Ольга Гутарёва
Веря в сказку
За окном густеет тьма. Под фонарём стоит чья-то тень в капюшоне. Из груди тени прорастают провода.
***
Внизу возле гардероба ещё горит свет. Охранники дежурят на выходе, пролистывая по телевизору вечерние программы.
Варя забегает в гардероб, срывает с крючка свой пуховик. Она понимает, что, несмотря на свою торопливость, двигается неловко и медленно. Её вот-вот могут догнать, в таком случае сто́ит держать слёзы в себе. Ещё не хватало расплакаться, как младшекласснице.
А ведь ей казалось, что Зимовцеву действительно весело с ними. Хотя это и было странно с самого начала, но… Так ведь всё и должно было закончиться?
От одной только мысли, что Кирилл оказался подлым человеком, Варе хотелось кричать.
– Варя!
Она натягивает на глаза шапку, наклоняется, чтобы застегнуть сапоги. Застёжка заедает.
Кирилл врывается в гардероб. Замирает на выходе. Слышится шуршание бахил – его не пустили к ним в школу без второй обуви, и всё это время он шаркал синими пакетиками.
– Варь, почему ты убежала?
Варя выпрямляется, берёт свой рюкзак. Не глядя, идёт на Кирилла, желая выйти, но он загораживает ей дорогу. Она поднимает взгляд – ворот его свитера прямо перед ней.
– Ты обиделась из-за тушканчика?
– Мне нужно срочно домой. Дай, пожалуйста, пройти.
Варя находит в себе сил грубо отпихнуть Кирилла в сторону. От неожиданности он отступает.
– Стой, я провожу!
Снова шуршание бахил. Даже не захватив куртки, Кирилл устремляется следом за ней.
– Варя!
Варя бежит по коридору. Тяжёлый рюкзак с учебниками, громоздкий пуховик мешают, и Варе кажется, что Зимовцев вот-вот её остановит, схватив за рюкзак. Но вот она уже минует охранников, толкает плечом дверь.
Перед крыльцом стелется искрящийся снег.
– Варь!
Кирилл ловит её за руку.
– Ты обиделась? Что я сделал не так?
Она поднимает на него взгляд. Нос закутан шарфом, и она бормочет глухо:
– Отстань!
В глазах Зимовцева начинает темнеть испуг.
– Ты просто использовал нас, а теперь… теперь говоришь ещё такие вещи. Ты хоть понимаешь, что нельзя так обманывать? Нельзя так просто… говорить такое другому человеку?
– Я никого не использовал. И я не врал.
– Да? – Варя начинает не на шутку злиться. – Конечно же, не врал! Вот только не убедительно!
А под шапкой у неё пульсирует одна лишь фраза: «Посмотри на Птицыну и на меня. Как думаешь, чему легче поверить? Что ты хотел заставить её ревновать или ты и, правда… или я и, правда, тебе так нравлюсь? Такое только в сказках бывает!»
– Я обидел тебя?
– Да! Да, обидел! – восклицает Варя. – Зачем ты так? Хотел заставить её ревновать, но зачем… Зачем ранить чувства других? Это жестоко! Ты жестокий.
Кирилл как-то странно усмехается, и тогда Варя не выдерживает. По щекам начинают теплеть слёзы.
– Не хочу больше с тобой разговаривать. Пока.
– Ты мне не веришь? Веришь ей?
– А кому проще верить?
– Разве нужно, чтобы было проще?
Варя пытается шарфом утереть себе слёзы. Отводит шарф с лица вниз, ртом вдыхая свежесть улицы.
– А если докажу?
– Что именно?
Грубое движение. Варя не успевает даже всхлипнуть. Кирилл порывисто притягивает её к себе. Чужие обветренные губы пылко касаются Вариных, горячее дыхание отнимает воздух…
… от обиды Варя жмурится и бьёт Кирилла по плечу. Выходит слабо, не убедительно, но она пытается отвернуться, и этого становится достаточно. Кирилл выпускает её из объятий.
Варя прячет губы рукавичкой.
– Зачем ты это сделал?
Кирилл, словно скованный болью, делает к ней шаг.
– Мы знакомы неделю! – задыхаясь от чувств, выпаливает Варя. – Ты мне даже не нравишься!
Варя осекается. Ложь! Она выдала её так просто, ни на миг не засомневавшись. Почему? Ведь она не терпит лжи.
Зимовцев стоит с протянутой рукой, не успев дотянуться до Вари прежде её признания. В одном свитере, без куртки и шапки. Нос измазан в краске. Но даже не дрожит от холода. Просто не сводит с неё пристального взгляда.
– Прости, – зачем-то роняет Варя, отворачивается.
Хрустя снежной насыпью, она спешит прочь от школы.
– Варя!
Кирилл бросается за ней. Варя неловко останавливается, и в то же мгновение он налетает на неё сзади. Его руки обхватывают её вдоль талии, тёплое дыхание касается шеи, обдавая мягким жаром. Варя ощущает, как сердце взрывается ритмом, бьётся о рёбра, будто пытается вырваться наружу и оказаться в чужой ладони.
– Постой. Не уходи. Давай поговорим?
Она касается его руки.
– Хорошо. Только отпусти. Ты же без куртки.
Кирилл поспешно отступает, словно не желая больше делать что-то не так.
Варя снимает с себя шапку. Кирилл смотрит на неё с виной, но столь преданно, что Варя скорее натягивает ему свою шапку до самого носа.
– Иди в школу и оденься! Потом поговорим.
Кирилл медленно возводит руку, кладёт пальцы на вязь. Хочет что-то сказать, не может.
– Я верю тебе, – дрогнув голосом, поспешно говорит Варя. – Но за… но за «последнее» обидно. Это было слишком грубо с твоей стороны. Ты целуешь каждого, кто тебе не верит?
Варя переводит взгляд Кириллу за плечо и умолкает. Тот, чувствуя неладное, оттягивает шапку с глаз.
Перед ними стоит какой-то парень, одетый во всё чёрное. Стоит в шагах десяти, неподвижно, сунув руки в карманы. На голову вздёрнут капюшон, половина лица скрыта под маской. Из распахнутой на груди куртки прорастают провода наушников. Высокие армейские сапоги стойко стоят на блестящем в свете из окон школы льду.
Проходит время, но парень не двигается с места.
Не смея отвести взгляд от странного парня, Варя тихо шепчет:
– Ты его знаешь? Он ведь… смотрит на нас?
Кирилл молча делает шаг вперёд, заводя испуганную Варю себе за спину.
– Эй! – зовёт он. – Чего тебе?
Парень с проводами наушников не отвечает, но и с места не сходит.
Кирилл решительно поправляет на лбу шапку. Затем размашистым шагом идёт к незнакомцу.
– Кирилл! – Варя слабо тянется за ним.
Он скрипит снегом, спокойно подходит к незнакомцу ближе. Останавливается. Оба выжидающе смотрят друг на друга.
– Зимовцев? – тихим голосом сквозь маску спрашивает парень.
– Ну, допустим.
И в следующую секунду Кирилл чудом успевает откинуть верх тела назад, уходя от быстрого удара.
– Офигеть! – ошарашенно восклицает.
«У парня кликуха Охотник» – откуда-то с неба провозглашает Кириллу голос Барсука. – «Держись от него подальше, с ним тебе так просто не разделаться».
«Ясненько», – мысленно салютует Барсуку Кирилл.
«Дебил!» – орёт незримый Барсук. – «Ты меня снова не слушаешь! Я для тебя шутка какая-то?»
Охотник забрасывает ногу вперёд, и вот уже тяжёлый ботинок наступает Кириллу на носок.
– Ай-яй!
От неожиданности Кирилл западает вперёд, и его встречает кулак в солнечное сплетение.
– Кирилл!
Он валится на снег, перекатывается на спину.
– Ого… – выдыхает облачко пара. – Вот это ты мне дал!
Небо закрывает силуэт Охотника.
Кирилл успевает со свистом выдохнуть морозный воздух, откатываясь в сторону, спасаясь от топчущего удара. Снег истошно скрипит. Поверженный Кирилл вскакивает на четвереньки, с весёлым оскалом глядит на Охотника.
– Остынь, брат. Давай без этого. Настроения нет драться.
Охотник не отзывается. Кирилл в прыжке выпрямляется, уходя от пинка. Резко развернувшись, сразу же вцепляется с Охотником, ухватив того за куртку.
– Ва-а-а! Что за дела? – с крыльца слышится сбегающий голос Фунтика.
Кирилл бросает взгляд в сторону, отвлекаясь мыслью – Фунтика схватили? Охотник инстинктивно ухватывает его за неосторожность – вот уже Кирилл летит спиной на лёд, пропахивая снежную порошу загривком. Его слегка заносит, и Кирилл откатывается от Охотника на безопасное расстояние. Но боль от удара в спине слишком сильная – сразу вскочить не получается.
Варя бежит к нему, падает рядом на колени.
– Не вставай! Лежи! Больно? Лежи… не вставай сразу.
Кирилл машет по воздуху рукой, силясь выдавить улыбку.
– Всё пучком, сейчас встану. Отойди-ка!
Рядом вырастает Фунтик. Заглядывает на Кирилла сверху вниз.
– Ага! Довыдрючивался? Огрели! – злорадствует хрюндель.
– Даня! – восклицает Варя.
– Так! Харэ! Что вы здесь устроили, ироды?! – между ними и Охотником грозно выпархивает Уткина.
Повернувшись лицом к негодяю, Уля зло машет на него руками, словно прогоняя прочь.
– Пшёл отсюда! Фу! Фу, пшёл! Фу таким быть!
– Уля, это же не собака! – кричит Фунтик.
– Да какая разница! Они хулиганьё все на одну рожу! Фу, брысь!
Кирилл силится подняться, но боль скручивает его обратно в позу креветки. Он приседает, наклонившись головой к Варе.
– Кирилл? – Варя хватает его за плечо.
Уткина тем временем вовсе теряет страх.
– Ах ты хамло поганое! Ишь, расшвырялся бедным мальчиком! Чего вылупился? Пшёл вон! Фу! Фу! Пшёл! Брысь!
Фунтик опасливо косится на Уткину.
– Уля! Не подходи к нему! Зашибёт и не заметит!
– Утя, уходи, – хрипит Кирилл.
– Я тебе зашибу! Ты меня зашибёшь? Да я тебя сама зашибу! Ну? Давай, валяй, мурло поганое! Я год айкидо занималась! Подходи! Забубеню!
Охотник удивлённо смотрит на расфуфыренную утку, приплясывающую перед ним с приготовленными кулачками.
– Уля! – Варя слёзно глядит на подругу.
– Что зенки вылупил, редиска? – не унимается та. – Готов?
Вдруг Охотник, не вынимая рук из карманов, делает шаг… и обходит Уткину стороной.
Варя чувствует, как напрягаются у Кирилла плечи – он готовится вскочить, чтобы защищаться.
«Пожалуйста, не надо…»
Скрип снега. Тёмное небо засасывает водоворот ветра. Вертится свет из окон школы.
– Киай! – визжит Уткина.
И в следующий миг происходит что-то невообразимое. Последнее, что успевают увидеть Варя, Кирилл и Фунтик – это широко вытаращенные глаза Охотника. Взмётываются вверх ноги в армейских сапогах, слышится глухое «пуф», а затем и вовсе жалобное «кря».
Уткина выпрямляется, отряхивая ладони.
В ногах у неё валяется «звёздочкой» распластавшийся на снегу Охотник.
– Дзёдза! – орёт по-японски Утя.