получали некоторые редкие травы, благодаря силе леса, обладавшие уникальными свойствами, их они, в основном, перепродавали людям, которых народ Имвы не подпускал к своим границам. Но теперь что-то происходило.
Имва замер, он оказался между двух шумящих потоков причудливых одежд и ругательств. Хоть Имва и был наполовину гоблин, но разглядывая невысокий народ с цветом кожи как у коры молодого древа, он не мог найти между собой и ими чего-то общего. Один из гоблинов, со здоровенным ботинком вместо шляпы, погрозил людским воинам кулаком и побежал прочь. Имве пришлось силой прокладывать себе дорогу вперед.
«В такой неразберихе даже монеты Рантара не пригодится».
– Именем королевы, катитесь отсюда!
– Что происходит? – схватил Имва за рукав, пробегавшего мимо гоблина.
– Мерзавцы. Гонят, как стадо баранов! Чтоб всех шляп лишились!
– А?
– Торговлю прикрыли! Торгуем с врагом. Баста.
Гоблин вырвался и быстро пошел дальше, взвалив на себя мешок.
Имва с силой сжал камень в кармане. Петуху передалось волнение, и он начал дергаться на руках, пришлось прижать его чуть сильнее.
Какой-то гоблин получил затрещину от человека, толпа зашипела, но никак не ответила, двигаясь дальше. Внезапно Имва заметил, что команды людям в толпе отдает гоблинка. Он протер глаза, но видение не исчезло. Взрослая, с тугой охапкой волос и шрамом на щеке, который уходил вдоль шеи под накидку, она казалась похожей на человека, если не размерами, то манерой держаться. Она подошла к тому, кто отвесил затрещину гоблину, и сама ударила человека под дых. Мужчина сложился пополам, а его напарники быстро подбежали, но встретили лишь невозмутимый взгляд. За спиной гоблинки появилась пара мужчин, они не были похожи на королевских гвардейцев, но зато тоже носили оружие.
Имва поджал губы, и решил выйти вперед, пока люди заняты друг другом, но один из мужиков его заметил и преградил дорогу. Можно было оттолкнуть его в сторону и побежать. Но до леса было еще не близко, а у людей наверняка есть огненные палки. Можно было дать последние пару монет, что передал Рантар, но вряд ли это был подходящий момент.
– Куда прешь?
– Мой друг, – моргнул Имва, соображая на ходу, – вещи забыл. Вон там. Мне надо вперед.
– Кончились ваши вещички. Вали отсюда!
Имва заметил, что гоблинка слишком пристально его разглядывает и поспешил отступить. А то, глядишь, схватят и найдут нат. Он сделал шаг назад, потом еще один. Опустил голову и попытался вернуться в мелькающую толпу, хотя и превосходил гоблинов ростом. Навнат укоризненно прищурился.
– Знаю-знаю. Сначала думай, потом делай.
Жаль только, что никто, включая Навната, не объяснял, как можно думать, когда вокруг происходит такое. Но сдаваться было нельзя. Толпа редела, гоблины разворачивались к городу, а ему во что бы то ни стало нужно было добраться до леса как можно скорее. Они ведь обо всем договорились с Викторией и Рантаром.
Имва хотел обратиться к гоблину с обмотанной тряпкой вокруг шеи, но тот отвернулся, хотел спросить старуху, но она молча отпихнула его прочь. У гоблинов были свои проблемы, и глупо было их в этом винить. Однако помощь ему была очень нужна. Приходилось идти на отчаянные меры.
Мимо прихрамывал гоблин с бакенбардами в человеческой вытянутой шляпе. Имва подошел, пихнул ему в руки петуха и сказал:
– Подержи…те, приятель.
– А?
Гоблин с удивлением рассматривал белого петуха, примостившегося у него на руках. Навнат же был просто возмущен.
– Этот петух все, что у меня осталось. А такому, – Имва проглотил ком в горле, он очень не любил это прозвище, – полукровке и так трудно. У меня тайник остался возле леса. Как теперь туда попасть?
Гоблин прищурился. Имва готов был провалиться сквозь землю – пристать к уважаемому гоблину, да еще и наговорить невесть что… Но тот хмыкнул и спокойно покачал головой.
– Люди всех выгнали. И не слушают никого. Мы для них – фух – пыль. За своих еще не принялись. На берегу спроси. Рыбаков погонят только после нас.
– Спасибо, – не веря в удачу, Имва быстро забрал петуха и понесся к реке.
Удивительное дело, это все-таки сработало! Оставалось только договориться с рыбаками. Рантар говорил, что гоблины любят звон монет больше всего, но Имва был уверен, что людям он тоже понравится.
Все, что Имва знал про город людей – это то, что из-за влияния леса Мовар здесь была плодородная земля, а река, богатая живностью, использовалась для торговли. Именно возле нее родичи часто устраивали засады на людей. Но несмотря на опасность, человеческие корабли двигались вдоль леса не переставая.
До реки было совсем недалеко и королевских воинов тут действительно еще не было. Вот только и рыбаков почти не осталось. А те, что были, кажется, заканчивали приготовления, не дожидаясь, когда их тоже погонят.
– Подождите! Подождите! – Имва заспешил по склону вниз, надеясь, что его услышат только рыбаки.
Люди недоверчиво поглядывали, сидя прямо в исхудалых лодках. Кажется, на берегу остались только самые неудачливые из рыбаков.
– Мне нужно ближе к лесу! Там остались мои вещи.
Мужчины с обветренными лицами только покачали головой и принялись разворачиваться. Кто-то уже отходил от берега. Имва сжал кулон на шее и выбежал на самую кромку воды, доставая маленький позвякивающий мешочек. Рантар дал деньги на крайний случай, но это он и был.
Пара мужчин переглянулась.
– Сколько здесь?
– Отдаю все, – сглотнул Имва, не представляя сколько там вообще денег и достаточно ли их.
Один из мужчин потянулся вперед, но другой одернул его.
– Смотри, Исправители и за тебя возьмутся!
Мужчина тут же одернул руку и принялся быстро сматывать веревку. Бросая недоверчивые взгляды, рыбаки один за другим собирались и отплывали прочь. Имва обернулся на лагерь гоблинов, люди с оружием пока не шли оттуда, но могли появиться в любой момент. У реки осталась буквально пара лодок. Хвост шатался из стороны в сторону под плащом, и Имва уповал на мастерство портного Гу́го, который обещал, что когда хвост будет шевелиться, то все будут думать, что это ветер. Благодаря милостивым хранителям сейчас он все-таки был.
– Пожалуйста! Очень надо!
Старик с жиденькой бороденкой вздохнул и подвел лодку поближе. Он ничего не сказал, просто поманил пальцами. Имва бросил ему мешочек. Старик высыпал монеты на ладонь, перевел взгляд на Имву, потом на петуха. Хмыкнул. Вышел из своей лодки и просто пошел по берегу.
Имва пару раз моргнул. Потом посмотрел на лодку. Еще раз в спину уходящему старику. И тут же запрыгнул, хватаясь за весло. Один взмах, второй. Хлипкий кусок дерева медленно двигался по реке все быстрее и быстрее. Оставалось надеться, что лодка не развалится на полпути. Имва напрягся еще, желая как можно скорее уйти от людского города подальше.
Его взгляд упал на холм, и сердце начало биться быстрее. Там стояла та самая гоблинка и явно провожала его взглядом. Но он отплыл достаточно далеко, чтобы его нельзя было достать. Он греб и греб. Ни гоблины, ни люди не сунутся слишком близко в сторону леса.
Навнат ходил по лодке и недовольно косился.
– Скоро мы будем… дома, – вздохнул Имва. – Тебе понравится. Сможешь найти себе в друзья других птиц.
Петух продолжал шагать, а хвост Имвы тоже дергался без остановки.
– Тебя примут, хотя ты никогда и не был в лесу. Они же примут меня. У них не будет другого выхода. Я привез нат. Знаю про предателей. Ну, что они есть. Мой народ не сможет отказать. Не посмеют.
Птице было все равно.
– Мы все дети леса. Это такая же родина для тебя, как и для меня.
Навнат остановился и посмотрел на него в упор.
– О себе я тоже смогу позаботиться. Я не тот, кем был раньше. Не такой простак.
Имва дернул веслом слишком сильно, ударил себя в бок и обрызгал их обоих.
– Я справлюсь, – выдохнул Имва, беря себя в руки. – В лесу все будет хорошо. Там спокойно. Воздух будто застыл вместе со временем. Всегда тепло. И тебя будто постоянно кто-то обнимает.
Петух ничего не ответил. Да и не нужно. Имва знал, что делать. Он должен был предупредить своих, отвести беду, помочь Виктории и Рантару. Потому что так правильно. Потому что друзья помогают друг другу. Ему никто не помогал раньше, кроме папы. А эти двое людей единственными на свете приняли его, хотя должны были ненавидеть и бояться, как остальные.
Имва так увлекся, что не заметил, как высокие деревья оказались совсем близко. Форма мира вокруг становилась другой, будто из ствола дерева вырастали цветы. Одно становилось другим. Даже воздух густел. Навнат не сводил взгляда с кромки леса. Имва медленно вздохнул и улыбнулся. На миг все тревоги и печали исчезли, будто их никогда и не было.
Но, когда он присмотрелся, то хвост болезненно дернулся. Имва переводил взгляд с одного дерева на другое и везде видел одно и тоже: упадок и разложение. Стволы накренились, листьев на них стало мало, а те, что оставались на ветках, пожухли. Вместо густой зеленой травы вокруг была голая земля. А еще на нескольких широких стволах висели изувеченные людские тела, болтавшиеся на лианах. Лес стал другим, и это сразу было видно.
Имва переоделся, снял с себя почти всю человеческую одежду, а оставшуюся затянул как набедренную повязку. Потом он подвел лодку к мертвому кусту у берега, пересадил Навната на землю и подтащил лодку. Потом ей же накрыл одежду. Все это еще могло пригодиться.
В руках остался только нат и кинжалы. Каждый раз он смотрел на деревья, чувствуя, будто лес его осуждает. Словно легкий ветер в ветвях был насмешкой, но Имва только нахмурился.
– Идем, Навнат. Пора войти в лес.
Петух послушно шел рядом – хоть это радовало.
– Жаль нельзя заплыть по реке, нас могут случайно подстрелить.
Имва подошел к кромке леса и очень медленно вздохнул. Надо было очистить помыслы, сказать, что он друг лесу. Нельзя было приносить внутрь то, что должно было оставаться снаружи. Лес пропускал внутрь только амеванов и то, что связано с ними.
Имва видел форму деревьев впереди – раньше она была четкой, напоминавшей стену, но теперь стала расплывчатой, как отражения в воде. И все же это была родная форма. Она отличалась от всего, что было в людском мире. Она была гуще, богаче, понятнее. Будто яркий день в сравнении с зимней хмарью. Лес узнал его, ответил слабым голосом, который нельзя было услышать, только почувствовать. Имва видел, как огромные ветви, напоминающие руки раздвинули невидимую завесу вместе с деревьями. Будто существо раскрыло грудную клетку. Только он не знал, было ли это все на самом деле или он отметил всего лишь изменение формы.