Петр Юшко
Невероятные приключения маленького Принца
Глава 4. И Великаны, и…
Скала у них под ногами качнулась и Димон, не удержав Таву, свалился на нее, здорово ударившись о твердый гранит. Но, нет! Это был не камень! Это было похоже на плотный картон или очень толстую ткань! В ужасе дети оглядывались вокруг себя, а Террано загадочно улыбался, глядя на маленьких детей.
Каменный мостик задвигался, дракон взмахнул крыльями и крепче всадил когти в толстенную руку великана, на которой они приземлились. Да! Дракон приземлился на ладонь великана Бобо. И
теперь, Тава и Димоша видели, как рука приближается к огромному лицу, словно бы вырезанному в скале. Гигантские небесно-голубые глаза размером с колесо кареты уставились на детей, и огромный рот расплылся в доброй улыбке.
– ЗДР-Р-РАВСТВУЙТЕ ДЕТИ! Здр-р-равствуй друг Террано! Привет и тебе мой милый Драго! Пойдемте ко мне в гости, др-р-рузья!
Дети сидели на теплой ладони великана Бобо, удобно устроившись в складке образованной линией жизни и болтали ногами в такт гигантским шагам. Террано держался уверенно на своих тощих ходулях, раскачиваясь как на палубе во время качки, и разговаривал с Бобо о каких-то воронках, тьме, зле и рыцарях с мечами и щитами. Бобо возражал, заикаясь и горячась, грохотал сверху, что нельзя, несправедливо, так неправильно, а Террано уверено и властно пел свое снизу. Уставшие дети совсем не понимали, о чем говорят взрослые, и, просто пялили глаза на огромное лицо и большие, добрые, наивные голубые глаза, вспоминая его печальную историю, описанную в книге Дин Долмса. Бобо заметил их восторженные взгляды и, засмущавшись, сказал тихим голосом:
– Я теперь не такой одинокий как раньше, мои маленькие друзья. Не печальтесь обо мне так сильно. Король и Королева меня навещают каждый год. Недавно мимо пробегал этот… забыл имя. Шустренький такой. Вечно спешит куда-то, и за ним постоянно кто-то гонится.
– Это, наверно, мой папа, – крикнула Тава, сложив ладошки у рта, – мой папа! Путешественник Птиро, искатель приключений и артавантю…
– Правильно, Птиро, – вежливо согласился Бобо, – я сидел у подножья горы и смотрю: скачет на лошагипусе, весь растрёпанный, оборванный, грязный, а за ним индейцезавров толпа несется. Кидают в него топорики такие махонькие, соломинки, то есть копья.… Сразу видно, что обидел он завров этих. Не будут так просто завры в других кидать острыми предметами, они добрые… Так вот! Когда он скакал около моего левого мизинца – он вежливо махнул мне шляпой и спросил, как здоровье! Очень все-таки вежливый молодой заврик.
– Да, мой папа он такой, – крикнула Тава, гордая за отца, – он всегда приятное скажет любому. А то, что гнались за ним, так мама говорит, что за ним всегда полмира гоняется. Они у него эти, арто…, антоф…, аптографы они у него просят! Во! Ну, расписался, чтобы, на открытке там, или на книжке. Он популярный очень у народа! Мама так говорит.
– Популярный – это хорошо, – рассудительно пробасил Бобо, – значит, много хорошего и доброго делает другим заврам. А вот зачем они в него тогда топориками кидали? Может быть, обидел он их все-таки? Это уже не хорошо. Обижать других – плохо.
– А может, они ему топорики как подарки кидали, – сделал предположение Димон, – а он так много подарков не мог с собой забрать, и чтобы не обидеть их всех, убегал. Я тоже иногда, когда нашалю, убегаю от папиных подарков, и прячусь в кустах или под кроватью. Но папа все равно меня находит. Тогда мне достается еще больше подарков. Потом сидеть очень больно, – задумчиво подвел итог Димон.
«Да, – подумал Димон про себя, – в этот раз, когда я увижу папу, подарков будет, ой, как много!»
Бобо не уловил сарказма про «подарки» и задумчиво покачал головой. Потом совершенно по-детски улыбнулся и сказал:
– А вот мое жилище! Прошу Вас всех в гости.
«Жилище» великана Бобо оказалось не совсем такое, какое ожидали увидеть, измученные путешествием дети. Это была огромная, размером с несколько центральных площадей столицы, совершенно ровная каменная площадка. Площадка находилась почти у самой вершины горы с видом на восток. Камень был так отполирован, что казался замерзшим льдом на озере. В нем даже отражалось темнеющее небо и подкрашенные красным облачка. Дети с удивлением поняли, что уже вечер, а ели они последний раз рано утром на пляже, когда Террано наловил рыбы. В маленьких животиках сразу засвистело по-взрослому – громко, протяжно, с надрывом. Ротики наполнились слюной, глаза заблестели. В углу площадки, около стены, тлели остатки гигантского кострища. Там же лежала прямоугольная глыба, размером с хороший купеческий дом. Бобо аккуратно положил свою огромную ладонь на глыбу и подождал, пока Террано поможет маленьким спуститься вниз. В этот момент его губы сложились трубочкой и чуть не сюсюкали, а глаза увлажнились от умиления, когда Димон отважно подставил Таве сначала плечи, а потом колено, помогая девочке спуститься с крутизны его пальца. Димон все больше и больше начинал чувствовать себя защитником и опорой слабой, как он себе внушал, Тавы. А она, интуитивно, все чаще позволяла ему себя таким чувствовать, изображая неумелую, испуганную и слабую. При этом глазами они старались не встречаться и вообще смотрели в разные стороны.
Бобо вытащил из груды сухих сосновых стволов, сваленных неподалеку от кострища, одно сухое дерево. Двумя толстыми пальцами снял кору и ветви и положил, отполированный ствол на каменный стол. Террано усадил на получившуюся скамью детей и начал молча хлопотать в другом углу огромного стола-площади. Там стояли, тесной, слегка помятой кучей, плетеные корзины с яблоками, дикими лесными грушами, кочанами лесной капусты, моркови, зелени, корзинки со свежей рыбой и передавленными яйцами, и другими припасами. Пока Бобо подкладывал сухие сосновые стволы в костер, Террано рассказывал:
– Местные индейцезавры, любят Бобо, как благородного и добрейшего из всех сэров. Он их никогда не обижает, старается защищать от непогоды и плохих завров, которые сюда забредают в поисках золота. Они ему приносят в условленное место подарки и скорее всего, просто относятся к нему как к богу. Доброму, ленивому богу, – Террано вытащил из корзины двух здоровенных речных рыбин и умело используя небольшой ножик, выпотрошил их, не переставая рассказывать, – а мясо Бобо не ест, вообще никакое.
Бобо улыбаясь, ближе пододвинул свое огромное детское лицо к разговаривающим и внимательно слушал, приложив гигантскую ладонь к огромному уху.
– Мясо я не ем, это точно, – прогудел он, – я не могу обижать живых. Я и рыбу не ем. Ее мне тоже жалко. Но сколько им не говорил, что не надо рыбу – все равно тащат.
– Это они о тебе заботятся, – прокричал Димон, – папа говорит, что есть рыбу надо, иначе мозги высохнут. А когда будешь бегать, они начнут стукаться о черепушку внутри. Получится звук как в погремушке. Меня заставляют дома есть рыбу.
– А я обожаю рыбу! – Крикнула Тава, облизываясь, как деревенская пастушка, не знающая приличным манер, – я рыбу могу есть всегда, даже ночью! Могу сырую, могу соленую, могу вареную, пареную, жареную, испеченную на углях, – в этот момент Бобо бросил щепотку горящих углей на край глыбы-столешницы, а Террано начал пристраивать на них выпотрошенную рыбу.
Над столом, среди первых, скромно помаргивающих на небе звезд, потек дымок с тонким ароматом печеной на углях рыбы. Дети взвыли и, соскочив с бревна, стали вертеться вокруг смеющегося Террано. Бобо продолжал рассуждать:
– Я не могу никого убивать и поедать. Я вообще не могу никого обидеть. Даже самых маленьких и незаметных. Я с детства такой. Помню, ляжешь на лугу на живот и смотришь в траву, освещенную солнцем, а там копошатся, крохотные такие, живые. Кузнечики, жучки, паучки, мушки, букарашки всякие. Я смотрел на них и думал: вот у каждого есть мама и папа, у каждого есть домик и детки. Нужно в домик притащить крошечку и капельку – накормить и напоить свою семью. Думал, как они бояться меня, такого огромного и сильного, что я могу их обидеть. И мне было мучительно стыдно от того, что я такой большой и сильный, что они должны меня бояться.
Террано внимательно слушал Бобо. Так внимательно, что даже открыл рот, будто слышал какое-то великое откровение, не доступное обычным заврам. Он даже задержал дыхание и когда Бобо уже чуть не зарыдал от охватившей его волны безнадежного стыда, вскричал:
– Благороднейший сэр Бобо! Я преклоняюсь перед тобой! Не надо так себя мучить и изводить! У каждого живого существа есть свое предназначение, и как бы долго не приходилось ждать понимание этого предназначения, нужно терпеливо все выносить. Тебе совсем нечего стыдиться. И твое предназначение скоро будет исполнено.
– Милый Бобо, – в один голос вскричали дети, – не надо плакать! Мы тебя любим! Все тебя любят! Ты лучше всех! Ты самый лучший и добрый великан на свете!!!
Бобо потер кулаками глаза и смущенно прогудел:
– Вы, правда, так считаете? Вы думаете, я хороший?
– Конечно, Бобо, – закричали Димон и Тава, – конечно! Ты самый добрый и милый на свете!
Бобо улыбнулся и его глаза, его огромные и бесконечно голубые детские глаза мгновенно высохли и засияли счастьем.
– Вы мои друзья, я вам верю. Я так долго ждал, чтобы у меня было много друзей, и вот это время настало. Я сейчас безмерно счастлив, мои друзья. Я очень счастлив.
Бобо огромным усилием сдержался, чтобы не погладить по головкам крошечных друзей, засмущался и, застыдившись за свои огромные пальцы, убрал руки за спину.
Рыба была готова. Террано, не мешкая ни секунды, разложил на бревне широкие листья лопуха. На ветках перенес туда, исходящую сладким соком рыбину, запеченные на углях яблоки и груши. Димон и Тава больше не могли себя сдерживать и набросились на еду как голодные волкозаврики.
Глава 5. Морской бой
Капитан пиратов Срезанная Шкура лежал на палубе своего собственного фрегата мокрый, без шляпы, без шпаги, с красными слезящимися глазами. Вид капитана был совершенно жалким.
Это какой капитан Срезанная Шкура, спросите вы? Тот самый? Да не может же быть! Ведь Известный на весь океан, жестокий, хитрый капитан, гроза не только купцов и военных, но и самих пиратов! Он не может быть жалким!
Но так и было. Капитан валялся в луже морской воды, которая лилась с него ручьями, а над ним нависал капитан Рекс, одетый с иголочки, в новенькой черной треугольной шляпе с огромным белым пером. Меч капитана при этом находился в ножнах и был абсолютно чистым. Шкура повел красными заплаканными глазами вокруг себя и его взгляд стал еще более жалким. На противоположной стороне палубы валялись, стонали, причитали и плакали навзрыд его собственные могучие и сильные, жестокие и беспощадные матросы. Матросы-бойцы, матросы-убийцы, матросы-ужас океана – катались по палубе и рыдали. У какого угодно капитана, даже капитана самой мелкой тартаны с одним парусом на кривой мачте, при виде такого зрелища сердце разорвется. Шам и Ставр деловито приступили к своим обязанностям. Они обматывали веревками руки и ноги совершенно не сопротивляющихся пиратов и вытаскивали у них из-за поясов кинжалы, пистолеты и сабли. Вместе с ними над пленными склонялся Дипло Док и Урано. Они заглядывали в красные глаза и что-то горячо обсуждали.
Шкура приподнялся на локте и попытался сесть. Он снизу вверх взглянул на возвышающегося над ним Капитана Рекса и оскалился в мучительной улыбке. Все-таки капитанской гордости у него было предостаточно, чтобы даже в таком унизительном состоянии оставаться капитаном.
– Допрыгался, Шкура? – Прокричал пробегающий мимо него Путешественник Птиро, – пролились у кошки мышкины слезки, да?
Остальные члены экипажа «Искателя» так же широко улыбаясь, таращились украдкой на поверженного корсара.
Капитан Рекс поморщился и резко повернулся на каблуках.
– Боцман, – рявкнул Рекс.
Когда к нему подскочил Счастливчик, Рекс таким же жестким голосом приказал:
– Капитана в мою каюту со всем уважением. Пленный экипаж в трюм без унижений и кривляний. Выполнять, карамба, зеленый газ мне в глаз!
Счастливчик дунул в дудку и вместе с подбежавшими Сегом и Тором принялись выполнять приказ.
Рекс продолжал в упор смотреть на Капитана Срезанная Шкура. Во взгляде у него смешались торжество, недоумение и растерянность. У Великого капитана явно не было никаких мыслей, как действовать дальше после произошедшего. А что же произошло во время морского боя? А вот что.
…Боцман снова дунул в дудку, и Капитан Рекс, набрав в грудь воздуха, собрался прокричать команду, как вдруг туман разорвал оглушительный грохот выстрелов неприятельского корабля. Ядра вжикнули между реями «Искателя». Одно задело релинги (так называются перила на судне) на корме и разнесло их в щепы. Другое ядро, сорвало шляпу с головы Короля, просвистев в каком-то дюйме от его уха.
Рекс не дрогнул ни на миг. Только криво ухмыльнулся и сказал довольным голосом:
– Шкура…
Помолчав секунду, гаркнул на весь океан:
– К бою! Правый борт товсь! Карамба, осьминог мне в сапог!
И началась туманная морская схватка.
И это была – самая короткая схватка в истории, между двумя фрегатами в открытом море. Для начала, те, кто не знал, и те, кто знал, но не верил, в то, что Капитан Рекс самый талантливый капитан всех морей и океана увидели все своими глазами. В почти совершенный штиль, не в самой выгодной позиции сближения двух кораблей, он совершил такой искусный и мастерский маневр, что у всех просто рты открылись. Матросы, висевшие на реях, практически телепатически и с невероятной скоростью исполняли короткие приказы своего капитана, подтверждаемые короткими свистками боцманской дудки. «Искатель», подойдя к носу вражеского судна, как бы ткнулся о невидимую преграду, резко повернулся правым бортом к форштевню вражеского фрегата и дал залп. Картечь свистнула, и все пиратские матросы попадали на палубу, прячась от смертельного заряда раскалённых свинцовых шариков. И в этот самый момент, спланированный в голове Капитана Рекса бой – провалился. Рассчитанный до последней карамбы, до самой крохотной ряби на воде, до последнего скрипа талей морской бой превратился в кавардак и клоунаду.
Только борт «Искателя» и форштевень (самый нос корабля) пиратского фрегата соприкоснулись, Капитан Рекс открыл рот, собираясь крикнуть «Абордаж, карамба!». В этот момент из-под полубака выскочил Урано, с неуместной в бою картонной коробкой в руках. Подбежав к самому борту, он выхватил из коробочки какую-то стеклянную бутылку мутно-зеленого цвета и неумело размахнувшись, кинул ее на палубу вражеского корабля. Потом сразу еще одну бутылку, и еще одну. Бутылки разбились о палубу вражеского фрегата. Из них повалил какой-то густой зеленый дым. Дым не улетал вверх, как обычный дым от костра, а стелился по палубе противника, среди прячущихся за бортами пиратов. Пока Рекс стоял с открытым ртом в шоке от того, что его команду прервали, всю палубу пиратского корабля заволокло зеленое, колышущееся марево, похожее на кисель. И вдруг раздались крики. Потом послышались стоны и всхлипывания и вдруг, весь пиратский корабль превратился в рыдающую младшую группу детского сада.
– Абордажные крюки на борт! Карамба! – Запоздало заорал Капитан Рекс, выходя из ступора, – на абордаж!!!
Пока матросы, боцман, Птиро, Король и сыщик Долмс кидали крючья и подтягивали борта кораблей, кидали аврал-трапы, обнажали оружие и взводили курки, зеленый дым начал рассеиваться и как бы осыпался на палубу зеленоватой пылью. Когда абордажная команда с угрожающими криками перебралась на вражескую палубу, они увидели странное и страшное зрелище. Пираты катались по собственной палубе, размазывая слезы по лицу судорожно сжатыми кулаками. Крики и вопли страдающих противников ошеломили нападавших, и все застыли в нерешительности.
– Урано, – взвизгнул Птиро тонким голосом, – а ну, поросенок, быстро сюда. Ты чего такое натворил? Это что такое?
Рекс перешагнул с борта на борт широким шагом. Тяжело ступив на палубу захваченного фрегата, он обалделым взглядом осмотрел противников.
– Карамба, – только и смог прошептать Капитан Рекс, – какого Кракена тут твориться?
Первым пришел в себя Долмс. Он сунул свой пистолетик за пояс и, схватив веревку, крикнул Счастливчику:
– Боцман, давайте вяжите этих молодчиков, пока они не очухались!
Шам, Сег, Ставр и Тор спрятали сабли и деловито начали путать руки и ноги рыдающих пиратов.
Птиро и Король прыгнули обратно на борт «Искателя» и понеслись к улыбающемуся Урано. Тот стоял, руки в брюки, около своей загадочной картонной коробки и сверкал очками.
– Ничего особенного, – пояснил он, – когда мы собрались в путь, я догадался, что возможно организованное вооруженное столкновение, ограниченное на местности и во времени.
Король и Птиро вытаращили глаза.
– Бой, – пояснил Урано, – если кратко. Так вот, я задался вопросом – а как выиграть бой и не лишить активной формы существования материи, совокупности химических и физических процессов протекающих в сублимации организованно объединённых клеток…
Увидев, что Птиро побледнел и схватился за эфес шпаги, а Король еще больше вытаращил глаза, Урано поспешно добавил:
– Жизни, если кратко. В общем, я быстренько разработал химическую формулу и из подручных материалов. Вчера вечером, я взял немножко Алгае, то есть гетерогенную экологическую группу преимущественно фотоавтотрофных одноклеточных, колониальных или многоклеточных организмов, плавающих за бортом, – Птиро заскрипел зубами от ярости, – ну, водорослей взял немножко. За бортом, – пояснил, отступив на шаг, ученый, – Пока вы были заняты.
– И? – Угрожающе проскрипел зубами Птиро.
К ним подошел Дипло Док и стал прислушиваться к тому, что говорит Урано.
Урано обрадовался новому слушателю и продолжил:
– В общем, за короткий период я разработал и совершил процесс изготовления лакриматоров, оказывающих раздражающее действие на слизистые оболочки и дыхательные пути. В итоге получил небольшое количество ирританта…
Король схватился руками за голову и без сил опустился на палубу, он был сильно бледен от неимоверного количества услышанных за короткий период умных слов. Птиро чертыхнулся и вытащил шпагу до середины клинка.
– Ну, я сделал слезоточивый газ. Если говорить проще, – шарахнулся от него Урано, – никто же ведь не пострадал!
– Ты нарушил ход тысячелетий! – Взорвался Путешественник Птиро, – ты попрал священные традиции морского боя! Ты изверг, который уничтожил понятие чести и гордости! Ты…
– Ой, да полно надуваться как жаба в дождь, – не выдержал Дипло Док, садясь на корточки перед потерявшем сознание Королем и беря его за руку в поисках пульса, – тут не кричать надо на нашего Урано, а петь ему хвалебные песни.
– Хвалебные песни! – взвизгнул Птиро, – хвалебные?
– Конечно, – спокойно пояснил Дипло Док, – наш Урано совершил прорыв в технологиях и теперь можно утихомирить таких бутузов как пираты, не проливая крови. Никто не умер, бой выигран, враг повержен. Чего тебе еще надо?
Дипло Док достал из медицинской сумки, висевшей на боку маленький пузырек, и дал понюхать его Королю.
– Тут о другом стоит волноваться, – с озабоченностью проговорил он, делая Королю искусственный массаж сердца, – тут надо волноваться, чтоб у Короля не было воспаления мозга от научных пояснений Урано.
– Но священные традиции морского абордажа! – Воскликнул Птиро, – когда пули над головой, свист сабель, крики и проклятия!
– Зато никто не погиб, от ваших никому не нужных традиций, – Док помог пришедшему в себя Королю подняться на ноги.
– Правильно, – в запале воскликнул Урано, прячась за спину врача, – ведь важнее сохранить активную форму существования материи! Если прервать круг рефлекторной деятельности самоподдерживающейся химической системы…
Услышав это, Король снова рухнул на палубу без сознания.
Глава 6. Как испугать пирата
Поверженный капитан Срезанная Шкура сидел в красном кресле в каюте капитана Рекса на фрегате «Искатель». Закинув ногу на ногу, подперев руку в бок и высоко задрав подбородок, он с вызовом смотрел на победителей. Но как ни крути, а красные заплаканные глаза, красный нос и расширенные зрачки выдавали страшное напряжение от пережитого унижения. Ведь не так страшно проиграть схватку, как проиграть ее недостойно.
В каюте находились Рекс, развалившийся в своем капитанском кресле, Король, стоящий прямо перед несломленным с виду пиратом, Путешественник Птиро, притулившийся к переборке около двери в каюту и боцман Счастливчик с пистолетом со взведенным курком.
Допрос начал Король с молчаливого согласия Капитана Рекса.
– Шкура, – начал Храброе Сердце, – я как Король имею законное право не только вешать пиратов на их собственных реях, как подобает делать любому гражданину, но и миловать их. Поэтому хочу тебе сразу сказать – от твоих ответов на мои вопросы зависит не только твоя жизнь, но и жизни твоих матросов.
Шкура нагло посмотрел на Короля и, покачивая ногой в высоком сапоге, презрительно сказал:
– Если бы корсары боялись смерти от веревки – то в море не было бы слышно ни единого выстрела за последнюю тысячу лет. Запугать меня или моих людей смертью – не получится. Мы живем в ожидании смерти!
Король Храброе Сердце пристально посмотрел на поверженного пирата.
– Очень пафосно! Браво, – Король притворно похлопал в ладоши, – а запугать корсара, столь гордящегося своей славой, тем, что о нем пойдут слухи по всем морям и океанам? – Король круто развернулся на каблуках и сделал два шага по каюте. – Слухи о том, что великий Капитан Срезанная Шкура и его храбрейшие корсары рыдали как маленькие девочки, прищемившие себе пальчик! А во время боя даже не схватились за оружие? – Король резко повернулся к пирату и изящным жестом указал на него. – А что, если пойдут слухи по всем островам, что великие бесстрашные пираты, во главе с непревзойденным капитаном корсаров, просто дали себя связать команде, которая была втрое меньше по численности? Как вам такие угрозы?
Срезанная Шкура напрягся и выпрямился в кресле. Теперь его поза уже не выглядела такой самоуверенной. Во взгляде появилось выражение страха.
Капитан Рекс заерзал в своем кресле и скривил лицо.
– Я даже позволю вам, капитан, сесть на свой фрегат и отплыть от нас без наказания, которым, как мы выяснили, вас не запугать. Только я прикажу своим людям снять с вашего фрегата все пушки, забрать все оружие до последнего перочинного ножичка и весь порох. А на парусах прикажу красной краской и большими буквами написать слово «Трус».
Капитан Шкура дернулся и вскочил. На его лице проступил самый настоящий ужас. Боцман Счастливчик железной рукой нежно усадил корсара обратно в кресло, недвусмысленно тыча ему в ребра пистолетом.
– Ваше Величество! – Воскликнул Шкура, – я не верю своим ушам!
– Думаю, – задумчиво проговорил Король Храброе Сердце, – что про уши вы мне напомнили зря. Как на счет целого фрегата корсаров, начисто лишенных этого важного с эстетической точки зрения хрящевидного органа?
Капитан Рекс снова заерзал в своем кресле и ладонью прикрыл от стыда свое лицо. В прошлом, сам капитан корсаров, Рекс не мог смотреть на унижение пусть даже такого мерзкого пирата. Ему было не по себе.
– Ваше Величество, – взмолился Срезанная Шкура, – Ваше Величество! Только не это! Все что угодно, но только не это! Я не смогу с этим жить дальше! Уж лучше принять достойную смерть! Я сам брошусь на свою шпагу!
– А кто сказал, что я дарую вам достойную смерть? – Удивился Король.
Он вплотную подошел к капитану корсаров и, приблизив свое лицо к его лицу так, что их носы почти соприкоснулись, сказал с такой ненавистью и злобой, что Путешественник Птиро даже закашлялся от неожиданности:
– Кто сказал, что у тебя будет шпага? Я сделаю так, что о самом трусливом корсаре будут петь песни во всех тавернах всего мира тысячи лет! Навсегда забудут мое имя, имена всех моих потомков, но твое имя – Рыдающая Шкура – будут помнить тысячи лет!
Шкура свалился мешком под ноги Короля.
– Ну, так что, капитан, – спросил сверху вниз Король, – получится у нас разговор? На мои вопросы будут получены правдивые ответы?
После некоторого напряженного молчания, во время которого никто не дышал, послышалось глухое: «Да».
И капитан Пиратов Срезанная шкура поведал все, что произошло с детьми на его судне. Все, от момента, как их обнаружили его матросы, до самого последнего взгляда на отплывающий люгер долговязого графа Террано. Шкура не утаил ни своего хитрого плана с письмом, ни своих надежд на прощение за прошлые преступления, ни даже планов, как совершать новые преступления после прощения. Он даже рассказал, что сначала посадил детей в каземат, и только потом, перевел маленьких узников в каюту.
После того, как Счастливчик вывел понурого капитана корсаров из каюты и отвел его в камеру в трюме «Искателя» в каюте Рекса собралось большое совещание. К уже присутствующим на допросе добавились Сыщик Дин Долмс и Дипло Док.
– Не могу, однако, не отметить, – сказал Птиро, – как мастерски наш бравый король обломал Шкуру. Моё Вам уважение, – и Птиро отвесил низкий поклон, взмахнув своей шляпой с пером.
– Отставить клоунаду, карамба, – прорычал Рекс, – не выношу, когда ты так кривляешься, шалопут ты эдакий. Карамба, шут гороховый.
Капитан Рекс еще что-то бурчал себе под нос про: «гороха в твои потроха, сельдь молокососную, крысу в носу, карамбу» и так далее. Но на него никто не обратил внимания.
Все стали очень серьезными.
– Что еще за граф Террано, – спросил Храброе Сердце, – никогда о таком графе не слышал.
– А ты, ваше величество, почаще выходил бы из своего дворца, да гулял бы по улицам, – огрызнулся Птиро, – с народом бы общался. Глядишь и знал бы хоть кого-то.
– Да чушь это все, – не выдержал Дин Долмс, – это вообще просто легенда. Причем легенда старая как мой дом, а ему слава науке, в этом году исполнится 500 лет. О графе Террано даже в старых сказках есть упоминания.
– Кому и Кракен легенда, – проворчал насупленный Рекс, – а кому и черный меч такая же сказочка, карамба. Пока своими глазами не увидят. Клинок вам в пупок, карамба.
– Да кто это такой? – Спросил Король, – толком объясните.
– Как тебе сказать, – Птиро присел на краешек капитанского стола и, получив за это тычок в заднее место острым кинжалом от Рекса, подскочил и отошел к кормовому иллюминатору, – по легендам и преданиям есть такой удивительный граф. Почему граф – никто не знает. Никто его толком никогда не видел, никто с ним толком никогда не говорил. И даже я, как говорится в таких случаях, видел только его тень. Да и то в темную безлунную ночь. Мдя…
Птиро задумчиво смотрел в иллюминатор, и голос его был тихий.
– Была у меня даже навязчивая идея разыскать его. Но, как все говорят, появляется он только тогда, когда это ему надо. А вот что ему надо и на какой он стороне – добра или зла, света или тьмы, не ведает никто. Есть мнение, что он просто выдумка, на тот случай, если нужно объяснить что-то необъяснимое. Или, когда кто-то задумает что-то не очень, например, законное, или не совсем выгодное, или наоборот, слишком благородное. Тогда вот и появляется, откуда ни возьмись, легендарный граф Террано.
Птиро совсем замолк, как бы вспоминая о чем-то не очень приятном.
– Я его видел, – неожиданно сказал Дипло Док.
Все вытаращились на врача.
– Не может быть, – вырвалось у Дин Долмса, – то есть прошу прощения, уважаемый доктор, вы говорите, что встречали графа Террано? Но как? Когда?
Капитан Рекс громко хлопнул ладонями по столу.
– Отставить, карамба, легенды, – прорычал он, – сначала давайте по порядку. Первый вопрос повестки дня – что нам делать с «Прыгучим», его капитаном и командой? Потом перейдем ко всем остальным вопросам.
– А что вы предлагаете? – спросил Король.
– Мое предложение, – вставил Птиро, – вздернуть всех на реях и утопить эту посудину.
– Как это не гуманно, уважаемые, – проговорил Дипло Док.
– Ага, – не выдержал Рекс, – и тебя вместе с ними тоже бы вздернуть не помешало. Но что-то делать все-таки надо. Не можем же мы таскать их с собой во время поисков детей, карамба.
– А если сделать так, как говорил король? – Спросил сыщик, – снять все пушки, отобрать оружие и пусть плывут.
– А фрегат оставить им? – ощерился Птиро, – чтобы они за старое принялись уже через неделю? Это конечно намного гуманнее. Особенно по отношению к купцам. Но и таскаться с ними по всем морям, чтобы передать их патрульному кораблю, тоже нет времени. Моя доченька и королевский мальчишка неизвестно где, с каким-то чудиком, от которого не известно, что можно вообще ожидать. У меня сердце разорвется от тревоги, если мы через час не начнем действовать хоть по какому-то плану!
Все замолчали и задумались.
– Тогда решение приму я, – просто сказал Храброе Сердце, – мы посадим их на шлюпки с небольшим запасом воды и продовольствия, и пусть океан решает, жить им дальше или нет. Весел в шлюпки давать не будем. Пусть руками гребут куда хотят.
– Жестоко, однако, – проговорил Рекс, – но справедливо. И вот еще что, для всех присутствующих. Особенно для тебя, пустомеля, – Рекс посмотрел на Птиро, – да, я про тебя говорю, карамба, словоблуд ты эдакий. Король дал Шкуре свое слово. Шкура свою часть сделки выполнил честно – он все рассказал, и я ему верю. Так что ни одна живая душа во всем мире не должна узнать, как он проиграл этот бой. Я еще проведу разговор с командой на эту тему, думаю, они меня поймут.
Рекс ударил своим огромным каменным кулаком по такой же каменной ладони. Команда точно поймет такие доводы, в этом никто не сомневался.
– Боцман, – приказал капитан Счастливчику, – снять шлюпки с «Прыгучего», запас воды и еды на всех на неделю. Весла вынуть. Посадить всех до одного в шлюпки. На фрегате открыть кингстоны (клапан, который запускает забортную воду на судно). Не дело обесчещенному фрегату болтаться по морям, карамба, позор на мою мозоль.
Счастливчик вышел исполнять приказ капитана.
– Теперь ко второму по важности пункту совещания, – продолжил Капитан Рекс, – по поводу Террано, ничего не могу сказать. Сам не встречал, но слышал. И слышал, как много хорошего, так и много страшного. О вашей с ним встрече Док, расскажете позже, когда будет время. Но, примем как истину, что он существует. А раз так, то мы находимся там, где нам про него смогут рассказать подробнее.
– Ты имеешь в виду Старика? – Перебил его Птиро.
Он отвернулся от иллюминатора и начал ходить мимо капитанского стола туда-сюда.
– Высаживаемся на Португу, – проговорил Птиро, – идем к старику я, Король, Рекс и Счастливчик. Говорим с ним о Террано. Выясняем, где он живет, или где его можно найти. Несемся по горячим, пока еще горячим, следам за ним. Думаю, Старик нам сможет помочь. Шкура нам все-таки облегчил поиски, хоть и не по доброй воле рассказав все до мелочей.
