Римъ Эдельштейн
Плюшевый мишка
«Семёрка» цвета пожухлой травы притаилась у мрачного здания закрытой кафешки, чьи стёкла давно были выбиты, а стены размалёваны граффити. Среди матерных выражений на стене было и одно забавное, крупными красными буквами.
«Я ПОТЕРЯЮ ДЕВСТВЕННОСТЬ С СУПЕРМОДЕЛЬЮ!!!»
Максим невольно ухмыльнулся, глядя на неё.
– Прапор, давай, – сказал Храпов.
– У тебя жопа шире, ты и давай, – огрызнулся Прапор, тот парень в плаще, но дверь открыл. – Побыстрее только!
Храпов, Максим и усатый принялись выбираться из салона вслед за ним. Вскоре они оказались на довольно безлюдной улице, почти полностью наполненной заброшенными зданиями вроде этого кафе.
Немного помявшись, вся тройка стала забираться в «Семёрку».
– Какие же вы неловкие, несуразные, эх! – с досадой заметил Прапор. – Наели вы себе ряхи!
– Не опоздай только, ладно? – просто ответил ему Храпов и завёл новую машину.
«Меры предосторожности превыше всего», – подумал Максим.
«Девятка» будет брошена где-нибудь подальше в лесу, как и эта «Семёрка». Прапор приедет за ними в ровно условленное место к точно назначенному времени. Играли они по-крупному, и все ставки оказались высоки.
«Жирный карась», как его назвал Прапор, был личным бухгалтером Антонова по фамилии Карасёв и теперь действительно собирался в длительный отпуск. Только никого не предупредил об этом. Да и деньжат прихватил с собой немеряно.
Дом его находился не здесь – ещё бы! Официально он жил в двухэтажном красавце с фонтаном во дворе в престижном месте… Но тут – в этих трущобах – была его конспиративная квартира, где он хранил свои деньги. Скорее всего.
«Наши деньги», – поправил себя Максим.
Выслеживал его лично Храпов. Он несколько дней ездил за Карасёвым на разных машинах, чтобы точно убедиться, что останавливается он именно здесь. И только когда убедился, был разработан дальнейший план.
«Это не твои деньги, – тут же раздался у него в голове насмешливый старческий голос. Так говорил его дед. – Эти деньги принадлежат таким мерзавцам… Хотя… Нет! Эти деньги принадлежат беднякам. А эти мерзавцы делят их деньги. Да и ты, как я погляжу, стал знатным мерзавцем».
Максим закрыл глаза… Да, мерзавцем, это ещё мягко сказано.
«Но это всё ради моей дочери», – попытался он успокоить деда про себя, но тот лишь издевательски рассмеялся.
«Ещё скажи, что другой возьмёт эти деньги, если ты этого не сделаешь…»
Максим бы ответил ещё что-нибудь, продолжая этот совершенно глупый диалог у себя в голове, но тут Храпов издал звук. Короткое и громкое «О!», всегда означавшее, что события складываются так, как ты и хотел.
– Этот дуболом не догадался машину попроще взять, – констатировал усатый, когда «Семёрка» подъехала к ярко-красному внедорожнику с тонированными стёклами, припаркованному около невзрачного подъезда с отломанной входной дверью, жалобно болтавшейся на почти сорванных петлях. – Как всегда, одна ошибка… И ты приплыл.
Максим подумал о том же. Он лично помогал Храпову сломать эту подъездную дверь вчера поздно вечером, чтобы сегодня утром она беспомощно болталась и никак не могла навредить им. Пользовался он всё тем же ломиком.
Храпов подъехал сзади к внедорожнику и резко ударил по тормозам.
– Пошли, пошли! – рявкнул водитель.
Усатый достал из чехла сиденья две чёрные маски и одну из них швырнул Максиму. Тот схватил и тут же ловким движением натянул её на лицо. Ещё через три секунды они выбрались из автомобиля и побежали в подъезд…
Теперь они легко проникли внутрь. Их ботинки застучали по ступеням… Конспиративная квартира Карасёва располагалась на втором этаже. Соседей по лестничной клетке, что примечательно, у него не было… Это уже пробил лично Прапор. Все переехали отсюда… А Карасёв въехал.
«Въехал по самое не балуйся», – подумалось Максиму.
Усатый вытащил пистолет из-за пазухи, когда они добрались до квартиры бухгалтера.
Максим же извлёк припасённый ломик из своей куртки и тут же со всего маху вонзил с оглушительным грохотом его под замок, как раз в то место, где дверь заканчивалась. Была она, как и любая другая дверь в старом полузаброшенном доме, довольно хлипкой и тонкой, поэтому железо проникло внутрь очень легко, отчего Максим даже опешил. Если бы дверь была прочнее, без кувалды бы не обошлось, но они знали, куда шли…
