Олег Бахтияров
Воля над Хаосом
Волюнтократия стремится превратить весь мир в осмысленный организм. Она не может ставить вопрос «как на самом деле обстоят дела». Она превращает вопрос «как на самом деле» в «как сделать из феноменального мира своего помощника». Ее задача – волюнтаризация феноменального мира, превращение его из спонтанно разворачивающегося процесса взаимодействия Сознания и Тьмы Кромешной в целенаправленное создание осознающих себя форм.
9.4. Из этой позиции проистекает другое понимание истории. История может быть написана как перечень побед, которыми нужно гордиться, и как перечень ошибок, из которых следует извлечь уроки. Во всем нужно уметь увидеть и свет, и тень. Но это человеческий взгляд. Столкновение с Бездной, власть во имя реализации идеи, отрицающая человеческие измерения, – это, хотя и имитация позиции-Над (имитация, поскольку действия управленческой верхушки, власти часто определяются мотивациями-Под, мотивациями, исходящими из уровня ниже Культуры), но сама эта претензия быть Над — над социумом, над историей, над культурой – приоткрывает окошко, сквозь которое через имитацию проглядывает настоящее Над.
Бездна время от времени приоткрывается в исторических событиях, в революциях, войнах, и история России в этом отношении наиболее радикальна. Потом Бездна закрывается, ее агенты исчезают, а бытовой человеческий ужас остается. Восприятие вновь становится одномерным, и в истории начинают вычленяться самые страшные, но не самые главные ее компоненты. Возникают призывы «покаяться», но «покаяться» – значит отвергнуть тот нечеловеческий опыт соприкосновения с Большими Процессами, который является единственной наградой за все пережитые нацией трагедии.
Волюнтократия является гарантом, что Над не превратится в разнузданное господство над миром сил-Под, но ее становление – столь же рискованный проект, как и все предыдущие. Это война с Искажением, война осознанная, хотя и этой войне победа не гарантирована. Концепт Больших Процессов как раз и есть одно из тех защитных сооружений, что ограждают V-переход от профанации.
С Большими Процессами может взаимодействовать только волюнтократия. Большие Процессы видятся как результирующая неустранимых конфликтов цивилизаций, государств, народов, идеологий. В обусловленном мире, где у каждого действия есть причины и основания, выбор позиции подкрепляется совокупностью мотивирующих оснований: враг всегда является агентом Зла, причем, как правило, служит не абсолютному Злу, а его конкретной земной агентуре. Выбор позиции определяется выбором своей идентичности, а в обусловленном мире эту идентичность нужно защищать обесцениванием и дискредитацией врага – иначе идентичность как сумма многих внешних факторов может быть поколеблена.
В противоположность этому волевой выбор позиции не нуждается в подкреплении, он происходит там, где нет обусловливающих факторов. Волевой выбор свободен, но основан на принятии своей ответственности за Искажение. Потому такая позиция не нуждается в мотивирующих подтверждениях и позволяет ясно видеть и свои, и противоположные позиции без искажений и обесцениваний. Это дает возможность увидеть и направленность Большого Процесса, одним из проявлений которого является конфликт.
Конфликт порождает движение по исторической траектории, заставляя участников совершать поступки, которые они никогда не совершили бы в спокойных условиях. Конфликт пробуждает активность участников, которую они никогда бы не проявили, будучи в основном людьми, ориентированными не на действия, а на достижение и сохранение комфорта. Конфликт необходим, поскольку сознание таких людей, как правило, реактивно: для длительных и сверхнапряженных усилий необходим стимул.
Из волевой позиции, позиции-Над, как раз и возможны длительные, не мотивированные стремлением к комфорту усилия. В этом случае либо конфликт становится осознанным, либо надобность в нем исчезает. В Больших Процессах можно участвовать и без стимулов. Сверхусилия предпринимаются не потому, что «враг у ворот», а потому есть понимание Больших Процессов и согласование с ними своих действий либо столь же осознанное противодействие им.
Глава 10
Как это сделать. волюнтократия
«Разрывает оковы твердь,
Выпуская на волю высь…»
А. Широпаев. Европа
Подведем итоги. «После Конца» – одна из последних книг Юрия Мамлеева. Ее название (и тем более содержание) – точная формулировка позиции, с которой мы должны создать следующий Большой Проект России: соединение творящего акта создания Иного из позиции-Над со всей огромной толщей нашей культуры с тем, что уцелело (зачастую только в текстах, иконах, картинах и музыке) от эпох Церкви и Культуры.
Россия должна продолжить свое историческое существование как самостоятельная цивилизация. Для этого необходим Большой Проект, соизмеримый с прежними проектами. Варианты возможных проектов исчерпаны. Поэтому необходим сверхпроект, выходящий за пределы пространства ранее реализованных проектов – проект Иного по отношению к существующему и ранее существовавшему.
Для реализации проекта необходимы исторические предпосылки: выделение в реальной истории России аспектов, опираясь на которые, можно разработать проект Иного. В качестве такого основания мы выделяем феномен историопластики – регулярной смены цивилизационных проектов.
Управление цивилизационными преобразованиями требует особого рода метаэлиты, занимающей позицию над экстремальными условиями перехода.
Сверхпроект предполагает позицию, из которой создаются проекты, – позицию-Над. Это позиция Воли как ничем не обусловленной творящей инстанции Сознания. Воля – это и порождение нового, и способность к сверхусилиям по его воплощению.
Хаос порождает обусловленность Сознания факторами извне. Правила, сопротивляясь Хаосу, создают внутреннюю контробусловленность Сознания, столь же принудительную, как подчиненность Хаосу. Воля же противостоит и Хаосу, и Правилам.
Переход к позиции-Над, к точке Воли означает не гарантированный Переход, а лишь возможный. Гарантированность Перехода не выводит из-под власти законов. Нас должен интересовать лишь тот Переход, который зависит только от наших усилий. Который «может состояться, а может и нет».
Для этого нужно овладеть трансгрессией – особой операцией «прыжка» в Иное, а не уподобления этого Иного уже существующим схемам.
Волюнтаристский проект начинается с идеи перехода от организмической автоматики исторических циклов к волевому управлению. Воля понимается как ничем не обусловленная целе-и смыслопорождающая активность сознания. Но самой идеи недостаточно – нужны ее проекции на культуру и управление. Цивилизация воли требует совершенно иных подходов к организации деятельности.
Волюнтаристская парадигма реабилитирует «ручное управление» культурными, социальными, политическими и экономическими процессами. Это означает, что в волюнтаристском обществе не правовые нормы регулируют его жизнь, а постоянные волевые акты. Такое общество становится быстрым и гибким.
Для этого должна быть разработана вполне определенная и столь же мощная управляющая система, как и Культура: особые технологии управления процессами, подготовка волюнтаристских кадров, особый статус управляющих и особые способы их взаимодействия между собой.
Возникает вопрос «как?» Как осуществить столь фундаментальный Переход? Для этого должны быть созданы интеллектуальные и политические предпосылки.
10.1. Ситуация России уникальна: техногенез наложился на интенсивный культурогенез. В советский период культуросозидающая деятельность была оторвана от процессов, происходивших и в русском зарубежье, и в Европе. С крушением коммунистического режима ограничения отпали и началось взаимодействие с теми фрагментами Культуры, от которых ранее страна была изолирована. Все последовательные этапы развития русской и западной мысли были привнесены сразу, одновременно, современниками стали и Бердяев, и Трубецкой, и Хайдеггер, и Хаусхоффер, и Делез, и Шмеман. Трансляция и ассимиляция этих интеллектуальных продуктов, явленных не последовательно, а одновременно, стала существенным элементом интеллектуальной жизни России. При этом важно, что те работы, которые были признаны на Западе неполиткорректными, в том числе наследие и консервативной революции, и НС, спокойно рассматривались интеллектуалами, без той внутренней цензуры, которая стала характерной для Запада. Одновременное созерцание последовательных стадий культурных процессов приводит к интеллектуальной позиции-Над. К этому моменту была создана мощная русская интеллектуальная почва – работы Аверинцева, Мамардашвили, Бахтина, Хоружего, Щедровицкого, Генисаретского и других столь же глубоких мыслителей. Политическую преемственность создавали организации и сообщества, созданные И. Огурцовым и В. Осиповым. Вышли на поверхность и разработки вне официального контроля – и «Южинская метафизика» (Мамлеев, Головин, Джемаль, Дугин), и А. Зиновьев с его концепцией сверхобщества, работы многих других авторов.
Но самое главное – усилилась интенсивная разработка собственной тематики. На вызов трансляции был дан ответ генерации собственных смыслов (список по-настоящему оригинальных авторов получился бы достаточно длинным). Сочетание интенсивной культуросозидающей жизни и исчерпанности порожденных христианскими культурами проектов приводит к задаче созидания «после Конца», созидания невозможного, того, чему «не бывать».
А. ДУГИН:
«Шаг 1. Постижение катастрофичности современной онтологии и антропологии, уяснение максимы Хайдеггера «старые боги ушли, новые еще не пришли», «Точка полночи».
Шаг 2. Ретроспективное прослеживание траектории сумерек, точная генеалогия дегенерации человечества.
Шаг 3. Саморефлексия субъекта, который проводит эти две операции (Шаг 1 и Шаг 2), точное и корректное выяснение мотивации и произвольности (волюнтарности) его онтологического статуса.
Шаг 4. Осознание постсакральной воли, которая тайно движет этим процессом и направляет его.
Шаг 5. Расшифровка сверхзадачи, заложенной высшим началом в процесс деградации, как испытание и очищение.
Шаг 6. Собирание затонувшего света.
Шаг 7. Концентрация постсакральной воли в «партии новейшего типа» и ее лазерное сгущение.
Шаг 8. Пробуждение нового огня, уничтожающего ветхую реальность. Остановка космических циклов. Рождение Радикального Субъекта. Начало невозможной реальности»[105].
По сути в этих строчках содержится постановка задачи выхода в позицию-Над, в позицию созидающей Воли, начинающей управлять социокультурными процессами. Для этого должны быть очерчены контуры политической организации такого общества.
10.2. В современном мире опробованы две модели организации общества, показавшие свою эффективность по отношению к миру индустриальных технологий – нормократия и идеократия.
10.2.1. Нормократия – власть правил, норм. Нормократия является отражением первичного упорядочения Хаоса – первичной гештальтизации. И так же, как принудительность Хаоса транслируется через упорядоченные гештальты, так и нормы, призванные ограничить, а в идеале и устранить произвол властителей, создают новую политическую, социальную и культурную принудительность. В роли Хаоса выступают страсти и прихоти правящего слоя, а Норма устраняет подчинение этим представителям Хаоса.
Нормократия исходит из представления о хаотической природе человека, которая нуждается в постоянном укрощении некоторыми нечеловеческими механизмами. В основе нормократии лежит стремление перенести ответственность за организацию жизни на внешние управляющие факторы. Подчинение абстрактной норме – это выражение потребности в «мягком рабстве», в наличии комфортного, понятного господина, снимающего ответственность за принимаемые решения. Нормократия естественна для обществ, в которых ясное сознание не культивируется, и свободная воля не является высшей ценностью земной жизни.
Нормократия приходит, когда Церковь оттесняется на периферию. Представление о ценности регулирующих правил/норм ведет к нарастающей механичности существования, подчиненности Сознания тому, что ниже его устройства и по статусу, и по сложности. Собственно, «страшная сказка» о господстве искусственного интеллекта и есть идея нормократии, доведенная до абсурда.
Нормократии выродились в системы представительской демократии, в основе которых лежит нереализуемая, подмененная криптократией, но достаточно зловредная идея – власть должна не создавать новые формы, а уйти от соприкосновения с Большими Процессами и просто обслуживать население: «Мы платим налоги, поддерживающие государство, и потому государство должно обслуживать нас». То, что справедливо на уровне самоорганизации народа, становится недопустимым в отношении государства. Государство в редких случаях сводится к этой функции – у него свои задачи, задачи другого уровня. Поэтому и создаются системы обеспечения задач государства помимо избирательных действ.
10.2.2. Идеократия строится на принципиально отличных от нормократии основаниях. Это понятие, введенное евразийским движением[106], означает подчинение не нормам, а задачам, проистекающим из универсальных Больших Идей. В этом случае над социальной нормативностью надстраивается инстанция, обеспечивающая деятельность по реализации Идеи, ради которой нормы могут нарушаться. Идеократические режимы существуют не ради обеспечения материальных интересов (для чего и создаются универсальные нормы), а для реализации вполне осознанной идеи.
Идеократия – власть определенного сегмента Культуры над социумом. К идеократическим государственным устройствам можно отнести множество режимов – от коммунистического и национал-социалистического в прошлом до современного теократического режима в Иране. Идеократии задают универсальный смысл исторического существования, приводя человеческую жизнь в соответствие с тем, что находится над ним. Ценность идеократии – в преодолении власти законов и соотнесении действий властных структур не с юридическими нормами, а с заданными смыслами, но теневая сторона аналогична той, с которой сталкивается Традиция, – она апеллирует к ценностям, находящимся в основе человеческой свободы, но ведет людей в определенном направлении, именно ведет, придавая свободе принудительный характер. Человек принудительным образом вовлекается в процесс соотнесения с высшими ценностями, но это вовлечение, при всей его ценности по сравнению с властью нормы, не решает главной задачи – восстановления статуса свободного созидающего существа. Идеи легко превращаются в новые нормы или срываются в произвольное истолкование властителями.
Поэтому идеократия должна основываться на совершенно иной технике управления, нежели нормократия. Управляющие идеи, как и все живое, подвержены основному организмическому процессу, ведущему к замене смыслового ядра идеи его формальными копиями, которые со временем начинают противоречить самой идее, создавая вокруг нее нормативную оболочку и умерщвляя ее. Противодействовать этому может только постоянное порождение самого идейного ядра идеократии с неизбежными его модификациями. Идеократия – порождение Культуры и может существовать длительное время лишь при наличии постоянно оживляющей Культуру инстанции – Церкви или Воли. Поскольку Церковь оттеснена в оазисы, идеократия может длительно существовать только в рамках волюнтократии.
Нормократический режим – господство рациональности, очищенной от всех других составляющих Сознания. Идеократический – воплощение той или иной культурной идеи. В реальных режимах в той или иной степени присутствуют следы всех других основ управления социальной действительностью. И нормократия, и идеократия в чистом виде встречаются редко – в посюстороннем Мире действуют неумолимые силы Искажения. Нормократия проистекает из определенного корпуса идей и является их «машинной» проекцией, идеократия для предотвращения деградации вынуждена прибегать к четким правилам и нормативам (сохраняя, однако, возможность преодолевать правила ради реализации идеи).
Волюнтократия – это иное, это власть пробужденной Воли, власть необусловленности над обусловленностью, превращение необусловленных слоев Сознания в главный управляющий фактор. У такой задачи по меньшей мере две стороны.
Одна сторона – самоорганизация носителей пробужденной Воли. Управление сообществом людей с пробужденной свободной волей требует особой организованности элиты: координации действий людей, которые принципиально не могут находиться в позиции управляемых извне. Шанс на это дает только опыт внутренней свободы и ясного сознания в соотнесении с процессом Творения. Одной из задач волюнтократического управления становится максимально возможное воспроизведение свободных существ, а это означает хроническую задачу волюнтократического государства по отношению к своим подданным: воцерковить тех, кого можно воцерковить; вокультурить тех, кого можно вокультурить; овоенить тех, кого можно овоенить. То есть превратить в себя всех, кого можно сделать членами волюнтократии. Волюнтократия сама воцерковлена (соотносит свою деятельность с процессами Творения), вокультурена (создает новые формы Культуры) и представляет собой военную организацию, ведущую хроническую войну за освобождение Сознания из-под власти Хаоса. Три высших типа человеческих существ – святой, гений и герой, – реализующих три ценности нашего мира – любовь, творчество и войну, – должны стать целью воспитательной политики государства, а не формирование массы законопослушных граждан. Неважно, какие при этом будут применяться технологии, – мы не можем предвидеть их форму, но можем определить их направленность.
Вторая сторона задачи – проблемная. В человеческой истории мы без труда обнаруживаем множество начинаний подобного рода – создание орденов. Но они решали ограниченные задачи и существовали ограниченное время. Основная их проблема – имитация тех качеств, которые признавались важными, людьми с совершенно иной мотивацией и стремящимися к власти в подобных структурах. Эта проблема – составная часть фундаментальной проблемы Искажения любых проектов и высоких идей при их погружении в реальную социальную среду.
Именно поэтому волюнтократия не может не быть воцерковленной. Противодействие Искажению – одна из составных частей жизни Церкви.
10.3. Условием возникновения и функционирования волюнтократии является определенная гигиена внутренней жизни и преобразование сознания – его волюнтаризация. Специальная подготовка является обязательным условием для множества профессий и некоторых социальных страт. Точно так же, как для получения офицерского звания нужно окончить военное училище, так и для вхождения в волюнтократический круг нужно пройти определенный обучающий курс. Пробужденная воля означает и ясное незамутненное сознание, что позволяет различать воздействие на сознание различных факторов и ответственность, проистекающую из волевой позиции. Только последовательное отсечение влияний «снизу» в сочетании с ответственностью, идущей «сверху», может сохранить позицию волюнтократии.
Условие волюнтократической гигиены – понимание неизбежности искажений, а значит, и наличие техники выявления и преодоления искажений и особой хладнокровной позиции по отношению к управляемым социокультурным процессам.
Волюнтократия – это война с Искажением, война с неопределенным исходом. До сих пор такие войны заканчивались победой Искажения. Победа доступна только Четвертому Риму, «которому не бывать» и который является религиозной, культурной и цивилизационной проекцией волюнтократии. Равно как и наоборот: волюнтократия есть проекция Четвертого Рима, который пока находится в зоне «не быти».
Волюнтократия является целью Перехода к Иному и средством такого Перехода. Нужно понять, какие формы политической организации наиболее благоприятны для Перехода. Переходный режим, конечно, должен быть фундаменталистским – идеократическим, с зачатками волюнтократии. Фундаментализм исходит из иерархии ценностей. Управление может быть сетевым, организация знаний ризомной, но ценностные структуры всегда упорядочены. В самом слове «ценность» уже содержится указание на то, что есть более ценные вещи и менее ценные (честь, противопоставленная выгоде, например, или, что существеннее, свобода – обусловленности). Фундаментализм – это утверждение, что в основу организации общества (управления, воспитания, «изготовления» человека и окружающей его культурной, технической и социальной среды) должны быть положены самые высокие ценности. Конечно, «должны» не значит, что так и есть, и даже не то, что это возможно, но здесь важен вектор, а не актуальное состояние, которое без этого вектора было бы совсем безнадежным. Умение читать ценнее неумения, и мы заставляем детей учиться (иногда насильно). Пребывание в Культуре ценнее, чем жизнь за ее пределами. Это культурный фундаментализм, гласящий, что задачей любой социальной системы должно быть максимальное вокультуривание тех, кого можно вокультурить.
Еще глубже церковный фундаментализм – соотнесение себя с тем, что находится за пределами мира и внутри человека и не описывается простыми схемами мышления. Церковь – это не социальный институт и не организационно-финансовая система, это территория соприкосновения сознания человека с тем, что за пределами Мира. На этой территории живут разные люди и не всегда хорошие. Но и не все родители учат детей говорить только хорошие слова, хотя учить-то говорить надо. Православный фундаментализм есть требование ввести человека в соприкосновение с Миром «за пределами», с реальной свободой воли и столь же реальной ответственностью за положение дел рядом. Это и есть обязанность фундаменталистского режима – воцерковить тех, кого можно воцерковить.
Волюнтаризация сознания – один из аспектов христианских практик. Точка воли, того «ничто», из которого производится волевое действие, совпадает с «местом ясности», известным в христианской аскетике:
«Ибо один чин у молитвы ума в месте ясности, как сказал я однажды, потому что там, на месте, превысшем и свободном от гомона страстей, нет молитв, и жертвоприношений, и молений, и прошений о прежде совершенных [недостойных] деяниях, но также нет и памяти о чувственном житии, которое проводится на месте чистоты и памятование о котором непрестанно воздвизается в уме. Но все сии [вещи] и подобные им прекращаются у ума на месте ясности, и память о них пропадает у чувства, свойственного уму, и он непрестанно приводится в движение тем, что выше сих [вещей] и превосходит их, в изумлении, [бывающем] при опьянении всемудрым Богом»[107].
10.4. Волюнтократия – проект, но реальных носителей волюнтократической идеи, а не ее имитаторов, все же очень мало. Для вызревания проекта необходимо политическое устройство, позволяющее максимально выявить потенции основных составляющих цивилизации.
10.4.1. Основа всех цивилизационных структур – жизнь, воплощением которой является народ, создающий и государство, и культуру, и носителей волюнтократии. Это этнос в гумилевском понимании, или система этносов – суперэтнос. Власть этноса – это власть жизни, порождающей все остальное. Народ воспроизводит и людей, и культурные коды, и стереотипы поведения.
Лучшая политическая организация народа – это прямая демократия: выявление реальных лидеров, зависящих от территориальной общины. Прямая демократия означает, что община, опираясь на реальных лидеров, сама организует свою жизнь, управляя полицейскими участковыми, системами обеспечения жизнедеятельности общины, сбора местных налогов и т. д. Народ создает свободную экономику того типа, который соответствует его природе, и территориальную армию по типу казачьих формирований, которые переходят в подчинение государству только в условиях войны. Народ создает свою ступенчатую структуру управления – лидеры общин выбирают своего лидера на муниципальном уровне, муниципальные лидеры – областного, а те образуют высший слой, избирающий своего руководителя или группу руководителей. В этом случае голосует не безымянная масса за того, кто ей понравится как артист на сцене, а круг ответственных личностей. Тогда воспитание лидерства становится одной из задач организованного народа. Именно на народном сегменте цивилизации и возможна сетевая самоорганизация. В этом случае государство освобождается от необходимости имитировать противоречащие его иерархической природе сетевые принципы.
10.4.2. Другая составляющая цивилизации – государство, живущее в мире обусловленностей, искажений, агрессий, отклонений. Государство – военная структура по своей природе, власть, соединенная с правилами и нормативами, противостоящая другим властям, опирающимся на другие нормативы. Его задачи – обеспечение внутренней стабильности, внешнего доминирования и защиты от доминации других государств. Государство воспроизводит силу, стабильность, защиту. Государство – творение народа, но оно редко совпадает с народом, а крупное государство не совпадает с народом никогда. Для России это несовпадение особенно очевидно – Россия всегда была не совсем русским государством, а в начальный советский период даже антирусским, но оно всегда было порождением русского народа даже тогда, когда народ использовал для построения государства иноэтнический материал. Государство – это нормативы и управленческие акты, плановая экономика и целенаправленные инновации, призванные укреплять его позиции во внешнем мире и обеспечивать управляемость внутри государства. Это стратегические вооруженные силы, ориентированные на действия за пределами своей территории. Принципы формирования управленческой структуры такие же, как и в армии: коллегиальные решения высшего руководства по меритократическим критериям. Госслужащий в такой системе не бюджетник, а офицер административных войск.
