Олег Бахтияров
Воля над Хаосом
Глава 5
Воля и хаос
Инстанция Над — это место обитания и действия Воли. Вводя рассуждения о Воле в контекст социокультурного проектирования нужно разобраться с пониманием этого концепта[80].
5.1. Слово «Воля», как и всякое другое понятие, объемно и многоэтажно. На нижних этажах обыденной жизни – это «стиснутые зубы». Волевой человек – человек, способный преодолеть сопротивления, слабости и желания. На высших этажах Сознания Воля предстает как ничем не обусловленная целе- и смыслопорождающая активность. В обыденном понимании воли как «стиснутых зубов» просвечивается лишь ее высший смысл – «ничем не обусловленная…». Проекция воли в социально и культурно обусловленном мире означает «необусловленность текущими обстоятельствами»: решение, принятое за пределами актуальной ситуации, выполняется даже в том случае, если оно противоречит всем наличным обусловленностям. На следующих этажах воля – это действие, не обусловленное мотивациями, системами представлений, строением сознания. И, наконец, предельное понимание воли – порождающая активность, у которой нет оснований, способность действовать и порождать цели и смыслы из себя, без внешней причины. Активность, к которой применимы слова о свободе воли и которая открывается только ясному сознанию, реальность, которая выше языка, мотиваций и усилий. Это и есть самое ценное достояние человека, Воля с большой буквы. Все остальные ценности несут на себе отблеск Воли.
О воле можно рассуждать как о понятии, как конструкте и как реальности. Говоря о воле как понятии, мы погрузимся в длинный спор о словах, поскольку речь пойдет об уточнении, в каком смысле мы о воле говорим – воля в бытовом понимании как преодоление сопротивления, воля в психологическом смысле как способность управления психическими процессами и выбором альтернатив, или Воля в метафизическом контексте как ничем не обусловленная целе- и смыслопорождающая активность. О свободной воле мы можем говорить только в этом, метафизическом аспекте – о действии вне обусловленности. Но это уже разговор не о словах, а о реальности – слова приспособлены для обусловленного мира. Идея свободной воли присутствует в культуре как некоторый идеал. Его либо относят к чему-то трансцендентному – представление о Первопричине, Causa sui, либо отрицают ее наличие, либо констатируют ее следы в психической жизни и по этим следам восстанавливают то, что оставило след, стремясь достичь реального состояния свободы воли. Выбор позиции по отношению к свободной Воле – ее наличию и достижимости – это не «теорема», это «аксиома».
Внутренняя свобода и потребность в ясном понимании не культивируются в современных обществах. Общество должно быть управляемо и состоять из людей, принимающих обусловленность своих желаний, мотиваций и решений организованным множеством социальных факторов как естественную данность. Представление о свободной воле как реальности тщательно изгоняется, подкрепляясь и философскими, и нейрофизиологическими дискурсами. Свободными и сильными людьми нельзя управлять посредством манипуляций, а христианский контекст, который только и дает представление об организованной жизни людей с пробужденной волей и ясным пониманием Бытия, уже достаточно давно отброшен на общественную периферию.
Волевой фактор всегда был определяющим у некоторых людей, но редко институализировался. Поскольку в обыденной жизни под волей понимается лишь настойчивость в достижении своих целей, обусловленных страстями или внешними факторами, слова о «ничем не обусловленной активности» понимаются как утверждение примата Хаоса над законами. Воля обычно спит. Мы знаем, что она есть, что все структуры нашего сознания и все взаимодействия с природой, социумом и людьми порождены ею, но она спит, и управление поведением переходит в ведение нормативов и правил. Пробуждение же Воли означает позицию, еще более удаленную от Хаоса, чем правила. Воля порождает смыслы, действует через смыслы, разворачивает смыслы в проявленные и осязаемые формы.
Волевой акт осуществляется не как ответ на текущие обстоятельства, а как акт их преобразования в соответствие с поставленной целью. Волевой акт не является насилием, искажающим природу обстоятельств, в которых он реализуется. Волевое действие направлено на живую организмическую реальность – спонтанные процессы и осуществляющих ее акторов при сохранении их идентичности.
В отличие от волевого, рациональное действие в отношении организмической (биологической, культурной, цивилизационной) реальности предполагает ее расчленение на управляемые части, их насильственное сведение в новые структуры – вначале концептуальное, а потом, неизбежно, и реальное. Рациональный анализ неизбежно упрощает реальность, разрушает невидимые взаимосвязи, превращает различающиеся части в одинаковые, не создает новое, а комбинирует эти части, превращенные в камни для новой постройки.
Рациональное находится под жизнью и потому замещает жизнь механической копией, а Воля – над жизнью и потому усиливает живое и превращает его в новые формы, не покушаясь на идентичность организмов.
Поскольку опыт Воли для современного человека редок, нужно составить краткую концептуальную схему, позволяющую говорить об этой теме. Все, что мы знаем о себе, человеке и Мире, есть опыт Сознания. Восприятие, память, мышление, намерения – это акты сознания. Естественно понимать Сознание как нелокальный мир, столь же реальный, как и то, что имеется в виду под реальностью, противопоставляемой Сознанию. В Сознании можно обнаружить аспекты и принудительности, и свободы. Наличие слоя свободы подтверждается и многочисленными практиками в традиционных и в некоторых современных системах работы с Сознанием, и спонтанным опытом отдельных людей. Это опыт столь же очевидный и непреложный, как и любое строгое доказательство.
Наличие свободной воли – один из христианских постулатов. В сложном и многомерном символе Грехопадения есть один аспект – подчинение свободной воли действию внешних факторов, «запретному плоду», приносящему «познание добра и зла» извне, принудительно, а значит, и искажающему этой принудительностью понимание добра и зла, свойственное свободной воле. Только пережив ничем не обусловленную свободу, можно понять, что такое ответственность. Но в обычной жизни человек сталкивается с почти полным подчинением тому, что действует на Сознание извне. Осознавшие двойственность основ Сознания (свободу, с одной стороны, и, как ее альтернативу, подчинение внешним факторам, с другой) и выбирающие в качестве ведущей ценности не согласие с принудительностью, а свободу, стремятся к пробуждению своей воли.
Опыт пробуждения Воли, спонтанный или обретаемый в ходе ряда психотехнических практик, нельзя игнорировать, особенно, когда речь заходит об особой позиции-Над, которую надлежит занять, чтобы управлять историопластикой. Этот опыт ведет к противопоставлению областей сознания, обусловленных вне-сознательными факторами, и областей необусловленной свободы. Когда становится очевидным наличие полюса свободы в Сознании, обычная жизнь представляется некоторым искажением – не Воля организует Сознание, а нечто Иное, не являющееся Сознанием. Это Иное двояко: с одной стороны, это Культура, с другой – то Иное, что раньше носило имя «материя». Поскольку современное употребление этого термина, позволяющее оперировать такими понятиями, как «строение материи» или «эволюция материи», фактически устранило понимание материи как внешнего и непостижимого фактора, нужно ввести новое слово, обозначающее источник внешней принудительности. Будем называть этот внешний фактор принудительности – Тьмой Кромешной. Тьмой, поскольку мы ничего не можем сказать о том, что это такое вне его отражений в Сознании, кроме того, что это вещь-в-себе, а точнее, Мир-в-себе.
Кромешной — поскольку эта реальность находится вне Сознания, существует кроме Сознания.
Тьма Кромешная (ТК) действует на Сознание, порождая его содержания. Пока Воля дремлет, феноменальный, наблюдаемый нами Мир двойственен по своей природе: с одной стороны, за ним стоят «вещи-в-себе», непредставимые и невыразимые, с другой стороны, форма их представленности определяется строением Сознания.
5.2. Феноменальный Мир – это расширяющееся пространство соприкосновения Сознания и ТК, пограничное образование, включающее в себя и Сознание, и ТК. ТК наступает, и Сознание создает первые защитные редуты стабильных форм (фигуры, гештальты), внутреннее строение которых уже не подвержено действию ТК. Введение фактора стабильности – это первое, чем Сознание утверждает свою активность в условиях практически полной обусловленности. Как реакция Сознание постоянно отражает обрушивающийся на него поток стимулов (обусловливающих факторов) и в этом отражении подчинено им. Как только одна из реакций «замораживается» в Сознании, она фактом своего существования вопреки изменившейся стимуляции уже выходит из-под власти обусловливания. Столкнувшись с почти тотальной обусловленностью внесознательными факторами, Сознание формирует (в пределах обусловленного слоя) противостоящие им способы работы.
Внесознательные факторы отражены в Сознании как динамичный и изменчивый поток недифференцированных ощущений. Если бы Сознание было только отражающей реальностью, то оно бы и исчерпывалось только этим хаотичным потоком. Первый заслон на пути тотальной обусловленности – превращение потока в стабильные формы, его гештальтизация[81]. Стабильная форма противостоит изменчивому потоку, отходит от обусловленности им, создавая неподвластные изменчивости постоянные, принадлежащие уже только Сознанию фигуры-гештальты. Так формируется аппарат психических или, шире, консциентальных функций, превращающий первичный, отражающий внесознательные стимулы поток в организованные формы, принадлежащие Сознанию и управляемые им. На уровне мышления этому соответствует категоризация, на уровне языка – ограниченный набор лексем, морфем и грамматических правил. Внесознательные факторы управляют только внешней стороной этих форм, но уже не проникают внутрь и не влияют на их стабильность. Гештальты, как и составленный из них феноменальный Мир, двойственны: с одной стороны, они – результат воздействия ТК на Сознание, и в этом и состоит аспект их принудительности; с другой стороны, они стабильны (и значит, относительно независимы от ТК), поскольку «внутренняя территория» гештальтов управляется смыслами, принадлежащими исключительно Сознанию.
Так Сознание выходит из-под власти внесознательных «сил», расплачиваясь за это ограниченностью и конечностью своих форм. Опираясь на стабильные гештальты, отражающие внесознательные факторы, Сознание создает внутреннюю систему отражений стабильных форм – язык, дающий имена гештальтам и создающий операции над гештальтами. Язык подчиняет гештальты смыслам, принадлежащим только Сознанию.
Это вторая линия обороны сознания от внешней обусловленности. Язык позволяет создать и средства преодоления обусловленности, и методы различения обусловленных и необусловленных аспектов Сознания. Здесь, в языке, создается и формулировка преодоления обусловленности, и рефлексия, которая позволяет сравнивать обусловленные и необусловленные аспекты Сознания. Язык отделяет Сознание от модифицирующего воздействия ТК, позволяет создавать независимые организованности и формулировать обратные воздействия. Но и язык подчиняет Сознание своим формам, хотя это и мягкое, вариативное подчинение.
Высшей известной нам формой самообороны Сознания от обусловливания становится Культура. Культура создает мир, с одной стороны, соприкасающийся с «тем, что по ту сторону», с другой – состоящий из неизменных форм, полученных в результате обработки текучего перцептивного потока, создает свой, уже не подвластный внешним факторам мир – мир нормативов, ценностей, эпистем, дискурсов, парадигм.
Эта ситуация позволяет Сознанию «перейти в контрнаступление» – открыть доступ Воли к управлению пространством соприкосновения Сознания и ТК непосредственно.
Разрушительная сторона ТК отражается в Сознании, и это отражение понимается как Хаос. Воля воздействует на ТК опосредованно, влияя на Хаос и, в перспективе, управляя им.
Но стабильные формы – от гештальтов и языка до Культуры – лишь переносят в Сознание ситуацию обусловленности. Сознание становится обусловленным своим собственным устройством, отразившим зависимость Сознания от Внешнего. Вместо обусловленности создается контробусловленность, столь же принудительная, как и та, которой она противостоит. Движение же к Свободе состоит не в том, чтобы одну («плохую») обусловленность заменить на другую («хорошую»), ей противостоящую, а в том, чтобы выйти за пределы и стабильности, и изменчивости, пробудив Волю, не отражающую и переформирующую внешнее, а создающее новое.
Мы приходим к парадоксальному выводу: вся структура Сознания, данная нам как принудительность, есть результат стремления к Свободе и пробуждению активности. Память фиксирует исчезнувшие стимулы, внимание позволяет их воспроизводить как отдельные фигуры, не связанные с текущей стимуляцией, теневые аспекты Сознания создают тревожащий фон, от которого Сознание стремится освободиться. Сам факт обусловливания становится стимулом, ведущим к свободе.
5.3. Здесь, на границе Сознания и Тьмы Кромешной, разыгрывается вечная война, в ходе которой ТК стремится разрушить гештальты, а Сознание их удерживает от распада и создает новые гештальты из очередной волны ТК. Жизнь – это хроническая война с Хаосом, отражением которой становится неустранимость войны для мира живых существ. Война идет не между тиграми, медведями, коммунистами, фашистами, крокодилами и либералами: Сознание воюет с представительством ТК в этих реалиях.
Собственно, так понимает основания своей миссии любая военная сила – устранение влияний ТК, сконцентрированных в образе противника, при этом «свои» понимаются как носители неискаженного Сознания. Но те же элементы ТК и в тех же пропорциях присутствуют и среди «своих», а неискаженные аспекты Сознания обнаруживаются и у противника.
Если бы в Сознании не было бы зародыша Воли, феноменальный мир представлял бы собой бесконечный процесс трансформаций под воздействием Хаоса. Хаос разрушает организованности феноменального мира и подчиняет себе то, что от них остается. Разрушению противостоят социокультурные гештальты – правила и нормативы. Они не позволяют Хаосу подчинить социальную жизнь, но вместе с тем переносят принудительность Хаоса на социальные структуры.
Воля – это особая позиция по ту сторону организованных форм и человеческих потребностей. Движение к Воле начинается из мира обусловленной фактичности и оставляет позади себя организованные формы, подчиненные причинно-следственным обусловливающим отношениям, а затем переходит через зону чистых смыслов.
5.4. Почти у всех явлений, с которыми сталкивается человек в феноменальном мире, есть две стороны – чувственная проявленность (восприятие, образ, слово, формула) и смысл – то, что обеспечивает понимание. Различение этих сторон – эйдосов и их проявлений – всегда оставалось уделом ограниченного круга людей, вырабатывавшего определенную культуру выделения смыслового аспекта и работы с ним.
Фундаментальная обусловленность Сознания: для активизации смысловых конфигураций необходим чувственный стимул – вначале стимул или образ и лишь потом его понимание. Есть три исключения из этого правила – действие в опасной ситуации, когда восприятие угрозы порождает знание вне форм и это знание определяет действие (солдат останавливает БТР за 20 метров до заложенного фугаса и при этом не может ответить на вопрос, почему он это сделал); акты творчества, когда музыка или стихотворения еще не звучат, но творец уже знает, что именно он создает, лишь потом облекая это знание в формы); мистические откровения, которые невозможно выразить в четких и непротиворечивых формулировках. Целенаправленно же породить смысл может только Воля. Породить без оснований и причин, «с другой стороны» Хаоса и правил.
Смыслы лишены каких-либо чувственных проявлений – амодальны, как принято называть эту непроявленность в психологии. Любому имени соответствует свой смысл, кроме граничных понятий: Бог, Дао. Воля тоже имеет имя, но у этого имени нет смысловой наполненности – Воля находится над смыслами и целями, порождает их и в силу этого также не является смысловым образованием. Воля порождает смыслы, которые разворачиваются в проявленные формы, и так реализуется в мире фактичности. Это особая техника и особая практика. Тем, кто хочет осуществлять волевое управление, такая техника столь же необходима, как и рациональное мышление для обычного управленца.
Воля – Иное по отношению к психическим структурам и состояниям. Это сердцевина нашего «Я», тот самый Радикальный Субъект, о котором пишет А. ДУГИН:
«…постсакральная воля, воля, не исходящая извне, не исходящая из Традиции. Это воля, совершенно не предусмотренная в религиозном контексте, которая исходит из самого Радикального Субъекта и обращена на него самого, это – воля к его немедленному и самовольному пробуждению. Смысл постсакральной воли в том, что она не проистекает из мира внешней Традиции. Она возникает тогда, когда Традиции по сути дела нет, когда произошло не только сокрытие парадигмы премодерна, но и даже конец парадигмы Модерна, когда осуществился переход к самой страшной фазе – парадигме постмодерна. Ничто не пробуждает Радикального Субъекта, кроме его постсакральной воли»[82].
Будучи осознанным Иным по отношению к психике, Воля, и только она, может обеспечить переход от актуальности к Иному. Концепции Перехода могут не апеллировать к экономике и даже к Культуре, но неизбежно обращаются к тому, что порождает скачок в Иное — к Воле. Когда сознание реактивно и ограничено только проявленными формами, тогда область чистых смыслов и, тем более, Воля представляются как ничто, как пустота. Но это активная, творящая пустота:
«Пустота – пространство творения. Иное – замысел творения, замысел мира. Воля – материал (может быть – энергия, что не противоречит тому, что воля – материал) творения. Чтобы сотворить мир, больше ничего не нужно»[83].
У Тьмы Кромешной, как и у Воли, нет никакого соответствующего ей смысла, но, пытаясь сделать ее частично управляемой, Сознание создает конструкт – «Хаос», которому соответствует свой смысл и потому над ним можно проводить языковые операции. Противопоставление Хаоса законам, нормативам и правилам может придавать ему позитивный характер. Но полное подчинение Хаосу означало бы и полное отсутствие активной субъектности.
Правила спасают Сознание от Хаоса. Правила подчиняют себе Хаос, создавая Космос – насилие смыслов над Хаосом, удержание его в определенности и стабильности. Буйство Хаоса, его стремление растворить правила – симметрично стремлению Сознания заклясть Хаос. Хаос проникает в Правила: он утрачивает свою изменчивость, но оставляет аспект принудительности – насилующий и ограничивающий форму. И только Воля спасает Сознание от принудительности, вступая в двойную войну – и против Хаоса, и против Правил, и тем самым над войной Правил и Хаоса появляется начало, управляющее и тем и другим. Правила как ограничивающий фактор следует устранять не «снизу», подчиняясь Хаосу, а «сверху», со стороны Воли. Воля, управляющая Хаосом, а не Правила, заклинающие Хаос и сковывающие Волю, – это является задачей.
Воля двойственна по своей природе: это свобода и ответственность за реализацию свободы в обусловленном мире. Без свободы нет ответственности, без ответственности нет свободы. Создающий ответствен за свое создание. Волевая позиция неустойчива, и потому свобода – кратковременный опыт. Она лишь краткий миг между двумя не-свободами – «не-свободой до того» и «не-свободой после того». Но «после того» сохраняется канал, связывающий со свободой, и именно оттуда создаются проекты действия в обусловленном мире. Понятно, что их направленность совершенно иная, нежели из обусловленности. Опыт такой позиции приводит к взгляду на обусловленный мир как взгляду «оттуда». Отсюда проистекает и ответственность – продолжение свободы в обусловленности, в не-свободе. Достижение свободы, а главное, поддержание ее проекции – ответственности – требует особой гигиены и особой культуры работы с Сознанием, особых техник внутренней работы.
Именно неизбежное возвращение из позиции Воли в мир принудительности, реакций и каузальности порождает ответственность – свобода поддерживается решимостью выполнять свою задачу, которая после опыта ничем не обусловленной воли всегда включает в себя расширение зоны свободы в обусловленном вне-сознательными факторами мире.
5.5. Проекция Воли на политическое поле порождает представление о волевом управлении – волюнтократии, – противопоставленном как хаотическому произволу тиранических режимов, так и нормократии — господству правил и законов. Правила – реакция Сознания на давление внешнего Хаоса, но это лишь защита от власти Хаоса над Сознанием. Задача – волевое управление культурными, социальными и политическими процессами, управление и Хаосом, и Правилами. Это управление сверху, со стороны инстанции более мощной и богатой, нежели жизнь. Но эта позиция предполагает работу со всеми проявлениями социальной жизни, в том числе и с экстремальными. Будем в дальнейшем называть такой волюнтаристский проект V-проектом, а дейстия по его реализации V-переходом.
V-переход означает иную направленность формирования человека с момента рождения и другую культуру, обеспечивающую эту направленность. До сих пор человек с момента рождения «изготавливался» как существо, выполняющее приказы. Фундаментальная обусловленность человеческого сознания – понимание приходит после стимула – обеспечивает функционирование социальных структур. Пробуждение Воли ведет к пересмотру этой схемы. Культивирование работы со смыслами, эйдосами до их превращения в проявленные формы возможно лишь с позиции Воли. Если смысл возникает (активизируется) до формы, а значит, и до стимула, то над ним не властны стимулы, не властна ТК. Воля пробуждает и создает смыслы, а затем и проистекающие из них действия в проявленном мире. Но из этого следует и иной подход к превращению ребенка с сознанием, оперирующим лишь начальными смыслами, во взрослого человека – превращение не в управляемое социальными стимулами существо, а свободно производящее смыслы из себя и координирующего свои проявления с другими такими же существами. Это и иной тип воспитания, и иной тип социальности. Пока Воля не пробуждена, цивилизованная форма человека и его способность порождать социальные структуры и воспринимать культурные нормы и ценности должна прививаться внешними силами, а значит, проявленные формы должны оперировать смыслами и определять и удерживать смысловые конфигурации. V-переход приводит к противоположному – смыслы, порождаемые волевыми актами, управляют проявленными формами.
