Николай Иванович Хрипков
Волшебная кисточка
В детдоме
Вышли. Тяжело вздыхает
Тимофей.
– Вот объясни,
Афанасий. Как бывает
Вот такое в наши дни?
– И чего ж тут непонятно?
Так оно должно и быть.
Было б очень неприятно
Нам с такими рядом жить.
Знаешь, всё же провинились
В этом сами, ясен пень.
Побороть же не стремились
Слабоволие и лень.
Вот один метал от пуза,
А другой же избегал
Всякой тягости и груза
Никогда не поднимал.
И такие человеки
Ухудшают генофонд.
Чтоб исчезли все калеки,
Нужен спорт, и только спорт.
От родительских порогов
Всех берут их в детдома,
Где от мудрых педагогов
Набираются ума.
День уж к вечеру клонился.
– В детский дом! Займем места!
Тимофей же удивился:
– Ты, выходит, сирота?
– Нет, конечно.
– Почему же
В детском доме?
– Не секрет.
Детям дома только хуже.
Времени на них же нет.
И родители не знают,
Как учить своих детей.
Как достойных воспитают
К жизни будущей людей?
Тимофей вздохнул:
– Однако,
Словно в Спарте здесь у вас.
Вот своих щенков собака
Ни в какой детдом не сдаст.
Вот дворец пятиэтажный
С краткой вывеской «Детдом».
И фасад его витражный
Ярким светится огнем.
Ну, а дети остаются
При любых делах детьми:
То играют, то несутся,
Даже хлебом не корми.
Незнакомого мальчишку
Обступили и галдят.
На одежду и на стрижку
С удивлением глядят.
– Ну, и где же, Афанасий,
Чудака ты отыскал?
– Познакомились на трассе
Марафонской,– отвечал.
– Да, нездешний он. Не знает,
Что мы знаем с ранних лет.
И порой не понимает,
Плохо это или нет.
Ладно, это поправимо.
Всё расскажем, донесем.
И одно необходимо,
Чтоб доверился во всем.
И давай соревноваться,
Кто сильней, быстрей, ловчей.
Тут в сторонке оставаться
Не решился Тимофей.
Только даже с малышами
Победителем не стал.
Чтобы двигаться часами,
Не имел потенциал.
– Да! Спортсмен ты никакущий! –
Говорит ему народ.
– Наш наставник вездесущий
В оборот тебя возьмет.
Только так они сказали,
Как раздался зычный глас:
– Ну-ка, все в шеренгу встали!
Все замолкнули тотчас.
Строго посмотрел наставник
На застывший смирно строй.
– Это что там за забавник?
Кто? Откуда ты такой?
– Я из дальнего далека
К вам недавно прилетел.
Изучить страну глубоко
Очень сильно я хотел.
– Изучил?
– Совсем немножко.
Но хочу узнать полней.
– Как зовут тебя?
– Тимошка.
Ой! Простите! Тимофей.
– Ну-ка, мальчик, перед строем
Отожмись-ка от земли!
Покажи себя героем,
Чтоб принять тебя могли!
Тимофей стал отжиматься.
Раз, два, три, четыре, пять…
Всё труднее подниматься,
Силы стали покидать.
Восемь раз всего отжался.
И сказал начальник так:
– И зачем такой нам сдался?
Ты же слабый, как червяк.
Дам три дня и чтоб отжался
Двести раз за пять минут,
Чтобы там не оказался,
Где отверженных приют.
Думаешь, что это много?
Нет, не много. Самый раз!
Посмотрел начальник строго.
щ- Чтобы выполнил приказ!
Афанасий хочет спасти друга
– Что же делать, Афанасий? –
Тимофей спросил дружка.
– Может, где-то в Гондурасе
В джунглях спрятаться пока?
– Ну, спасение поближе
Есть в отряде «Тайный крот»
У меня знакомый Рыжий
В нем уже который год.
– Это кто еще такие?
– Те, кто спортом пренебрег.
В ели прячутся любые,
Чтоб найти никто не мог.
Только никому ни слова.
Это наш секрет с тобой.
А иначе мне такого
Не простит наставник мой.
Поздним вечером смотались –
Пацанов укарауль! –
И задворками пробрались,
Чтоб не встретился патруль.
Ночь. Мальчишки всё шагают,
Хоть измотаны они,
За спиной у них сверкают
Разноцветные огни.
Афанасий свистнул громко.
Замолчали, ждут сигнал.
В темноте, как мышка, тонко
Кто-то рядом пропищал.
– Рыжий! Отзовись! Ну, где ты?
Ты мне нужен. Помоги!
Словно шелестят газеты.
Слышат тихие шаги.
Силуэт возник внезапно.
– Следом двигайтесь за мной!
Будет очень неприятно,
Если в яму головой.
Потихоньку, осторожно
Мальчики идут гуськом.
И увидеть невозможно
Ничего нельзя кругом.
– Низко головы пригните,
Чтобы не сломать голов!
Во дворец наш проходите,
Обиталище кротов.
В норе кротов
На дворец похоже мало,
А скорей подземный грот.
Разместился как попало
Разношерстный здесь народ.
Это тот, кто в мире спорта
По стандартам не пройдет,
Существо второго сорта,
Тот, кого зверинец ждет.
Толстяки и лилипуты,
Дети тонкие, как жердь,
И такие, что минуты
Не сумеют усидеть.
Потолок здесь не высокий
И лежанки вдоль стены,
Деревянный стол широкий
И на лавках пацаны.
Печь кирпичная. На печке
В котелке бурлит вода.
Парафиновые свечки,
Как в далекие года.
Смотрят дети с интересом,
Позабыв свои дела:
За каким же это бесом
Эта парочка пришла.
Рыжий, пыжий, конопатый,
Видно, здесь он всех главней,
Им сказал:
– Ну, что, ребята,
Надо накормить гостей.
Хлеб кладут и лук зеленый,
Помидоры, огурцы,
Палку колбасы копченой.
Вот ребята – молодцы!
– Где ж вы это раздобыли? –
Удивился Тимофей.
– Всё же это запретили
По решению властей.
– Люди путь всегда находят.
Тут не справиться властям.
Тайно это производят
И подбрасывают нам.
Наконец-то он наелся,
Стал детей благодарить.
И обсох он, и согрелся.
А чего? Здесь можно жить.
Всё же лучше зоопарка.
Тут уж нечего сказать.
– Ой, чего-то стало жарко.
Может, выйдем подышать?
Афанасий с Тимофеем
Выбрались.
– Ну, мне пора!
Проберусь тихонько змеем
И на койку до утра.
Я пошел! Давай прощаться!
Ты мне стал почти как брат.
Здесь не мед, но оказаться
В клетке – это просто ад.
Только вымолвил он это,
Раздались со всех сторон
Крики:
– Дайте больше света!
Вот поганый их притон.
Вспыхнул свет. Повсюду люди
И бойцов спецназа рать.
Не хватало лишь орудий,
Чтоб сражение начать.
Из норы детей выводят
И в автобус садят их.
По кустам окрестным бродят.
Там еще нашли троих.
– Ну, голубчики, попались!
К ним наставник подошел.
– Что? С отбросами связались,
Сели вместе к ним за стол?
Афанасий! За тобою
Я давно уж наблюдал.
Ты своею добротою
Подозренье вызывал.
А потом твои отлучки!
Думал, ты их сможешь скрыть?
Ты совсем дошел до ручки,
Стал с изгоями дружить.
Вот и выследили нору.
И помог ты в этом нам.
И теперь всю эту свору
В зоопарк. Их место там.
Но и ты садись со всеми.
Ты ж предатель, как-никак.
И теперь ты будешь с теми,
Кто друзья твои, дурак.
Зоопарк. В клетке
«Я тупее обалдуя,-
Грустно думал Тимофей.
– И представить не могу я,
Что мне жить среди зверей».
И случилось! Он мальчишка
В тесной клетке, словно зверь.
На него глядит мартышка.
«Ты такой, как я теперь».
Афанасий тут же рядом
В заточении сидит
И таким печальным взглядом
На него порой глядит.
До чего жестоки люди!
Или стали все глупей?
Ну, какие же вы судьи
Осуждать других людей?
Надсмехаться, изгаляться,
Издеваться над другим!
«Это ж надо постараться,
Чтобы жирным стать таким!»
Мальчик, видно, не из жадин,
Где-то лет семи-восьми,
Бросил пару виноградин.
– На! Животное, возьми!
Вот какой я добродетель!
А ведь сам бы скушать мог.
Вот сорвать бы дверку с петель,
Закатить ему пинок!
– Привередливый, однако,-
Рядом дяденька сказал.
– Не кормить тебя, собака,
Дней бы десять, всё бы жрал!
– Эй, животное, а ну-ка,
Покривляйся, идиот!
Ну, чего молчишь, как бука?
Должен ты смешить народ.
– А не ткнуть его нам палкой?
Ишь надутый он какой!
Нам тебя ничуть не жалко,
Отщепенец и изгой!
Носят квёлые бананы,
Что испортились давно.
Люди или обезьяны,
Для рабочих всё равно.
Зелень бросили охапкой.
– Ну, чего сидишь, урод?
Это всё хватаем лапкой
И к себе толкаем в рот!
День уж к вечеру клонился.
И голодный Тимофей
В будку тесную забился
От зверей и от людей.
Повезло. Чего тут скажешь?
Просто чудо! Конь в пальто!
Если вот кому расскажешь,
Не поверит же никто.
А кругом, как в диких джунглях,
Рев гиен, шакалов вой.
Вот в таких звериных буднях
Будешь жить теперь герой.
То задремлет, то проснется.
Быть спокойным здесь нельзя.
Ну, а если заберется
Ядовитая змея?
Что-то рядом шебуршится,
Но не видно ничего.
Тимофей всего боится,
Стука сердца своего.
Слышит он, его за ногу
Кто-то дернул и опять.
«Покидай свою берлогу!
Надо нам потолковать!»
– Ой! Какой знакомый голос!
– Ну, давай же, дурачок!
Новый чудо-мир
Выползает, словно полоз.
Ну, конечно, старичок.
– Вижу будущим наелся
Ты досыта, Тимофей.
Походил и нагляделся
И пожил среди зверей.
– Ой, верни меня обратно!
Пошепчи там, поколдуй!
– Успокойся! Всё понятно.
Вот же кисточка! Рисуй!
Наконец снова дома
Быстро кисточку хватает
И рисует быстро он,
Как он дома отдыхает
На диване, как барон.
Ничего нет лучше дома!
Как же не хотеть домой!
Здесь всё близко, всё знакомо,
Всё, что надо, под рукой.
А из кухни ароматы.
Мама так загружена.
Папа же глядит дебаты,
Дожидаясь ужина.
Даже то, что поутру
В школу он отправится,
Это тоже ведь к добру,
Это тоже нравится.
В будущее ни ногою!
Позабыть и наплевать!
Может, есть оно другое,
Но зачем же рисковать.
Вот у мамы нет дилеммы,
Нужно дом ей содержать.
А глобальные проблемы
Должен папа разрешать.
Папа смотрит полит-шоу,
Негодует от души,
Словно проиграл корову,
Спорит так, что свет туши.
Он на темы бытовые
Неохотно говорит.
Кто проблемы мировые
Так легко, как он решит.
Только слышно «базы», «НАТО»,
«Байден», «санкции опять».
«Разбомбить давно бы надо,
Чтоб проблемы эти снять!»
Мама скажет:
– Слышать горько!
Что ж кричать до хрипоты?
Ведь политику нисколько
Изменить не сможешь ты.
– От таких вот равнодушных
И погибнет этот мир.
Враг придет с толпой подручных,
Вся страна им будет тир.
Мир жесток. И тот, кто слабый,
Тех растопчут и сомнут
Беспощадно. И масштабы
Войн из года в год растут.
И завоете, но поздно.
Кто в петле, кто на колу.
И сверкнув глазами грозно,
Он ударил по столу.
Говорит Тимоше мама:
– Помешался он совсем.
До чего же он упрямый.
Хочет мир другой. Зачем?
– Ну, зачем? Чтоб уважали
Наш народ и нашу власть,
Чтобы палки не вставляли,
Чтоб России не пропасть.
Но ведь это нереально,
Это сказка же, сынок.
Изменить всё капитально
Даже гений бы не смог.
Ох, пора тебе оставить!
Ведь всё это баловство.
Может этот мир исправить
Разве только волшебство.
Волшебство! У Тимофея,
Как услышал он о нем,
Сразу родилась идея.
Позабыл он обо всем.
Как ему мироустройство
Нынешнее изменить,
Чтоб в покое и довольстве
Все народы стали жить?
Под мазками чудо-кисти
Появился шар земной.
Больше нет на нем корысти,
Все живут одной семьей.
Спит он умиротворенный
И, конечно, видит сон
Про союз объединенный
Всех народов и племен.
И потом в своей постели
Спит сейчас, не в конуре,
Где поблизости шипели
Змеи мерзкие в норе.
Тишина такая всё же
Только в доме может быть.
И луна, что корчит рожи,
Их не в силах разбудить.
Вечер. Папа на диване
Снова новости включил.
И ведущий на экране
День прошедший осветил.
– Заявил сегодня Байден,
Чтоб всем странам в мире жить,
Им прекрасный способ найден,
Как войну не допустить.
«НАТО, значит, распускаем.
А зачем она нужна?
Даже слово забываем
Это страшное «война».
Ликвидируем все базы.
На черта они сдались!
Вырезаем метастазы,
Что нам дал милитаризм.
Мы ничуть не суесловим.
Всё! Я речь свою прерву,
Потому что мы готовим
Первый наш визит в Москву.
– Это же невероятно!
Непонятно ни черта!
Байден выразился внятно,
Что Америка не та.
Всех гнобили, всех пугали,
Были же фашистами,
А теперь внезапно стали
Белыми, пушистыми.
Но посмотрим, поглядим,
Что же будет дальше.
Не в глаза ль пускают дым?
Нет ли лжи и фальши?
За труды ему награда.
Вот он новый чудо-мир!
Воевать теперь не надо.
Всё, боец! Снимай мундир!
Целый вечер папа шутит,
Задает себе вопрос:
– Интересно, что замутит
В этот раз америкос?
И теперь, придя с работы,
К телевизору спешил.
Мама сварит ужин.
– Что ты
Голодовку объявил?
– Это как приход миссии.
Байден Путину сказал,
Что все санкции с России
Он сегодня утром снял.
Мир бурлил. Таких событий
Ожидать никто не смел.
Да вы только посмотрите,
Сколько их великих дел!
Разве кто-то мог поверить,
Что врагов заклятых рать
Перестанет лицемерить
И России угрожать.
Едут к нам такие лица:
Президенты, короли,
Словно бы Москва-столица
Стала центром всей земли.
А туристов миллионы.
Лучше нет для них страны.
Самолеты и вагоны
Иностранцами полны.
Их понять совсем несложно:
Ведь Россия – континент
И увидеть здесь возможно
То, чего у прочих нет.
Из Европы и Америк
Едут, чтоб у нас осесть.
И совсем не из-за денег,
Потому, что лучше здесь.
А окраины России
Даже в очередь стоят.
«Мы ж хорошие такие!
Принимайте нас назад!
Нас от матушки-Рассеи
В штормовую круговерть
Отделили дуралеи,
Чтобы им в аду гореть.
Ох, пожили, хлебанули
Горюшка мы полным ртом.
Мы хотим, чтобы вернули
Нас в российский общий дом,
Чтобы жить одним народом
И тогда нам не пропасть,
Чтобы разным сумасбродам
Не досталась снова власть».
И от южных гор Памира,
От бескрайности степной
До холодных тундр Таймыра
Все живут одной семьей.
«Вместе мы такая сила!
Вместе горы мы свернем!
И великая Россия –
Всех народов общий дом».
Самой сильною валютой
Нынче стал российский рубль.
Крепнет с каждою минутой.
Он как средь осинок дуб.
Что подобное случится,
Даже думать не могли.
Каждый обменять стремится
Свои деньги на рубли.
Доллары берут с презреньем,
Даже часто не берут.
Пользуется уваженьем
Рубль больше всех валют.
Пообедать в ресторане
Можно с девушкой за рубль.
Рядом медсестра. А в бане
Депутат и лесоруб.
Ипотека нулевая.
За три года отдадут.
А семейным же такая –
Ни копейки не берут.
Папа даже и не думал,
Чтоб такую жизнь застал,
Словно кто-то взял и плюнул
И все беды растоптал.
Мама тридцать даст копеек
Тимофею на обед,
Больше и не надо денег,
А копить их смысла нет.
На одну зарплату можно
В Таиланде отдохнуть
Всей семьёй. Совсем
Домик снять какой-нибудь.
И машину папа смело
На зарплату мог купить.
Только тут такое дело:
Не умеет он водить.
Кстати, об автомобилях.
Наш российский автопром
Словно бы взлетел на крыльях,
Разговоры лишь о нем.
«Жигули» такие стали,
Что пером не описать,
Самой качественной стали,
Что кувалдой не промять.
На всемирном авторынке
«Жигули» лидируют.
Не машины, а картинки!
Как же им завидуют!
Мчится, словно самолет,
Километры множит.
Ни один заморский черт
Догнать ее не сможет.
А комфорт-то здесь какой!
Что сказать об этом?
Здесь тепло всегда зимой
И прохладно летом.
Даже в самых дальних странах,
В разных уголках земли
Из машин всех иностранных
Выбирают «жигули».
Президенты и премьеры,
Папа римский и монах,
Губернаторы и мэры,
Ездят все на «жигулях».
Те садятся на «вольсваген»,
У кого карман пустой.
«Кадиллак» – будь он не ладен! –
Это же вообще отстой.
Знает даже дуралей:
Нет прекрасней «жигулей».
И дороги как-то мигом
Появились там и тут,
Словно по волшебным книгам
Трассы новые растут.
Вот устал ты на работе,
Стал внимание терять,
Можно на автопилоте
Ехать, самому ж дремать.
Как дороги строят ловко!
Быстро! Качество олрайт!
Здесь вчера была грунтовка,
А сегодня уж асфальт.
К самой малой деревушке
Вмиг дорогу проведут.
И несутся легковушки,
Внуков к бабушкам везут.
Недовольный голос тут же:
– Вот не знает молодежь.
Всё же раньше было лучше,
За рулем уж не заснешь.
Нет! Вот старые дороги
И колдобины, и пыль.
Пешеход сломает ноги,
А шофер автомобиль.
На такой дороге точно
Не заснешь. Лишь чуть зевнул
И застрял в канаве прочно
Или же в кювет нырнул.
А теперь не шелохнется,
Словно едешь по стеклу,
Не гремит и не трясется,
Можно вставить нить в иглу.
Нет, подобные дороги,
Ты уж, парень, извини,
Не по нраву, видят боги,
Слишком гладкие они.
В городах кругом развязки,
Этажей бывает в пять.
О подобном только в сказке
Раньше можно бы мечтать.
Так же велосипедистам
Полосы создали,
Чтоб они движеньем быстрым
Людям не мешали.
Пробок и в помине нет.
Гаишники скучают.
Так, глядишь, за пару лет
Вовсе одичают.
Не услышишь «Эх, дороги»,
Про туман, седую пыль.
Это, как вторые ноги,
Стал для всех автомобиль.
Полыхал антимайданом
Киев. Гнев не погасить.
– Мы в угаре этом пьяном
Не желаем больше жить.
– Русские и украинцы
Лишь единством и сильны.
Нам заморские гостинцы,
Печенюшки, не нужны.
Не хотим мы быть рабами,
Чью-то волю исполнять,
Чтоб топтали нас ногами.
Как рабов не унижать?
Хватит воевать с Донбассом!
Мира ждет давно страна.
Не нужна народным массам
Эта грязная война.
Президент послал гвардейцев,
– Чтобы разогнали сброд!
Но они не из пришельцев,
Чтоб стреляли в свой народ.
Тут отцы и тут их братья.
Как же будут в них стрелять?
Это ж вечного проклятья
Им тогда не избежать.
– Чтобы мы народ убили
Ради этих наглых морд?
И летят автомобили
Из дворца в аэропорт.
Подлетают к самолету
К президентскому они.
– Заводи! – кричат пилоту.
– И давай быстрей гони!
Президент, теперь уж бывший,
Говорит:
– Плохой народ.
Словно глины ком застывший.
Для шедевра не пойдет.
– Да! Народец никудышный.
И к свободе не готов.
Средь других народов лишний,
Кроме западных хохлов.
Мы же всё ему давали.
Повесть самых древних лет,
Где так ясно прописали,
Что древнее укров нет.
Атлас новый. Украина –
Величайшая страна.
От Карпат до Сахалина
Простирается она.
Торжество в Переяславле.
Площадь не вместила всех.
Символические сабли
Резко вскидывают вверх.
«Снова жить семьей единой.
Вместе горе – не беда.
Чтоб Россия с Украиной
Оставались навсегда.
И на всех одна победа,
И история одна.
Мы не просто два соседа.
Мы единая страна.
Разных всяких проходимцев
Не допустим мы во власть,
Чтоб дурачить украинцев,
Разрушать страну и красть».
Так и порешила рада.
Праздничный устроен пир.
Украина очень рада.
Вновь в стране покой и мир.
Как в семнадцатом столетье,
Повторилось всё опять.
Да, народ за все в ответе,
Должен сам судьбу решать.
А правителей негодных,
Что живут чужим умом,
Депутатов сумасбродных
Надо всех под зад пинком.
Ким Чен Ын – генсек ООН
Ким Чен Ын – генсек ООН.
Это же шикарно!
И конфликты в мире он
Устранил ударно.
Вот хоть Сирию возьми!
Кажется, пропала.
Террористов – черт возьми! –
Было там немало.
Помогали, чем могли,
Турция с Америкой
А как русские пришли,
Залились истерикой.
Год воюют и второй,
Мочат террористов.
Террорист,н очень злой,
В ярости неистов.
На своем пути подряд
Всех поубивают,
Никого не пощадят,
Жалости не знают.
Только нашим войскам
Удается справиться.
И теперь боевикам
Больше не оправиться.
Заявляет Ким Чен Ын:
– Там русские сражаются.
И конец теперь один
Гадам намечается.
Так ИГИЛу дать по рылу,
Чтоб умылся кровью он
И нашел себе могилу,
И исчез, как страшный сон.
Руки прочь от президента!
Больше слушать не могу.
Чтобы с данного момента
Прекратили гнать пургу!
Хватит и в Афганистане
Иностранным войскам
Пребывать! Пусть мажут сани
И бегут ко всем чертям!
А Тайвань соединится
С КНР. Китай един.
И одна у них столица
Под названием Пекин.
Есть единая Корея,
И единый есть Вьетнам.
И народы, не жалея,
Под одною крышей там.
Ким Чен Ын спокоен, сдержан,
Так владеет он собой.
Будет враг всегда повержен,
Если с ним он вступит в бой.
И когда на ассамблее
Выступает Ким Чен Ын,
В телевизоры быстрее
Все уткнутся как один.
Люди, затаив дыханье,
Слушают его слова.
Кажется, что мирозданья
Он создатель и глава.
Ким Чен Ын скале подобен,
Он всегда невозмутим,
Сдержан и немногословен.
Кто еще сравнится с ним?
Ни один не дрогнул мускул
Да и речь без пламени.
Только пальцами он хрустнул.
Я живой, не каменный.
Демагоги разных стран
Тихи, не кривляются.
Как приказ солдатам дан.
Приказ не обсуждается.
Всё возвращается на круги своя
С папой что-то происходит.
Раздражен он и сердит.
По квартире мрачно бродит
И ворчит, ворчит, ворчит.
– Это же бесчеловечно
Так унизить, оскорбить.
Телевизор врет, конечно.
Просто так не может быть,
Чтоб исчезли в мире войны,
Чтоб забыли все о них,
Чтобы каждый день спокойный
И конфликтов никаких.
Нет у нас стихийных бедствий.
Всё спокойно. Благодать!
И поэтому последствий
Нам не надо устранять.
– Раньше было интересней!
Что ни день, сюжет такой,
Что от телека, хоть тресни,
Целый вечер ни ногой.
То опять американцы
Где-то что-то замутят.
Эти черты и поганцы
Жить спокойно не хотят.
Ну, вот Байден, старый ястреб,
Нас не любит, что есть сил.
Если б звезды все погасли,
Он Россию б обвинил.
Ну, а следующий вечер
Выдался с сюрпризом вам.
Папа, как службист-диспетчер,
Сел пред телевизором.
– Неужели это снится? –
Папа громко закричал.
– Байден Путина убийцей
Перед публикой назвал.
Снова санкции он вводит,
Снова Путину грозит,
Снова Псаки колобродит
И собравшихся смешит.
Снова папа, как и прежде,
Горд и тверд, как командир.
Говорит он о надежде
Без конфликтов видеть мир.
Появляется старичок-волшебник
– Эхе-хе! – в углу раздалось
Тимофей туда глядит.
За окном уже смеркалось.
Старичок его сидит.
– Это ты, конечно, лишку! –
Начал дедушка пенять.
– Ну, не нашему умишку
Мирозданье исправлять.
Ну, и я, конечно, тоже
Виноват. Не подсказал.
Это ж никуда не гоже.
Ведь не ты же мир создал.
И не нам менять порядок.
Нам его не одолеть.
Пусть порой он очень гадок,
Но приходится терпеть.
Старичок кивнул.
– Конечно.
Если есть желанье,
Отправляйся, друг сердечный,
С нами на свидание!
В краску кисточку макает
И по белому листу
Чудо-кисточка летает
Воплотить его мечту.
И туман густой и плотный
Неожиданно наплыл.
И какой-то страх животный
Тимофея охватил.
– Дедушка! Куда ты делся?
Ну, откликнись! Отзовись!
И чуть-чуть не разревелся,
Но сказал себе: «Крепись!»
Руки в стороны разводит.
Где же стены? Где же дом?
Ничего он не находит.
Пустота одна кругом.
Не найдет нигде опоры,
Словно в космос он попал.
«Где ж ты, дедушка, который
Мир волшебный обещал?»
