Novela
Когда ты вернешься. Книга 1
«Чарли играет»
2004
– Ты это специально?
У Олли сел голос – свидетельство того, что он уже был возбуждён. Да и как тут не возбудиться, когда Чарли сидит напротив и дразнит его.
– А ты как думаешь? – Она улыбнулась с самым невинным видом, потом медленно провела языком по верхней губе, слизывая остатки молочного коктейля.
Олли с усилием сглотнул, почувствовав прилив крови внизу.
– Чарли… Что ты…
Он запнулся, когда её ступня под столом легла на его пах. Они сидели в семейном кафе, где было полно посетителей, а она ступнёй массировала его промежность!
Их же запросто могли увидеть!
– Что «я»? – Она обхватила губами соломинку, не прекращая двигать ступнёй.
Олли поставил локти на стол, прикрыв лицо ладонью. Его дыхание стало учащаться. Он хотел сказать, чтобы она перестала, но у него язык не повернулся. Если он сейчас кончит в штаны, это будет полным позором. Но то, что она делала, было слишком хорошо, чтобы сказать «стоп».
Олли взглянул на Чарли из-под ресниц. Наверное, он сейчас весь красный, а она сидит и улыбается, будто ничего не происходит. Олли хотелось отплатить ей тем же, но он знал, что не сможет. Тут ему её не переиграть.
Внезапно всё прекратилось. Чарли опустила ногу и поднялась.
Отлично, он же этого сделать не мог!
– Расплатись и обойди закусочную с обратной стороны. Я собираюсь затрахать тебя, – зашептала Чарли, лаская его шею тёплым дыханием со вкусом вишнёвого коктейля.
Олли чуть не подавился. Ему стоило всей его выдержки, чтобы не вскочить и не побежать за ней.
Оливер обернулся и посмотрел вслед Чарли, уходящей в сторону уборных.
Господи, помоги ему!
Эта девчонка – сумасшедшая и совершенно невероятная!
И завтра она станет его женой.
Сохраняя видимость спокойствия, Олли подозвал официантку, что их обслуживала, и попросил счёт. К тому моменту, как он расплатился, уже можно было подняться из-за стола, не боясь позора.
Олли вышел и обошёл закусочную вокруг, в поисках Чарли. Она подпирала стену… возле мусорных баков.
Просто отлично!
Олли почесал затылок, оглядевшись. Никого вроде бы не видно, место глухое, но всё же…
Она же это не серьёзно?
– Ты собираешься стоять там или подойдёшь ко мне? – Чарли смотрела на него с лукавством и вызовом, покачивая согнутой в колене ногой, что упиралась в стену.
Оливер подошёл к ней и поставил ладони по обе стороны от её лица, наклонившись к губам.
– Иногда мне кажется, что ты хочешь, чтобы нас поймали, – севшим голосом пробормотал он.
Чарли облизнула губы, выгнувшись вперёд так, что её груди касались его.
– Может быть, – слегка пожала она плечом.
Олли изогнул брови.
– Может быть?
Она потянулась и шепнула в его губы:
– Это просто весело, Олли.
Значит, она хотела веселья? Ну, конечно же, это ведь Чарли.
Губы Оливера дрогнули в усмешке: несколько минут назад он думал, как отплатить ей. Теперь у него появилась идея.
Оливер опустил взгляд вниз – между свободным тонким свитером и шортами виднелась полоска загорелого живота Чарли. Олли пришлось сделать глубокий вздох: сейчас ему понадобится вся его выдержка.
Во взгляде Чарли стояло любопытство, когда он расстегнул пуговицу её шорт и «молнию», но, когда просунул руку в трусики, резко втянула воздух носом и прикусила уголок рта.
– Олли! – взволнованно прошептала Чарли.
Он сладко улыбнулся ей.
– Это всё ещё весело, Чарли?
Она ничего не ответила, потому что его пальцы как раз коснулись места, где она уже была влажной.
Нет, едва ли это было весело. Возбуждающе. Волнующе. Горячо.
Да, Боже мой!
Чарли схватилась за сильные плечи Олли, потому что начали слабеть колени. Задышав учащённо, она прижалась затылком к шершавой стене. То, что затевалось как дерзкая забава, перестало быть таковым. В ней пылал настоящий огонь, порождённый Олли и тем, что он делал.
Свободную руку Олли положил на её шею и, наклонившись, целовал с жаром и страстью, пока его пальцы скользили в ней – тёплой и влажной; такой отзывчивой.
Это было волшебно. Каждый раз с ним оказывался лучше предыдущего. Чарли радовалась, что они с Олли вместе познают степень своей сексуальности. Этот парень был её лучшим другом, потом стал возлюбленным и любовником, а скоро станет мужем.
Её спутник на всю жизнь. Иного Чарли и не хотела.
– Олли! – дрогнувший шёпот сорвался с её губ. Чарли была близка к тому, чтобы испытать сладкое, удивительное освобождение, которое так требовалось её телу, но вдруг всё закончилось. Руки Олли больше не касались её, а сам он отошёл, глядя на девушку с победным блеском в голубых глазах.
Чарли растерянно уставилась на него, в первую секунду не сообразив. Олли же улыбался ей с наглым вызовом, хотя и сам страдал.
Ясно. Решил помучить её.
– Хорош. Хорош, – одобрительно рассмеялась Чарли, всё ещё прижимаясь к стене, служащей опорой.
Олли развёл руками, поклонившись.
Они смотрели друг на друга с улыбкой, ведя молчаливый диалог. Ему навсегда хотелось сохранить образ такой Чарли в своей памяти: расслабленная, с порозовевшими щеками, припухшими от его поцелуев губами. Томный взгляд её карих глаз, глядящих внутрь его души.
«Я люблю тебя. Я буду любить тебя, что бы ни случилось. Даже если завтра мир перевернётся, моя любовь к тебе останется нерушимой».
– Доволен собой? – усмехнулась Чарли, когда они сели в машину и Оливер завёл мотор.
– Может быть, – неопределённо ответил он, бросив на неё загадочный взгляд.
Чарли покачала головой, отвернувшись к окну.
Через некоторое время дорога стала совсем пустынной, за двадцать минут им не попалась ни одна встречная машина. Чарли попросила Олли остановиться, и он съехал на обочину, но она не торопилась выходить. Вместо этого перебралась к нему на колени, зашептав в его губы:
– Не забыл, что я пообещала тебе в кафе?
Олли выдохнул с коротким смешком, скользнув ладонями ей под свитер. Он был совсем не против, и Чарли выполнила своё обещание.
Чарли
– Тебе нужно перестать делать это, – сказала мама, когда однажды вечером мы прогуливались по нашей улице.
Прошла неделя с тех пор, как я уехала от Олли и больше не видела его.
Перестать думать о нём было не так легко, как избегать.
– Делать что? – удивлённо посмотрела на неё я.
– Это, – мама показала на моё лицо, будто этот жест мог всё объяснить. Впрочем, я догадалась. Трудно было скрыть, что я плакала почти каждую ночь ещё и потому, что я перестала носить линзы и ходила в очках. Линзы я только портила, и мне казалось, что нечто чужеродное сидит в моих глазах.
– Мам…
– Я знаю, что это не из-за отца, – перебила она. – Во всяком случае, не только из-за него.
– Ты знаешь про Олли?
Она послала мне слабую улыбку.
– Пет рассказала мне о том, что сделала. Да я бы и без неё догадалась. Не было сомнений, что вы с Олли не сможете держаться друг от друга на расстоянии, находясь здесь.
Я обхватила себя руками, пнув камешек под ногами.
– Он меня ненавидит.
Мама как-то странно посмотрела на меня.
– Это он тебе так сказал?
– Нет, – я покачала головой. – Но по тому, что он наговорил мне, я это и так поняла.
– Полагаю, Оливер обижен на тебя и рассержен, – осмотрительно произнесла она. – Но не думаю, что он тебя ненавидит.
– В любом случае, знать меня он не желает, – вздохнула я, прижав ладони к щекам.
Вечерело, и воздух становился прохладным, но мне пока не хотелось возвращаться домой.
– Ты должна понимать, что Оливер пережил много плохого после вашего развода. Ему правда было тяжело принять это, Чарли.
– Я знаю, мам. Я понимаю, что Олли было тяжело, и мне жаль, что он прошёл через всё это из-за меня.
– Чарли, с ним действительно было всё плохо, – с некой странной интонацией повторила мама, остановившись. Я тоже остановилась и обернулась к ней.
– О чём ты?
– Некоторое время у Олли были проблемы с самоконтролем и полицией, – осторожно сказала она. – Папа даже пытался поговорить с ним, как-то помочь, но…
Мама покачала головой, а мне захотелось на что-то опереться, но позади меня была только живая изгородь.
– Когда это было? – Мой лепет еле слышен.
Мама на секунду задумалась.
– Прошло уже больше двух лет. В последнее время у Оливера вроде бы всё наладилось. По крайней мере стены церкви он больше не таранит.
Она невесело улыбнулась, а я шокированно вытаращилась на неё.
– Что?
– Говорят, он тогда был очень пьян. Удалось отделаться исправительными работами, ну и он сам восстанавливал повреждения. Все же Олли тут знают как хорошего молодого человека.
Да, я тоже. Потому мне и дико слышать всё это. Речь как будто вовсе не о том парне, которого я знала.
– Почему вы мне ничего не рассказывали?
– Отец считал, что тебе не следует знать. – Мама погладила меня по спине – она не часто проявляла чувства таким образом. – И я была с ним согласна. Вы развелись, Чарли. Тебя это больше не касалось.
«Неправда, ещё как касалось», – подумала я, но вслух этого не произнесла.
***
Когда я возвращаюсь с прогулки, на телефоне меня ждёт сообщение от Рена Арчера. Рен частный детектив, с которым я долгое время веду дела. Он пишет, что не смог дозвониться до меня и чтобы я ему перезвонила сразу же, как смогу. Это срочно.
Есть лишь одна причина, которая не может ждать, поэтому моё сердце начинает бухать в груди, а во рту пересыхает, когда я набираю его номер.
– Филипп Норрис получил повышение, – после короткого приветствия сообщает Рен. – Компания назначила его управляющим филиала в Кливленде.
Рен замолчал – мы оба понимали, что означает эта новость. Мне нужна опора, потому что мои ноги вдруг стали слабыми. Я отступила к кровати, тяжело опустившись на покрывало.
– Они переезжают? Они все переезжают? – пробормотала я, не зная, на что надеюсь. Может быть, на чудо вроде того, что Рен возразит: «Нет, только Филипп. Миа с Заком останутся в Лос-Анджелесе».
Но он так не сказал.
– Да, Чарли, все.
Я уловила в его тоне нотку сочувствия, хотя Рен был профессионалом и редко позволял своим личным чувствам влиять на дело. Но за последние четыре года он также стал мне кем-то вроде хорошего приятеля, если не друга.
Я подавила вздох, готовый сорваться с губ.
– Когда?
– В конце месяца.
Я не стала спрашивать, откуда ему это известно. Это было работой Рена, узнавать такие вещи, и он выполнял её безупречно. Если он говорил, у меня не было причин не верить ему.
До конца месяца оставалось меньше десяти дней.
Слишком скоро.
Хотя я ведь никогда не буду готова к этому. Я много раз думала, что может случиться нечто подобное, но, когда это случилось, оказалась не готова.
Почему сейчас?
Я поблагодарила Рена, и мы попрощались. После я позвонила Миллисент, своей ассистентке, и попросила заказать мне билет на утренний рейс до Лос-Анджелеса.
Я решила не брать с собой вещи, потому что планировала скоро вернуться в Гери. Всё, что мне может понадобиться, уместится в ручную кладь, а вещей в моей Лос-Анджелесской квартире хватает.
Мне надо было предупредить маму и Эмили. Я подумала, что сошлюсь на неотложную работу. Это будет убедительным.
Прежде чем спуститься вниз, я окинула взглядом комнату. Когда я вернусь сюда на следующей неделе, уже ничто не будет держать меня в Лос-Анджелесе.
Той ночью после звонка Рена я впервые за последние дни практически не думала об Олли. И ночью не спала я тоже не из-за него.
Я лежала, сжав подушку, будто она была моим спасением, и думала о том, как быстро всё меняется. А я просто не готова.
Я знаю, что ничего не могу изменить. Ни в отношении папы, ни в отношении Зака. Но, может быть, у меня всё ещё есть шанс с Олли?
Мне пришлось выехать рано утром, потому что до Индианаполиса было два часа пути. Я взяла машину отца – мама не была против. Прощаясь с ней, я подумала, что могла бы рассказать ей про Зака. Она бы поняла. Ну, мне хочется так думать. Но мне было страшно признаться кому-то, что сотворённая семь лет назад ошибка сделала меня своим заложником.
Конечно, я знаю, что мама не станет злорадствовать: «Я же тебе говорила», но она действительно была права тогда.
Жаль, я не поверила ей сразу.
Улицы города практически пустынны в это время, даже стоит небольшой туман, давая ощущение некоего волшебства.
Мысль заставляет меня улыбнуться.
Волшебный Гери. Может быть, это недалеко от истины. Со мной здесь происходили удивительные вещи. Я бы хотела однажды показать его Заку. И мне горько от того, что этого никогда не случится.
Когда я проезжаю мимо «Стройматериалов Скоттов», то вижу пикап Олли и его самого – он что-то загружает в кузов. Я не собираюсь останавливаться, миную перекресток, не сводя глаз с зеркала заднего вида. Если Олли и заметил меня, то ничем этого не выдал.
Так вот как теперь будет. Станем делать вид, что не замечаем друг друга. Если я вернусь в Гери навсегда, у нас могут возникнуть сложности.
Я резко жму на тормоз и переключаюсь на задний ход. Я нарушила правила, но, благо, поблизости никого нет.
Поравнявшись с магазином, я выхожу из машины и быстро перехожу дорогу, не давая себе возможности передумать.
Олли прекращает своё занятие, с заметным напряжением (и удивлением) глядя на меня.
– Почему ты уехал тогда из Лос-Анджелеса? – Мой голос полон упрёка, хотя я и не планировала этого. Всё происходит само собой. Но он не должен думать, что у него одного есть право на претензии.
– Если ты ещё помнишь, у тебя был парень, – бросает он, возвращаясь к работе. Берёт мешок с песком с тротуара и перекладывает в кузов грузовика. На Олли клетчатая рубашка, старые джинсы, а на руках рабочие перчатки.
Он до абсурда великолепен! И я влюблена в него. А ещё меня это бесит!
Его замечание заставляет меня фыркнуть.
– Спать со мной это тебе не помешало.
Он бросает на меня взгляд из-под нахмуренных бровей, но ничего не отвечает.
– Если бы ты хотел быть со мной, то не уехал бы, – продолжаю распаляться я. – Но, очевидно, этого желания в тебе не было, если ты даже не посчитал нужным попрощаться со мной!
– Я попрощался, – негромко возражает он.
– Да, чёртовой запиской!
– Прости, моя записка оказалась не так хороша, как твоё письмо?! – рявкает он, а я чуть на месте не подпрыгиваю.
Ладно, один-один.
– Ты была счастлива, – чуть тише, с неохотой произносит он. – Я видел, как ты сияла, когда рассказывала о своей новой жизни, а я смотрел на тебя и думал, что ни черта не знаю об этой новой Чарли. Кинозвезда и демобилизовавшийся военный – не очень подходящая пара, – безрадостно хмыкнул он.
Может быть, тогда и правда время было неудачное. Нет, Олли ошибается, я не была счастлива. Точнее, не по тем причинам, о которых он думает. И я правда была не свободна, пытаясь построить отношения с кем-то, кто не он. Но меня огорчает, что он так легко сдался.
Мы оба сдались.
– Это никогда не имело значения, – затрясла головой я. – Ты думаешь, мой статус менял что-то в моём отношении к тебе?
Меня это задевало и возмущало. Неужели вдобавок ко всему он принимал меня ещё и такой ограниченной?
– Нет, но что-то же изменило. – Он передёрнул плечами, прежде чем наклониться за следующим мешком.
Если я не хотела опоздать в аэропорт, то должна была сесть в машину и уехать. Почему сейчас, когда он не гонит меня, я вынуждена сама уйти?
– Торопишься?
Олли заметил, как я бросила взгляд на часы.
– В аэропорт еду, рейс через три часа.
Его лицо осталось бесстрастным, но мне показалось, я уловила нечто во взгляде.
– Тогда удачного пути.
Он отвернулся от меня, чтобы закрыть багажник.
– Я вернусь через неделю или около того.
Даже не знаю, отчего посчитала нужным сказать ему это.
Олли никак не отреагировал, а мне вдруг захотелось предложить ему полететь со мной. Я могла бы показать ему причину – истинную причину нашего развода.
Но я не сделала этого. Вместо этого я села в машину и уехала.
«Молодожёны»
2004
– Это ужасно, – со вздохом протянула Чарли, чем заставила Олли ещё больше разволноваться.
Он боялся, что ужасной она считает их затею, и теперь передумала. Но всё же надеялся, что это не так, потому что сам он за прошедшие два дня только укрепился во мнении, что они поступают правильно.
– Я со всей это суетой напрочь забыла о свадебной клятве, – пожаловалась Чарли.
Олли почувствовал себя так, будто его яички выпустили из тисков, и можно свободно вздохнуть.
Он улыбнулся своей невесте.
– Это не страшно. Я тоже не написал клятву. Можно сделать скидку, у нас не совсем стандартная ситуация.
Чарли улыбнулась ему в ответ, положив голову на его плечо. И правда неважно, что у них нет клятв. И то, что на ней вместо подвенечного платья сарафан, а вместо свадебной вечеринки они пойдут в «Пицца Хат» или ещё куда-нибудь.
Важно то, что они делали.
Возможно, один из самых важных моментов в их жизни наступает именно сейчас.
Чарли подняла голову и с любовью посмотрела на Олли. И вдруг беспокойство, сомнения и спешка последних дней исчезли. Их просто не осталось. Была лишь любовь к этому парню и уверенность в своём решении.
– Оливер Скотт и Шарлотта Пирс? – позвала пожилая седовласая женщина, выйдя в небольшой холл часовни.
Держась за руки, Чарли и Олли поднялись.
Время пришло.
Оливер
Я часто вспоминаю день нашей свадьбы. Дело не в том, что я какой-то там нытик или мазохист, которому нравится ковыряться в незаживающей ране.
Ничего такого, просто тот день был хорошим. Наверное, в жизни человека выпадает не такое и малое количество хороших дней, но как много из них остаются в памяти?
Тот день я мог бы воспроизвести едва ли не в минутах. Я помню, какой был на ней сарафан и сандалии из ремешков с золотой застёжкой. Помню запах её духов и вкус земляничного блеска для губ, который я чувствовал, когда целовал её. Помню звук её счастливого смеха, когда мы вышли из часовни. На её пальчике было кольцо – символ нашей любви. Помню, как мы шутили, сидя в закусочной с картошкой-фри и ягодным пирогом, без конца повторяя «миссис Скотт», только привыкая к тому, что продлилось меньше, чем мы ожидали.
Я ожидал.
Память жестока. Я могу сказать это с уверенностью. Она каждый раз ведёт меня своими дорожками, показывая то, что навсегда потеряно.
«– Я люблю тебя, мистер Скотт, – в мои губы шепчет Чарли в нашу первую брачную ночь. – Муж мой. Навсегда-навсегда, Олли».
Мою грудь что-то стискивает, дышать становится трудно. Я съезжаю на обочину, давая себе передышку. Открываю бардачок, нахожу жёлтый пузырёк и, вытряхнув капсулу на ладонь, проглатываю.
Таблетки притупляют чувства и эмоции, но это именно то, в чём я сейчас нуждаюсь.
Когда три года назад я решил разыскать Чарли в Лос-Анджелесе, то надеялся – и сейчас я понимаю, что это было глупо, – застать её… сожалеющей. Я думал, что с момента нашего развода она миллион раз успела пожалеть о своём решении и раскаивается так сильно, что я смогу простить её. Простить её и себя, и возможно, она даже захочет вернуться в Гери со мной. Мы снова поженимся, и на этот раз у нас будет настоящий пышный праздник со всеми нашими родными и друзьями. Чарли будет в белоснежном платье, её отец поведет её к алтарю, а я буду ждать там, чтобы сказать самую прекрасную клятву, которую напишу для неё.
Я и правда был идиотом.
Чарли обрадовалась мне, я видел это в её глазах. Она смотрела на меня с теплом и улыбкой, как смотрят на хорошего друга, которого не видели очень давно. Мы много говорили в тот день, но не о том, о чём я хотел на самом деле. Я смотрел на неё, слушал, с каким восторгом она рассказывала о съёмках в сериале, а сам так и порывался спросить: «Ты хотя бы немного сожалеешь, что меня больше нет в твоей жизни? Думала ли ты, что, возможно, тогда сделала ошибку?»
Мне хотелось знать, почему ей так легко было меня отпустить? Когда это случилось? Когда я ушёл в армию или раньше?
Это моя вина, что ты не захотела остаться? И главное: как я могу всё исправить?
Но всё, что я видел – она живёт прекрасной жизнью, где для меня нет места. Я уехал на следующее утро, и на этом всё закончилось для меня.
Мне надо было повидать Чарли. Я думал, для того чтобы вернуть её, но на самом деле принять реальность – она не жила с сожалениями и надеждой вернуть прошлое. Я был одним таким дураком.
«Детки наказаны»
2004
– Вы хотя бы отдаёте себе отчёт в том, что натворили? – строго, но, не повышая голоса, спросил мистер Пирс.
Когда Оливер с Чарли вернулись в Гери, родители уже ждали их для разъяснительного разговора. Отец Олли тоже был здесь, молчаливо сидя в кресле, погружённый в свои мысли.
– Да пап, мы с Олли пошли на это сознательно. – Чарли демонстративно взяла руку Оливера, и они улыбнулись друг другу, выражая единство.
– О нет, я так не думаю! – Мама Чарли не беспокоилась о повышенных тонах, в отличие от мужа, не сдерживая себя. – Вы двое глупых подростков, которые имели дурость совершить такое!
– Джена, – попытался успокоить жену Митчелл, но та будто не услышала его.
– О чём вы только думали? О чём ты только думала?! – Мать ткнула пальцем в Чарли. – Тебе семнадцать! Вам обоим только семнадцать! Ещё даже школу не закончили! Как же поступление в колледж? Вы чем вообще заниматься думаете? – едва не клокотала от негодования миссис Пирс. Она всегда очень благосклонно относилась к Оливеру. Иногда у неё возникали тревожные мысли, ей казалось, что Чарли слишком увлечена, слишком погружается в эти отношения.
Но она и помыслить не могла, что всё зайдёт так далеко!
– Мам, если ты дашь нам сказать, то узнаешь, что наши планы насчёт колледжа остаются в силе, – с улыбкой поторопилась заверить Чарли. – Мы окончим школу, поступим в колледж. Ничего не изменилось, наш брак этому не помешает.
– Как же всё у вас просто! – всплеснула руками миссис Пирс. – Вы думаете, что брак – это игрушки? Нет, мои дорогие! И скоро вы это поймёте.
– Вам не обязательно было так торопиться, – с куда меньшей экспрессией сказал Митчелл. – Разве это что-то изменило? Ваши чувства не изменились, не было причин сбегать из дома и устраивать тайную свадьбу в Рино.
«Папа не прав, это изменило всё», – мечтательно подумала Чарли, а вслух сказала:
– Мы обещаем вам, что наша женитьба не доставит проблем учёбе.
Джена закатила глаза, но смолчала.
– Миссис Пирс, мистер Пирс, – поднявшись, обратился к ним Оливер. – Извините, что мы задели ваши чувства, и мы понимаем, что вы возмущены. Но мы с Чарли любим друг друга, и я обещаю, что буду заботиться о ней лучше, чем о самом себе, – клятвенно пообещал Оливер.
Родителям ничего не оставалось, кроме как уступить перед их натиском. Правда, все трое выступили за то, что до окончания школы каждый останётся жить в своём доме. Чарли с Оливером пришлось согласиться.
Позже, когда Олли с отцом уехали от Пирсов, Джеффри Скотт подозвал к себе сына, положив перед ним большой зелёный конверт.
– Думаю, ты кое о чём не сказал своей жене.
И с этими словами ушёл, оставив Оливера наедине со своими мыслями.
Чарли
Проходит ровно четырнадцать дней, когда я вновь возвращаюсь в Гери. Я подавлена и разбита и чувствую себя так, будто утратила самое ценное в своей жизни.
На самом деле это случилось семь лет назад, но все эти годы я тешила себя иллюзиями. А теперь пришло время признать правду, горькую и ранящую.
– Ты должна его отпустить, Чарли.
Я посмотрела на Рена, словно только вспомнив, что он тоже находился здесь.
Ну да, мы ведь в его кабинете.
Я откинулась на спинку кресла и вздохнула.
– Я могла бы переехать в Кливленд, – будто не слыша его слов, пробормотала я.
По донёсшемуся до меня вздоху я поняла, что ему это пришлось не по душе.
– Всю жизнь хочешь в кустах просидеть?
– Ауч! – Я удивлённо вскинула брови, но Рен не выглядел раскаявшимся.
– Ты знаешь, что я прав, – негромко произнёс он.
Конечно, я знала, и меня тошнило от этого.
– С ним всё хорошо, Чарли, – смягчился Рен. – Он счастлив, любим, ты ведь сама видела.
О да, много раз! Так много раз я наблюдала за женщиной, которую мой сын называет мамой. Она отвозит его в школу и на футбольные тренировки, готовит ему обед, купает перед сном и читает сказки на ночь. Она имеет привилегии, от которых я сама добровольно отказалась, а теперь раскаиваюсь.
Каждый Божий день своей никчёмной жизни!
– Это трудно. – Я посмотрела на свои руки, будто там был ответ, что мне следует делать. – Я знаю, что ты прав. Мне давно надо было отпустить его, но… – Я смахнула выступившую слезу с ресниц. – Он был неотъемлемой частью моей жизни последние семь лет, а он даже не знает о моём существовании. И это меня убивает. Чёрт! – Я прижала ладони к лицу, расклеившись.
Рен протянул мне бумажные салфетки.
– Твой сын счастлив и здоров, Чарли. Пусть хотя бы это тебя утешит.
Я кивнула, соглашаясь с ним.
Может, я и не могу открыться Заку. Не могу прийти и сказать, что, родив его в двадцать лет, так испугалась ответственности, что совершила непоправимую глупость и отдала чужим людям. Я даже не знаю, сказали ли они ему, что усыновили его.
Мне кажется, что я знаю о нём всё, и в тоже время совершенно ничего не знаю.
Единственное, что в моих силах, это обеспечить ему финансовую независимость. Он сможет пойти в любой университет, осуществить любую свою мечту. Его родителям не придётся залазить в банковские долги, чтобы оплатить его обучение. Когда Заку исполнится двадцать один, он получит доступ к счёту, который я открыла на его имя.
Он даже не узнает, кто это сделал.
Уйдя от Рена, я села в машину, но долго не могла тронуться с места. Я бы хотела вернуться в тот день, когда родился Зак. Я бы взяла его на руки и больше никогда не выпустила.
Иногда, когда я наблюдаю за ним издалека, мне хочется подойти к нему, схватить и бежать, бежать и бежать. До тех пор пока прошлого не останется и мой сын будет только моим.
