Риина Юлман
Волонтеры в Средневековье
Глава десятая.
Снова как рыба в воде лавирую между авто, уже не для бизнеса, для себя хорошей. Интересуют только Опели, один владелец, желательно дама и год издания не ранее две тысячи девятого. Выбор есть и я постепенно, кругами, как акула наворачиваю уже только возле двух экземпляров. Черный красавец, цвета «умри с тряпкой» блестит боками как молодой породистый жеребец-трехлетка. В торге моей Пучеглазке нет равных, основную долю прибыли в автомобильном бизнесе делала она. Андрей затерялся в мотоциклетных рядах, вот и он: гордый и красивый оседлал легендарного Харлея, в цветах пламени. Опять наверно все деньги спустил. В долг точно просить будет.
Встречать волонтёров в аэропорт еду уже на своём авто с «сопровождением». Волнуюсь, какие они будут? Разговоры по скайпу – всего лишь разговоры. Надеюсь, моя дипломная методика подбора по совместимости в малых группах хоть чего-то стоит. До прилёта есть ещё час, позвоню прорабу.
– Как там опрессовка отопления, идет?
– Контрольная протопка называется. Всё прошло нормально, дом прогревается отлично, дров ушло немного. Но печь с плитой надо переложить, просто чтобы новая была.
– Да, в сентябре топлива надо немного, хотя зима тоже надеюсь, будет европейская.
– Тут Вас сюрприз ждёт.
– Что за…
– Сюрприиизз !!!
Ну, вот и они, идут мои красавчики! Волонтёры, спустившиеся с небес! Держатся группкой, уже показательно. Она в центре с гигантским малиновым чемоданом и парни по краям с рюкзаками. Живописно. Даю сигнал, синхронно поворачиваются и, увидев меня, прямо светятся от улыбок. Ангелочки мои! Обнимашки, чмоки-чмоки!
– Ида, Северин, Михаил, наконец то, я уже честное слово заждалась! Так рада, так рада! Грузимся, располагаемся.
– Амелинда, Амелинда!!! Вам так подходит Ваше имя! Вы прямо настоящая немочка!
– Ида, давай на ты, ребята отнимите уже у неё чемодан. Знакомьтесь, мой брат Андреас. Рассаживаемся.
– Пирожки остались, мА пекла на дорогу, неудобно было в самолете чавкать, будете?
– Чав, чав – чав,ЧАФК ! Крупный Северин расположился на переднем сиденье, Ида и Миша – на заднем. Ярко освещенная трасса, здания с подсветкой, даже ночью можно многое увидеть. Так, жуя умопомрачительно вкусные пирожки, обмениваясь впечатлениями от увиденного и дружно смеясь над каждым пятым словом, мы глубокой ночью добрались до Хаггена. В дом зашли по возможности тихо, потому что оказывается, сюрприз был моим четвёртым ангелочком, добирался автостопом, уже спал в комнате. Мы, девушки, заняли вторую спальню на этом же этаже. Мишу с Северином отправили наверх.
В доме было очень тепло, чувствовалась влажность, так будет, пока всё не просохнет. За лето не отапливаемый дом из года в год не успевал просушиться, система отопления, пережившая почти два столетия, справится с проблемой примерно за месяц. На столе в столовой лежала смета ремонта на согласование. Подпись пана прораба: Матеуш Новак! Ну, вот как я прозвище ему дала в точку? Как почуяла в нём поляка, ведь шпарит по-немецки лучше меня. Ладно, согласовано. В смету мы укладывались, оставалось даже на самые крупные непредвиденные расходы.
Нужно отвезти в скупку золото, самые простые, не имеющие художественной ценности изделия и малюсенькие слитки. Я еще в Выборге поделила на четыре части свой золотой запас, чтобы не превышал разрешенной к перевозке без таможенного сбора нормы, две части перевезли с братом, и две привезут мама с папой. Или погодить пока?
Мысли постепенно перешли от ценного к бесценному – к людям.
Ида. Самонаводящаяся в цель мимимишная стрела.
Цель – выйти удачно замуж в Германии, стать через три года гражданкой, забрать из Казахстана маму и младшую сестру. Наполовину от папы казашка, от мамы немка. Двадцать четыре года, окончила техникум дизайна, квалифицированная закройщица, швея, кружевница, вышивальщица. Зарабатывает пошивом костюмов для реконструкторов и национальных одежд для традиционных казахских свадеб. Шьёт и обычную одежду, берёт дорого.
Работала волонтёром в Доме малютки. Главный недостаток – в избытке красоты и оптимизма. И еще странность: несоответствие внешности характеру. Он у неё, как бы точнее сформулировать… Если шаблонно, то блондинистый. Модный, в общем, характер, много наносного, за которым прячется своё. А вот внешность роковой красавицы. Смуглая оливковая гладкая кожа, чёрные густые волосы до лопаток, темно карие, почти чёрные глаза – папино наследство. Черты лица – утончённо европейские, от матери, те же глаза –миндалевидные, большие, без эпикантуса, прямой небольшой тонкий нос, нежный удлинённый овал лица, высокие скулы и по настоящему, без силикона пухлые губы от природы яркого тёплого цвета. Рост средний, а фигурка словно очерчена удлинёнными изящными линиями, что значит талантливая портниха! В общем, убийственное сочетание для мужской части моего коллектива, когда они работать будут? Вон братец кролик уже запал. Одна надежда – цель Иды. Но кокетничает она будто дышит! Как она склоняет набок голову, а как говорит простое слово «Да»…, накручивает на пальчик локон… Это нечто из жанра эротическая поэма.
Северин Герасимов – мы стали звать его Север, с чувашских краёв, из забытой государством деревни. Из чистых немцев в родне только бабушка матери, приехала в пятидесятых годах с мужем военным в СССР. И такие трофеи с войны привозили, да. Язык знает хорошо, в детстве и юности прабабушка с ним только на своем родном разговаривала, в школе заменял учителя немецкого, когда тот уходил на запойный больничный. После армии решил попрактиковаться в языковой среде, потом поступить на учёбу в Германии. Хочет вырваться из депрессивного региона, после смерти прабабушки никто и ничто его там не держит. Я только не поняла, где все остальные родственники, спрашивать не стала, всякое бывает. Он мечтает стать инженером судостроителем. Хотя выучился на агронома и зоотехника. Разносторонний молодой человек. Северу двадцать один год, он отслужил в армии, крупный, медлительный, немного неловкий, про таких говорят – увалень. Белобрысый, сероглазый, нос уточкой и резко очерченые скулы. Волонтёрствовал еще до армии, когда учился в сельскохозяйственном техникуме в Чебоксарах, помогал в благотворительной столовой. На Идалию вроде бы не среагировал, но… есть сигналы и жесты, их от психолога не скроешь. Чему удивляться, природа. Увлекался он рисованием, окончил курсы дополнительного образования в своей столице. Были вполне приличные акварели, обещал портреты наши написать.
Михаил, точнее Мисаил, был самый старший в нашей компании, ему стукнуло тридцать шесть. Он хотел сменить вид врачебной деятельности, тоже подтянуть язык, на следующий год подтвердить диплом. В обозримом будущем ему светила работа хирургом в клинике, в Берлине, куда приезжали русские. Там работал его дядя по матери. Святая еврейская традиция – хорошо размножаться, и пристроить всех своих родственников, помогала этому народу подниматься вновь и вновь после погромов и геноцидов. Миша Михалевич пока нарушал традицию, не размножался, что беспокоило его маму. Во всей Казани не нашлось достойной его евреечки, мамин наказ был подыскать оную в Германии. Хоть тут Иде спокойнее будет.
Теловычитание и независимое выражение лица Миши, говорило о том, что он живёт отдельно от мамы. Склад ума у него был критический, а вот цинизма свойственного многим медикам в нём не было ни на йоту. Его очень ценили сотрудники дома престарелых, куда он приезжал к старикам в выходные, проводил осмотры, обрабатывал пролежни, давал консультации фельдшеру, помогал купать старичков. Увлечение Мишино – баня, во всех известных истории человечества видах и разновидностях. Он фыркнул на мой чудесный санузел девятнадцатого века и начал искать во дворе место под будущую баню.
Сюрприз по имени Виктор Кох был из поволжских немцев, от роду двадцати восьми годов, никаких планов по освоению германских земель он не имел, в Германию подался с интересными людьми познакомиться, весело и с пользой отпуск провести. Поэтому поехал автостопом, набраться дополнительных впечатлений. Он тоже, как Ида, работал с реконструкторами, выполняя заказы на изготовление оружия. Меня привлекла его профессия – кузнец художественной ковки, она же и единственное хобби. Пока остальные будут заниматься разгребанием вековых завалов, Витя будет в деревенской кузне выполнять мои заказы для реставрации замка. Внешность Витина для кузнеца подходила, этакий круглолицый рыжий крепыш, роста правда очень невысокого. В свободное время он помогал в восстановлении сельского храма. Хорошая мы команда и дел наворотим, ух! С этой мыслью ушла в сон, где упитанная грустная мышь давилась куском сыра…
Глава одиннадцатая.
Да что же это такое, в Сахаре и то прохладней! Температура и влажность в доме приближались к турецкому хаммаму. Это Миша, знаток банный, с утра всех просветил. Печь исправно отапливала два этажа, сырость шла с подвала. Нужна дамба, до холодов завалить чертов отвод от реки ко рву, перешеек вполне можно за день сделать, нанять экскаватор. Поскольку ров – явление искусственное, на его засыпку владелец земли разрешения не спрашивает. А вот мы до завтрака звоночек, и ещё звоночек!
– Йа! Йа! Сумма устраивает, ждём! Ничего, здесь очень рано начинают работать, это мы завтракаем в десять часов.
А что мы кушаем? О-о-о, нюх-нюх-нюх! Идочка, а куда столько? На весь день наготовлено, пока печь топится, ясно. Всё, этот фронт воюет уже без меня, только продукты подвозить. Андрюша, проныра, уже водоносом, истопником и овощечисткой пристроился. Север пробовал предложить свои услуги, но был вытеснен более опытным конкурентом.
О, к нам господин главный архитектор с паном Новаком скоро прибудут. Инструктаж на месте, что можно, что нельзя делать, и переделывать в историческом памятнике. Согласование архитектурного плана, графика работ. Заодно про дамбу вопросик, так между делом. Здесь мне самой надо быть.
– Витёк, поел? В кузню, милый, в кузню, обед с собой берёшь, намёк понял? Ждут, ждут, договорилась. Аренду им за две недели вперёд проплатила, используй наше время по максимуму.
– Ида, Север где, знаешь?
– Взял мольберт, пошел к замку.
–Работы полно, тоже мне, художник от слова худо!
Отправила Мишу за Севером, разбредаться по своим делам не время. После полудня приедут рабочие трубы менять, наше участие позволит ускорить ход работ. Закрутилась: дела, звонки, бригада с трубами уже дружно выгружалась. Где ребята? Час прошёл. Забыла , кого за кем послала. Всё надо самой делать! Уф! Мольберт возле замка стоял, парней не было, наличествовали выломанные трухлявые доски в заколоченном окне недалеко от двери черного хода. Голову в окно, знакомая картина – лестница, тот же вид, только сбоку.
Мой зычный рявк потряс своды памятника старины: Северрр! Миии-ша! Голуби сорвались со стропил, взметнули пыль и помёт. Следы в пыли четко показывали направление хода мыслей нарушителей дисциплины. Что в старом здании самое интересное? Правильно! Подземелье. Чертыхаясь на немецком, (пора осваивать ненормативную лексику) залезаю в окно, по следам – следочкам, к идущей вниз лестнице. Мой второй вопль с последнего пролёта наверно довёл до инфаркта подвальных крыс и возымел действие :
– Идееём! Головы искателей приключений были похожи на пипидастр для собирания пыли и паутины, одежда в хлам грязная, глаза жмурились, но точно не от стыда. Назначила обоим двойной наряд: кроме рытья водопроводной канавы – еще вечером на кухню. Как говорится, испугала козлов капустой, то бишь красоткой Идой.
Вечером укопавшись, намывшись и наевшись, команда подняла вопрос: жить рядом с замком и не обследовать его – нонсенс! Честно говоря, давно самой хотелось, но некогда было, да и страшновато одной, не в смысле мистики какой, а по технике безопасности. Столько там всякого хлама, того гляди рухнет, провалится. Решили не откладывать приключения, завтра пока будут делать монтаж труб, мы, не квалифицированная рабсила, не нужны. Соберёмся в поход, как следует, снаряжение возьмём, сходим, собьём оскому, чтобы потом о деле думать.
Снова снилась мышь, сыра уже не было, она грызла моё золото. Хвостом к себе подгребала и точила… дрянь такая! ГыР, тихонько, стараясь не разбудить хозяйку, бормотал: «Сон надо обдумывать и запоминать, мозгом, сразу, не просыпаясь. Хвост, мышь, мышль, мысыль. О! Мысль хвоста, нет хвостик мысли, откуда растет хвост? От задницы мыши, а мышь где? В подполье».
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ТАМ И ПОТОМ.
Глава первая.
– Пааадъём!!!! Да, чтоб вас всех приподняло и пришлёпнуло! Не терпится, искатели приключений.
– Народ, а к чему мыши снятся?
– К чуме!
– Тьфу на тебя, Миш! Помолчал бы, за умного сошел.
– А что ты Витя такой заносчивый стал, как гаишник с престижного перекрестка?
– Возьму воды, кофе и бутеры сделаю, вдруг задержимся.
– Форма одежды рабоче – удобно – тёплая. Кто снаряжение готовил?
– Я, систер, всё в порядке. Идём уже, вон Север извёлся ожидаючи, вчерашних впечатлений ему не хватило.
Топая замыкающей по центральной дорожке внутреннего двора, я удовлетворенно оглядывала прополотую песчано-коричневую землю, посаженные мной многолетние цветы и молодые саженцы яблонь, груш, слив и вишен, купленные в питомнике Хаггена. Даже свой питомник тут близко есть. Удобно. Все растения с ЗКС, поэтому приживаются хорошо. Мама приедет, порадуется. Обязательно ещё чего – нибудь посадит.
Бригада еще не подъехала, однако металлические трубы были подготовлены рядом с траншеей. Рабочие сделали мостик из досок, непонятно зачем, траншею можно было переступить широким шагом. Одно слово – немцы.
В окно лезть не стали. Открыла раритетным ключом знакомую дверь, потопали гуськом, аккуратно убирая валяющиеся доски, кирпичи сразу в стороны. Перекрытия рухнули, открывая взгляду почти весь объём здания, из каменных стен торчали обломки почерневших деревянных балок, на которых ранее крепилась деревянная же лестница.
Но вниз вела лестница из камня с протертыми за века углублениями от ног в ступенях. Сколько раз, сколько ног, топталось по ним? Вверх-вниз по нужным делам сновали люди. Интересно какие они были, что делали, чем жили? В Бахчисарае точно такие же стёртые ступени. Помню, в Белгород – Днестровской крепости на экскурсии, я отстала и долго стояла возле камеры для заключенных, тихо горевала об их судьбе. Просто очень глубокая яма с решёткой наверху. Преступники, пленники могли видеть небо. Тут в подземелье наверно тоже кого – то держали в заточении, раньше подвалы в замках использовались не только для хранения продуктов, но и как темница, ужас ужасный. Погрузившись в мысли, наткнулась на спину Виктора.
– Все подтянулись? Вперёд! Звонкий голос Иды здесь звучал то громко, то глухо, было странное, не затухающее, а усиливающееся и резко замолкающее эхо.
Налобный фонарик впереди идущего Севера далеко бил под своды длинного тоннеля, мы светили по сторонам и под ноги. Повторяющиеся через каждые восемь шагов сводчатые комнаты – ниши в каменной кладке, когда то были с полками, даже дуб источило время и жуки. Вот держатели для факелов в стене, почти рассыпаются от ржавчины. Каменный пол влажный. Виктор оскальзывается, рука его задевает стену, она тоже сырая, в потеках чего – то внешне гадкого. С руганью вытирает руку о штаны.
– Вить, на немецком языке это будет «Donnerwetter! Dingsbums». Миша, Север, вы вчера докуда дошли?
– До самого конца, до тупика то есть.
– И что там?
– В конце тупика тупо сплошная стена!
– Ой, ну вот не остри, Север
– Какой умный и красивый чувашский мальчик. Наверное еврей!
– Андрей, это была моя реплика!
– И рядом яма, может колодец, или бывший ледник, глубокая, с телефонным фонариком не полезли, и ты начала сигналить, вернулись.
– Мальчики, вы в эти комнаты сбоку заходили?
– Нет, не успели.
– Предлагаю их сейчас обследовать, вдруг там есть интересное что-то, а мы мимо проходим. Кто бы Идочке возразил, как по команде развернулись! Пошли в обратном направлении, заходя в каждую комнату. Железных вещей не было, железо во все времена ценность, так просто не валяется. Кругом были останки рассыпавшихся бочек, без обручей. В третьей от лестницы комнате в углу глинистая почва вроде перекопана, виднелись две неглубокие полузатянувшиеся ямы. Надо будет потом с металлоискателем пройтись, люди что- то искали, вдруг не нашли? Нам оставили. Первая комната была самая сухая, здесь в сводчатом потолке была продушина. Потом перешли на противоположную сторону, заходили и внимательно осматривали помещения. Это явно кладовые различного назначения.
В стене между двумя кладовыми обнаружился очень узкий, шириной примерно в метр двадцать коридор, скорее даже проход. Он привёл нас к небольшой площадке перед двумя древними, совершенно трухлявыми и очень низкими дубовыми дверями. Наличие оконца в дверях не оставляло сомнения в первоначальном назначении помещений. Всякий уважающий себя владелец замка имел собственную тюрьму. Замков не было, деревянные засовы давно рассыпались. Мисаил медленно, аккуратно приотворил дверь. Мы с облегчением выдохнули – скелетов не было! Всё те же атрибуты: хлам, ветошь, гнилые доски.
Глава вторая
– Давайте решать: сейчас возвращаемся, лучше завтра продолжим, или ту яму пойдём проверять?
– Линда, чего тянуть, всё равно мы вывозились, потом заняты будем. Это самый молодой среди нас, Север, рвется к открытиям.
– Мы девушки нежные, подустали немного. Два часа уже ходим.
– Предлагаю здесь перекусить попить, отдохнуть и в ту комнату, где земелька перекопана заглянуть кому надо.
– Не, я в такой антисанитарии есть не буду. И писать тоже. Вам как врач не советую. Дел тут на пять минут, до конца коридора дойти и в ямку заглянуть, ну девчонки, соберитесь. Можете наверх подниматься, возвращайтесь, мы сами добежим и обратно.
Правда, чего препирались. Уже пришли. В ярком свете фонаря вглубь, как в колодец, обрамляя круглую стену, спускалась винтовая каменная лестница. Удобная, ступени широкие, невысокие. Клиновидные. Не стёртые. Мы по требованию Андрея поменялись местами, он стал замыкающим
Начало подташнивать. Не от кружения вниз. Я хорошо знала это ощущение, чуть выше солнечного сплетения располагался мой седьмой орган чувств, так и назывался «чуйка». Срабатывал только на неприятности. Воздух становился всё более спёртым, была бы я одна, давно уже… Лестница кончилась, мы один за другим вывалились в такой же коридор, только этажом ниже. Ничего страшного, те же комнаты, правда, только с одной стороны; больше сырости, течет по стенам, пол вымощен в виде дорожки.
В самой дальней комнате лежит короткий, в рост среднего человека, темный, четырехгранный каменный столб. Волоски все вздыбились. Пыточная.
– Только я об этом подумала?
А что это Витя наш такой вспотевший, вроде не жарко?
– Не только; пойдемте отсюда, всё посмотрели, ничего не пропустили, острых ощущений полные штаны!
– Ты только за свои штаны отвечай, Вить.
– Всё поворачиваем, я сказал – на выход!
– Кто ты такой, чтоб командовать!
– Мальчики, а где лестница? Мы не в ту сторону пошли???
…
– Замуровали, демоны!!!
– Удачно пошутил, главное к месту. Андрей, ты шел последним. На что нажимал? Рычаг, выступ, камень???
– Вы на меня не скидывайте, чего тут нажимать и зачем, голые липкие стены.
– Может нечаянно задел, не заметил?
– Проверила, там тоже… стена. Вместо изящного наматывания локона, Ида резко дернула себя за прядь волос и зашипела.
– Ида, даже отсюда видно, зачем ходить было, не расходимся, вместе держаться.
– Север, мальчики, мне страшно…
– Пацаны, стена должна вокруг центральной оси поворачиваться, ну как вертушка. Я в одном фильме видел.
– Справа навались!!! Слева навались!!!
Глава третья
Еще час мы наваливались, простукивали, пинали стену. Я предложила принести столб из пыточной и бить им, как тараном. Нам, вшестером, это оказалось даже по силам. Стена вела себя как скальный монолит. Только отскакивали мелкие крошки камня. Какой она должна быть толщины? Там негде разместиться такому объёму! Миша придумал скрести раствор между камнями крюком из снаряжения. Несколько песчинок за следующий час были ему наградой. Телефоны совершенно естественно в глубоком подземелье не ловили. Осознание ужаса ситуации приходило медленно. Но верно.
– Так, народ! Спокойно! Нас хватятся, будут искать, по следам найдут. Следы в пыли с той стороны стены кончаются, да спасатели по камушку её разнесут! Это не я, это мой Голос разума говорит. Я ему не верю. Не знаю почему, чуйка кричит – снаружи помощи не ждите!
– Ой, Амелиндочка, правда, конечно, обязательно скоро найдут, мы выйдем! Прямо легче стало. Сейчас поедим, вот салфетки и бутеры берите.
Усевшись на бывший пыточный столб – таран, мы перекусили, попили горячий сладкий кофе, решили не метаться, спокойно посидеть, отдохнуть. Умаялись от безуспешных попыток выбраться. Оставили один фонарь. Сразу стала давить обступившая темнота, слышны монотонные звуки капель. Ребята тихо переговаривались о текущих делах, как будто ничего не случилось. Я оптимистично думала о том, что воздуха и влаги со стен здесь достаточно.
От жажды не умрём, быстро не задохнемся. Будем до-о-о-лго с голоду подыхать, мёрзнуть. В кромешной первозданной тьме, в спёртом, выдышанном воздухе, собственной вони. Сколько метров земли над нами? Сколько времени нужно, чтобы потерять человеческое лицо от безнадёжности? Ослабеть от голода? Кто первый попросит его убить, а кто сможет это сделать? Кто тот счастливчик, что сойдет с ума? Мисаил сидел рядом, молчал, мы одновременно искоса посмотрели друг на друга, в его глазах я прочла те же вопросы.
Мы здесь уже четыре с лишним часа, этого времени недостаточно, рабочие могут подумать, что мы уехали по своим делам. Операцию по спасению начнут, скорее всего, завтра. Или когда по закону в Германии положено пропавших взрослых искать? В России через три дня. Обсудили, чем занять время до сна, решили снова обследовать ограниченное стенами пространство. Надо было двигаться, стылый холод и сырость лезли под теплую одежду. Говорили скупо, нарочито спокойно. Ничего интересного, даже хлама не было. Разрядился первый фонарь.
Туалет определили в углу возле дальней стены, где не было плит. Витька выкопал сапёрной лопаткой глубокую ямку в глине. В другом конце начал рыть подкоп под стену, землю стаскивал в ближнюю комнату. Значит, не я одна в спасении сомневаюсь. Почему меня гложут сомнения, ведь обязательно должны искать.
– Мужики, давайте в комнату спать уйдем.
– Точно, Миш. Когда будут стучать услышим.
– А если взрывать?
– Тогда точно услышим. Север, Миша и Виктор ушли в комнату.
Устроились с Идой и Андреем сидя, возле треклятого столба, тесно прижавшись.
– Не в такой обстановке мечтал к тебе прижаться, Идочка.
– Спи уже, Дон Жуан!
Вот вам ещё один известный психологический аспект: осознав неотвратимость смерти, при возможности люди всегда занимаются любовью.
Проснулась в туалет, тело уже при жизни находилось в состоянии трупного окоченения. Со скрипом встала на ноги, распрямиться не смогла, так и пошла согнувшись,, подсвечивая себе фонариком. Моча была прохладной, плохи дела, общее переохлаждение. В пальцы ног как будто воткнули иглы, шею свело набок, неловко заснула. Надо будить всех, надо двигаться, поесть, попить. У нас нет столько припасов, нечего экономить, растягивать. Если спасут, то это будет скоро, сейчас важно не заболеть.
Если не спасут… Не поймут, куда исчезли… Невозможно предположить, что группа людей прошла сквозь стену. Скорее всего, отверстие, где мы начали спуск, тоже сейчас представляет из себя просто пол. Рабочие сначала сами всё хорошенько затопчут, потом полицию позовут. Мы в этом каменном мешке по моей вине. Я нашла это место, созвала хороших ребят на жуткую погибель. Истеричкой никогда не была, но…это называется паническая атака.
Я их погубила. Умирать будем вместе. Долго. Страшно. Тихо, без слёз, исказив уродливой гримасой лицо, каким то сухим клёкотом плакала женщина у стены, молотя её кулаками, сбивая их в кровь и не чувствуя боли. Сползла без сил, щекой и ладонями ведя по равнодушному ледяному шершавому камню. Это всё ещё Я???
Я лечу в безграничном космическом пространстве с непостижимой скоростью, растворившись в нём.
Никогда в жизни даже близко не испытывала такого счастья. Лететь удобно, приятно. Это длится вечность. Времени нет. Тела нет. Просто обозначен контур. Только осознание себя – я есть сгусток энергии и информации. Абслютная свобода от всего. Вокруг темнота, чёрный бархат, но не отсутствие света. Цветные, крупные, яркие звёзды быстро приближаются, удаляются. Целые миры и Галактики. Ветер… свежий, тёплый, нежный легчайший ветер бережно обдувает мою душу. Вперёд и немного вниз, вот вектор моего полёта. Хорошо! Как же хорошо! Хочу быть здесь всегда! Я чувствую – меня любят! И никогда не оставят своею Любовью.
Лежу на полу. Включила фонарь, из комнаты тоже бьет луч света. Тихо собрались вместе, молчали со счастливыми, блаженными лицами. Говорить было не нужно, неправильно, всё ясно без слов.
– Мальчики, а где стена?! Нас уже спасли?