Никита Сахно
Охотники на героев. Цена свободы
Как бы ни было, врата появились, и они с Навнатом медленно пошли вперед. Имва задержал дыхание, но когда его нога пересекла кромку леса, ничего не случилось. Его не опутали и задушили на месте лианы, не придавило массивным стволом, не пронзила жгучая боль. Это придало решимости, и дальше он пошел быстрее.
Тропа была покрыта листьями, и Имва медленно рассматривал один из них – сухой и свернувшийся.
– Это неправильно.
Они пошли дальше, и Имва все яснее отмечал, как изменился лес. Он стал пустым, дышать становилось тяжелее, а разложение темными венами рассекало его. Исполинские деревья были крупнее людских в несколько раз, но сейчас их мощь не ощущалась прежней. Это были хранители, оберегавшие все, что было внутри, но они будто дрогнули. Лишь дальше, в глубине, лес становился привычным. Только теперь Имва ощутил его дыхание на своей коже, шуршание листвы, будто биение сердца. Он чувствовал каждый лист, травинку и даже камень, лежавший рядом. А еще исчез холод, и Имва ощущал только тепло, исходившее отовсюду и ниоткуда.
– Вот мы и дома.
Ветви зашумели, воздух завибрировал, и в ответ на это его хвост задрожал. Парень поднял голову и увидел, как среди толстых ветвей прыгают две тени. Они становились все ближе, пока не соскочили на землю неподалеку. Навнат отбежал в сторону. Имва поднял руки, слегка склонившись. Глаза амеванов терялись в тенях рогатых шлемов. Выходит, была объявлена Великая охота – народ аме готовился к жестокой войне против людей. Шлемы, которые некоторые испуганные люди принимали за настоящие рога, надевались амеванами только перед охотой или войной. Когда он выберется, нужно предупредить Викторию и Рантара. Теперь, в городе, они в большой опасности.
Фигуры возвышались над Имвой больше, чем на целую голову. Он успел позабыть каково это – чувствовать себя невысоким. Их бледная кожа казалась совсем белой, особенно в тенях деревьев, а очень длинные, крупные руки свешивались по бокам и держали оружие. Хвосты стражников ходили ходуном, и Имва тоже стал двигать своим быстрее. Долговязые фигуры уступали массивности Рантара, но от них исходила не меньшая угроза.
– Мягкой вам травы под ногами, братья.
– Ты кто? – спросил амеван в ритуальных шрамах. Короткое копье, направленное в Имву он опускать не стал.
– Меня зовут Имва Тау́л Венора́т. Это мой друг Навнат.
Имва не знал амеванов, чьи хвосты двигались быстрее, чем им следовало.
– Ты тот, кто сбежал? Дурное семя?
Имва поморщился и поднял руку со светящимся натом, чтобы они смогли его получше разглядеть. Пусть поймут, что он сбежал не просто так.
– Милостивые корни!
– Я нашел это. Мне надо к наставникам. Быстро.
Амеваны переглянулись и опустили оружие. Нат произвел на них ровно то впечатление из помеси почтения и замешательства, на которое надеялся Имва. Хотелось верить, что ни они, ни другие не видели, как он прятал людские вещи с лодкой.
– У тебя в руках оружие? – указал амеван на клинки с тюльпанами.
– Трофей.
– Отдай его. Мы не можем пустить тебя с оружием.
Имва протянул человеческие клинки, но воины лишь вскользь посмотрели на них. Нат полностью завладел их вниманием. Они развернулись и повели его за собой. Имва еле заметно выдохнул, подобрал Навната и пошел следом.
Лес был знаком и все же отличался. Он был не таким больным, как неподалеку, но все равно его форма изменилась. Стала… проще. Или слабее. Он не мог подобрать нужного слова, даже, если бы оно было. Они шли вдоль реки, и Имва чувствовал, что болезнь проникла глубже, чем он думал. И все же он не ожидал увидеть остального.
Поначалу Венорат, селение родного племени, казался собой – исполинские деревья, росшие по границе поселения, все так же сплетались ветвями на всех уровнях, напоминая сплошную, округлую стену, но вот дальше… Сначала он увидел несколько человеческих тел, растерзанных и вывешенных на высоких ветвях. А дальше, на земле рядом с хижинами, везде куда мог упасть взгляд, лежали тела амеванов. Они вздулись, в воздухе витал гнилостный запах, заставляющий морщиться. Народ страдал, кто-то кашлял. Среди тел ходили амеванки, вливающие снадобья в испачканные рты.
– Что… что здесь случилось?! – ужаснулся Имва.
– Мы умираем, – сказал тот, что в шрамах. – Проклятые люди что-то сделали с нами. Извечный лес страдает, и мы вместе с ним. К Венорат пришли многие, в надежде на исцеление. Но пока все только возвращаются в круг жизни.
Имва спотыкался, под тяжелыми взглядами. Охотник в Фанрайте говорил, что амеваны стали болеть, но Имва и подумать не мог, что все будет настолько кошмарно. Больше года прошло как заболел его папа, внешне напоминая этих страдальцев, но он был единственным, кто умер от такой болезни. А сейчас больных были десятки.
Они прошли дальше, туда, где воздух был не такой едкий. Повсюду ходили амеваны, они все были в рогатых шлемах и у каждого было занятие: кто-то мастерил стрелы, кто-то натачивал до остроты кости, заговаривая их, чтобы сделать оружие. Имва хорошо знал, как выглядит подготовка к Великой охоте, и старался не думать о том, что одна из таких стрел может убить кого-то из его друзей.
Он старался идти, раскрыв плечи, не обращая внимания на остальных. Но была одна проблема – они все смотрели на него. Имва поежился и побыстрее отвел взгляд от жертвенных деревьев, кора которых местами была похожа на кричащие лица – так амеваны расплачивались людскими жизнями с лесом. Корни приняли жертвы, оставив на коре воспоминания о чужих воплях. После новой Великой охоты таких древ должно было стать значительно больше.
Впереди возвышался шар, состоящий из огромных, переплетенных между собой корней – Общий дом. Место принятия самых важных решений, символизировало их веру, что корни объединяют все – жизнь и смерть, прошлое и будущее. Из Дома как раз вышли наставники. Их было куда больше, чем Имва помнил. Но это точно были они – у каждого была отметина – татуировка на животе. Пупок делил лист на две половинки у тех, кто был из Венора́т. Спираль на животе была у Маротэ́н. Прически у разных представителей племен отличались, но вот наставники всегда были лысыми.
«Венорат, Маротэн, Чесова́н и остальные…ох, да здесь же все племена!»
Амеван, с отметинами предводителя охотников и огромным шлемом хотел обратиться к наставникам, но замер, заметив Имву и его сопровождающих. На шлеме были такие рога, что оставалось только удивляться как охотник умудряется прямо держать голову и не свалиться. Имва узнал его – Бева́л Носа́р. Раньше главный охотник Венорат не обращал на него внимания, а теперь проделывал в нем взглядом дыру. Имва сглотнул и посмотрел на долговязые фигуры наставников. Впереди стоял один из его знакомых – Сона́н Вета́с. Тот тоже заметил его, и тонкие брови на вытянутом бледном лице поползли вверх.
– Имва Таул?! Ты?
– Да, это я, наставник. Я… вернулся.
– Это мы видим. Лично я только не понимаю зачем.
Имва чувствовал, как кровь приливает к лицу. Вот он момент, к которому он так готовился. От того, что он скажет дальше, может зависеть его судьба.
«Ничего. Спокойно. Я упражнялся. Сначала отдышаться. Потом сказать что-то красивое для всех наставников, вон как смотрят. Потом объяснить, что случилось».
– Я вернулся, пот… Досточтимые наставники, я… В общем, вот.
Имва опустил петуха и поднял в руке искрящийся нат, чтобы его смогли разглядеть все, кто находился вокруг. Возникла мертвая тишина, даже ветки, казалось, перестали шевелиться. Лидер охотников, недавно стоящий возле наставников, схватил в руки копье.
– Предатель!
Имва дернулся назад, но прежде, чем что-то случилось, наставники подняли руки, и предводитель охотников замер на месте тяжело дыша.
– Путеводный камень? – изумился Сонан Ветас, сделав пару шагов вперед. – Но почему такой странный?
– Это я и пытался сказать. Я хочу… – Имва вздохнул, пытаясь набрать в грудь побольше воздуха. – Я узнал, что среди нас есть предатели. Они передают людям наши святыни. А потом они делают из них это. Я видел в людском городе множество наших святынь. Я видел у них даже сок жизни.
По толпе амеванов прокатился злобный ропот. Но по лицам наставников ничего нельзя было сказать. Сонан Ветас вышел вперед, беря в руки нат.
– Ты сбежал и отправился в людской город? – раздался женский голос.
Имва взглянул на незнакомую наставницу. Амеваны старели не как люди или гоблины. Разницу в возрасте можно было понять только по состоянию кожи. Чем старее становился амеван, тем более прозрачной она делалась, под конец жизни давая взглянуть на все темные жилы, что питали тело. Судя по этой амеванке она была очень старой. И, если он не ошибался, то она должна была быть наставницей племени Маротэн – Э́со Инта́. Шептались, что она может узнать все прошлое живого существа по вкусу крови. Имва вздрогнул.
– Я не сбегал. Просто ушел на время, чтобы узнать мир вокруг лучше. И там я обнаружил все это. Кто-то помогает людям. Я вернулся так быстро, как только смог. Чтобы всех предупредить.
– Или ты и есть предатель, – проговорил Бевал.
– Мы не должны слышать тебя, Бевал Носар, – покосился наставник Сонан. – Тебе не давали слова. Говорят только наставники и… Имва Таул.
Наставник Сонан почесал шрам на щеке, вздохнул и посмотрел на Имву.
– Где ты нашел такой странный нат?
– В доме людского предводителя. В их городе Фанрайт, он далеко отсюда. Я пытался познать их земли.
– Познать людские города? Ради чего? – старая Эсо вышла вперед.
Хвост Имвы натянулся. Он почувствовал, что идет по очень тонкой ветви.
– Хотел узнать их лучше, – пожал он плечами. – Папа всегда говорил, что мы слишком мало знаем о мире.
– Узнаю слова Овэ́ма, – фыркнул Сонан Ветас, поглаживая в пальцах нат. – Очень любил брать на себя больше, чем мог унести.
– Стоило больше внимания уделить твоему воспитанию, – процедил еще один наставник. – Взгляды Овэма всегда были слишком странными. Если не сказать больше.
– Постичь людей? Вот уж точно – бредни.
Старая Эсо сделала еще несколько шагов вперед, продолжая изучать Имву. И тут он понял, что она, кажется, слепая.
– Я пришел с ужасной вестью. Так не должно быть. Мы должны найти предателей, а не обсуждать моего папу.
Наставники смерили его хмурыми взглядами, и Имва ощутил себя еще меньше, чем был на самом деле.
– Простите.
– Мы знаем про предателей, Имва Таул.
– Знаете?!
– Да, – кивнул Сонан Ветас, повернувшись к нему. Вблизи можно было хорошо рассмотреть шрам на щеке, который ему когда-то оставила большая птица Рув. – Мы не знаем их имен, но знаем, что они сделали. Наши разведчики вернулись с печальными вестями. Но ни один из них не вернулся с добычей. А ведь они были лучшими.
– Как ты достал этот камень, малыш? – спросила Эсо, оказавшись совсем близко.
«Милостивые корни! Как она подобралась так неожиданно?»
Сердце отбивало бешеный ритм, Навнат топтался под ногами, не отходя ни на шаг. Имва даже не обиделся на «малыша». Следовало очень тщательно подбирать слова.
– Мудрейшие, он принес еще вот это, – сказал амеван, который привел его в поселение, и протянул вперед клинки с тюльпанами.
– Это трофей, – тут же выпалил Имва. – Я блуждал по городу. Меня схватили. Хотели пытать. Я вырвался и убил их вождя – Феликса. Это был опасный воин. А потом… потом я побежал дальше. Пытался найти выход. Только вот нашел нат. Там был и сок жизни, но я… я не посмел касаться его.
Слова извергались из него бешеным потоком, он подготовил их давно. Обычную полуправду, где было намешано много впечатлений о путешествии, но зато ни слова о Виктории и Рантаре.
Эсо пощупала пальцами кинжалы и сморщилась, когда коснулась клейм тюльпанов.
– Вечный цветок. Наши древние враги.
Внезапно она схватила руку Имвы, и секанула кинжалом. Брызнула кровь, Имва схватился за руку, а Эсо невозмутимо лизнула металл, где осталась кровь Имвы. Его сердце замерло и забыло, как стучать. Эсо медленно водила челюстями, и Имва был готов поспорить, что действительно видит не только жилы, но и кости под ее кожей.
– Что скажешь, Эсо? – спросил наставник Сонан.
– Клинки старые. А в его крови страх и… надежда. Сильные чувства, но их не прочитать до конца.
– Разрешите говорить, мудрейшие, – предводитель охотников, буравящий Имву взглядом все это время, подался вперед.
– Дозволяем, Бевал.
– Этот Имва Таул – дурное семя. Порченая кровь. Я знал его отца, Овэ́ма Аса́на, его многие уважали, но он первый умер от странной болезни. Мне говорили, что этот… полукровка сбежал. Тогда все остальные начали болеть. Наши охотники много лун выслеживали предателей, но не смогли ничего найти. А теперь, когда людские воины стоят под нашим лесом, этот… Имва возвращается. Якобы с доказательствами. Вы посмотрите, как он выглядит: на нем же людское тряпье! Я ему не верю.
Имва взялся за кулон, но тут же одернул руку. Зря он сейчас обратил внимание на свое украшение.
– Это что, зуб оргота? Как ты смеешь, полукровка, носить то, что принадлежит по праву только охотникам?!
– Кулон – подарок родителей, – насупился Имва.
– Он прав, – покачал головой Сонан Ветас. – Никто не смеет трогать Родовой дар.
– Поистине Овэм Асан был безумен.
– Мой папа не безумец, – зашипел Имва, чувствуя, как начинает покалывать все тело.
– Вы же не собираетесь принимать его вот так? Ему же нечем доказать свою правоту! – продолжал настаивать Бевал.
Группа наставников отошла поговорить, а Имва чувствовал на себе мрачные и надменные взгляды высоких бледных фигур. Они были повсюду: стояли за спиной, свешивались с каждой ветви огромных деревьев. Как он ни надеялся, в их отношении ничего не изменилось. Возможно, стало даже хуже. На землю падали капли крови из раны, которую он продолжил зажимать. Имва взглянул на Навната – тот тоже был совсем не рад оказаться в таком окружении.
«Но они не могут считать меня предателем! Не могут ведь?..»
Наставники говорили тихо, и до Имвы не доносилось ни шепотка. Пару раз на него бросил взгляд Сонан Ветас. Он был другом его папы, и относился к нему лучше остальных. Нет, не хорошо, но терпимее. Может, хотя бы он сможет убедить остальных? Имва переводил взгляд с наставников на целую толпу амеванов, собравшихся вокруг. Взгляд зацепился сначала за выглядывающую маленькую девочку, а потом перешел на высокую амеванку с небольшим, живым ящером на плече.
«Ого, какая высокая».
Когда он поймал на себе ее взгляд, то тут же отвернулся. Хвост взмахнул из стороны в сторону. В этот момент наставники развернулись, и вперед вышла старая Эсо. Она и заговорила. Смотрела прямо на него, хотя он был уверен, что она слепа.
«Ну почему опять она?!»
– Имва Таул, мы в смятении. Ты нарушил наши законы, сбежав из леса. Многое указывает на то, что ты виновен в заговоре. Но ты настаиваешь, что тебя вели лучшие помыслы, и ты принес нам дар, который доказывает, что мерзкие людишки не оставят нас в покое. Мы решили, что есть только один достойный способ признать говоришь ли ты правду. Испытание наших лучших охотников.
Имва подумал, что ослышался, ошарашено переводя взгляд с одного наставника на другого.
– Раз ты носишь на шее зуб оргота, то тебе и охотиться на него.
– Он не охотник, – вмешался Бевал.
– Я не охотник, – поскорее подтвердил Имва.
– Это не обсуждается, – сказал Сонан Ветас. – Или ты, Имва, участвуешь в охоте или мы считаем, что ты лжешь.
Имва проглотил гигантский, как мощный ствол дерева, ком в горле. Но он никуда не делся. Если его признают виновным, то убьют. Если согласиться на испытание, то его убьет самый опасный хищник в лесу – оргот. Они будто издевались над ним. Он несколько раз моргнул, будто это могло развеять страшный сон, которым обернулась жизнь.
– Хорошо, – тихо проговорил он. – Я буду охотиться.
– Решено, – оповестила Эсо. – Чтобы убедиться, что все проходит справедливо, и ты не нарушаешь условий, с тобой пойдет лучшая охотница племени Маротэн – Сэ́я Вера́н.
Из толпы вышла высокая амеванка. Та самая, с маленькой девочкой, на которую смотрел Имва. Она поджала губы и с сомнением оглядела его.
– Моя поступь будет тихой, – сказала Сэя.
– В таком случае, пора начинать испытание!
Глава 6. Красные перья
Голова Виктории раскалывалась и пульсировала. Норовила разделиться на несколько частей и тут же собраться в целое. Она пыталась прикрыть глаза, но это не помогало.
Виктория бы хотела, чтобы Антар перестал сверлить ее взглядом. Чтобы сказал что-то хорошее или даже взял за руку, но он уселся в углу и скрестил руки на груди. Даже в доме он не стал снимать свою дурацкую широкополую шляпу.
– И долго нам тут сидеть?
– Еще день-два, пока не появится Имва, – пожала плечами Виктория.
– К тебе бы цеплялись меньше, если бы ты не напялила на себя алый плащ.
– Алый – королевский цвет. Всё было бы в порядке, если бы ты не хватался за свои проклятые топоры. Теперь весь город знает, что мы тут.
– Прелестница? – послышался голос с первого этажа.
– Ох, – Виктория хотела растечься по стулу, превратиться в воду, которая может просочиться между перекрытьями и исчезнуть. Когда она придумала этот план, то не знала, чем все обернётся.
На лестнице показался гоблин с такой широкой улыбкой, будто это был самый счастливый день в его жизни. От короткой бородки Викторию чуть не передернуло, а когда она увидела очередную шляпу, в которую было воткнуто сразу несколько перьев, то захотелось закрыть глаза. Масляная улыбка на удивление шла этому простоватому лицу с живыми, карими глазами.
– Ах вот ты где, прелестница. Болтаете с братцем?
– Он не из болтливых.
– У меня сеструха такая же. Сидит, черная как туча. Бурчит под нос что-то вечно. У оконца сидит и на улицу смотрит. И словом не перекинешься.
Виктория с трудом поспевала за скорой речью. Иногда так же тарабанил Имва.
– Чего желаешь, прелестница?
– Мне бы в себя прийти после дороги, – сказала она со слабой надеждой.
– Отдыхай! Хоть целый день. Вечером пойдем гулять, я такой вид тут знаю – в обморок свалишься. Скрипочку свою захвачу. Расслабляющий массаж хочешь? Меня девчушка одна в Матгерде научила.
Гоблин подошел совсем близко, пытаясь сократить то немногое расстояние, что между ними сохранялось. Виктория вжалась в подлокотник.
«В зубы дать нахалу» – проскочила в голове мысль.
«Он забавный, на Имву чуть-то похож» – возникла вторая.
Все это были не ее мысли. Другие люди, вернее, мертвецы, жившие в ее голове, пытались вырваться и диктовать свою волю. Виктория сильнее сжала подлокотник.
– Вижу-вижу, устала. Ничего. Все думают, что гоблины торопятся все время. Но мы умеем ждать. Я точно умею. До вечера времени хватит, правда?
– Да.
– Чудненько! Пойду пока вниз, вещички соберу. Пора концерт устраивать. А то нервные все такие в последнее время.
– Есть повод? – глухо спросил Рантар, не поменяв позу и даже не подняв головы.
– Да все и так сами не свои. Амеваны. Гвардейцы. Исправителей недавно граф позвал. Отличная шляпа, кстати! Перо яркое, такой насыщенный алый… Где брал?
– Сначала про Исправителей: был повод их позвать?
– Говорят, граф перед королевой выслуживается. Еще слух пошел: «Два топора» пришел в город. Скоро пора валить. Но ты не боись, прелестница. Я в обиду не дам. Этого Рантара, бац-бац, и переломлю. Я малый невысокий, но юркий. Потом покажу.
Гоблин весьма двусмысленно улыбнулся и ушел прочь. Виктория бросила быстрый взгляд на Антара, но тот даже не посмотрел на нее. Он быстро прошел вперед, взглянул на лестницу и запер покрепче дверь. В тесном гоблинском жилище ему приходилось пригибаться, чтобы двигаться. Потом он раскинул полы плаща и достал свои топоры. Виктория очень не любила смотреть на них – каждый раз, когда он их доставал обязательно случалось что-то плохое. Она вообще не любила оружие.
«Очень зря» – сказал мужской голос в мыслях – или это был ее собственный? – и голова принялась пульсировать сильнее. Пришлось сделать над собой усилие, чтобы подавить очередной приступ, ей не хотелось признаваться спутникам, но каждый день ей было все труднее сдерживать напор мертвецов. Как бы глубоко она не запихивала их, с той же силой они пытались выбраться на волю. Все последние недели ей удавалось сохранять контроль, но смутное беспокойство занозой мучило ее, а тут еще Антар со своим недовольством.
– Ему нельзя доверять, – сказал Антар.
– Никто ему и не доверяет. Но мы больше не можем останавливаться на постоялых дворах или при кабаках. Переждем пару дней, и уйдем из города.
– Надеюсь, он туп ровно настолько, каким кажется. Не хватало, чтобы заметил топоры и донес.
– Может, тогда следует их доставать пореже? – спросила Виктория так, чтобы в голосе звучало меньше сарказма. – Тем более, он не тупой. Просто забавный. Немного милый даже.
Она стрельнула глазами в Рантара, но он никак не отреагировал, меряя комнату шагами. С того момента, как он встретился с сыном в Фанрайте, он был сам не свой. И как бы Виктория ни старалась, у нее не получалось его успокоить. Хотя ей бы самой очень не помешала помощь.
За последнее время к ней вернулись воспоминания, и очень многие из них ей были совсем не по нраву. Она помнила, как ее использовали, заставляли создавать вещи, которых она не хотела. И к чему все пришло. Она никому не говорила – ни Антару, ни Имве, что вспомнила, что с ней случилось на самом деле во время создания машины по оживлению мертвецов.
Королева хотела, чтобы Виктория создала для нее устройство, которое могло остановить само течение жизни и обернуть вспять. Путь к бессмертию. Для этого она повелела использовать вместилище магии амеванов, светящиеся камни, которые Виктория назвала «усилители». Для начала нужно было научиться возвращать к жизни мертвых, хотя бы ненадолго. И после тягучих неудачных месяцев, под приказами и наставлениями Доротеи, половину из которых Виктория не понимала, это удалось. Да, духи возвращались, но ненадолго, всего на несколько мгновений, их никак не удавалось стабилизировать. Но королева считала это успехом и повелела возродить того, кто, как говорят, нашел секрет смерти – некроманта Мозеса. Виктория до сих пор не могла избавиться от мурашек при воспоминании о жутком саркофаге, который притащили во дворец. И тогда решила для себя, что продолжать нельзя, поступив так, что теперь стыдилась, и не знала как освободиться. Она почесала шрам на руке, где красовался узор от ключа-монолита. Ожог, который останется с ней на всю жизнь, как и мрачные воспоминания.
Антар остановился у таза с водой, который он накрыл покрывалом. Как только они оказались внутри, он закрыл все, в чем можно было отразиться.
– У нас нет двух дней, – произнес он.
– Они не успеют войти в каждый дом за это время. И тебя не все знают в лицо. Спрячь топоры и забудь про них.
– Ты не понимаешь. Они уже знают, что я в городе. Сколько нужно почтовым птицам, чтобы добраться до Доротеи? Несколько дней? Она окажется здесь и перевернет город вверх дном. Она не прощает.
Если бы она знала его чуть хуже, то решила, что он паникует.
– В детстве я очень много боялась, хотя пыталась не показать виду. И однажды дедушка сказал, что самый главный враг человека – это страх. Он не оставляет шанса, не сдается, преследует везде и всегда. И если ты впускаешь страх в себя, если даешь ему расти, то ты проиграл. Ты не сможешь даже начать, а если даже попытаешься, никогда не сможешь дойти до конца. Страх – ее главное оружие. То, с помощью чего она правит. Доротея рассылает героев и Исправителей, чтобы устраивать террор. Если все будут сомневаться, то проиграют еще до такого как начнут. Но если мы покажем ей, что не боимся, станем примером, страх начнет отступать. И нам самим станет легче.
– А ты у нас теперь не только бунтарка, но и знаток борьбы со страхом?
– Не очень, – поежилась Виктория. – Я просто научилась с ним жить.
Виктория не стала говорить, что в последнее время его стало куда больше, и она держалась из последних сил, пытаясь найти хоть какую-то точку опоры.
– Думаешь, я мало с ним жил?
– Разреши уточнить, что такой мощный парень скорее заставлял бояться других, нежели боялся сам. Страх – это власть, а от нее почти невозможно отказаться.
– Что еще расскажешь? – Рантар с грохотом бросил на стол топоры, и она вздрогнула.
В голове зазвучал противный звук натянутой струны, а пульсация усилилась. В голове стали вспыхивать воспоминания – она на бойцовской арене, бьет противника головой в нос. Нет, ее сжимает вонючий мужик в наряде пастора. Нет, она сражается в битве, мир отвечает ее зову и на полчища врагов, повинуясь ее рукам, срываются молнии с чистого неба. Все это были не ее воспоминания, хотя и выглядели так, будто все произошло на самом деле. Чем больше проходило времени, тем сложнее было почувствовать разницу. Викторию передернуло.
«Только не сейчас. Я справлюсь с этим. Меня зовут Виктория. Я не была ни в бою, ни в других местах. Я люблю книги, мне нравится путешествовать. Я изобретательница. Ненавижу насилие…»
Она продолжала проговаривать про себя все то, что делало ее собой. По крайней мере, те вещи, которая она считала частью себя. Это позволяло выделить свои воспоминания в чудовищном потоке тех, что обрушивались на нее. Постепенно фонтан картинок затихал, давая ей отдышаться.
– Тебе становится легче, когда ты кричишь на меня, Антар?
– Я же просил не называть меня так. Разве так сложно сделать то, что я прошу?
– Сделать, что ты просишь, – повторила Виктория холодным тоном и разгладила складку на своих штанах. – Тебе не кажется, что ты слишком часто просишь сделать то, что нужно тебе, и почти никогда то, что нужно мне?
– Я не просил ехать вместе со мной. Не просил давать мне надежду.
– Иными словами, ты хочешь, чтобы я ушла? – спросила она, вставая со стула.
Первый раз он посмотрел на нее напрямую. На точеном лице показалось и тут же исчезло мученическое выражение. И снова он быстро отвел взгляд.
– Не хочу. Мне просто нужно прийти в себя. Я не могу… не могу… Знаешь, как отличить хорошего воина от плохого?
– По умению драться?
– По возрасту. Те, кто получше – живут дольше. А я живу достаточно для того, чтобы вовремя разглядеть опасность. И это она. Ты видела, что было на руках у парней, что приставали к тебе? Железные браслеты. Прямо как у людей Барте́са в Фанрайте.
– Это тот гоблин, которого ты убил? Что его людям делать тут, да еще со старым знаком? Возможно, тебе просто стоит пореже убивать первых встречных и тогда проблем станет меньше?
Антар не обратил внимания на ее попытку вразумления.
– Эти парни не обычная банда. Здесь что-то не так.
«Интересно, он хоть слушает, что я говорю?» – прикусила губу Виктория. Голова снова принялась пульсировать. Низкий потолок придвинулся еще ниже, а в груди заканчивался воздух.
– Хоть я и не воин, но что-нибудь придумаю. Пойду в город. Разузнаю что-нибудь, что может пригодиться.
– Это еще зачем? Хочешь, чтобы все повторилось заново? – насупился он.
– Все будет иначе. Тебя же рядом не будет, – пожала она плечами. – Кроме того, должна же я все исправить. Не переживай, вернусь до заката. Оставлю на тебе гоблина. Только не убивай его.
Она повернулась к двери, но в груди возник неприятный стук. Виктория спросила:
– Ты ведь не убьёшь его?
– Скорее он меня своей болтовней. Скажи ему, чтобы не совался сюда.
Антар – он не хотел, чтобы она так его звала, но ведь мысли же он не узнает? – уселся возле кровати и, достав тряпку, принялся натирать до блеска топоры. Иногда ее это пугало. Вернее, почти всегда. Она вышла из комнаты, хотя совсем не так хотела закончить их разговор. И совсем не так она представляла себе их путешествие. Разговоры с Антаром были похожи на попытку подняться на крутой склон. Только казалось, что она смогла уцепиться – как тут же соскальзывала и сваливалась вниз. Как бы она ни пыталась помочь, как бы ни пыталась приблизиться, он все время делал шаг назад.
«Надеюсь, у Имвы дела идут лучше».
Она спустилась на первый этаж, и чтобы как-то перевести мысли в другую канву, принялась рассматривать дом. Для жилища такого дерганного гоблина, он выглядел удивительно ухоженным, в чем-то даже полупустым: все вещи были аккуратно разложены, полы надраены и все же не отпускало ощущение, что здесь чего-то не хватает.
На первом этаже гоблин разбирал дикие и невозможные шляпы. И что-то напевал себе под нос.
«Как же его зовут? Он представлялся в таверне»
«Какая разница? Такое же глупое имя, как и у остальных» – возник в голове голос, похожий на собственный. Но это был все равно не он. По спине пробежали мурашки, Виктории показалось, что ее начинает знобить.
– Си́мо?
Гоблин поднял на нее голову и разошелся в улыбке.
– К твоим услугам, прелестница. Хочешь чего-то выпить?
– Нет, спасибо. Я хотела прогуляться. Одна, – поспешила добавить она.
Гоблин поник, но пытался не показать этого, растянув улыбку еще шире. Если это вообще было возможно.
– Тяжко с ним, да? У меня сеструха такая же. Мы совсем не похожи. Вечно ходит с лицом, будто убить кого-то хочет. Это я про сеструху свою.
– Да, я поняла. А она часто сюда приходит?
«Не хотелось бы, чтобы получился сюрприз в самый неподходящий момент».
– О, она не помешает нам. Почти не появляется тут, хотя это ее дом.
– Чем она занимается?
Виктория хотела узнать городские новости, слухи о Рантаре «Два топора», может что-то про амеванов, но начинать стоило издалека.
– Важная шишка. Наемниками командует при графе. У нее бойцы не чихают без разрешения: ни гоблины, ни люди. Она умеет обходиться с мужиками. А я с женщинами.
Симо подсел поближе. Виктория откинула с лица волосы, но отдвигаться не стала – не вежливо.
– Должно быть, жизнь у нее интересная.
– А то! Если живешь в Белоозерье, не соскучишься. Что всех сюда тянет один Га́ро разберет. Ни в одном другом городе у нее дома нет, она вообще обычно в казарме живет. Со своими. Но я тоже знаешь, не песий хвост. Весь Север объездил и всю Истрию. К севарцам даже захаживал, но больно рожи кислые у них. Хочешь, сыграю?
Симо достал из футляра скрипку. Виктория отметила, что инструмент оставляет желать лучшего – сколочен из разных кусков, а струны разной толщины. Такой скрипкой только кошек распугивать по подворотням.
– Может, попозже? Слушай, Симо, мы с братом только приехали и услышали кучу жутких слухов. Еще и солдаты эти. Что тут происходит?
– Известно что. Заруба будет. Я такие вещи нюхом чую.
– Ты имеешь в виду битва? С кем, с амеванами?
– А Гаро их разберет! Сначала думал, да. Теперь, когда про «Два топора» услышал, уже не уверен. Здесь ведь, в Белоозерье, как было? Народ жаркий, как земля. Весь сок тут. Искру брось – мигом все заполыхает. Мне потому тут и нравится, я парень тоже горячий.
Гоблин сел совсем близко, Виктория стала ощущать его теплое дыхание. И как бы невзначай повернула руку так, чтобы он не смог приблизиться дальше. Даме следует держать ухажеров на известном расстоянии.