Николай Леонов
Игра в наперстки
Глава вторая
База отдыха «Звезда» была обычным советским санаторием. Три двухэтажных корпуса и столовая, окруженных ухоженным садом с большой открытой верандой и спуском к небольшому озеру.
На территории санатория царила мягкая, удивительная тишина. Хотелось остаться там, прогуляться по саду, посидеть в беседке, почитать книгу, а потом подтянуться вместе с другими отдыхающими на ужин в столовую. Где наверняка будут котлеты на пару, картофельное пюре и овощной салат с плошкой сметаны. Вкусный хлеб, а чай можно налить из бойлера…
Крячко тряхнул головой и позвонил Маргарите Павловне, которая сама предложила свою помощь, чтобы показать территорию и представить остальную команду конвента.
Вместе с полковником приехали еще сотрудники Главка, которым предстояло опросить свидетелей, осмотреть комнаты и убитых и собрать как можно больше информации.
Сейчас было важно все.
Гуров тоже подъехал в санаторий, когда узнал, что напарник все еще там. И успел как раз вовремя, застав картину, которая была больше похожа на фантасмагорию. А может быть, именно так оно обычно и бывает?
«Выездной штаб» Главка разместился в центральной веранде, где, как объяснила Маргарита Павловна, проходили семинары. Благо погода позволяла устраивать их на свежем воздухе.
И сейчас показания давали два эльфа, бородатый старик с одним глазом и шарманкой, девушка с попугаем на плече, три взволнованных подростка и мужчина в легком летнем костюме, который выглядел, наверное, самым спокойным и адекватным среди всей этой пестрой компании.
В углу сидели и что-то писали три барышни разного возраста. Каждой из них выдали чистый лист бумаги и ручку.
– Записывают показания, – кивнул на них Крячко.
– Пошли, накормлю вас обедом, пока тут творцы творят, – к ним подошла приветливая женщина в платье и белом халате, к карману которого был пристегнут бейдж с названием санатория.
– Спасибо, – хором сказали сыщики: они уже успели изрядно проголодаться. Но нужно было закончить тут. Гуров одобрил вариант с тем, чтобы сначала все участники составили письменные показания, а потом уже по итогам сверки данных они переговорят с теми, кто мог видеть или слышать что-то связанное с расследованием.
– Что-то общее у наших убитых есть? – спросил Станислав у Гурова, когда они поднимались по лестнице в столовую, откуда аппетитно пахло капустными щами и чем-то еще. Кажется, теми самыми паровыми котлетками.
Лев покачал головой:
– Все они из разных городов. Писатель, поэт, музыкант, художник, скульптор. В госпитале сказали, что между собой они особо не общались. Сели вместе подальше: возможно, что случайность. Они посещали только общие мероприятия. В остальном у каждого была своя программа.
Столы в столовой стояли рядами, и за каждый могли сесть по четыре человека. Вместе с напарниками за стол села Маргарита Павловна и молодой мужчина, чей возраст на глаз невозможно было угадать. Он представился Игорем, секретарем оргкомитета.
Игорь оказался таким же отличным источником информации, как и Маргарита Павловна. Он помнил, кто на какие мероприятия был записан, кто с кем дружил, а кто воевал, и очень метко дал точные характеристики всем гостям конвента, как если бы писал о них театральный сценарий. Лев только подумал об этом, как оказалось, что он прав и Игорь действительно руководил театральной секцией и служил в театре сценаристом и режиссером. Во время достаточно длинного обеда напарники, которые уже давно привыкли понимать друг друга без слов, не мешали Игорю играть свою роль.
Мужчина лицедействовал. Удивительно подвижная пластика лица позволяла ему изобразить любую эмоцию мгновенно. Его лицо менялось от роли к роли с такой скоростью, что сыщики в какой-то момент ловили себя на том, что оба с трудом удерживались от оваций и криков «Браво!». Насколько Гуров, живя с Марией, привык к тому, что она умеет очень быстро вживаться в любую роль, заметил, что Игорь делал это быстрее.
Даже Маргарита Павловна, собранная и натянутая словно струна в начале обеда, готовая к тому, что ей придется защищать всех своих «подопечных» деятелей культуры и искусства, после того, как ее помощник несколько раз изобразил ее во время сбора гостей и в тот момент, когда она разнимала драку нетрезвых поэтов, хохотала до слез.
– А были ли скандалы на конвенте? – спросил Станислав.
– Доставайте ваш блокнот и записывайте, – тоном ведущего радиоспектакля сказал Игорь, подмигнув своей начальнице, которая послала ему предостерегающий взгляд.
Гуров тут же сделал вид, что держит в руках невидимый блокнот. Почему бы и не подыграть артисту?
В перерыве между супом и вторым, на которое вопреки ароматам подали рыбу с пюре и четвертинкой соленого огурца, Игорь поведал о том, как две поэтессы во время очень ожесточенных дебатов кидали друг в друга злые взгляды, но не успели перейти к тяжелой артиллерии в виде бутылок с водой. После этого он сразу перешел к тому, как автор серии детских комиксов чуть было не вызвал художника-модерниста на дуэль. И тут же Игорь рассказал о неожиданных творческих союзах, которые были заключены в рамках конвента, и сделал анонс выхода новых проектов.
– Человек-пластилин, – резюмировал Стас, когда они уже ехали обратно с гудящими головами от постоянных разговоров и шума. Хотя, казалось бы, за много десятков лет работы в Главке могли бы уже привыкнуть. Видели и не такое.
Гуров кивнул, погруженный в мысли об убитых. Почему именно эти пять? Он пытался представить: что могло заставить людей, которые, согласно показаниям свидетелей, не были друг с другом особо знакомы, сесть вместе? Есть ли в этом какой-то особый замысел? Участвовал ли в сговоре кто-то из руководства оргкомитета? Крячко в этот момент разговаривал по телефону. Гуров только машинально отметил, что это была Наташа, его жена.
Крячко положил трубку и задумчиво почесал подбородок.
– Слушай, кажется, у нас намечается очень интересная история.
– Что случилось? Ты же с Наташей разговаривал? – насторожился Гуров.
– Да. К нам приходили проверять счетчики электричества. Кто-то распечатал на обычном принтере бумагу, что сегодня будет проверка оборудования. У Наташи был выходной, и она все равно была дома. Хотя наша консьержка утверждает, что еще утром объявления не было. Его повесили, и мастер сразу пришел проверять.
– Баба Зина сегодня на дежурстве? – припомнил Лев имя бессменной и очень бдительной старушки, которая сидела в своей каморке в подъезде дома друга и замечала все. В прямом смысле этого слова мимо нее не проскочила бы даже мышь.
– Она самая. Так вот, мастер пришел и с ходу начал пугать Наташу, что у нас неправильно установлены счетчики, плохая проводка и вообще нужно все менять. Наташу, как ты знаешь, криком не испугаешь: она просто выставила его за дверь. Но перед этим он орал, что с этим должен разбираться муж, и добавил, что так и запишет, что в квартире номер пять проживающая чета Гуровых не идет на контакт.
Лев поперхнулся водой, глоток которой он только собирался сделать.
– Тебя перепутали со мной? Баба Зина сможет описать мастера?
– Наташа все-таки жена сотрудника Главка. Она уже спустилась к консьержке, застращала ее, и та сидит составляет словесный портрет.
Лев подпер рукой подбородок. Как интересно. Дело приобретало все более и более закрученный оборот. И связано ли это с делом, которое они ведут сейчас? Или это какое-то из предыдущих дел?
– Давай домой, я к Орлову, – решил Лев. – Проверь на жучки, на все, не мне тебя учить.
Еще одно негласное правило любого сотрудника Главка, от секретаря до самого высокого чина: если дома побывали неожиданные гости и есть подозрения, не важно какого рода, даже если просто обычная паранойя, берешь у техников «маяк» – старый кнопочный телефон, оснащенный специальной антенной, и проверяешь квартиру на жучки.
Петр Николаевич вызвал Гурова к себе через час.
– Заключение экспертов по автобусу еще не готово, – Гуров не успел ничего сказать, как генерал начал разговор первым. И, пока его сыщики были в разъездах, Орлов буквально не слезал с экспертов и даже дал им в помощь своего водителя Пашу – уникального человека с прошлым, проходящим под грифом «секретно». Кроме всех своих талантов, Павел мог разобрать все, что угодно, и собрать это обратно так, что не останется ни одного следа каких-либо внешних воздействий.
Лев кивнул:
– У нас пока тоже без сенсаций. Слишком много информации. Участники конвента крайне общительный народ. Охотно делились информацией, но пока сложно сказать, насколько она полезная. Нужно посидеть подумать. Явных пересечений у нас пока нет.
– А интересные персонажи? Кто-то привлек твое внимание?
Лев пожал плечами. Конечно, гиперартистичный Игорь мог бы сыграть кого угодно и, скорее всего, знает гораздо больше, чем говорит.
Пожалуй, что единственным мероприятием, где участвовали все жертвы, был Творческий турнир, где каждый должен был показать лучшее, на что способен в своей области. Но.
Но не убивать же за это, да притом так…
– А как прошел опрос в госпитале? Были зацепки?
– Да не особо. Если честно, единственные, кто не перетягивал на себя одеяло и не мешал, были эти двое, – Гуров показал на фото Рассолкина, взятое с одной из его книг. Все фотографии с краткими биографиями подготовили сотрудники технического отдела. – Пострадавший, известный психиатр, писатель.
– Да, я видел его афиши и даже листал как-то раз одну из книг. Он же вроде бы уже не практикует? – спросил Петр Николаевич, встал и, выглянув из кабинета, попросил Верочку сделать им кофе. Вечер обещал быть долгим, и нужно было как-то взбодриться. – А второй?
– Его друг. Писатель-фантаст, Артем Ткаченко. Видно, что занимаются своим делом, в споры не лезут.
Полковник и генерал посмотрели друг на друга. Это были взгляды очень давно знающих друг друга людей. Профессионалы, которые в силу своей работы, ставшей давно уже их жизнью, не верили никому. Кроме самих себя и самых близких.
– Рассолкин сильно пострадал?
– Еще недельку полежит, но нормально. Во всяком случае, он сам так говорит.
Генерал посмотрел в окно, а Гуров специально молчал. Разрешение на привлечение гражданских к делу должен был дать он, Петр Николаевич. Обычно Лев сам говорил, что нужно привлечь кого-то к делу, а генерал ворчал, спорил. Не любил он, чтобы кто-то посторонний работал на территории Главка. Но тут дело осложнялось еще и тем, что Главку нужно было как можно быстрее доказать, что расследуемое дело – не теракт. Кроме того, нужно было не допустить или максимально минимизировать участие прессы в этом деле. А для этого как раз и нужно привлечь одно, а лучше два проверенных медийных лица. Они выступят, расскажут свою версию, поблагодарят сотрудников Главка за помощь и перетянут одеяло на себя. Рассолкин отлично подходил на эту роль. Кроме того, его профессия позволяла привлечь психиатра в качестве консультанта. Пусть потешит свое самолюбие, что помог расследованию.
– Хм… Рассолкин… Хотя, кто знает, чем черт не шутит, – пробурчал Орлов. – Может быть, как раз наоборот. Он окажется отличным специалистом и действительно принесет пользу расследованию.
Лев улыбнулся уголком губ:
– С губ сняли, Петр Николаевич.
На том и порешили. Техники обещали, что постараются закончить с микроавтобусом к утру, и тогда же будут готовы краткие дела на всех участников конвента.
– Подожди, еще одну минуту, и отпущу тебя домой отсыпаться, – сказал Орлов. – Дело мошенников тоже придется взять вам с Крячко официально. Понимаю, что мелковато для вас, орлов, но ты сам все знаешь, что я буду тебе рассказывать?
– Любая мелочь может отказаться не мелочью, – кивнул головой Лев. – Я понял. Завтра съезжу в офис к ним. Его опечатали, я надеюсь?
– Обижаешь. Все опечатано. Компания «Пегас-плюс», офис свой они покинули очень оперативно. Сразу после того, как два учредителя исчезли вместе с деньгами. Подозрительно то, что заказов у них больше не было, наши ребята проверили, все отзывы на их работу липовые. Компания состряпана буквально на скорую руку.
– То есть кто-то очень сильно не хотел, чтобы у наших творческих деятелей появился свой теплоход на это время, – схватил все на лету Гуров.
Орлов кивнул:
– Да.
– Принято, – отозвался Гуров. – Мы так и подумали.
День, заполненный общением, подошел к концу, и Лев отправился домой. Мария сегодня была дома и обещала на вечер торжественный ужин. Это была их маленькая традиция – завершение каждого дела отмечать ужином. Кроме того, когда-то давно Лев обмолвился, что любил раньше слушать старые спектакли, записанные на аудиопластинки, когда был маленьким. И на один из юбилеев жена подарила ему старый проигрыватель и первые экспонаты его будущей коллекции пластинок. Окончание прошлого, шумного дела они так и не успели отметить, а это дело обещало быть еще громче. И уже в подъезде, вдохнув ароматы еды, Лев понял, кого тут сегодня больше всех ждут.
– И как ты меня терпишь? – тепло улыбнулся полковник. Удивительная ему досталась жена.
Ужин уже давно был накрыт, тарелки и блюда Мария закрыла специальными крышками, чтобы ничего не остыло и не заветрилось, сама она сидела в красивом домашнем платье и читала. И ни одного звонка, ни одного сообщения. Эта удивительная женщина знала, что раз сам не позвонил, значит, занят. А еще он давно заметил, что Марии никогда не было скучно с самой собой. Она читала книги, учила новые роли, умела гулять одна и отдыхать, когда его не было рядом.
Мария улыбнулась:
– Привет. Все уже готово. Раз ты опоздал, то слушаем то, что я выбрала.
– Как скажешь.
И через пару минут, пока Маша сняла все крышки с блюд, поставила иголку на пластинку и включила ее, а он помыл руки и переоделся, заиграли первые аккорды вступления к истории. А потом голос диктора начал читать, и Лев поперхнулся морсом от смеха.
– Дядя Степа? Где ты нашла его? Это же Дядя Степа?
– Он самый, – гордо сказала Маша. – Я знала, что ты оценишь.
Еще бы.
Время ужина за прослушиванием старой сказки пролетело незаметно. А потом Гуров рассказал жене про Игоря.
– О, я его знаю. У него еще веснушки только слева, да? А правая сторона лица чистая? – спросила Маша, наливая чай.
– Да, сталкивались по работе?
– Он известный в театральном мире персонаж. Забавный парень. Представляешь, он был женат пять раз! Или больше, или меньше: точно никто не знает. У нас в театре ходил слух, что пять. И каждый раз, когда женился, брал новую фамилию. Он долгое время был, кстати, главным режиссером нашего театра. В работе с ним было достаточно комфортно. А потом его неожиданно перемкнуло. Знаешь, как будто другим человеком стал. Резким, агрессивным, ушел со скандалом, сказав, что академическое искусство больше не для него.
Гуров приподнял брови и улыбнулся:
– Еще один повод его проверить, возможно, скрывает свою фамилию.
– У него очень хорошая память. Все роли, сценарии свои и актеров, которые участвовали у него в спектаклях, он помнил наизусть. Он сложный очень персонаж. Есть какая-то гнильца внутри, но ее видно не сразу. А сначала очаровывает, конечно.
Гуров задумался:
– Подожди. Если я правильно понял, то он должен сделать в таком случае очень хорошую карьеру в театре или кино. Почему тогда он работает секретарем? При таких способностях, да еще и учитывая то, что он был режиссером театра?
– Был большой скандал в прошлом году, – наморщила лоб Мария, вспоминая все детали. Скандалы и театральные интриги она не любила. Старалась жить так, чтобы ее обходили все эти споры и разборки стороной. Также она практически никогда не принимала приглашения на съемки или представления, режиссеры которых отличались скандальными взглядами на искусство и добавляли в роли «перца».
– Помнишь его суть? Весь можешь не пересказывать, если неприятно, хотя бы время обозначь, мы нароем, – пожалел жену Гуров, видя, что ей не очень приятно вспоминать историю.
– Да нет. Я как раз хорошо помню этот скандал. От нас он быстро ушел. Потом был режиссером спектакля «Ревизор» в театре имени Мейерхольда. А там зал совсем небольшой и сцены нет. Это просто пространство, такой, достаточно большой прямоугольник. А вокруг него амфитеатром идут кресла наверх. Это важно. Расположение, – Мария сделала жест, сложив руки чашей. – Все начиналось просто, как и было в пьесе. Игорь проводил репетиции в полнейшей секретности, нанял молодую, неизвестную труппу, пообещав актерам с три короба. Но после того, что творилось на сцене, их не возьмут ни в один серьезный театр. Представь: на спектакле были даже дети, две школы привели классы. Не младшие, но все равно, то ли шестой класс, то ли седьмой. Не помню. И вот началось. Там кидались в зал едой. Хлебом и яичницей, это были еще цветочки. Ревизор – видимо, имелось в виду, что он как обнаженный перед всеми помещиками, – вышел на сцену абсолютно голый. И не просто вышел и ушел сразу. Он достаточно долго бегал между рядами, поднимаясь все выше и выше, и в конце концов устремился вниз, бегом читая стихи. Эта пробежка по замыслу режиссера должна была символизировать падение классики и возрождение нового вида искусства. А в результате был большой скандал. Спектакль никто не оценил, актеры играли ужасно. Он сам переписал сценарий, исказил смысл, а потом оказалось, что подкупил преподавателей, чтобы они рассказали о том, как понравилось школьникам. Администрация театра замяла дело чудом, хорошо, что театр небольшой, но он был забит в тот день под завязку. Как оказалось, ему доверился директор театра, а Игорь, тогда он был еще Попов, не посвятил его в свои планы. И в результате вся критика обрушилась на директора. У того на нервной почве случился инфаркт. И до сих пор для всех загадка…
– Почему скандал так быстро затих и о нем не было широко известно прессе?
– Нет. Это тоже, конечно. Но загадка была в другом. Каким образом получилось так, что про то, какой спектакль готовится, не знал никто в театре? Понимаешь, у нас такое очень сложно утаить. Есть уборщицы, в конце концов, это самый быстрый способ донести информацию до всего мира! А тут тишина… На самом деле, конечно, если бы хотели, простили бы. И он бы и дальше готовил спектакли и играл бы в них. Но Игорь сам пошел на принцип. А потом оказалось, что среди школьников были дети очень известных людей в Государственной думе, и школа была очень и очень непростая. И как результат его привлекли по статье. Порно при детях или что-то такое.
– Развращение малолетних, – машинально ответил Гуров.
– Да.
Лев сделал себе в голове пометку проверить все обстоятельства дела, если оно было открыто. А судя по резкому понижению в карьере, оно, скорее всего, было открыто.
– Поэтому и не было шумихи в прессе и блогосфере, как это модно сейчас говорить. Если в деле замешаны дети богатых и знаменитых, то они же и приложат все усилия, чтобы этих детей нигде не заметили, – сказал Лев. Мария согласно кивнула.
Ночь прошла на удивление тихо, и с утра напарники решили поехать в офис компании «Пегас-плюс», а оттуда в госпиталь. Благо все находилось в одном районе.
– Тут все опечатали, как и договорились, никто не входил и не выходил, – отрапортовал охранник бизнес-центра, где находился офис компании. Явно бывший военный: не суетился, не заглядывал в глаза, на столе Гуров заметил несколько книг и толстых журналов для записей.
– Вы ведете журналы?
– Да, отмечаю задания или какие-нибудь происшествия, распоряжения. Всегда лучше записывать от руки, потом быстрее найти.
Записи с лицами и номерами сотрудников «Пегаса» у него были, как и номера телефонов и паспортные данные гостей.
– Ну у нас тут все-таки не проходной двор. Конечно, я все записал, – сказал охранник и отдал сыщикам копии. Под расписку, потому что во всех делах должен быть порядок.
– Да нет, не было с ними никогда никаких скандалов. Вели себя тихо. Гости к ним тоже приходили приличные. Всегда все здоровались, никто и не спорил, что не обязан паспорт показывать. Их всего двое было в компании, кто ходил на работу. Про остальных говорили, что на удаленке вроде как. Но что-то я не верю в эту удаленку. Много наворовали?
– Много, – кивнул Гуров.
Офис «Пегас-плюс» ничем не отличался от других офисов компаний-однодневок. Гуров уже много таких повидал. Сегодня они есть, и гостей встречает нарядная секретарша с кофе и конфетами, а завтра уже разбросанные бумаги и открытые двери комнат с перевернутыми мусорными корзинами. И только клочки и обрезки бумаг из шредера кружат, как снежинки. Следы того, что кто-то тут работал или хотя бы делал вид.
Сотрудники «Пегаса», судя по всему, только делали вид. В офисе осталась новая оргтехника: принтер и шредер. Ни одного компьютера не было, шкафы заполнены пустыми папками, которые даже не потрудились подписать. Гуров прошелся по помещениям и внимательно все осмотрел. Первый признак того, что офис сделан для компании-однодневки, – стены. Если нет розеток, либо они расположены неудобно, не около столов, то это первый признак того, что помещение не обустраивали как офис. Что оно не обжито. Второй признак – сетевые розетки. Для телефона и интернета. Конечно, везде сейчас есть вайфай. Но для роутера все равно нужна розетка.
– Папки пустые, столы тоже, сейфа нет. На окнах еще наклейки. Согласно договору, помещение сняли на месяц, – перечислил Крячко.
Гуров кивнул:
– Обычные мошенники. Что там с документами на компанию? Банкротство?
Станислав кинул взгляд на экран смартфона и кивнул:
– Да. Единственное, за что, я думаю, мы сможем зацепиться, – дата начала дела о банкротстве. Не было ли оно запущенно раньше, чем учредители конторы пошли к юристу и заключили с ним договор?
– Пустышка. Обычные мошенники, – предположил Гуров. Хотя… слишком уж лакомое совпадение. – Давай-ка вызовем обоих для беседы. Хочется им в глаза посмотреть и послушать, что хорошего они нам споют.
Сказано – сделано. Оба учредителя были вызваны вечером.
– Тарапунька и Штепсель, – шепнул Крячко, когда братья Раллутовы приехали в Главк. Лев сдержанно кашлянул и кивнул. Да… В самом деле, оба новоявленных банкрота мало того, что были братьями, так еще и невероятно похожи на популярных в прошлом комиков. Старший очень высокий. Такой высокий, что когда он вошел в кабинет, то пришлось пригнуться. И буквально через мгновение за ним зашел второй. Точнее, вкатился. Эдуард – старший, сразу начал клясться в любви к полиции и говорить, что они всегда готовы оказать помощь следствию, но вообще – они тут жертвы: мало того, что разорены, так еще и на такси пришлось ехать в самый разгар пробок через всю Москву. Младший, Юрий, буквально со стоном упал на кресло и тут же начал страдать. Страдал он вдохновенно. Стонал, хватался за сердце, просил воды и делал все, чтобы сразу стало понятно, кто самый несчастный в этом кабинете. При этом допрос еще не был начат.
– Так. Давайте мы с вами все-таки поговорим о деле, – прервал эту клоунаду Лев. Стас при этом откровенно наслаждался: он как раз любил, когда свидетели начинали валять дурака. Тем интереснее потом было наблюдать, как меняется их манера поведения.
– Давайте, – начал разговор Юрий. – Мы не понимаем, зачем вы нас вызвали. Мы банкроты. Мы с братом понимаем, что наши клиенты пострадали. Но у нас просто нет этих денег, у компании случился форс-мажор. Все документы есть у нашего юриста. Но если нужно, мы принесли копии.
Он тут же стал доставать из портфеля многочисленные папки и отдельные листочки. Невооруженным глазом было видно, что весь этот хаос рассчитывался на то, что у сыщиков не будет желания копаться в сотне документов, и им скажут, что не нужно никаких бумаг.
– Да, об этом вы расскажете на суде после следствия по делу о мошенничестве. Хорошо, что принесли копии бумаг. Сложите их и оставьте на столе, мы обязательно изучим, – припугнул братьев Лев. – Нас с напарником интересуют конкретно гости конвента, и кто приложил руку к тому, чтобы вы сначала предложили им свои услуги, а потом быстро ликвидировали компанию, забрав деньги.
А вот это был, пожалуй, один из самых тяжелых приемов при допросе. Самое главное – говорить спокойным, ровным и чуть скучающим голосом. Не смотреть на допрашиваемого, не повышать голос, а желательно еще и перекладывать или листать какие-нибудь бумаги на столе. Тогда подозреваемый начинает думать, что его дело уже решено, и все, что тут говорят ему сейчас, это просто формальность. И то, насколько долго он будет бороться, зависит от силы характера. У обоих братьев ее, похоже, не было. Их пробили еще до приезда в Главк. Техники предоставили их дела сыщикам, и выяснилось, что хоть ничего серьезного на братьях не висело, персонажи они были так себе. Гаденькие. После таких обычно хочется помыть руки, хотя ничего плохого вроде бы и не сделали.
Крячко, подхватив пас напарника, подошел к окну, повернулся к братьям спиной и продолжил тем же скучающим тоном, что и его друг, сделав долгий и тщательно рассчитанный глоток кофе:
– Мы знаем, что документы о банкротстве были поданы до того, как вы приняли деньги. Но ликвидировать офис в два дня… Какую сумму вам заплатили?
– Большую.
Снова разговор повел Юрий. Видимо, он был главным в их компании. А Эдик отвечал… Лев пока еще не определился, за что отвечал Эдуард. Юрий тем временем продолжил:
– На самом деле мы не планировали банкротство. Это огромное пятно на репутации предпринимателя. С нами больше никто не захочет иметь дело, – он только приготовился всплеснуть руками, но, поймав предостерегающий взгляд брата, продолжил уже более спокойным тоном: – Мы в самом деле думали взять этот заказ. Тем более что пароход «Анна» должны были списать несколько месяцев назад, но мы вложили в него хорошие средства. Привели в порядок, покрасили, наняли персонал. Предложение принес в офис курьер. Вместе с коробкой, полной денег. Ровно такую же сумму нам заплатили в качестве аванса. И еще там было письмо с руководством к действию.
– А если бы вы не согласились?
– Автор письма сказал, что после того как мы провернем все дело, то получим в два раза больше. Плюс деньги от писателей, и мы могли спокойно не работать и не думать о том, чем будем платить за квартиру.
– Там не только писатели. К слову, пишущая братия на конвенте в меньшинстве, – сказал Гуров и продолжил: – Но разве вы не боялись получить срок за мошенничество?
Братья переглянулись.
– Он предложил нам очень хороший план. Деньги будут лежать на счету, где до них не доберется следствие и приставы. Дело в том, что мы с братом немножечко в больших долгах. И чтобы расплатиться с ними, взяли деньги у тех людей, которым плевать на кредитную историю, потому что вот им-то ты деньги вернешь обязательно. Наш… наниматель хорошо это знал. Откуда-то он знал про нас все, даже кто наш отец.
– А этого мы сами не знали, – неожиданно начал говорить Эдуард и добавил: – Мама скрывала. Все инструкции были написаны на бумаге. Письмо мы уничтожили. Подготовили всю программу, вернее, перепечатали то, что нам было велено. К нам пришла Маргарита Павловна, невероятно похожая на героиню из фильма «Покровские ворота». Она изучала все бумаги чуть ли не под лупой, к каждой запятой придиралась. Но нас об этом предупредили, как и о том, что ее внимание можно переключить, начав хвалить идею конвента и расспрашивая о том, как ей пришла в голову такая гениальная идея – собрать столько удивительных творческих людей в одном месте.
– В тот же день мы подали документы на банкротство и вернули часть долга. И оставили теплоход в залог.
– А потом ликвидировали компанию. Это можно сделать, даже не выходя из дома, через интернет.
– Живем сейчас в домике родителей в Подмосковье и ждем, когда за нами придут. Но мы не граждане России, имейте в виду, судить нас будет сложно.
Крячко и Гуров переглянулись. Очень хотелось взять этих двоих за их длинные носы и как следует повозить по столу. Они даже не отпирались, но неизвестно чем еще припугнул их невидимый наниматель.
– Вам нужно будет вернуть деньги организаторам конвента. Это, я надеюсь, понятно.
– Мы же банкроты!
– Вы мошенники. И сами только что признали это в кабинете Главка. Иначе пойдете как соучастники убийства. Я уверен, что вы немножечко, – Гуров сжал указательный и большой палец, – не банкроты.
Братья переглянулись.
– Можно еще как ОПГ пойти. Массовое убийство, покушение, возможно, что организация теракта, – зашел с другой стороны Крячко. Уже много раз напарники видели удивительный с точки зрения человеческой анатомии феномен – как очень высокий человек может стать меньше себя на половину: главное – подобрать правильные слова.
– Мы готовы. На сотрудничество, на все, что вы скажете.
– Тогда сейчас вы очень подробно опишете все обстоятельства. Кто приходил, когда приходил, что было в письме, с какого счета и на какой счет перевели деньги.
Братьев специально усадили писать в разные кабинеты, лишив их таким образом возможности посоветоваться и обсудить показания.
Тем временем наконец-то было готово заключение от экспертов по поводу автобуса и газа.
– Очень интересная химическая формула, – эксперт Дарья буквально прыгала от восторга, как это обычно бывало, если ей удавалось найти разгадку или какой-то очень увлекательный способ убийства. – Мы отправили запросы всем коллегам и нашли формулу газа. Именно в качестве оружия он пока еще ни разу не применялся. Но разработали его в Сирии. Очень быстро он погружает человека в сон и снижает все жизненные показатели до минимума. Но именно в конец микроавтобуса был подан газ в такой концентрации, что убитые просто не проснулись. А знаете, как он отрегулировал то, что в передней части автобуса концентрация газа была меньше?
– Как?
Дарья снова сделала попытку подпрыгнуть от воодушевления:
– Кто-то просто открыл люк в потолке!
– Так, стоп. Если я правильно понял, газ тяжелее воздуха, так?
– Так.
– Значит, автобус должен был быстро ехать? Чтобы, если совсем грубо говорить, тяжелый газ скопился в конце? Или что там должно было произойти? – спросил Гуров, пытаясь представить картину преступления. Пока получалось очень плохо. Не хватало какой-то переменной.
– Газ без запаха. Ехали они действительно быстро. Помогло, что водитель, когда почувствовал себя плохо, припарковал автобус. А открытый люк – это или случайность, или…
– Или у нас еще тринадцать подозреваемых, – закончил за нее Гуров. – А что со вскрытием?
– Все пятеро умерли от остановки сердца вследствие воздействия газа. Но вот, что интересно: все пятеро, видимо, с едой или питьем получили релаксант. Притом мышечный релаксант, который привел к тому, что, когда они почувствовали себя плохо, просто не смогли встать.
Вот это как раз и было той самой переменной, которой не хватало Льву. И где водитель? Почему автобус стоял пустой?
