Novela
Когда ты вернешься. Книга 1
«Мы должны пожениться»
2004
Иногда Чарли ловила на себе взгляд Олли, значения которого никак не могла разгадать. Обычно это случалось совсем неожиданно, когда он думал, что она не видит его. Чарли перехватывала этот взгляд, и сердце сжималось от тревоги. Раньше его не было. Раньше – это до той истории с Ником. И хотя прошёл уже месяц, и Чарли совсем перестала общаться с ним, Оли не забыл. Он ничего не говорил ей, но Чарли знала, что он до сих пор думает об этом.
Чарли винила себя, ведь это она виновата, что их отношения больше не были идеальными и в них появился изъян. Да, они постарались его исправить, но исправленное всегда будет отличаться от неповреждённого. Они всегда будут знать об этой уязвимости, как бы ни старались делать вид, что ничего не было.
Устав носить эти сомнения в себе и не имея возможности поговорить с Олли, Чарли решила поделиться с Лиз, когда та приехала домой на выходные.
– И в чём проблема? Ну, поцеловал тебя этот парень, большое дело. Если ты так переживаешь, не надо было рассказывать всё Олли.
Чарли раздражённо взглянула на старшую сестру, но та не заметила, занятая своим педикюром.
С чего она взяла, что Лиз поймёт? У неё бойфренды меняются по четыре-пять раз в год. Но у Чарли не было близких подруг, с которыми можно было бы поделиться. Выбирать не приходилось.
– Твоё замечание немного опоздало, – съязвила Чарли, про себя поморщившись цвету лака, который выбрала Лиз. В девятнадцать ходить с ядовито-розовыми ногтями – что за дурной вкус!
– Если бы ты мне сразу призналась, я бы тебе то же самое сказала, – подняв на неё глаза, заявила Лиз. – Серьёзно, о чём ты думала? Стоило из-за такой ерунды рисковать отношениями с Олли?
– Я не хочу ему лгать. – Чарли села на свою постель, свесив руки между коленей. – Ложь портит отношения, и ни к чему хорошему это не приведёт.
– Отношения портит такая вот паршивая правда, – возразила Лиз. – Не знал бы твой Олли ничего, спал бы спокойно. Все были бы счастливы. А теперь что? Только смириться и жить дальше. Что сделано, то сделано.
Чарли пожевала губу, раздумывая над словами Лиз. Теперь уже они не казались ей такими бессмысленными. Может, ей и стоило промолчать? Потом бы в одиночку справлялась со своей совестью.
– Он сомневается во мне, – подтянув колени к груди, сдавленно пробормотала Чарли.
Лиз вздохнула, закрыла пузырёк с лаком и с сочувствием посмотрела на сестру. У неё никогда не было таких проблем. Лиз не считала нужным связывать себя серьёзными отношениями до окончания колледжа, но у Чарли была другая ситуация. Она много раз дразнила младшую сестру, но где-то даже завидовала тому, что у той есть Олли.
Хорошо, когда есть кто-то, для кого ты целый мир. А то, что Чарли весь мир для Оливера Скотта, Лиз ни на секунду не сомневалась. Как и в том, что эти двое будут вместе всю жизнь.
– Дай ему время, Чарли. Ваши отношения подверглись испытаниям, так бывает.
– А если этим я его навсегда оттолкнула? – Чарли готова была расплакаться от страха. – Если мы расстанемся?
– Тогда Вселенная взорвётся, – пошутила Лиз, но Чарли было не до шуток.
– Лиз!
– Прости! Чарли, вы не расстанетесь из-за такого пустяка.
– Почему ты так уверена?
– Потому что иначе я ошиблась в Оливере, а я уверена, что это не так. Этот парень влюблён в тебя по уши. Я даже уверена, что, если бы пришлось, он пожертвовал бы своей жизнью ради тебя. Поэтому всё с вами будет хорошо, Чарли. Тебе не о чем волноваться.
Разговор с Лиз немного помог Чарли снять напряжение, но не успокоил полностью. Поэтому подождав ещё несколько дней, она решила действовать.
***
Рано утром Оливера разбудил шум. Не просто шум, как он понял, прислушавшись, а музыка. Очень громкая музыка, которая доносилась с улицы.
Что за чёрт?!
Вскочив с постели, Олли бросился к окну и, подняв раму, высунулся на улицу. Чарли с огромным бумбоксом над головой стояла возле отцовской машины. Магнитофон в её руках и был источником того, что его разбудило.
– Что ты делаешь, Чарли? – прокричал Оливер. Он не знал, смеяться ему или хмуриться.
– Признаюсь тебе в любви, Оливер Мэйсон Скотт! – перекрикивая Питера Габриэля, просияла Чарли.
Олли заметил, как вышел на крыльцо с чашкой в руках сосед, мистер Уилсон, наблюдая любопытную картину. Миссис Ларкин, которая каждое утро выходила на пробежку, тоже остановилась поглазеть на зрелище.
Мистер Скотт вышел из дома, а увидев Чарли, только вздохнул, даже не удивившись.
– Доброе утро, мистер Скотт! – широко улыбнулась ему Чарли. – Надеюсь, сэр, я не разбудила вас?
– Меня нет, а вот за соседей не скажу, – в своей ироничной манере изрёк он. – Заходи в дом, Чарли. Можешь через дверь, в виде исключения.
– Я о чём-то забыл? – прищурился Олли, когда Чарли поднялась к нему, жалуясь на отваливающиеся руки. – Годовщина, какое-то событие?
– Нет, просто мне захотелось сказать тебе и всем вокруг, что я люблю тебя.
– Да, мистер Уилсон оценил это, – пошутил Олли, притянув Чарли к себе для поцелуя. – Это мне надо признаваться тебе в любви с магнитофоном над головой, а не наоборот. В фильме это делает парень.
Чарли фыркнула.
– Двадцать первый век на дворе, восьмидесятые давно остались позади. И это мне надо извиняться, не тебе, – уже тише добавила она.
Олли сдвинул брови на переносице.
– Извиняться? За что?
– Ты знаешь. – У неё не хватало смелости вслух произнести «За то, что позволила другому парню себя поцеловать».
– Чарли, – вздохнул Оливер, догадавшись, о чём она не решается сказать. – Эта тема закрыта. Тебе больше незачем просить прощения. Я простил тебя.
– Ну а я себя – нет. – Её нижняя губа дрогнула.
– Серьёзно, Чарли, я больше не хочу говорить об этом.
Оливер запустил руку в волосы и отошёл, чувствуя, что начинает злиться. С ним всегда так, когда он думает о Чарли и том парне. Оливер пообещал себе, что оставит этот момент в прошлом и он не повлияет на них с Чарли, но как ни старался, нет-нет, да и вспоминал о нём.
А теперь и Чарли туда же!
– Но, Олли, это стоит между нами, разве нет? – Она в отчаянии развела руками. – Ты правда хочешь и дальше делать вид, что ничего не происходит?
– А ничего и не происходит, Чарли! – повысил он голос. – Ты сказала, что всё закончилось на единственном коротком поцелуе. Это так?
– Да!
– Тогда я не понимаю, о чём тут ещё говорить!
– Но ты сомневаешься во мне! – Не выдержав, топнула она ногой. – Ты больше не доверяешь мне. Признайся, Олли!
– Чушь! – Он покачал головой, проведя ладонями по лицу.
Слёзы заструились по щекам Чарли. Чувство вины и страх её добили.
– Нет, и ты это знаешь! Я же вижу, как ты смотришь на меня! Ты думаешь, что больше не можешь быть уверен во мне! Олли, пожалуйста, скажи правду, потому что это меня убивает!
– Хорошо! – потерял терпение Олли. – Хочешь правду, Чарли? Да, я сомневаюсь. Сомневаюсь, и прости меня за это, но у меня появился повод. Ты дала мне его!
Чарли шмыгнула, прикрыв влажные глаза. Теперь, когда он подтвердил то, чего она так боялась, печальная реальность их положения обрушилась на неё всей своей массой.
–Вообще-то моё появление здесь с магнитофоном в стиле Ллойда Доблера только часть плана, – сказала она, ещё раз шмыгнув носом.
Олли нахмурился.
– Какого плана?
– Плана, в котором я доказываю тебе, что мне кроме тебя никто не нужен.
– Чарли, ты не должна мне ничего доказывать. Я не хочу наказывать тебя, понимаешь? Просто… Я разочарован и всё. Мне нужно время, понимаешь?
Она кивнула.
– Я готова подождать, Олли. – Чарли подступила к нему. – Если мне надо заново заслужить твоё доверие, я согласна. Только небольшой нюанс.
– Какой? – подозрительно посмотрел на неё парень.
– Ты не против, если ты будешь возвращать своё доверие не к своей девушке, а к жене?
На лице Оливера отразился шок, и она поторопилась продолжить:
– Видишь ли, это вторая часть моего плана, и если ты откажешься, то нарушишь его.
– Ты хочешь, чтобы мы поженились? – недоверчиво уточнил Оливер.
Чарли кивнула с самым решительным видом.
– Когда?
– Через два дня.
Олли ждал, что она признается, что пошутила, но лицо Чарли редко бывало таким серьёзным.
– Хочешь, чтобы мы через два дня поженились?
– Именно столько нам надо, чтобы добраться до Рино. Мы ведь всё равно собирались это сделать, так почему не сейчас?
Потому что они всё ещё школьники. До сих пор живут с родителями. Им нет восемнадцати. Да много было причин, по которым им не стоило этого делать. Но для Олли достаточно было одной причины, по которой следовало сделать это.
Его любовь к Чарли. То, в чём он никогда не знал сомнений.
– Тогда мы женимся в Рино через два дня, – решившись, кивнул Оливер.
Разве же он когда-нибудь ей отказывал?
***
– В Рино мы будем примерно послезавтра к шести часам вечера. Это если обойдётся без незапланированных накладок, – разглядывая на карте их предстоящий маршрут, сообщила Чарли. – Я высчитала, что на дорогу нам нужно тридцать два часа, но даже если мы будем вести по очереди, завтра на ночь надо будет остановиться в мотеле, плюс дополнительное время на заправку и еду. Итого: через сорок два часа мы приедем в Рино.
– И поженимся, – улыбнулся ей Олли.
Чарли сложила карту и кивнула.
– И поженимся.
У неё всё было продумано, забронирован номер в отеле и даже время в часовне, где они принесут клятвы друг другу. Она хотела этого, и не только для того, чтобы доказать Олли свою преданность.
Им всего по семнадцать, это верно. Наверное, большинство осудили бы их за поспешность, но Чарли знала, что никогда не усомниться в своём выборе. Ну а Олли… Для него всё давно было решено. Наверное, он знал, что проведёт с этой девушкой всю жизнь ещё с тех пор, как они были детьми.
Скорее всего, их ждут последствия после того, как они вернутся в Гери. Но это будет потом. К тому моменту Чарли станет его женой. Остальное не столь важно.
Оливер взял руку Чарли и сплёл их пальцы вместе. Перед ними лежала ночная дорога Индианы. В полночь они отправились в это судьбоносное путешествие, пока все их родные спали. Они оставили записки, которые будут обнаружены утром. Но к тому моменту они будут уже далеко, и остановить их не смогут.
Чарли
Ночью я спала очень плохо. Можно сказать, что и вовсе не спала. Вспоминала.
Я часто предаюсь воспоминаниям и представляю, как бы все сложилось, если бы… Если бы не то, что произошло в итоге.
Мы бы с Олли всё ещё были женаты, и, скорее всего, у нас были бы дети. Мы развелись, но ведь не потому, что перестали любить друг друга. Просто обстоятельства оказались сильней. Тогда я была уверена в этом.
Теперь уже нет.
Я вынула из шкафа своё подвенечное платье и, подойдя к зеркалу, приложила его к телу. Это даже не было настоящее свадебное платье, просто белый сарафан, который завязывался на шее, с юбкой-колокольчиком. В тот момент ничего более подходящего у меня не нашлось. Но после свадьбы я больше не носила его, решив сохранить.
Мне хочется надеть его после всех этих лет, что я и делаю. Оно до сих пор мне впору, может, даже немного великовато в талии. Точно так же я стояла перед зеркалом десять лет назад, готовясь выйти замуж. Хотя нет – не совсем так. Тогда меня ждал Олли. Сейчас же он от меня скрывается.
Существенное различие.
Без пяти девять я вышла из дома и вновь отправилась к дому мистера Скотта. Отец Олли косил газон, когда я остановилась на обочине и вышла из машины. Увидев меня, он выключил газонокосилку и пошёл мне навстречу, глядя на меня так, будто не веря, что это я.
Я хотела поздороваться, но слова застряли в горле. Мистер Скотт всегда был для меня как второй отец, и когда я ушла от Олли, то чувствовала, что и его тоже предала. Я боялась, что он возненавидел меня, но на его лице появилась улыбка, и его руки обняли меня.
– Чарли! Как я рад видеть тебя, девочка.
***
– Прими мои соболезнования по поводу Митча, – сказал мистер Скотт, когда чуть позже мы пили кофе в его гостиной. – Проклятый ревматизм не выпустил меня из дома в день похорон.
Я покачала головой, заверив его, что всё в порядке. Я не могла не заметить, что за последние годы он очень сдал. Мистеру Скотту было тридцать семь, когда родился Олли, а теперь ему уже было за шестьдесят. Мать Олли была младше его на пятнадцать лет, и Олли сознавался, что отец всегда винил в её уходе их разницу в возрасте.
– Ну как ты, милая? Столько лет тебя не видел. Стала настоящей красивой женщиной.
Отец Олли смотрел на меня с теплотой, а я чувствовала, что не заслужила этого.
– Спасибо. И я в порядке, сэр. – Я кивнула, чуть не подавившись собственными словами. Не хотелось ему лгать, к тому же он, скорее всего, и так всё видел. – Если честно, то не очень. Сэр, если вы знаете, где Олли… Мне нужно увидеть его, но боюсь… – Я отвела глаза, испытывая жгучий стыд и неловкость. – Он сам не очень этого хочет.
Я, как могла, рассказала мистеру Скотту о том, что случилось за последние дни, опустив подробности той ночи в доме Пет. Отец Олли внимательно выслушал меня, а когда я закончила, его брови задумчиво сошлись на переносице.
– Сэр, если вы знаете, пожалуйста, скажите мне, – в отчаянии посмотрела я на него. – Знаю, что с моей стороны это наглость, просить вас об этом, но… Мне правда нужно увидеть его.
– Я не уверен, но, может быть, Оливер… – Мистер Скотт запнулся, отыскал блокнот с ручкой в ящике стола и написал адрес. – Может быть, ты найдёшь его здесь.
Я взяла листок с адресом и с благодарностью посмотрела на него.
– Спасибо, сэр. Огромное вам спасибо!
Ничего не ответив, Джеффри Скотт только кивнул.
***
Место, которое указал мне мистер Скотт, находилось в пределах Гери, но в малонаселённой его части. Когда дома вообще перестали мне попадаться, я подумала, что заблудилась, но за деревьями, что росли вдоль дороги, заметила что-то. Дом, как я поняла, проехав ещё немного. Мне нужно было найти съезд, поэтому я поехала дальше, пока не заметила его – узкая тропинка уходила с главной дороги. Её едва хватало для проезда автомобиля.
Чем ближе я подъезжала к дому, тем быстрее колотилось моё сердце. Конечно, я могла ошибиться, и это чей-то чужой дом. Но некое шестое чувство подсказывало мне, что я на верном пути.
Олли здесь. Он должен был быть здесь, хотя во дворе стоял не Dodge Challenger, а темно-красный Chevrolet Silverado, но вполне возможно, это была его рабочая машина.
Я вышла из отцовской машины и огляделась. Похоже, дом был недавно отстроен – тут и там присутствовали следы строительных работ. До меня донёсся стук молотка, идущий откуда-то с обратной стороны дома. На эти звуки я и пошла, волнуясь до ужаса. Даже предположить не могла, как Олли отреагирует на моё появление.
Он забивал доски в пол веранды, сидя ко мне спиной. Я остановилась, не спеша выдать своё присутствие. Олли был полностью погружён в работу; сильные мышцы спины перекатывались под серой футболкой при каждом ударе молотка.
Мне показалось, что работает он с особым усилием. У гвоздей не было ни единого шанса.
Я бы могла смотреть на него ещё долго, но боялась, что, если Олли заметит меня, решит, что я подглядываю (что недалеко от истины), и ему это не понравится. Поэтому я поднялась по ступенькам и сказала:
– Привет.
Молоток замер в его руках, хотя он и не подскочил тут же, как будто застигнутый врасплох. Олли поднялся и чуть помедлив, обернулся ко мне.
Он выглядел хмурым и уставшим, будто не спал более трёх суток. Вокруг неприветливо глядевших глаз залегли тени, лицо покрывала щетина.
Меня здесь точно не ждали.
– Как ты узнала?
Голос его был не лучше внешнего вида, но я постаралась не предавать этому значения.
– Пришлось очень постараться, ты ведь не хотел, чтобы я тебя нашла.
Я сделала попытку улыбнуться, но он не отреагировал.
– Отец, – без труда догадался Олли. – Ты всегда была умной, Чарли. Что подвело тебя на этот раз?
Он прошёл мимо меня, а я попыталась скрыть, как его слова задели меня. Ладно, хочет оскорблять, я это стерплю.
Он достал из переносного холодильника воду, молчаливым жестом предложив мне, но я отказалась.
– Почему ты сбежал, Олли?
– А ты почему?
Он сердито смотрел на меня и, конечно же, говорил о разводе. Я хотела сказать ему правду, но теперь, когда он был так враждебно настроен, не могла себя заставить. Я обхватила себя руками и отвела взгляд, пока его мрачные глаза прожигали моё лицо.
Я действительно обманулась – Олли стал другим, кем-то, кого я не знала. Чужим и озлобленным. Я сделала его таким, больше винить было некого.
– Я так и думал, – хмыкнул он, глотнув из бутылки, когда я так ничего и не ответила.
– Что ты думал? – Я вновь заставила себя посмотреть на него.
– Ты сбежала, когда стало трудно, – обвинительно бросил он. – Решила, что тебе не нужен муж, который где-то там, на войне, пока ты молодая, в колледже и не имеешь возможности развлекаться из-за чёртового кольца на пальце! – Каждое его слово было пропитано ядом и цинизмом, а я слушала и не верила, что эти слова вылетают из его рта. – Только ты сама этого хотела, помнишь, Чарли? – Он ткнул пальцем в мою сторону. – Ты сказала, что нам надо пожениться, а я, дурак, тогда не понял, что это очередная проделка Чарли Пирс! Ещё одна забава для тебя!
– Что? – только и смогла обескураженно пролепетать я. У меня волосы на затылке шевелились от того, что он говорил. Того, КАК он это говорил.
– Чарли ведь была не такой, как все, да? – безжалостно продолжал он. – Бунтарка, правила для которой не писаны. А кем я был для тебя, скажи мне! – Он ударил себя по груди, крича по-настоящему. – Удобным инструментом добиваться своего? «Олли», – он изобразил воздушные кавычки, – никогда не откажет, стоит только Чарли сделать вот так! – Олли так резко щёлкнул пальцами в воздухе, что я вздрогнула. – Единственный раз, когда я отказал тебе – и ты мне этого не простила. Наказать решила. И наказала.
Меня трясло, а из глаз рвались слёзы. Нет, не слёзы, а настоящие рыдания. Он верил во весь этот ужас, что говорил?
– Тебя наказала? Тебя?! – Мой голос сорвался, я не знала, что со мной случится в следующий момент: я или расплачусь, или зайдусь в безумном хохоте. – Оливер… – Я чуть не подавилась, но, очевидно, «Олли» теперь для меня под запретом. – Ты даже не представляешь, как я наказала себя тем, что сделала с тобой!
Он покачал головой, и я видела, что мне не верил. Сейчас он был закрыт от меня.
Конечно, он мог мне не верить: слава, деньги, видимость удачи, громкие фальшивые романы.
Всё сплошная ложь и фикция. Знал бы он, что мне в своей собственной коже некомфортно. Просыпаться из раза в раз и понимать, что находишься не на своём месте. Надеяться, что твоя реальность – это на самом деле затяжной кошмар, и скоро ты очнёшься, и всё будет хорошо. Но этого не происходит.
– Всё было по-настоящему, – прошептала я, но мой голос был твёрдым. – У нас с тобой всё было по-настоящему! Всегда! Ты не можешь говорить сейчас, что это не так, и ставить под сомнения мои чувства к тебе, потому что более реального я никогда ничего не испытывала!
– Значит, ты переоценила свои чувства, и однажды их оказалось недостаточно, – скупо отозвался он.
Я будто наталкивалась на ледяную стену. Да что с ним такое?!
– Я не переставала тебя любить, Олли! – закричала я, пытаясь достучаться до него. – Ни на один чёртов час последних семи лет!
В то время как я дрожала и кричала как ненормальная, он, казалось, полностью успокоился. Это пугало даже больше, чем его крик.
Сложив руки на поясе, Олли подошёл ко мне, встав лицом к лицу.
– То есть ты и сейчас меня любишь?
Меня насторожил его безэмоциональный тон, но я кивнула. Я готова была как угодно доказывать ему это.
– Люблю! Всегда любила и буду.
Губы Олли изогнулись в кривой усмешке, а глаза оставались холодными. Две яркие голубые льдинки.
– Я тебе не верю, Шарлотта.
Оливер
Голос внутри велит мне заткнуться, но та часть меня – озлобленная и потерянная часть – продолжает. Она руководит мной, толкает высказать меня всё, что копилось во мне очень долго.
Поэтому я смиряю голос раскаяния. Если не скажу ей всё сейчас, меня разорвёт. Я сойду с ума. Нет, вернусь к безумию, к тому состоянию, которое держало меня своим заложником последние годы. Я не хочу этого, но контроль над собой – не то, чем я могу похвастаться, когда поблизости находится Чарли.
Я думал, что справлюсь. Не знаю даже, на что надеялся. Сначала я испытал эйфорию, когда Чарли вернулась. Но нельзя просто взять и решить, что между нами всё в порядке, нет никаких претензий и нерешённых старых проблем. И вот, когда эта эйфория схлынула, я понял, что по-прежнему в заднице. На дне. Даже хуже: я проснулся на следующее утро после того как уехал от Чарли и понял, что дно надо мной.
Долгие месяцы терапии, и что: одна ночь с ней – и всё, пиздец?
Я облажался. Секс с ней был ошибкой. То есть – он был лучшим событием за… не помню какое время, но определённо ошибкой.
Мой терапевт не похвалила бы меня за это.
Правда, говорить ей я не собирался. Достаточно, что Майло сказал, после чего наслушался дерьма.
Во мне что-то странное происходит, когда я вижу, какой эффект произвела на неё эта фраза. Не знаю, что задело её больше: то, что я не верил ей или то, что назвал Шарлоттой. Думаю, за двадцать с небольшим лет нашего знакомства это случалось так редко, что хватило бы пальцев одной руки, чтобы посчитать. Испорченная, повреждённая часть меня испытывает удовлетворение, а былой, влюблённый до безумия Олли готов отгрызть себе руку за то, что наговорил все эти гадости.
Но я не хочу сочувствовать Чарли. Я не хочу её жалеть. Я не должен заботиться о том, как она себя чувствует из-за всего этого. По её вине я испытал столько паршивого дерьма, что ей будет полезно получить сдачу.
«Не думайте о том, чего хотела бы Чарли. Сейчас имеет значение лишь то, чего хочет Оливер».
Хорошие слова, док. Хотя сначала мне и было дико слышать их. Я всегда хотел делать её счастливой. Угождать ей. Если улыбалась она, улыбался и я. Если Чарли плакала, я плакал вместе с ней.
Только многим позже я понял, что был эмоционально зависимым от неё. Я имел наивность полагать, что мне удалось избавиться от этой зависимости. Не сразу, после долгих усилий и ошибок, но мне удалось это.
Но появилась она – и у меня началась ломка.
– Ты раньше не был таким жестоким, – тщетно пытаясь остановить слёзы, шепчет она.
Я равнодушно пожимаю плечами, про себя думая, что я им и не был. Всё случилось позже. Когда меня скрючивало от мифической, но чертовски ощутимой боли и хотелось зубами грызть стену.
Мне можно себя поздравить. Прежний Олли, верный паж Шарлотты Пирс, уже ползал бы у неё в ногах, вымаливая прощение за то, что довел её до слёз. Но я научился ставить глухую стену между нами.
Эта стена – необходимость. Именно она не даёт мне размякнуть и махнуть рукой на годы, прожитые во тьме, когда она признаётся, что никогда не переставала любить меня.
Я больше не куплюсь на это.
– Ты правда веришь в то, что сказал мне? – всё так же тихо спрашивает Чарли, глядя на меня заплаканными глазами. – По-твоему, я была такой пустой, Оливер? Лживой? – Её голос усиливается, становится твёрже. Она обижена, но стена не даёт чувству вины пробиться.
Нет, я так не думаю, не настолько она хорошая актриса, чтобы притворяться годами. Но в моих словах есть доля истины. Чарли всегда поступала только так, как хотела сама. Она любила меня, но не так, как я всегда верил. Я был ослеплён ею и в то время многого не замечал.
Иногда я ловлю себя на мысли, в особенные моменты честности перед собой, что хочу наказать её за то, что любила меня не достаточно сильно; за то, как сильно любил её я.
И что она сделала с тем, что годами связывало нас? Перечеркнула, уничтожила и отправила на свалку.
В самые отчаянные моменты я мечтаю, чтобы девочка по имени Шарлотта Пирс никогда не входила в класс мисс Томас.
– Олли, – её голос вновь дрожит, срываясь на шёпот. Чарли тянет руку к моему лицу, но я перехватываю её, крепко стискивая запястья.
Ей нельзя меня трогать, я не настолько силён.
Сквозь её приоткрытые губы вырывается короткий вздох. Я молча качаю головой.
«Тебе нельзя касаться меня. Моя защита против тебя далека от совершенства».
Чарли прикрывает глаза и делает ещё один вздох, медленный, пытаясь успокоиться. Потом вновь смотрит на меня и едва заметная, печальная улыбка появляется в уголках её губ.
– Я тебя потеряла?
– Потерять и выбросить – не одно и то же, Чарли.
И это единственная слабость, которую я позволяю себе.
Чарли
Большую часть своей жизни я считала себя сильной. Никогда не унывающей, оптимистичной, смело глядящей в лицо трудностям. Это было несложно, ведь рядом со мной всегда был Олли. Он делал меня такой. Тогда я этого не понимала, а когда он больше не мог быть рядом, я осознала это.
До того вечера на втором курсе я и не знала, насколько слаба Чарли Пирс. Вечер, ставший точкой отсчёта, когда я впервые солгала Олли. И продолжила это делать, полагая, что защищаю его.
Теперь я думаю, что истинная причина моей лжи была в том, что я защищала себя.
Я боялась. Боялась, что Олли увидит правду – что никакая я не особенная, а самая обычная. И когда он это поймёт, то уйдёт от меня. Найдёт себе ту, которая будет более достойна его.
Мне жаль, что этого так и не случилось. Правда жаль, что рядом с ним нет девушки, которой он смог бы подарить своё огромное щедрое сердце и… любовь.
Конечно, будь она, я бы её ненавидела, и, может быть, даже втайне обзывала, но, если бы она делала его счастливым, всё остальное было бы неважным.
Мне грустно видеть, что в нём сидит эта злость, разъедающая его. Не такого я хотела для Олли. Если для того, чтобы он был спокоен, мне надо держаться на расстоянии, я буду.
Уехав от Олли, я безостановочно плакала. Хотела перестать и не могла. Когда перед глазами начало всё расплываться, я съехала на обочину и заглушила мотор.
Из-за обильных слёз линзы помутнели, и я вынула их, достав из сумки очки, которые всегда носила с собой на всякий непредвиденный случай.
Вот как этот.
Я уже однажды делала это и смогу ещё раз. Я справлюсь.
От подобной чуши смешок вырывается изо-рта, и вот уже я смеюсь сквозь слёзы.
Справилась. Да уж, в прошлый раз я отлично справилась. Будет удивительно, если я не попаду в клинику для душевнобольных или меня не обнаружат в ванной со вскрытыми венами.
Эта мысль заставила меня вздрогнуть, и смех резко прервался. Нет, ничего подобного я делать не буду. Самоубийство – один из самых эгоистичных поступков, который может совершить человек. А за мной прегрешений и без того хватает.
Я представила лица мамы, Пет, Лиз и Эмили, если бы я всё же решилась на это, и меня охватило чувство вины уже от того, что я думала об этом.
Следующие несколько дней я загрузила себя делами и домашними заботами, только бы не было времени думать об Олли. Правда, ночи полностью в моём распоряжении, и тут я отрываюсь по полной. Плачу в подушку, тоскую и грущу. Утром у меня припухшие глаза, но никому не приходится объяснять, почему так, ведь в доме траур. А ещё я чувствую себя отвратительно, потому что плачу не из-за папы. Когда это происходит, я снова плачу, только теперь из-за отца.
