Рацлава Зарецкая
Алхимия наших душ
***
– Это неправильно…
– Почему? Они так мило смотрятся, что я не могу оторвать от них взгляд.
– Мы подглядываем, а это нехорошо!
Тэ и Джен стояли у окна в гостиной и смотрели на целующихся внизу Эмили и Стефана. Оба были безмерно рады за свою наставницу, но также в сердцах обоих затаилось беспокойство.
– Я волнуюсь, – пробормотала Джен. – Сможет ли она и в этот раз пережить его смерть?
– С чего ты вязала, что он умрет? Разве ты не хочешь верить в счастливый конец? В их любовь. – Тэ обнял Джен сзади за талию и уткнулся носом в ее макушку.
Он и раньше испытывал к девушке чувства, но почему-то все никак не решался признаться ей в этом. Однако возвращающиеся воспоминания подтолкнули его к действию. Благодаря им Тэ чувствовал себя живым, ощущал себя человеком. И это ощущение жизни позволило ему сегодня сделать первый шаг.
Джен прикрыла глаза и улыбнулась. Она с удивлением размышляла о том, как жила до этого момента. Без объятий Тэ, без его близости она была словно мозаикой без одной детали. Теперь же эта деталь нашлась и встала на свое место, образуя целостную картину.
Развернув девушку к себе, Тэ бережно коснулся ее лица и замер в ожидании. От предвкушения поцелуя в животе у Джен завязался тугой зудящий узел. Она прикрыла глаза и подалась вперед. Их губы встретились в долгожданном поцелуе, и в этот миг оба увидели одни и те же воспоминания из их прошлой жизни.
***
Они родились в один день в небольшой английской деревушке на берегу моря. Их матери помогали в поле, будучи на последнем сроке беременности. К концу дня в теплом амбаре, пахнущем сеном и зерном, родились мальчик и девочка.
Уильям и Полли.
Их родители сочли это знаком, и растили детей вместе. Проводя бок о бок все дни напролет, Уильям и Полли не мыслили жизни друг без друга. Если им приходилось расстаться на пару дней, то оба впадали в уныние, становились вялыми и молчаливыми, но стоило им вновь встретиться, как глаза обоих наполнялись счастьем, а тела энергией.
Прошло пятнадцать лет, и Полли стала замечать, что Уильям начал от нее отдаляться. Теперь он больше времени проводил с книгами, объясняя это тем, что хочет выучиться и найти хорошую работу в Лондоне. Полли эта его идея не нравилась. Она не понимала, почему его не устраивает быть фермером, как их отцы. Зачем обязательно надо уезжать в Лондон и оставлять ее здесь одну?
Однако Уильям поставил цель и уверенно шел к ней. Полли постоянно кружила рядом, пыталась отвлечь занятого учебой Уильяма, просила его погулять с ней, но он лишь улыбался, качал головой и говорил:
– Лучше просто побудь рядом, пока я учусь.
– Если ты не хочешь быть фермером, то, может, станешь художником? Ты хорошо рисовал до тех пор, пока не стал заучкой.
Уильям снова покачал головой.
– Рисунками я не заработаю хорошие деньги.
– Алчный зануда, – с обидой прошептала Полли и убежала домой.
С тех пор она больше не крутилась вокруг Уильяма. Решив, что он сам должен прийти к ней, она теперь большую часть времени проводила с девушками ее возраста. Однако Уильям так и не пришел, и Полли поняла, что он променял ее на свои учебники.
Когда им исполнилось восемнадцать, Уильям уехал в Оксфорд учиться. Перед отъездом он зашел к Полли, чтобы попрощаться, но она не вышла к нему. Сидела в своей спальне, поджав ноги к груди, и тихо плакала.
В отличие от своих сверстниц, Полли не отличалась красотой и статностью. Ее волосы были слишком кудрявыми, на лице – россыпь некрасивых веснушек, а фигура казалась немного квадратной и совсем не изящной. Однако после восемнадцати лет гадкий утенок неожиданно превратился в прекрасного лебедя. Полли похудела, ее грудь округлилась, а плечи уменьшились. Ноги тоже стали длиннее, большая часть веснушек схлынула, а ярко-рыжие волосы распрямились и стали отливать медью.
За Полли начали ухаживать юноши, и, назло Уильяму, который приезжал всего пару раз в год к родителям, начала принимать ухаживания от самого завидного жениха в деревне – Виктора.
В канун Рождества юноша провожал Полли до дома после прогулки. Девушка забыла дома перчатки, и ее руки озябли. Тогда Виктор остановился, снял свои рукавицы и заботливо надел их на руки Полли.
В этот момент их увидел Уильям. Он возвращался с вокзала с потрепанным коричневым чемоданом в руках. Заметив Полли с другим мужчиной, он замер на месте, едва не выпустив ручку чемодана. Девушка мило засмеялась и игриво поцеловала своего спутника в щеку.
Все планы, которые так усердно строил Уильям, рухнули в одну секунду.
– Если ты хочешь жениться на Полли, то тебе надо выучиться и получить хорошую работу. Желательно, в Лондоне, – сказала ему мать около пяти лет назад. – Представь, как она будет счастлива, живя в столице и ни в чем себе не отказывая? Ах, я всегда мечтала о жизни в городе, но твой отец накрепко привязан к своей ферме…
Слова матери прочно засели в голове Уильяма. Он безмерно любил Полли и не представлял себе и дня без нее. Само собой, что он хотел сделать ее счастливой, но для этого ему следовало повзрослеть и взяться за ум.
Разумеется, Полли не понравилось, что Уильям стал проводить с ней меньше времени, да и ему это было не по душе.
«Ничего, это только пока», – утешал он себя. – «Вот выучусь, найду хорошую работу, и мы больше ни на минуту не расстанемся».
Только этими мыслями он и жил. Зубря учебники, он иногда позволял себе украдкой наблюдать за Полли и сделать быстрые наброски ее прекрасного лица на пустых форзацах учебников.
Уильям даже подумать не мог, что Полли может его не любить. Что она решит отдать свое сердце кому-то другому.
Однако реальность порой бьет больнее, чем кулак неприятеля.
После того Рождества Уильям больше не приезжал в родную деревню, а Полли, удрученная этим фактом, вышла замуж за Валентина.
Будучи страстно влюбленным в свою жену, Валентин одаривал ее разными подарками и стремился проводить с ней как можно больше времени. Однако Полли не смогла подарить мужу такую же любовь, а в один из моментов близости даже назвала его по ошибке Уильямом.
Поняв, что жена его не любит, Виктор пристрастился к выпивке. За пять лет супружеской жизни у них так и не получилось завести детей. Почти каждое утро Полли ходила на побережье, где они когда-то любили гулять с Уильямом. Тоска по возлюбленному пожирала ее изнутри.
Однажды летом, в предрассветной дымке на фоне спокойного моря Полли увидела знакомый силуэт. Прошло больше десяти лет, но она сразу же узнала эту прямую спину, широкие плечи и копну непослушных каштановых волос.
Словно почувствовав, что на него смотрят, Уильям повернулся, и их взгляды встретились. Вся обида и горечь вмиг исчезли. Оба ощутили, что безмерно скучали и что они отчаянно хотят быть вместе.
Слова, которые должны были быть сказаны еще до того, как Уильям уехал учиться, были сказаны теперь, спустя десять лет. Полли заплакала, осознав, что Уильям всегда любил ее и хотел быть только с ней. Уильям же прижал Полли к себе, уткнувшись носом в ее волосы, которые пахли травами и морской свежестью.
Оба поклялись больше никогда не расставаться, однако на пути к их счастью стояли их супруги.
Пару лет назад Уильям женился на своей студентке Натали. Он был самым молодым профессором на кафедре биологии, и все девушки и женщины мечтали заполучить молчаливого и задумчивого красавца. В конце концов Уильям поддался настойчивости Натали и женился на ней. Не по любви, а потому что ему было одиноко в Оксфорде.
В одну грозовую ночь Виктор напился до такой степени, что перестал узнавать Полли. Оттолкнув ее в сторону, он вышел из дома и под ливнем побрел к морю. Полли устало опустилась на стул.
– Да катись оно все… – произнесла она. – Пусть уходит и потеряется в ночи!
Она произнесла это в сердцах, не думая о сказанном, однако спустя некоторое время задумалась. Посмотрела в окно, на проливной дождь и полыхающие на небе молнии, затем перевела взгляд на кольцо, что красовалось на безымянном пальце ее левой руки. Никто даже не заметил, что оно изменилось. Стало чуть толще и немного другой формы. Это кольцо ей на палец надел Уильям, назвав своей настоящей женой.
Надев дождевик и сапоги, Полли вышла на улицу. Дождь немного стих, но небо все еще озаряли молнии. Она дошла до дома Уильяма и постучала в его окно, в котором горел свет.
Уильям выглянул, улыбнулся и спустя минут десять уже стоял рядом с Полли.
– Странное время для прогулки, – произнес он.
– Мой муж напился и ушел. Надо его найти.
Уильям нахмурился, но возражать не стал. Ему, разумеется, не понравилось, что Полли беспокоится об этом жалком алкоголике, но послушно пошел с ней искать его.
Спустя около двух часов поисков они нашли Виктора. Он стоял с бутылкой у скалы и, привалившись к ней, смотрел вниз, на бушующее темно-синие море.
– Он хочет спрыгнуть… – пробормотал Уильям и сделал шаг вперед, но Полли схватила его за руку.
Мужчина удивленно посмотрел на ее. Лицо возлюбленной не выражало ничего. Она смотрела на мужа с холодным безразличием и ждала. Ждала, когда он сделает шаг вперед.
Однако Виктор не думал прыгать. Допив содержимое бутылки, он кинул ее в море и, рыгнув, развернулся и направился обратно в деревню.
В этот миг Полли сорвалась с места и, вихрем налетев на Виктора, со всей силы толкнула его назад, к обрыву. Оказавшись на краю, мужчина заработал руками, как ветряная мельница. В его глазах, смотрящих на жену, застыл ужас. Полли протянула руку и легко подтолкнула его.
Падая, Виктор издал короткий крик, который унес ветер.
Уильям замер как громом пораженный. И только когда Полли упала на колени и зарыдала, он очнулся и подбежал к ней. Тело женщины сотрясалось от рыданий, и Уильям еще долгое время успокаивающе гладил ее по мокрой спине.
В сентябре Уильям вернулся в Оксфорд вместе с Полли. Он снял небольшую квартирку рядом с университетом и поселился там с ней. Его жена тем временем гостила у родственников в Лондоне и должна была приехать через пару недель.
Еще никогда Уильям и Полли не были так счастливы, как в те дни, живя в Оксфорде как супружеская пара. Даже слухи о войне, которая должна была вот-вот начаться, не омрачали их счастье.
Вскоре пришло письмо из Лондона с вестью о том, что Натали заболела. Уильям написал ей в ответ слова поддержки и извинился, что не может навестить ее из-за большой нагрузки на работе.
В каждом новом письме, которое приходило раз в неделю, говорилось, что состояние Натали ухудшается. Уильям каждый раз откладывал визит к жене и однажды, собравшись все же навестить ее, он получил известие о ее кончине. К его ужасу он испытал вовсе не боль, а облегчение. В глубине души он ждал, когда Натали умрет, и он сможет жениться на Полли.
Вот что сделала с ним любовь. Вот что она сделала с ними обоими…
Подождав три месяца, Уильям и Полли расписались и скромно отметили это в узком кругу друзей, а через несколько дней началась война, которая унесла около семидесяти тысяч мирных жителей Англии, включая Уильяма и Полли.
***
– Они все вспомнили.
– И скоро будут готовы уйти.
– Эмили будет по ним скучать.
– Может, когда-нибудь они снова встретятся в их новых жизнях.
– Я бы очень хотел это увидеть.
Страх и совесть стояли на крыше дома напротив книжной лаки «Ma fleur» и смотрели то на застывших в объятиях друг друга Стефана и Эмили, то на плачущих Тэ и Джен.
– В одно время и в одном месте изменились сразу четыре судьбы, – произнес Страх. – Как все же интересно наблюдать за людьми…
Восьмерка Жезлов
Когда старинные настенные часы с маятником пробили восемь утра, Стефан вскочил с дивана.
– Ты что? – спросила Эмили, лениво глядя на юношу из-под полуприкрытых век.
– Мне надо на работу и…
– Твоя работа этажом ниже. И сегодня воскресенье.
– Ох, точно…
Стефан растрепал волосы пятерней и неловко закусил губу. Это показалось Эмили настолько милым, что она преодолела свою лень, встала с дивана и, шагнув к юноше, обвила его талию руками.
– У нас есть еще целый день, – прошептала она, прижавшись к груди Стефана.
Щеки юноши слегка порозовели, а на губах заиграла улыбка.
Они просидели на диване в гостиной рука об руку всю ночь, рассказывая друг другу о своих жизнях. Дольше всех говорила Эмили. Обычно она не была столь болтлива, но почему-то ей хотелось рассказать Стефану обо всем.
Кроме, конечно же, алхимического ритуала, который связал их души и стал одной из причин проклятия.
Эта тайна тяготила Эмили, и она дала себе обещание, что если Стефан каким-то образом переживет отмеренный ему судьбой срок, то она обязательно все ему расскажет.
– И чем же мы займемся сегодня? – промурлыкал Стефан, глядя на Эмили со жгучим желанием в зеленых глазах.
– Вариантов масса. Мы можем…
Договорить Эмили не дал короткий стук в дверь, а затем стремительно влетевшие в гостиную Тэ и Джен.
– Простите нас, но вы должны это видеть, – произнес Тэ, хватая пульт и включая телевизор.
Лица девушки и парня были обеспокоенными.
– Что случилось? – Эмили выпустила Стефана из объятий и хмуро уставилась на своих помощников.
– Сегодня утром была найдена еще одна жертва Сказителя, – вещала диктор новостей.
Эмили перевела удивленный взгляд на экран телевизора. Стефан замер на месте и даже приоткрыл рот.
– На этот раз убийца обратился к сказке «Рапунцель», – продолжила вещать диктор. – На жертве был длинноволосый парик, а указательный палец правой руки оказался проколот. Полиция предполагает, что девушка была отравлена через укол на пальце. Жертву звали Элеонора Пури. Ей было двадцать два года.
– Это же… – пробормотал Стефан, часто моргая. – Это же подруга моего брата. Мы только вчера с ней виделись…
– То есть, ты был последним, кто ее видел? – удивился Тэ.
– Не знаю. Не уверен. Я вскоре ушел, а она осталась с моим другом Эриком и своей подругой.
– Думаю, полиция все равно с тобой свяжется, – сказала Джен, не отводя взгляда от телевизора.
Стефан принялся нервно надламывать пальцы, которые при этом издавали неприятный хруст. Эмили взяла его руки в свои и, заглянув ему в глаза, ласково произнесла:
– Не бойся, у тебя есть алиби. Я подтвержу. После встречи ты сразу пошел домой?
Кивок.
– А потом ко мне?
Снова кивок.
– Ну вот, тебе нечего бояться.
– Я не боюсь, просто… – Стефан высвободился из рук Эмили, тяжело опустился на диван и обхватил голову руками. – Мне кажется, что я что-то упускаю. Как будто мне что-то должно быть известно, но я это забыл…
– Ты про убийства? – Эмили села рядом с юношей. – Хочешь сказать, что ты что-то узнал и забыл?
– Или я видел что-то относящееся к делу, но не придал этому значения…
– Может, мне следует устроиться работать в полицию и делиться с вами ходом расследования этого дела? – вдруг предложил Тэ.
– А что, идея неплохая, – одобрительно кивнула Эмили.
– Да, но думаю, что уже поздно это делать, – осторожно сказала Джен, недвусмысленно глядя на Тэ.
– Почему? – не преминула поинтересоваться Эмили.
Джен закусила губу, продолжая переглядываться с Тэ. Вздохнув, парень произнес:
– Мы вспомнили свои прошлые жизни.
– Оу, – выдохнула Эмили.
Это объявление было для нее как удар под дых. Да, она знала, что это когда-нибудь случится, но всегда надеялась, что скорее поздно, чем рано. Вот только как бы нескоро должно было что-то произойти, оно все же произойдет. И как раз в тот момент, когда ты меньше всего будешь этого ждать.
– Оказалось, что наши жизни были прочно связаны. – Тэ подошел к Джен и приобнял ее за плечи. Девушка не оттолкнула его, но и не выразила удовольствия. На ее лице застыла грусть. – И мы повели себя… недостойно. Увы, любовь не всегда делает людей лучше.
Стефан удивленно глядел на Тэ и Джен.
– Почему вы не помнили о своей жизни? – спросил он.
– Потому что так и должно быть, – пояснила ему Эмили. – Жнецами становятся только те, кто согрешил.
– Но ведь ты помнишь.
– Я – особый случай. На мне слишком много грехов, и именно от их степени зависит и наказание. Жнец не помнит своей прошлой жизни и работает на Смерть до того момента, пока ему не начнут приходить видения, которые оказываются воспоминаниями о его прошлой жизни. Когда жнец вспоминает о своем грехе, его наказание заканчивается, и он получает шанс на перерождение. – Эмили посмотрела на Тэ и Джен, тихо вздохнула и продолжила: – Иногда те жнецы, чьи прошлые жизни были связаны, встречаются. И если жнец коснется губами губ другого жнеца, то увидит его прошлую жизнь. Думаю, так получилось и у вас. – Эмили слабо улыбнулась.
Тэ и Джен кивнули.
– В прошлой жизни мы были возлюбленными, – тихо сказала девушка. – И из-за нашей любви пострадало несколько человек. – Джен взглянула на Тэ глазами, в которых застыли слезы. – Я до сих пор люблю тебя, но, пожалуйста, давай не будем больше рождаться в одно время. Я больше не вынесу такого исхода…
Тэ погладил девушку по спине. В его карих глазах застыла боль.
Эмили было тяжело и дальше обсуждать эту тему. От мысли, что Тэ и Джен вскоре покинут её, женщине стало дурно.
– Думаю, нам троим сегодня надо совершить пару рейдов и постараться найти души бедных девушек, – сказал Тэ, резко меняя тему разговора, будто понял, как тяжело Эмили обсуждать их скорый уход.
– Думаешь, от других будет толк? – спросила Джен. – От Золушки мы ничего не узнали.
– Возможно, последние жертвы заметили больше, – с надеждой произнес Стефан.
– Ты все ещё хочешь продолжать это, несмотря на отсутствие зацепок? – спросила у него Эмили.
– Я обещал.
– Призраку.
– И что? Если у нее нет тела, значит, она не человек?
– Ты прав, – вздохнула Эмили.
– Тем более, она спасла мне жизнь, – напомнил Стефан. – Я должен вернуть Золушке долг.
– Золушка, Белоснежка, Русалочка, а теперь и Рапунцель, – задумчиво перечислил Тэ. – Убийца – фанат Диснея?
– Или просто сказок, – предположила Джен.
– Или принцесс. – Тэ усмехнулся. – Наверняка стены его комнаты оклеены плакатами с их картинками.
Стефан вдруг встрепенулся и с ужасом взглянул на Тэ.
– Что? – удивился парень. – Я что-то не то сказал?
– Ты что-то вспомнил? – одновременно с Тэ произнесла Эмили.
– Картины… – пробормотал Стефан.
– Картины…?
Эмили ждала, что юноша продолжит, но Стефан молча смотрел на Тэ, а затем отвел взгляд в сторону и принялся нервно покусывать губу.
– Что ты вспомнил? – настаивала Эмили.
– Ничего, – неуверенно произнес юноша. – Так…
Однако Эмили не верила ему. Может, она и не так давно знала Стефана, но его вид буквально кричал о том, что юноша что-то не договаривает.
– Простите, но мне пора, – спустя минут десять объявил Стефан. – Жан дома один.
Юноша вскочил с места, и, не взглянув на Эмили, направился к выходу. Эмили встала, чтобы его проводить, но, когда она вышла из гостиной, Стефана уже не было видно.
С нехорошим предчувствием Эмили вернулась в гостиную к Тэ и Джен.
***
Всю дорогу до дома перед глазами Стефана стоял рисунок брата. Красноволосая Русалочка никак не получалась у Жана, он злился, долго корпел над рисунком и наконец смог нарисовать эту принцессу.
До Русалочки Жан ходил в обнимку с книгой про Белоснежку и, если у него есть рисунки с ней, Золушкиой и Рапунцель, то…
Стефан даже мысленно не мог назвать брата убийцей, но эти рисунки…
Тематику принцесс выбрала мадам Дидье – пожилая женщина, божий одуванчик и бабушка шести внучек. Она никак не могла быть убийцей, однако в ее классе шестнадцать учеников, большая часть которых – девушки. Из мужчин там лишь Жан, Эрик, который почти не появляется на уроках, и еще один парень, Стефан не помнил его имени.
Глупо подозревать родного брата, к тому же еще и аутиста. Однако закравшееся недоверие сверлило душу Стефана и не давало успокоиться.
Жан встретил брата на пороге с поварешкой в руке.
– Я приготовил луковый суп! Мой руки и приходи на кухню!
– Жан, я же просил тебя ничего не готовить, когда ты один дома, – устало произнес Стефан.
– Но я хотел тебя накормить.
– В холодильнике полно еды и… – На глазах Жана показались слезы, и Стефан не смог договорить.
Как, да как он вообще мог допустить мысль, что его брат убийца?!
– Спасибо. Я помою руки и приду есть.
Жан сразу же воспарял духом, и, напевая песенку из мультфильма, ушел на кухню.
Стефан быстро помыл руки и, подойдя к письменному столу брата, принялся искать рисунки. Долго возиться не пришлось: рисунки принцесс лежали в отдельной папке с надписью «Задание мадам Дидье №34».
Внутри оказалось три готовых рисунка: Золушки, Белоснежки и Русалочки. Еще один, только что начатый, в виде эскиза, лежал на столе. На нем вырисовывались очертания девушки с длинными волосами.
– Рапунцель…
– Ох, не смотри, не смотри! – заверещал подошедший сзади Жан. – Еще не готово!
Он оттолкнул в сторону Стефана и поспешил прикрыть эскиз папками, что аккуратно лежали на краю стола.
– Я ничего не успел рассмотреть, честное слово, – заверил его Стефан.
Жан посмотрел на него с недоверием.
– Это новое задание? Рапунцель, да?
Брат кивнул.
– Получается?
Снова кивок.
– Мадам Дидье спонтанно придумывает задания или у нее все расписано в программе?
Жан как можно незаметнее переложил эскиз в папку с остальными рисунками принцесс и ответил:
– Мадам Дидье всегда составляет программу. В ней она указывает сроки и прописывает темы.
– У тебя случайно нет такой программы? – продолжил допытываться Стефан.
Жан отрицательно качнул головой.
– Она есть только у мадам Дидье, но я видел ее, когда она рассказывала, чем мы будем заниматься в этом семестре. Я помню все, что там написано.
Глаза Стефана радостно вспыхнули.
– А ты можешь написать очередность принцесс?
Брат часто закивал.
– У меня фотографическая память, ты же знаешь!
– Знаю, – Стефан отчаянно боролся с желанием крепко обнять брата – тот не любил физический контакт. – Ты знаешь, что ты – лучший в мире брат?
– Конечно, знаю! Я один такой во всем мире!
– Это точно.
Жан сел за стол и взялся за ручку, но не успел он написать первую принцессу, как в дверь позвонили.
– Ты кого-то ждешь? – поинтересовался Стефан.
– Эрика. Я пригласил его на обед.
– Рановато он, – буркнул Стефан и пошел открывать дверь.
– Как он? – с порога спросил Эрик. Вид у него был обеспокоенный.
– Кто?
– Жан! Ты новости видел? Элеонора… – прошептал Эрик, косясь на комнату, в которой сидел Жан.
– Ох, – Стефан схватился за голову. – Видел, конечно, но это вылетело у меня из головы. Я…
– Тебе уже звонили из полиции?
– Нет, а тебе.
– Полчаса назад. Вызывают на допрос.
– Как подозреваемого? – удивился Стефан.
– Как свидетеля. Но у меня железное алиби. Я до утра был с Марго. Ей тоже еще не звонили, но это лишь вопрос времени. Кто подтвердит твое алиби? Жан?
Стефан замялся. Отвел взгляд в сторону и тихо произнес:
– Эмили.
– Эмили?! Та самая владелица книжной лавки?! – воскликнул Эрик.
– Ш-ш-ш, – зашипел на него Стефан. – Успокойся. Да, это она.
– Я жду подробностей. – Эрик поиграл бровями и направился на кухню.
Вскоре к ним присоединился Жан.
– Список на столе, – объявил он и, поприветствовав Эрика, принялся разливать суп по тарелкам.
– Если будет слишком гадко, терпи, как только можешь, – шепнул другу Стефан.
Эрик понимающе кивнул.
Пока они ели вполне неплохой суп, Стефану позвонили из полиции и попросили приехать для дачи показаний. Спустя некоторое время Эрику написала Марго с новостью, что ее тоже вызвали.
– Надо ехать всем вместе, – объявил Эрик, доев суп и отодвинув от себя тарелку. – Жан, большое тебе спасибо. Суп был очень вкусным.
– Приходи на жульен через неделю, – было ему ответом.
– Ты решил стать поваром? – спросил у брата Стефан.
Жан пожал плечами и, собрав тарелки, поставил их в раковину.
Садясь в машину Эрика, Стефан немного волновался. Заметив его нервозность, Эрик спросил:
– Ты сказал Эмили о том, что тебя вызвали в полицию?
– Да. Она подтвердит мое алиби. Ее сотрудники тоже могут это сделать.
– Славно. Едем?
– Едем.
Стефан пристегнул ремень и, увидев рядом с рычагом переключателя передач что-то зеленое и блестящее, нагнулся и поднял.
– Ноготь? – удивился юноша.
– Ноготь? – сморщившись, повторил Эрик. – Брось бяку!
– Ты что, в тайне делаешь себе маникюр? – усмехнулся Стефан.
Эрик зыкнул на ноготь в руках друга и, фыркнув, сказал:
– У Марго вчера отскочил, когда она пыталась пристегнуться.
Стефан опустил стекло и выкинул ноготь.
– Надеюсь, у тебя больше нет в машине подобной гадости.
***
Когда Эмили бродила по улицам Парижа в поисках душ убитых девушек, ей позвонили из полиции и спросили об алиби Стефана. Женщина подтвердила, что он был с ней, а спустя некоторое время ей позвонил сам Стефан.
– Все хорошо? – спросила она. – Как брат?
– Пока не знает, что случилось, – вздохнул Стефан – Даже не знаю, как ему об этом сказать.
– Лучше будет, если он узнает это от близкого человека.
– Да, ты права.
– А ты как? – поинтересовалась Эмили.
– В порядке. Эрик везет меня домой. У тебя все хорошо?
– Да, вышла на «охоту», – ухмыльнулась Эмили, увидев блуждающий призрак, вот только вовсе не тот, который ей был нужен.
– И как результаты?
– Пока ноль. Я позвоню, если что-то найду.
– Мы увидимся сегодня вечером?
– А ты хочешь?
– Конечно.
– Тогда приезжай. – Эмили скинула вызов и, мечтательно улыбнувшись, зашагала в сторону призрака.
К вечеру она поймала двадцать три заблудшие души, однако убитых Сказителем среди них не было.
– Может, они упокоились? – предположила Джен, когда Эмили вернулась домой ни с чем.
– Для них это, разумеется, хорошо, а вот для нас – не очень, – задумчиво произнесла Эмили, барабаня пальцами по столу.
Тэ сварил глинтвейн из белого вина и разлил его в кружки.
– На дворе лето, а ты глинтвейн варишь, – фыркнула Джен.
– Захотелось. Не хочешь, не пей.
– Остынет, выпью.
После того, как к этим двоим вернулись воспоминания, они стали похожи на супружескую пару, которая прожила вместе ни один десяток лет.
Эмили улыбнулась их легкой перебранке, подула на напиток и сделала небольшой глоток.
– Я буду очень по вам скучать, – тихо произнесла она, потянувшись за песочным печеньем в вазочке.
Тэ и Джен вскинули на нее головы. В глазах обоих стояли слезы.
– Ну, не надо грустить, – осадила их Эмили. – Это же повод для радости – ваше наказание закончилось.
– Вот только нам почему-то совсем не радостно, – пробормотал Тэ.
– Лучше бы мы ничего не вспоминали, – всхлипнула Джен.
Эмили заботливо погладила девушку по спине.
– Надо принять свою судьбу и двигаться дальше.
– Вы же всегда противились ей? – Джен вытерла слезы кулачком и удивленно взглянула на Эмили.
Та пожала плечами.
– Да, но теперь, кажется, поняла, что от нее не убежать.
– То есть вы хотите сказать, что опускаете руки и подчиняетесь высшим? – воскликнул Тэ.
– Я… – начала было Эмили, но ее перебил стук в дверь. – Это, наверное, Стефан.
Женщина поспешно встала и направилась к входной двери, за которой, однако, стоял вовсе не Стефан, а…
– Месье Фламель?.. – в полнейшем удивлении прошептала Эмили.
Ее было не удивить призраками, ведь она видела их каждый день в огромном количестве. Куда больше ее удивило наличие здоровой плоти у человека, который умер более шестисот лет назад.
– Моя дорогая Эмили, – с добродушной улыбкой произнес старый знакомый. – Ты изменилась…
– Как такое возможно? Почему вы все еще живы?
Старик горько усмехнулся.
– Жив? Разве жнецов смерти можно назвать живыми?
– Так вы тоже стали жнецом?
– Увы, так вышло, – месье Фламель развёл руками.
– Но как? Почему? – От удивления Эмили совсем забыла о приличиях и только теперь пригласила старика войти в дом.
Месье Фламель огляделся. В его глазах блеснули слезы.
– Какая ностальгия. Ты почти ничего не изменила в этом доме.
В голове Эмили роилась целая стая вопросов к месье Фламелю, однако она не могла так грубо прервать его ностальгическое настроение. По всей видимости, он скучал по прошлой жизни и по алхимии.
После небольшой экскурсии по дому Эмили проводила месье Фламеля в гостиную и велела Тэ и Джен принести им чай.
– Я думал, дом будет напичкан современной техникой и мебелью, но ты почти ничего не поменяла, – произнес старый алхимик, налив себе чая.
– Современность сюда бы не вписалась, – улыбнулась Эмили. – Да и я не очень с ней лажу.
Месье Фламель звонко рассмеялся. Эмили пригубила чай. Ей натерпелось начать задавать вопросы, но приличия требовали еще немного потянуть время.
– У тебя, наверное, масса вопросов ко мне, – наконец произнес месье Фламель.
– О да, – кивнула Эмили. – Почему вы стали жнецом?
Старик вздохнул и посмотрел на свою бывшую ученицу печальными газами.
– Причина та, же, что и у тебя: я не смог смириться со смертью любимого человека. Своей жены.
– Вы знаете мою историю? – удивилась Эмили.
Старый алхимик хохотнул.
– Да какой жнец не слышал о тебе, женщине, что сводит с ума всех высших?!
– Боже, я еще и популярна… – Эмили вдруг замерла, осознав один факт, а затем спросила: – Так это вы подкинули мне письмо с дарственной и ключи от этого дома?
– Да, это был я, – кивнул месье Фламель. – Скажу честно: как только я узнал о тебе, то по началу был очень возмущен тем, что ты нарушила одно из важнейших табу алхимии – не воскрешать мертвых. Однако потом вспомнил свои прегрешения, и остыл. Мы все люди, как-никак, и готовы на многое ради любимых. Ты была моей лучшей ученицей, поэтому я решил поддержать тебя и подарить тебе этот дом.
– Я вам очень благодарна, месье Фламель, однако позвольте спросить: что же такого вы сделали, что тоже стали жнецом смерти? – осторожно произнесла Эмили.
– Я пытался создать философский камень, – едва слышно сказал месье Фламель, устремив печальный взор в сторону. – И для этой цели я приговорил к смерти тысячи людей…
Эмили тихо ахнула.
Она тоже рассматривала этот способ воскрешения, но для него потребовалось бы колоссальное число жертв. Создание философского камня – это долгий и кровавый процесс.
– Высшие силы даровали мне наказание, которое никогда не закончится, потому что человек, который поставил одну жизнь выше тысячи – вовсе не человек. У меня нет никаких шансов на искупление, а вот у тебя, моя дорогая, шанс есть. Поэтому-то я и пришел к тебе.
– Хотите уговорить меня на то, чтобы я пожертвовала душой любимого? – усмехнулась Эмили. – Вас высшие ко мне подослали?
Месье Фламель отрицательно качнул головой.
– В любом случае я ни за что не буду использовать этот шанс и жертвовать его душой. Такой ценой я не хочу получить искупление. Единственное мое желание – это чтобы Стефан жил.
– А что, если я знаю другой шанс? Где не придется жертвовать душой и жизнью твоего возлюбленного. – Месье Фламель откинулся на спинку дивана и внимательно посмотрел на Эмили.
– Другой шанс? – недоверчиво переспросила женщина. – Такого нет.
– Есть. Что ты знаешь про небытие?
– Что это место, куда отправляют самые прогнившие души. Те, которые напрочь лишены чувств и умеют лишь убивать. А также туда попадают жнецы за убийство человека, даже если его душа прогнила насквозь. Небытие – это пустота, черная дыра, из которой нет выхода. Душа там просто превращается в ничто и исчезает навсегда.
