Рене Луфф
Наро
Глава 11
Полёт на звездолёте Рая
Рай поспешил допросить землянина. Вопросов было слишком много, да и ситуация требовала незамедлительного решения.
Не успел Рай пройти в зону для арестанта, как услышал оклик. Рай обернулся. Позади него стояла Ева.
Изобразив спиралевидное движение кистями рук с поднятыми вверх указательными пальцами, она почтительно поприветствовала Рая. Рай ответил тем же знаком.
– Вы разве не вернулись к себе в лабораторию?
– Отчего же? Вернулась. И уже, как видите, вновь у вас, но не просто так, а с деловым предложением.
– Интересно. Прошу ко мне, – несколько раздражённо ответил он.
Рай вошёл в свой кабинет, следом за ним – Ева. Он предложил ей занять одно из кресел.
– Слушаю вас, – начал Рай.
– Называйте меня просто Ева, ни к чему научные звания и условности, – начала уверенно илланка. – Хотелось бы познакомиться с вами в более спокойной обстановке. Но надеюсь, что наше знакомство, состоявшееся по воле Шека, станет полезным и конструктивным. Я не очень понимаю, что произошло в кабинете Хона и кто этот землянин, но у меня есть предложение. Думаю, оно покажется вам интересным.
«Так, – Рай оценил ситуацию мгновенно, – Ева не намерена откровенничать на предмет того, кто этот землянин».
– О каком предложении речь? – прямо к делу перешёл Рай.
– Я прихватила из лаборатории точечный модуль космомысли. С его помощью я легко могу внедрить языки землян в вашу память. А в память землянина – илланский язык. Тут как решите. Для расследования инцидента, произошедшего в кабинете Хона, думаю, это неплохая идея. Переводчик не понадобится: его можно потерять, забыть.
– Модуль у вас с собой?
– Да. Я немедленно отправилась за ним в свою лабораторию.
– Но я не просил об этом одолжении, – съязвил Рай.
– Я подумала, что моё предложение облегчит задачу расследования… ммм, в плане межгалактического общения. Тем более Шек предусмотрительно вернул переводчики в дипломатическое посольство. Они вам не принадлежат, к сожалению. Как намереваетесь работать с землянином?
– Ваш точечный модуль космомысли официально разрешён к применению? Испытан? – перебил Рай.
– Я уже подала своё изобретение в Совет Кольца Вселенной.
«Быстра, – подумал Рай, – видимо, отправила проект модуля на рассмотрение в Совет только что».
– Этот модуль, – продолжала Ева, – уникален. Он прост в использовании. Он работает в системе говорящий – отвечающий в любых условиях космоса, где существует реликтовое излучение или излучение… Хотя зачем я вам всё это объясняю? Фишка в том, что этот модуль нельзя прослушать, контакт возможен только между собеседниками. Но этот модуль позволяет загрузить любой язык, несколько языков. Объём его памяти велик. Например, илланский. На нём общаются все в Кольце Вселенной. И потом… я гарантирую безопасность своего изобретения. Я испытала модуль на себе… Я стала первой. И в форс‑мажорной ситуации имею право… ради служения Кольцу Вселенной, – патетически закончила Ева.
«Хитра. Груз первых испытаний достался Алекате и землянину. А ты, Ева, сняла сливки успеха», – подумал Рай.
– Ну что ж, пожалуй, приступим, – дал согласие Рай, – ради служения Кольцу Вселенной. Сколько времени займёт ваша процедура? – Рай просверлил Еву взглядом.
– Совсем немного, – улыбнулась она. – И безболезненно.
Рай и Ева вошли в помещение с арестантом. Глан внимательно посмотрел на начальника и, получив мысленный приказ от него, приказал охране немедленно удалиться. В помещении остались четверо.
Глан указал землянину на кресло, объяснить что‑то ему представлялось пока невозможным. Глан придвинулся ближе, на случай если землянин окажет сопротивление Еве.
Данила окинул всех взглядом и хмыкнул. «Да не боюсь я вас. Делайте что хотите. Я спокоен, как море в штиль». Рай уловил настроение пленника и подал Глану знак отойти в сторону.
– Приступайте, – скомандовал Рай, внимательно посмотрев на Еву.
В руке Евы появился маленький цилиндр. Она поднесла его к мочке уха землянина и слегка надавила на основание цилиндра. Кроме вибраций, землянин ничего не почувствовал, однако скорчил ироническую гримасу: ему не нравилась эта инопланетянка. Еве пришлось сделать холостой «выстрел», модуль давно жил своей жизнью в левом ухе Данилы. Рай знал об этом со слов Неи, но Ева по‑прежнему не сдавалась: она убирала следы своих экспериментов на землянах прямо сейчас, на глазах Рая.
– Это всё, – пожала она плечами. – Я загрузила в модуль илланский язык.
«Именно так, – усмехнулся Рай мысленно. – Не внедрила модуль, а загрузила в его память новый для землянина язык».
– То есть, – поторопилась исправить досадную ошибку Ева, – модуль внедрён уже с программой илланского языка. Теперь землянин может легко общаться с нами.
– Ева, могу я вас попросить загрузить в мой чип – тут уж мне точно не нужен твой модуль – разговорный язык землянина. Хотел бы его понимать.
– Да, это несложно. Я скину программу со своего чипа на ваш. Для меня не проблема. Минуту. Готово. Можете попробовать говорить на языке землянина.
– Хорошо. Позже. Ева, вы справились со своей задачей. Дальше мы без вас, – Рай в упор посмотрел на илланку.
Ева расплылась в улыбке.
Сделав прощальный жест, принятый у илланцев, и растворившись в пространстве, Ева покинула комнату с арестантом.
– Землянин, – начал Рай на языке землянина, – я запрещаю тебе хоть что‑либо хоть кому‑нибудь сообщать о себе.
Землянин согласно кивнул.
– Данила, – Рай перешёл на разговорный илланский, – как ты перенёс перемещение с Янту на Иллу?
Данилу несколько удивил изменившийся голос Рая: суровость воина куда‑то исчезла.
– Как пленник, ничего не видел. Сидел в каком‑то тёмном люке. Не очень‑то вы, илланцы, дружелюбная цивилизация. Но цель поставлена, и я… – Данила осёкся и замолчал. – Это удивительно, но я понимаю всё, что говорю, – он развёл руками в изумлении.
– А хотел бы увидеть космический полёт? – продолжил как ни в чём не бывало Рай.
– А он был?
Рай рассмеялся.
– Нам предстоит важный разговор, – Рай многозначительно посмотрел на Плана.
Глан склонил голову в знак понимания и быстро покинул помещение.
– Теперь следуй за мной, землянин, – строго приказал Рай. – И помни: кроме меня и Алекаты, здесь у тебя нет друзей.
– Алекаты? – насторожился он. – Значит, она…
Рай недовольно посмотрел на него.
Данила буквально застыл в изумлении, как только его глазам открылась космическая площадка из толстого прозрачного, как стекло, материала с множеством ячеек, внутри которых размещались космические корабли разной геометрической формы и размера. Даже новейшие компьютерные программы, разработанные на Земле для продвинутых пользователей, не могли создать, а точнее, изобразить подобную космическую мощь и совершенство инженерной мысли. Пустующие ячейки космической площадки, которые представляли собой одинаковой формы многоугольники с фиолетовым свечением, мгновенно видоизменялись, подстраиваясь под прибывший корабль с его особенной конфигурацией, как бы засасывая машину. Стыковка и расстыковка с космической площадкой происходила бесшумно, и это грандиозное зрелище постоянно убывающих и прилетающих звездолётов захватило Данилу. Он вертел головой по сторонам и замер в оцепенении, когда заметил, как разумные существа перемещаются на малых летательных аппаратах в нужных им направлениях. Данила совершенно не понимал, что от него требует в данный момент Рай. Землянин был впечатлён. И Рай на какое‑то время оставил его в покое.
Наконец они направились к космолёту Рая, и только в рубке пилота Данила пришёл в себя, но тут же незамедлительно решил, что должен любой ценой сохранять достоинство, потому что любит Землю и является её представителем здесь и сейчас.
– Ну что? – В голосе и во взгляде Рая почувствовалась ирония. – Говорить можешь?
– Видимо, я готовился встретиться с вашей цивилизацией, – с не меньшей иронией в голосе начал Данила. – Спасибо фильмам о космосе, которые я смотрел в неограниченном количестве. Рай, должен сказать, что космические корабли будущего, как их себе представляли наши писатели‑фантасты, во многом схожи с вашими звездолётами. И даже внешне илланцы выглядят как мы, земляне. Если бы ты прибыл в гости на Землю, вряд ли кто‑то заподозрил бы в тебе инопланетянина. Мы как из одной колыбели, – заключил Данила.
– Да, так считает Нея, – задумчиво произнёс Рай.
– Нея? – Данила вопросительно посмотрел на Рая.
– Да, одна илланка, девушка. Но не об этом сейчас… Да, – спохватился Рай, – надеюсь, ты оценил, как гуманная космическая мысль может работать на благо разумных существ Вселенной.
– Космос без войн. Видимо, ты об этом. Я согласен с тобой, Рай: войны за территорию, могущество и влияние бессмысленны. Энергия жизни должна быть направлена на прогресс. А ещё… на любовь. Это чувство делает всех счастливыми. Извини, ушёл в свою боль.
– Ты удивляешь меня, землянин. С чего я решил, что ваша цивилизация исключительно агрессивна? – точно сам себе задал вопрос Рай.
– Думаю, ты пересмотришь своё решение, – весело подмигнул землянин.
– Что значит этот знак? – илланец повторил подмигивание.
– Прекрасное расположение духа, отличное настроение. Как тебе объяснить? – Данила провёл рукой по затылку. – Словом: мы с тобой заодно, мы за обоюдную поддержку. Понимаешь?
– Понимаю, – подмигнул Рай. – Но не так всё идеально в нашем Кольце Вселенной, как хотелось бы у высокоразвитых цивилизаций, – заметил Рай. – Займи место, – он указал Даниле на кресло рядом со своим, капитанским, – взлетаем.
– Видимо, с геном агрессивности приходится бороться и вам.
Рай промолчал.
Как только Данила погрузился в кресло, какая‑то невидимая сила плавно втянула его вглубь, слегка прижала, оставляя движения рук и ног свободными. Корабль взмыл к звёздам, и землянин прилип глазами к смотровому стеклу.
– Ну всё, – обратился Рай к землянину, – можем спокойно перемещаться по космолёту. Но прежде чем ты осмотришь его, перейдём к делу.
Данила кивнул.
– Вспомни встречу с Хоном, а я загляну в твою память, – попросил Рай. – Сейчас у нас с тобой одна задача – спасение Алекаты.
Данила напрягся: взгляд Рая стал неподвижным, точно остекленевшим и неживым.
– Моя голова, – Данила сморщился от боли. – Ты копаешься в моей голове?
– Прости, я забыл, что ты землянин. Нужно было войти на других частотах. Сейчас пройдёт. Я в принципе увидел всё, что хотел, но у меня возникли вопросы.
– Какие? – спросил Данила, гримаса боли с его лица исчезла.
– Видишь ли, илланцы могут сознательно менять свои воспоминания, искажать их, утаивать часть информации, если не хотят делиться этим. Поэтому в случае необходимости мой отдел, отвечающий за безопасность Иллы, берёт разрешение на безболезненное проникновение в память, извлекая необходимые реалистичные данные из воспоминаний. Земляне обладают такой способностью – умением контролировать подсознание?
– Нет, и проникать в чужие мысли – нет, – ответил Данила.
– Подтверди: Хон действительно назвал Криптан красивейшей планетой?
– Да, – кивнул Данила. – Я помню это.
– Странно. Ни один крипт не скажет так о планете. Криптан мрачен, свет с трудом проникает сквозь плотные облака, на нём крайне низкие температуры и жестокие ветра. Жизнь возможна только в специальных ангарах. У криптов, в общем‑то, нет своей планеты.
– Почему? – удивился землянин.
– Почему… это долгая история, но если коротко… Агрессия и жадность превратили криптов в космических скитальцев. Ядерная война, развязанная между собой, уничтожила их родной Криптан. Но уровень развития криптов помог им спастись, они сумели колонизировать другую, более‑менее подходящую для выживания планету. И цивилизация криптов начала всё с начала. Суровые условия нового Криптана формировали безжалостный характер у покорителей. Достигнув вновь высокого цивилизационного развития, крипты принялись пиратствовать в космосе. В результате новый «дом» криптов подвергся космической атаке более развитой цивилизации и был уничтожен полностью. Крипты не сумели извлечь урок. Им снова пришлось подыскивать подходящую для жизни планету, и это третий по счёту Криптан.
– Но Хон дипломат, возможно, у него другое отношение к Криптану, – предположил Данила. – Возможно, Хон воспринимает его как родную обитель, и потому Криптан – красивейший.
– Не думаю. Крипты давно находятся в поиске лучшего для себя пристанища, но только с разрешения Кольца Вселенной им позволят новую колонизацию. И ещё… одна странность: Хон улыбался, пытаясь добиться твоего расположения.
– Что ж тут странного? Как раз его история – дипломатический трюк, – сделал вывод Данила.
– Нет, тут что‑то другое. Мышцы лица криптов устроены так, что не могут изобразить улыбку, даже её слабое подобие. Я не припомню, чтобы Хон улыбался. И потом, крипты физически сильны. Крайне сильны. Он бы снял с твоей руки браслет в мгновение ока.
– Он угрожал это сделать, если я не верну добровольно Наро, – вспомнил землянин.
– Но не сделал. Почему? Крипты не церемонятся. Они жестоки.
– Возможно, он особенный крипт, раз назначен дипломатом, – предположил Данила – Но это точно был Хон.
Рай молчал.
– Данила, как ты смог запустить Наро? Комбинации кодов очень непростые. Ты знал код?
– Не знал, но так стремился найти женщину, которую полюбил, что рискнул, не задумываясь о последствиях. Как видишь, не очень удачно рискнул: попал на Янту вместо Иллы, – ответ прозвучал иронично.
– Что‑то подсказывает мне, что этот браслет уже не в первый раз проходит испытания в твоих руках? – Рай внимательно посмотрел на землянина.
– Так и есть. Очертания гор, похожие на очертания гор Земли, но только серебристо‑синего цвета, пальмы, как на нашей планете, только гигантские, и небо с еле заметным золотистым отливом. Шаровидные летательные аппараты и илланцы, парящие на них в небесах. Я видел это. Илла?
Тут Рая осенило.
– Так вот кто нарушитель. Вот кого вычислил Сторожевой Интеллект. А мы ломали головы с Планом, кто ввёл в заблуждение систему уничтожения. Такую тревогу поднял в моём скане, горе‑путешественник.
Данила не очень понимал, о чём шла речь, а Рай тем временем продолжал:
– Ну да. Всё правильно: браслет, поэтому ты остался живым. Система обнаружила излучение Наро, а это значит, что‑ты свой, член Кольца Вселенной.
Рай рассмеялся: одной проблемой меньше.
– И всё же мне бы хотелось понять, как ты смог запустить Наро? Разве тебя обучали этому?
– Нет, – ответил Данила. – Я просто видел знаки и цифры и испытывал различные их комбинации, чтобы приблизиться к своей мечте. Но вот что странно: никто из моих друзей так и не смог их разглядеть, точно они предназначались исключительно для меня.
– Наро был заточен под тебя, это понятно.
«Алеката, как ты беспечна, – подумал в этот момент Рай. – Или беспечна любовь? Надеялась обучить Данилу пользоваться браслетом и путешествовать с ним в любую точку Кольца Вселенной, ммм.
А почему нет? Коды. Они автоматически перенесены на этот браслет с того, который предоставил ей Совет Кольца Вселенной. Для перемещения по Кольцу не создаётся преград, коды открывают такую возможность. И обнаружить путешественников нельзя: Наро использует свои частотные волны в момент открытия межгалактического тоннеля. Всё же беспечность. Или нет? Или таким сильным бывает чувство?»
– Рай, я всё равно спрошу то, о чём хочу спросить. Так я могу задать вопрос? – решительно поинтересовался землянин.
– Да, спрашивай, – в задумчивости ответил илланец.
– Алеката, она жива? Она на Илле? Я прошу: дай мне честный ответ.
– Смело. Ты получишь ответ. Я увидел гораздо больше в твоей голове, чем ты предполагаешь.
– Работу? Мою жизнь?
– Всё. И даже место, куда вернулось Наро.
– Мой диван?
– Именно, – улыбнулся Рай. – Наро в опасности. Если там не Хон, то кто? Кто охотится за Наро?
– Вернуться на Землю и забрать браслет. Простое решение, – предложил Данила.
– Нет. Вернуться возможно только с помощью другого Наро, обратившись за разрешением в Кольцо Вселенной, но это обращение уничтожит Алекату.
– Почему?
– Хочешь узнать почему? Хорошо, я открою тебе правду. Ты, она и Наро.
Взгляд Рая точно застыл на одной точке. Данила почувствовал слабую головную боль и тут увидел то, что на самом деле произошло между ним и Алекатой.
Глава 12
Воспоминания Данилы: космическая девушка
Данила шёл размашистым шагом по пешеходной дорожке прямо на стройку, любуясь новенькой высоткой с красивой кирпичной отделкой. Всё, что он видел вокруг, вызывало в нём гордость: и выложенные цветной плиткой тротуары, и детские площадки, и паркинг. Этот парящий небоскрёб с облагороженной территорией был его детищем, предметом его гордости и успешно завершённым проектом.
– Приветствую, ребята, – поздоровался он со строителями, завершившими внутреннюю отделку здания, – на что глазеем?
– Да вон, девушка, – дружно кивнули они в сторону незнакомки, Данила обернулся.
По чуть пробившейся зелёной траве мягко ступали босые ноги незнакомки. Она была одета в лёгкое платье, которым играл ветер, обнажая её стройные ноги. Данила повёл плечами от холода, почувствовав комфорт демисезонной куртки. Апрель никак не мог разгуляться и дразнил всех ярким солнцем, но только не тёплыми деньками. Девушка смотрела то под ноги, то на небо, и всё, что окружало её, вызывало, казалось, в ней восхищение.
Данила замер, глядя на девушку. Что‑то было очень знакомое в её походке, движениях головы, во всей этой тонкой изящной фигуре. Какие‑то смутные, приятные воспоминания вихрем пронеслись в голове. Данила направился к незнакомке, забыв попрощаться с рабочими. Он подошёл к ней совсем близко, она его как будто не заметила. В этот момент незнакомка присела на корточки, подставила ладонь к длинной сочной травинке, по которой божья коровка лениво сползла к ней на пальцы, заиграв красной спинкой в лучах яркого полуденного солнца. Затем девушка выпрямилась и начала с любопытством рассматривать божью тварь.
– Гм, гм, – покашлял Данила в кулак, чтобы девушка обратила на него внимание.
Девушка оторвала взгляд от объекта восхищения и посмотрела на Данилу. Её необыкновенно синие глаза встретились с его глазами. Данила почувствовал, что очарован этой девушкой.
– Простите, вам не холодно? – участливо спросил он.
Девушка улыбнулась так, как будто не совсем поняла вопрос. Данила снял куртку и предложил накинуть ей на плечи. Она не возражала.
– Я бы предложил обувь, – кивнул он на ботинки, – но боюсь, что они не удержатся на вашей маленькой стопе. – Данила почувствовал странность ситуации, сделав такое предложение.
– Мне не холодно, не беспокойтесь. Со мной всё хорошо, – улыбнулась благодарно незнакомка. – Вы знаете, какое удовольствие ходить по траве?
– Да, это удовольствие, – согласился он. – Снимает напряжение, но бассейн в этом смысле мне подходит больше.
– Да, соглашусь, – кивнула она, и в её синих глазах блеснуло солнце.
Данила пробежал по её фигуре взглядом и подумал: «Совершенство».
– У меня тут рядом автомобиль, – нерешительно начал Данила, не зная, удобно ли предложить девушке помощь, – я могу подвезти вас. Только скажите куда.
– Подвезите, – согласилась она.
Они пошли к автомобилю. Девушка подняла ладонь к небу, божья коровка задрожала крыльями и мелькнула красной точкой вдали.
Данила предупредительно открыл переднюю дверь автомобиля. Девушка скинула куртку с плеч и протянула молодому человеку. Он пристегнул ей ремни, а куртку положил на заднее сиденье. Автомобиль тронулся. Переднее стекло несколько запотело, и Данила что‑то начал искать глазами.
Девушка уверенно открыла бардачок и вынула оттуда коробку со специальной тканью для стёкол. Данила кивнул в знак признательности, несколько удивившись.
Даниле было комфортно находиться в салоне вместе с незнакомкой, временами он поглядывал на неё и мысленно искал предлог перевести встречу в свидание. Девушка чему‑то улыбнулась, глядя прямо перед собой.
– Наверное, у вас необычное имя? – начал он.
– Алеката, – просто ответила она.
– Редкое имя, прямо‑таки космическое, – прокомментировал он, не зная, что попал в точку.
– Вы правы, космическое, – согласилась она. – Вы даже не представляете, насколько вы правы.
– А я…
– А вы Данила, – она назвала его имя.
– Но откуда вы знаете? – рассмеялся он.
– Просто угадала, – ответ прозвучал уклончиво.
– Так куда я везу космическую девушку? – пошутил он.
– Я думала, мы к тебе в коттедж, если тебя не смутят мои босые ноги, – теперь уже рассмеялась она.
– Не смутят, – обрадовался Данила и тут же подумал: «Коттедж?»
– А у тебя коттедж? – Её большие синие глаза сощурились.
– Коттедж, – подтвердил он и подумал: «Загадочная девушка, однако».
Алеката проскользнула в дверь быстрее Данилы и тут же подошла к раздвижной двери с выходом на террасу, залюбовалась через стекло садом. Данила подошёл со спины и аккуратно поставил под ноги ей тапки. Она быстро сунула в них узенькие ступни‑лодочки и заспешила на кухню.
– Кофе будем? – на ходу бросила девушка.
– Я сварю, – ответил Данила и подошёл к кофемашине, которая скорее подходила для офиса.
Алеката стала ставить на стол чашечки с блюдцами, салфетки, а затем направилась к холодильнику и с каким‑то торжественным выражением лица вынула круассаны: Данила хранил их в объёмном стеклянном боксе. Круассаны были непременным дополнением к чашечке кофе, если не сказать, его страстью. Он незаметно проследил за девушкой: все эти уверенные движения, а главное то, что она знала его вкусовые предпочтения, стали наводить на определённые мысли: «Такое ощущение, что она у меня была». Алеката красиво украсила стол, не забыв приготовить для себя бутерброды с маслом и сыром.
Когда они уже сели за столик с кофе, Алеката спросила:
– А почему ты хранишь в упаковке именно этот сыр? Для кого?
Данила пожал плечами.
– Я его действительно не люблю. А правда, зачем он у меня?
– Я его люблю, Данила, – улыбнулась девушка.
– Значит, не зря храню, – резюмировал Данила, глядя на девушку с обожанием. – А позволь спросить, что ты делала на моём строительном объекте?
– Я пришла к тебе. Я знала, что ты будешь там. Этот новый дом – наш совместный проект. Конечно, ты не помнишь меня… И это состояние бесконечного знакомства с тобой каждый раз, когда я появляюсь на Земле, невыносимо мучительно для меня, – она накрыла рукой его широкую ладонь. Он перебрал в руке её пальцы так нежно, так бережно, что сердце у Алекаты сжалось.
– Нет, не совсем так, видимо, что‑то помню. Пойдём, – он встал из‑за стола и мягко потянул её за руку.
– Я не знаю, зачем я берегу эту вещь, – он отодвинул зеркальную дверь шкафа и достал калейдоскоп.
– Господи! – воскликнула Алеката почти как землянка. – Мы купили эту вещицу на блошином рынке. Ты говорил, что такой калейдоскоп был в детстве у твоей мамы. Крутишь трубу, смотришь в глазок, и цветные стёкла среди зеркал собираются в многообразную мозаику. Ты подарил её мне! – Алеката искренне рассмеялась.
– Или вот, посмотри. Зачем принципиальному холостяку это? – Данила вынул бархатную коробочку, открыл, и в ней сверкнуло колечко. Он протянул его Алекате. Девушка отодвинула бархатную коробочку рукой и изобразила ладонью восьмёрку.
– Подожди, – попросил Данила и сжал её руки на мгновение, – я вспомнил это движение, оно означает «остановись»! Остановись, Данила!
Чудесные синие глаза Алекаты вдруг стали цвета лилового тумана. Данила приблизился, убрал волосы со лба девушки и увидел глубокую поперечную морщину на молодом лице.
– Я так и знал, что обнаружу это. Я вспомнил: в момент сильнейших переживаний у илланок меняется цвет глаз и появляется эта горестная морщина. Алеката, ты опять со мной! – Он обнял её так сильно, как только мог себе позволить, чтобы не раздавить хрупкую с виду илланку.
Алеката положила ему голову на плечо, и если бы она могла плакать, заплакала бы. Она провела ладонями по его волосам, взъерошила их и, слегка прижав у висков, неожиданно замерла.
Данила почувствовал, как в памяти его оживают воспоминания.
Они стояли молча некоторое время, в нежном сплетении тел, наслаждаясь объятиями друг друга, и ничего, ничего не хотели говорить. Он отстранил её от себя.
– Скажи, зачем ты делаешь это? Зачем блокируешь мою память? Почему не разрешаешь тебя любить?
– Данила, наша любовь – сплошная боль. Ты уйдёшь из моей жизни, когда придёт твоё время умирать, а я… я останусь без тебя. Без тебя на многие столетия. Выдержу ли я такую ношу?
– Тогда зачем ты приходишь, Алеката? Зачем будоражишь наши чувства?
– Я не знаю, – Алеката отошла от него в сторону и направилась к дивану. Плавно опустившись на подушки, поджала под себя ноги, вся как‑то съёжилась, точно от холода, и показалась Даниле совершенно несчастной.
Он приблизился к девушке, стал на колени и начал целовать ей руки.
– Дай нам возможность любить друг друга столько, сколько отпущено судьбой. Ты всё равно мучаешь себя и лишаешь меня счастья. Прими решение – верни нам любовь, – он с каким‑то сильным, страстным чувством сжал ей руки. – Оставайся здесь, на Земле. Ты будешь жить у меня в коттедже, и я… я подарю тебе сына. Ты полюбишь его, ты не будешь одинока, Алеката.
– Сын… – она на минуту задумалась, закрыла в блаженстве глаза, пытаясь представить себе маленькое существо, ребёнка.
Увы, Илла отняла радость материнства, и Данила предлагал ей то, на что она действительно могла согласиться. Она хотела бы оставить себе сына после него, после любимого… Но опять возразила:
– Наш сын будет вечным скитальцем, он будет разрываться между Землёй и Иллой.
– Нет, он сблизит с помощью нашей любви Землю и Иллу. Алеката, нужно быть оптимисткой.
Воспоминания прервались. Но Данила не готов был расстаться с ними, и Рай понимал это…
Они у горного озера, в кафе, на открытой площадке, в разгар чудесного лета. Данила пригласил её сюда, на Кавказ, во время встречи во сне, Алеката обещала, и она действительно пришла, реальная, красивая, осязаемая, в тонком обтягивающем комбинезоне цвета индиго. Среди отдыхающих в защитных очках от солнца, шортах и лёгких майках её наряд казался несколько странным, но разве такая мелочь могла смутить двух влюблённых? Как говорят французы: хоть в старых кедах, но в Париже.
– Задержимся здесь на недельку? – спросил он.
– Хорошо, – ответила она. – Только я буду исчезать и снова появляться.
– Звучит странно, – рассмеялся он в ответ, – но я согласен даже на час в твоих объятиях.
Вечер. Небо в горах усыпано звёздами, Млечный Путь невероятно ярок, кажется, что он совсем близко и его можно коснуться рукой. Данила обнял Алекату за талию, прикосновение к ней заставило сердце учащённо забиться.
– Странно, – восхищённым голосом начала она, – всего лишь стоим на балконе, а ощущение, словно парим в самом центре Вселенной среди мерцающих звёзд.
– А мы и парим, – согласился Данила, – ты не заметила, что у тебя выросли два крыла? Ну посмотри же внимательно. У землян так всегда.
– Что всегда?
– Всегда вырастают крылья, если они влюблены.
Алеката совершенно серьёзно попыталась найти у себя два крыла. И вдруг лицо её выразило огорчение.
– Что не так, моя родная? – с нежностью, но лукаво улыбаясь, спросил Данила.
– Я не нашла у тебя крыльев, землянин. Значит… значит, ты не любишь меня?
– А ты любишь?
– Я люблю, – тихо ответила она.
Данила рассмеялся и нежно прижал её к себе, а затем целовал и целовал долго.
– Ну что? – спросил он. – А теперь видишь мои крылья?
– Нет, – ответила илланка, взглянув потерянно на него.
– Значит, буду целовать ещё, чтобы ты их почувствовала. Чтобы ты поняла, что любовь – это счастье, а счастье – это крылья.
– Ты меня совсем запутал, – рассмеялась она. – Но я поняла главное, что ты любишь и говоришь о любви образно.
– Да. Так и есть, – согласился он. – Но вот чего я от себя не ожидал, так это таких романтических бредней, которые я несу, как только прикасаюсь к тебе.
– Мне нравятся твои… как ты сказал?
– Бредни, – улыбнулся он и потёрся немного отросшей щетиной о её щёку.
– Приятно, – сказала она, выскользнула из‑под его руки и заглянула в его зелёные внимательные глаза. – Когда‑нибудь я промчу тебя по скоростным космическим трассам Млечного Пути. Это будет самое захватывающее путешествие для нас, – совершенно серьёзно объявила Алеката. Она нежно коснулась губами шеи Данилы и спровоцировала бурную страсть с его стороны, а затем они оба утонули в чувственных поцелуях и красивых словах‑обещаниях. Вдруг Алеката спохватилась и тайком, чтобы быть незамеченной, посмотрела на браслет.
– Когда‑нибудь я выкину этот браслет, и ты останешься со мной навсегда. И это будет самая захватывающая история в нашей жизни, – уверенно, но с раздражением заявил Данила.
– Прости, мне пора. На Илле нет времён года, у нас бессезонье, но скоро наступит, как вы говорите, утро, и я должна прибыть в лабораторию.
– Я ненавижу твой браслет. Я ненавижу те минуты, когда ты смотришь на него украдкой. Алеката, ты обещала мне неделю.
– Данила, мне пора… Мне так жаль.
– Нет, ты обещала.
– Ну хочешь, я останусь до утра? Мы проснёмся вместе и встретим рассвет в горах.
Данила схватил хрупкую девушку в охапку и понёс на широкую кровать…
Утро. Он открыл глаза: просторный номер гостиницы, за окном красноватые горы и пятна солнца на подоконнике. «Какой сегодня день недели?» – попытался вспомнить он. Затем отыскал на ощупь сотовый телефон на тумбочке и посмотрел на дату: «Четверг. До понедельника ещё четыре дня – и выходные закончатся». Его взгляд упал на лежащую рядом подушку, аккуратно застеленное покрывало на остальной части кровати, как будто на этой половине никогда никого и не было, и острая, необъяснимая тоска сжала сердце.
– Данила, – Рай тряхнул его за плечи, – я оставлю тебе всё, что должна была оставить она…
Данила кивнул.
– Алеката пошла на риск из‑за тебя.
– Я увидел это, Рай. Я даже не знал о том, что Наро – её изобретение, она молчала, но я всегда ненавидел этот браслет: он лишал меня возможности быть с ней, – голос Данилы сорвался в хрип из‑за волнения. – Рай, помоги ей, я готов на всё ради неё.
– Мы вместе поможем, – Рай положил руку на плечо землянина и крепко сжал.
