Рацлава Зарецкая
Алхимия наших душ
Спустя около трех часов томительного ожидания, Эмили готова была выть от скуки, но вдруг заметила неподалеку знакомое лицо со сросшимися бровями.
Мужик, что недавно избивал Стефана, тоже следил за мальчишкой, сидя за столиком уличного кафе.
– Вечер перестает быть томным, – с улыбкой произнесла Эмили, внимательно глядя на монобровного знакомого.
Когда подработка Стефана закончилась, и юноша выбежал из магазина, Мужик устремился за ним. Эмили тенью следовала за обоими.
Мальчишка вернулся домой и, перепрыгивая через ступеньку, забежал в подъезд. Монобровный мужик остался на улице. Достав из кармана пиджака пачку сигарет и зажигалку, он закурил.
Вскоре Стефан появился в сопровождении странного мужчины. Он осторожно придерживал его за локоть и просил внимательно смотреть под ноги. Мужчина поправил раздутую сумку на плече с множеством брелоков и нравоучительно произнёс:
– Всегда надо смотреть под ноги, когда спускаешься по лестнице! Если отвлечешься, полетишь кубарем и сломаешь шею! Переломы – это плохо, очень плохо! Я ломал мизинец, когда был маленьким. Было больно, очень больно. Переломы – это плохо!
Стефан ласково улыбнулся мужчине, и сердце Эмили пропустило удар. Она впервые увидела, как этот мальчишка улыбается, и ее реакция на его улыбку ей совсем не понравилась.
Тем временем Монобровный бросил сигарету, затоптал ее и последовал за Стефаном и мужчиной.
– Я хочу на ужин равиоли, – продолжал тараторить мужчина. Эмили он казался очень странным, будто был ребенком, а не взрослым. – Купишь равиоли?
– Извини, сегодня я не смогу с тобой поужинать, Жан, – виновато произнес Стефан.
– Почему? Ты снова будешь работать и придешь с синяками? – Голос мужчины дрогнул, и Эмили показалось, что он вот-вот заплачет.
– Нет-нет! – замахал руками Стефан. – Вернее, да, я буду работать, но в другом месте. И приду целым и невредимым.
– Обещаешь? – капризно произнес мужчина.
– Обещаю, – кивнул Стефан. На его лице отразилась нежная улыбка, и сердце Эмили снова дрогнуло.
Да что за реакция на простую улыбку? Она что, стареет? Интересно, а тела жнецов смерти можно обновлять? Это, по-видимому, начинает изнашиваться.
Стефан со странным мужчиной доехали до художественной школы в соседнем районе. За это время Эмили поняла, что этот странный Жан и есть брат Стефана. Все это время она думала, что он – ребенок, однако брат мальчишки оказался дурачком.
Проводив брата, Стефан отправился на вторую подработку, где переоделся в грязный комбинезон и принялся загружать в машины ящики.
Глядя на то, как этот мальчишка надрывается и то и дело вытирает пот со лба, Эмили остро ощутила жалость.
– Каждая твоя жизнь была успешной, так почему в этот раз все иначе? – прошептала она, не переставая наблюдать за ним из тени. – Почему на твои плечи свалилось так много проблем?
Видимо, чтобы скрасить неминуемую смерть Алена, высшие силы делали так, чтобы в каждой своей жизни он ни в чем не нуждался. Почему же сейчас все иначе? Что такого могло произойти, что высшие силы решили пересмотреть правила игры?
Неизвестность больше всего пугала Эмили. Не новый Ален, а именно неизвестность. Когда враг резко меняет правила игры, и становится непонятно, что от него ждать.
Кто-то позвонил монобровному мужчине, и он, переговорив, покинул свой пост. Недолго думая, Эмили устремилась за ним.
Мужчина доехал до окраины Парижа и вошел в захудалый бар, у входа которого топтались два лысых мужика. Эмили телепортировалась внутрь и сразу же нарвалась на троих удивленных мужчин, которых она с легкостью уложила на лопатки.
За барной стойкой, скрытый невзрачной серой занавеской оказался проход в подвал. Спустившись по лестнице, Эмили замерла в тени и быстро осмотрела помещение. В подвале, посреди которого стоял ринг, людей оказалось больше: одна женщина за столом быстро считала на калькуляторе – вероятно, бухгалтер, – трое громил, монобровный и…
Эмили думала, что больше никогда не увидит этого страшного лица, но вот оно, в десяти шагах от нее.
Кристоф, а вернее, мужчина, который как две капли воды похож на Кристофа, сидел в кресле, курил сигару и о чем-то тихо разговаривал с монобровным. Единственное отличие этого мужчины от Кристофа было в том, что у первого не оказалось шрама.
– Ты столько раз выбивал из него долг, как ты мог забыть об этом? – злился мужчина, похожий на Кристофа.
– Натан, да я вообще этого парня впервые вижу! Мамой клянусь! – воскликнул монобровный.
– Тебе башку что ли отбили? Память потерял?! Может, еще раз ударить, чтобы все вспомнил?
Натан махнул рукой громилам, и все трое медленно начали подходить к монобровному.
– Эй, ты чего? – пролепетал тот, крутя головой от одного громилы к другому.
– Если после трепки ты так ничего и не вспомнишь, то я понижу тебя до простого вышибалы, а за долгом Стефана Леграна пойдет кто-нибудь другой. – Натан наклонился к монобровному и выдохнул табачный дым прямо ему в лицо.
– Так вот он, корень зла, – прошептала Эмили.
Не проходило и дня с момента ее смерти, чтобы она не думала о том, как уничтожит Кристофа. Однако карма настигла его задолго до того, как Эмили вернулась в мир живых – ее убийцу уничтожил сифилис. Идеальнее и придумать нельзя.
– Давайте сегодня обойдемся без насилия, хорошо? – Эмили сделала шаг вперед и ухмыльнулась. – Мне не хочется тратить на это свое драгоценное время.
Шесть пар глаз уставились в ее сторону.
– А ты еще кто? – нахмурился Натан.
– Жнец смерти, – представилась Эмили. – Пришла с вами договориться.
– Жнец смерти? Это твое погоняло? – поинтересовался Натан.
Эмили отметила, что его взгляд не был таким жестоким, как взгляд Кристофа. Возможно, он еще не испорчен, а может, его испорченность – это всего лишь вопрос времени.
– Значит, такая черная душа все же смогла переродиться, – склонив голову на бок, заключила Эмили. В глубине ее души зашевелился червячок зависти.
– Чего? – не понял Натан.
– Да так, сама с собой разговариваю, – махнула рукой Эмили. – Итак, давайте договоримся. – Она шагнула ближе к Натану-Кристофу и, заглянув в его маленькие темные глазки, произнесла: – Ты забудешь все, что связано со Стефаном. Он тебе ничего не должен, ты его вообще не знаешь. Понял?
Мужчина некоторое время тупо смотрел на Эмили, а затем кивнул.
– Босс? – удивился один из громил.
– И ты тоже забудешь все о Стефане, – Эмили установила зрительный контакт и с ним.
Затем она проделала то же самое с остальными. Стерев память о Стефане всем присутствующим, она отряхнула руки от невидимой грязи и шагнула к лестнице.
– Так что ты хотела, Жнец? – окликнул ее вдруг Натан-Кристоф.
Подумав немного, Эмили обернулась и, впившись взглядом в глаза мужчины, с ухмылкой произнесла:
– Хочу, чтобы ты немедленно пошел в полицию и в деталях рассказал о всех своих грязных делишках.
***
В маленькой комнатушке пахнет сыростью и нищетой. Мужчина в который раз дивится, как его любимая живет в подобных местах.
– Ну, ничего, я подарю ей лучшую жизнь, – с уверенностью произносит он, глядя на шкатулку с фамильными драгоценностями, которые прибрал к рукам. Матери они все равно не нравятся – ничто из этой шкатулки она ни разу не надевала, – зато ему и его любимой они сослужат добрую службу.
В ожидании девушки, которая, по словам хозяйки комнаты, куда-то вышла, мужчина мечтает о том, где они станут жить. Рядом обязательно будет океан. Их дети будут играть на берегу, собирать раковины и строить песчаные замки. По вечерам он и любимая будут прогуливаться по пляжу, а затем возвращаться домой и дарить друг другу любовь.
В дверь стучат. Мужчина радостно встает с жесткой кровати и прячет шкатулку под нее. Он думает, что это пришла его любимая, но ошибается. В комнату заходит плечистый мужчина со шрамом, пересекающим его губы.
– Добрый день, месье. – Из-за шрама его улыбка выглядит жуткой. Мужчина снимает шляпу и делает шаг вперед. Позади него в дверях толпятся еще трое.
– Здравствуйте…
– Меня зовут Кристоф. Я – друг Эмили. А вы?
– Ален. Жених Эмили.
– Жених? – удивленно произносит Кристоф. – Поди ж ты! Вот же шельма, скрывала от меня такого красавца! Нет, ну какая мерзавка, да?
Он поворачивается к своим спутникам, и те кивают и скалятся.
Ален снова напрягается. Слова Кристофа в адрес Эмили чересчур грубы для друга.
– Что вы хотели? – спрашивает мужчина, радуясь, что успел спрятать шкатулку под кровать.
– Мы хотели увидеть нашу дорогую подругу и напомнить ей, что она нам кое-что должна, – ухмыляется Кристоф.
– Может, я могу вам чем-то помочь? – интересуется Ален.
Кристоф снова переглядывается со своими спутниками, хмыкает и наконец произносит:
– Пожалуй. Видишь ли, нам так надоело бегать за ней и выпрашивать долг, что хочется проучить эту мерзавку.
Трое мужчин зашевелились. В руках у одного блестит лезвие ножа.
Ален напрягается. Почему Эмили не сказала, что кому-то должна? Он бы забрал эту шкатулку раньше, и она смогла бы расплатиться с этими жуткими людьми.
– Назовите сумму, и я ее вам предоставлю.
Кристоф оглядел Алена с головы до ног и рассмеялся.
– Да ты такой же нищий, как и она. Что ты можешь дать мне?
– Все не так, как вы думаете! – восклицает Ален, жалея, что на нем сейчас простая одежда, которую он надел, чтобы не выделяться. – Это лишь маскировка!
– Даже если бы у тебя и были деньги, я бы взял не только их. – Кристоф подходит ближе к Алену и хватает его за воротник рубашки. – Твоя невеста у меня вот уже несколько лет как кость в горле. Так хочется ее проучить, но у нее, как назло, не осталось близких. И вот такой подарок – ты!
– Я отдам вам все… – Ален не успевает произнести слово «деньги», как холодное лезвие вонзается ему в живот. От жгучей боли хочется кричать, но Ален лишь стонет с искривленным выражением лица.
Затем лезвие покидает его тело, но лишь для того, чтобы вонзиться вновь.
Кристоф отпускает воротник рубашки, и Ален оседает на пол. Он чувствует, как из него вытекает жизнь. Пальцы на руках немеют, ног он уже не чувствует. В глазах прыгают темные пятна.
– Не переживай, скоро ты встретишься со своей невестой. Я об этом позабочусь. – Это были последние слова, что слышал Ален, прежде чем навсегда закрыть глаза.
***
Стефан проснулся из-за того, что кто-то кричал. Сначала он подумал, что это Жан, но брат сидел рядом, тревожно глядя на Стефана, и тогда юноша понял, что кричал он сам.
– Я тебя напугал? Прости… – хрипло произнес Стефан.
Казалось, что брат вот-вот заплачет. Нащупав его руку Жана, Стефан успокаивающе погладил брата.
– Все хорошо, я рядом…, – пробормотал он, думая о кошмарном сне, что только что видел.
Мужчина со шрамом был поразительно похож на Натана. Он упоминал Эмили и, хоть Стефан не увидел ее во сне, почему-то был уверен, что это та самая Эмили, хозяйка книжной лавки «Ma fleur».
– Ты кричал так, громко, что я думал, ты умрешь! Тебе было больно? Тебе надо в больницу? – затараторил все еще напуганный Жан.
Стефан положил руку на живот. Боль была такой сильной, будто его ударили ножом по-настоящему. Будто он был Аленом…
– Мне не было больно, – с улыбкой соврал Стефан. – Просто приснился страшный сон.
– Страшный сон, страшный сон, – повторил Жан, кивая. – Хорошо, что мне не снятся страшные сны.
– С чего они тебе будут сниться? Ты же говоришь, что ничего не боишься.
Жан гордо выпятил грудь и закивал.
– Да, я ничего не боюсь! Мне нельзя бояться, я же твой старший брат. Если буду бояться, то не смогу тебя защитить.
Рука брата легла на голову Стефана. С важным лицом Жан принялся гладить брата по голове, словно тот был маленьким мальчиком.
На короткий миг Стефан позволил себе представить, что о нем заботятся, что он действительно младший и на нем нет никакой ответственности.
Родители никогда не говорили об этом, но Стефан с детства знал – его родили для того, чтобы после их ухода Жан не остался один. Так ему сказала бабушка Эстель – вечно недовольная мать отца. Она редко навещала семью сына и осуждала его решение оставить больного аутизмом Жана.
– Ума не приложу, зачем вам этот дурак, – говорила она каждый раз, когда приезжала, чтобы проведать младшего внука и сына. Жана и невестку она не любила. – Бедный Стефан, даже не представляет, что его ждет…
И хоть родители отрицали то, что родили Стефана для Жана, все же с самого детства приучали его заботиться о брате и всегда быть рядом с ним. Стефан даже погулять с друзьями не мог – надо было присматривать за Жаном, пока родители работали.
– Не забывай, что брату нельзя демонстрировать отрицательные эмоции, – постоянно напоминала мама. – Ему тяжело их различать, и, если ты всегда будешь не в духе, то это плохо скажется на Жане.
Так Стефан перестал искренне улыбаться. Улыбка его стали фальшивой, но хорошо отработанной, так что даже родители принимали ее за искреннюю.
Стефану бы ненавидеть брата, из-за которого он терпел столько ограничений, однако ненависти в душе юноши не было. Бывали раздражение, злость, обида, но он ни разу за все свои двадцать два года не ненавидел Жана. Он был его родным братом и единственной семьей. Как он мог его ненавидеть?
Перестав гладить Стефана, Жан направился к своему письменному столу и принялся за рисование.
– Что хочешь на завтрак? – спросил Стефан, поглядывая на рисунки брата.
Жан издал протяжное «хм». Поднял вверх руку с карандашом и, не отрываясь от альбома, объявил:
– Яичницу с беконом!
– Кто бы сомневался, – ухмыльнулся Стефан.
Брат всегда ел на завтрак яичницу с беконом. Причем само яйцо обязательно должно быть ровным, с целым желтком, поэтому Стефан готовил его в специальной круглой формочке. Жан любил, когда все симметрично и идеально ровно.
– Что рисуешь? – Стефан подошел к брату и заглянул в альбом.
– Русалочку. У меня плохо получается, потому что я не люблю эту сказку. – Жан сморщился и фыркнул.
На альбомном листе красовались первые наброски туловища и хвоста. Стефан вспомнил о недавней жертве Сказителя и вздрогнул.
– Почему не любишь? – поинтересовался он у брата.
– Она наполовину рыба – а я не люблю рыб! Они холодные, скользкие и у них неприятный взгляд. Я не люблю рыб! – Жан замолчал, глядя на свой набросок. Отложив карандаш, он чуть тише добавил: – Но это домашнее задание, и я должен его выполнить.
Из-за рисунка Жан казался подавленным, поэтому Стефан решил его подбодрить:
– Когда нарисуешь Русалочку, я куплю тебе любое растение.
– Правда? – просиял Жан. – Не обманешь? Любое купишь?
– Ну, в пределах разумного, – кивнул Стефан.
– Тогда я должен постараться! – Притянув к себе книжку со сказкой о Русалочке, Жан принялся лихорадочно листать ее.
Решив не мешать брату, Стефан ушел на кухню, готовить завтрак.
Как только он остался один, вспомнился кошмарный сон. Все, что снилось Стефану до этого, не было настолько реальным. Места на животе, куда били ножом Алена, болели как от удара. Стефан даже специально задрал футболку, ожидая увидеть синяки или раны, но их не было.
После завтрака позвонил Эрик и начал звать Стефана в клуб.
– Двойное свидание, ну же, – уговаривал его друг. – Я познакомился с такой милашкой, но она не хочет идти без своей подруги. Мне срочно нужен спутник!
– Я не хочу, – буркнул в трубку Стефан. Если раньше он и подумывал о том, чтобы отвлечься от Эмили с помощью других девушек, но теперь сама мысль об этом ему была противна.
– Почему? – насторожился Эрик. – У тебя ведь кто-то есть, я прав? Почему ты ее скрываешь?
– Не скрываю, просто мы не вместе, – вздохнув, поведал ему Стефан свою маленькую тайну. – Это односторонние чувства.
– Надеюсь, ты быстро ее обработаешь!
– Не все так просто…
– У нее кто-то есть?
Стефан затруднялся ответить. Эмили казалась неприступной, но это же не означает, что у нее кто-то есть. К тому же, на безымянном пальце ее левой руки нет кольца. С другой стороны, она вполне может состоять в отношениях. Например, с еще одним жнецом. Мужчина во снах Стефана вполне может быть возлюбленным Эмили.
Возможно, после смерти Ален стал жнецом. Затем и Эмили каким-то образом стала жнецом, они обрели друг друга и теперь всегда будут вместе. В голове Стефана возникла картинка счастливой парочки, и юноша, скривившись, выругался.
– Ты чего? – удивился на том конце провода Эрик. – В сапожники подался?
Очнувшись, Стефан обернулся, надеясь, что Жан не услышал его ругани.
В ванне шумела вода, и Стефан облегченно выдохнул. Ругаться при брате мама тоже не разрешала.
– Прости, вырвалось…
– Она что, замужем? Ты влюбился в замужнюю женщину, которая старше тебя?
Ни в бровь, а в глаз.
– Нет, все не так, – пробормотал Стефан, боковым зрением заметив движение у кухонного стола. – Я потом тебе все расскажу. Мне пора, пока.
Золушка стояла рядом и с интересом смотрела на юношу. Пару дней назад он обещал ей помочь, обещал вернуться в книжную лавку и поговорить с Эмили. Однако на следующий же день он уже пожалел о своем обещании. За ночь вся уверенность будто бы испарилась. Эмили прогнала его, велела больше не приходить, так чего он снова к ней попрется? Она только еще больше рассердится и возненавидит его.
Весь следующий день у Стефана душа была не на месте. Над ним тяготело данное Золушке обещание, страх вернуться к Эмили, а еще чувство, что за ним следят. В какой-то момент Стефан, кажется, даже видел Лукаса, но тот как-то сразу исчез, и поэтому юноша решил, что коллектор ему привиделся.
Стефан понимал, что рано или поздно люди Натана объявятся, и будут еще злее, чем прежде. Юноша был благодарен Эмили за спасение, но, наверное, лучше бы она не вмешивалась, потому что Натан не из тех, кто может оставить все так, как есть.
Поэтому Стефан ждал, когда к нему снова придут за долгом.
Золушка склонила голову на бок и состроила жалостливое личико.
– Я помню про тебя, не надо ныть, – шепотом произнес Стефан.
Призрак указала на часы и надул губы.
– Да схожу я к ней, обещаю! Сегодня…
Стефан понимал, что визит к Эмили откладывать нельзя. Ему и хотелось снова ее увидеть, и в то же время он боялся этого. Все внутри у Стефана сжимались в тугой узел всякий раз, как он представлял недовольное выражение лица Эмили и ее холодные глаза. В то же время эта ледяная красота женщины завораживала Стефана, притягивала как магнит.
– Прямо сейчас и пойду, – собравшись с духом, решительно произнес юноша.
***
В спальне Эмили было темно из-за плотных темных штор. Единственным освещением служила гирлянда над кроватью, которая светилась мистическим фиолетовым светом. Из колонки на прикроватной тумбочке тихо играл Стинг.
Эмили сидела в постели и раскладывала Таро.
– Что ждет Стефана в течение полугода? – прошептала она и выложила три карты.
Влюбленные, Луна и снова Повешенный.
Проигнорировав первую и последнюю карты, Эмили сосредоточилась на Луне.
Стефан рассказывал о своих снах. Она снилась ему, но почему? Что это может значить?
– Может, эта карта говорит о том, что его сны обо мне – плод его воображения? Простая фантазия, не более… – размышляла Эмили, пристально глядя на карту Луны. – Он больше живет фантазией чем реальностью? Да нет, глупость… Я следила за Стефаном и знаю, как он живет. На фантазии у мальчишки нет времени. – Женщина в задумчивости коснулась подбородка. – Борьба с внутренними чудовищами? Преодоление своих страхов?
Эмили гипнотизировала карты еще минут пять, а затем взвыла и упала на подушки.
– Почему так сложно читать карты, когда вопрос связан с этим мальчишкой?! – вопросила она, глядя в потолок.
Полежав немного, Эмили села и принялась тасовать карты.
– Что ждет меня в течение полугода?
Двойка Пентаклей, Паж Жезлов и Влюбленные.
– Черт! – крикнула женщина.
Сразу же за дверью послышались быстрые шаги, затем короткий стук. Дверь приоткрылась и в спальню заглянула Джен.
– У вас все хорошо?
– Нет! Дурацкие карты! Ненавижу их! – воскликнула Эмили, откинувшись на подушки.
– Намечается что-то плохое? – испуганно прошептала Джен и, осторожно прикрыв за собой дверь, села на постель.
– И да, и нет. На вопрос о моем будущем каждый раз попадают те же карты. – Эмили указала на Двойку Пентаклей и Влюбленных. – Бесконечное повторение одного и того же и любовь. От второго мне еще как-то удается сбежать, но с бесконечным повторением я ничего поделать не могу, это моя нынешняя жизнь и мое проклятие.
– Наказание… – мягко исправила ее Джен.
– Значение одинаковое, как ни крути…
– А Паж Жезлов? – девушка ткнула в карту, на которой был изображен молодой человек в желтом одеянии с длинным посохом.
Эмили покосилась на Пажа и фыркнула.
– Эту карту я больше всего не люблю. Она означает мелкого служащего, у которого нет выбора. Он хороший специалист, но полностью зависит от ситуации, от вышестоящего лица. У Пажа нет выбора, и этот паж – я.
Вздохнув, Эмили собрала карты и снова перетасовала их. Зачастую таро помогали ей, но иногда еще и били по больным местам. В особенности, когда намекали на то, что некоторые события в жизни Эмили изменить нельзя. Однако она сопротивлялась высшим силам и их игре как могла. Прошло более шестьсот лет, а она все еще надеялась, что однажды сможет изменить свою судьбу и одержать победу над теми, кто управляет всем вокруг.
Однако сейчас, с появлением Стефана, вера Эмили пошатнулась. Она не знала, чего ждать от высших сил, и карты не давали ей четкого ответа на этот вопрос.
– Хочешь, я сделаю расклад для тебя? – Эмили заглянула в милое личико Джен и, не удержавшись, коснулась маленькой родинки на кончике ее носа.
Глаза девушки округлились.
– Вы раньше никогда так не делали…
– Знаю, – кивнула Эмили, – но я часто вижу, как это делает Тэ, поэтому мне тоже захотелось. Между вами что-то есть?
Джен пожала плечами.
– Я не уверена…
– Тогда, может, спросим у карт?
Девушка кивнула и принялась наблюдать за тем, как Эмили ловко тасовала карты. Однако не успела она начать расклад, как в дверь постучали.
– Мадам Бошен, к вам пришли, – раздался голос Тэ.
Эмили вздохнула и, посмотрев на Джен, сказала:
– Наверное, это Страх или Совесть.
– Или оба, – улыбнулась Джен.
– Им тут медом что ли намазано? – Эмили нехотя встала, надела длинный шелковый халат черного цвета поверх такой же черной ночной рубашки, и вышла из спальни.
В гостиной, увлеченно разговаривая с Тэ, стоял Стефан. При виде Эмили, он неловко улыбнулся. Взгляд его зеленых глаз скользнул по ее халату. Щеки мальчишки зарделись.
От его взгляда по телу Эмили пробежала волна жара. Сглотнув, она наглухо запахнула халат на груди и, скрестив на ней руки для пущей уверенности, возмутительно произнесла:
– Что ты тут делаешь? Я же велела больше не приходить! – Повернувшись к Тэ, она добавила: – Почему не сказал, кто именно пришел?
– Простите… – растерянно пролепетал Тэ. Улыбка, что до этого момента была на его красивом лице, мгновенна исчезла.
– Этот мальчишка в черном списке! Больше не смей пускать его на порог дома и книжной лавки!
Эмили демонстративно развернулась и хотела было шагнуть в свою комнату, но Стефан вдруг окликнул ее.
– Эмили…
Звук его голоса эхом разошёлся по всему телу Эмили. Ее рука замерла рядом с дверной ручкой, так ее и не коснувшись.
– Мне очень нужна твоя помощь, – вкрадчиво продолжил Стефан. – Та призрачная девушка, что просила меня спасти… Мне нужно вернуть ей долг, поэтому я пообещал, что найду того, кто ее убил.
Каждое слово, произнесенное Стефаном, казалось, проникало прямо в вены Эмили и вместе с кровью неслось по телу, разжигая жар.
Женщина вдруг вспомнила карту Влюбленных, и подумала, что в этот раз сопротивляться будет трудно. Этот мальчишка пробуждает в ней то, что было похоронено уже очень давно. Именно поэтому его следует прогнать как можно скорее.
– Причем тут я? Это ты дал обещание призраку, вот сам и помогай ему, – холодно произнесла Эмили, даже не оборачиваясь. В ней сейчас пылали чувства, и ни Стефан, ни Тэ не должны были этого увидеть. Вот только стоящая рядом Джен, кажется, все поняла…
– Но призраки не могут говорить, а эта девушка…
– Призрак, а не девушка, – исправила его Эмили. – Она мертва, поэтому называй вещи своими именами.
Она не видела лица Стефана, но почему-то была уверена, что после ее слов он сжал челюсти и сощурил зеленые глаза. Так хотелось проверить, но Эмили держалась. Она не должна оборачиваться, не должна попадать в плен его глаз, таких родных и таких манящих.
– Этому призраку есть, что сказать, – продолжил Стефан. – Она может помочь в поимке убийцы.
– Это не мое дело.
– Но умирают невинные! – голос юноши стал громче. – Уже три девушки мертвы! Кто знает, сколько еще он убьет!
– Мы не вмешиваемся в дела смертных, – стояла на своем Эмили. – Тэ, покажи этому мальчишке, где дверь. И пусть он забудет сюда дорогу.
Рука Эмили легла на ручку. Дверь открылась, и женщина уже сделала шаг вперед, как Стефан вновь заставил ее остановиться.
– Я видел сон, в котором убили Алена! – крикнул он так громко, что стоящая рядом Джен вздрогнула от испуга. – Я чувствовал каждый удар ножа, который вонзался в его плоть снова и снова. Даже после пробуждения мой живот болел, но на нем не было ни ран, ни синяков.
Эмили сжала дверную ручку так сильно, что побелели костяшки пальцев. Резко обернувшись, она воскликнула:
– Почему ты видел это?! Кто ты вообще такой?!
Стефан стоял в трех шагах от нее. Его зеленые глаза пристально смотрели на Эмили и лихорадочно блестели, а грудь быстро поднималась и опускалась. Сглотнув, он тихо спросил:
– Я – это Ален?
