Роман Сергеевич Лагутин
Частицы. Книга 2. Новая особь
Когда Хьюберт демонстративно, говоря о своем недопонимании, развел руки в стороны, Блоу, имея большой опыт общения с пауками на Дайменд клавс и зная, на что они способны, уже догадался об отсутствии – на прежнем месте, теперь спрятавшегося, монстра.
– Черт возьми, он уже охотится!..
Дункан на это изречение ничего не произнес.
– Грэг, это бессмыслица какая-то, – опешил Батлер. – Он ведь и не переставал охотиться, но за нами. Как же он смог так быстро позабыть о прежней добыче и переключиться на новую? Неужели он догадался, что мы хотим его таким образом отвлечь? Он что, распознал ловушку?
– Может, и распознал, кто его знает! Единственное, в чем я никогда не сомневался – это паучье чутье. Неведомым человеку образом они предчувствуют опасность.
Батлер задумчиво почесал свой затылок. Ясно как день, он намеривался что-то припомнить, идущее в разрез с прозвучавшим убеждением Блоу. А может быть, он вовсе и не забывал – это что-то, а лишь пытался – в уме – правильно составить предложение.
– Особенно там, на дороге? – наконец произнес военный, кивнув в приблизительном направлении. Вопрос прозвучал в меру язвительно. – Почему же он в тот раз не почуял автомобиль, приближающийся к нему с большой скоростью?
– Я думаю, он, предвкушая предстоящую трапезу, был слишком сильно поглощен мной с Дунканом. А сейчас он просто знает: мы тут наверху и пока что ему недоступны, вот и обострил все свои рецепторы, оставшиеся относительно целыми, на поиски альтернативной пищи.
Батлер с силой сжал кулаки и подошел ближе к бортику. Он внимательно осмотрелся, уделив наибольшее внимание местности вблизи Хьюберта.
Ни малейшего намека на присутствие красного охотника.
– Хьюберт, тебе нельзя там находиться, – сложа ладони в рупор, выкрикнул Батлер. – Паук на тебя охотится. Не делай резких движений и медленно продвигайся к нам.
Откровенные слова отставного военного ужаснули напуганного мужчину, одетого во все черное. Он, нервно оглядываясь, начал кружиться на месте. Потом достал свой мелкий фонарик и стал им маячить во все стороны. Тонкий луч заскользил по препятствиям, разбросанным по всей округе – стальным скелетам аттракционов и фанерным перекрытиям ларьков.
Блоу заметно помрачнел.
– Плохая идея, Хьюберт, очень плохая идея. Немедленно выключи свет! Им ты еще больше привлечешь к себе внимание. Не дай бог, если ты этим светом попадешь на паука. Он озвереет от боли и разорвет тебя на части. Живо выключи фонарь.
– Черт, это самоубийство! – неожиданно проговорил Дункан, глядя, как занервничавший Хьюберт в счетных попытках старается потушить свой фонарик-брелок. Брось его в сторону!
К счастью, брелок не был прикреплен ни к ключам, ни к прочим характерным атрибутам. Именно понимание этого позволило Хьюберту ежесекундно, сразу после прозвучавших слов ученого, как можно дальше отбросить мини бытовой фонарик.
Крутящийся в воздухе луч белого света, совершив несколько очередных оборотов, звучно приземлился на каменистый асфальт и, к удивлению окружающих, даже не потух. Приземлился он, наудачу Хьюберту, светом в его направлении. Мужчина прикрыл рукой глаза, а паук, все это время прятавшийся за ларьком и в данный момент подкрадывающийся к человеку со спины, сделать этого не смог. Монстр яростно запищал от жгучей боли, окутавшей его тело.
– Посмотри назад, – воскликнул Дункан. – Паук – за тобой. – Он ощутил неподдельный страх за человека, находящегося сейчас в большой опасности.
На лице Хьюберта одновременно отразилось и страдание и сожаление, к счастью, не от боли, а от ужаса, который его охватил. Когда он обернулся назад, паука там уже не было. Ощутив на себе световое жжение, он быстро ретировался в засаду, на удивление, не причинив никакого вреда своей двуногой добыче.
Хьюберт глубоко вздохнул, а затем спросил:
– Он ушел? Вы его оттуда видите? Где он?
«Лучше бы ему не орать в таком-то щепетильном положении», – подумал Скот, но не стал ничего говорить. Ведь тот человек был и так слишком напуган.
Повисла напряженная тишина. Все внимательно прислушивались к посторонним звукам. Но в эту игру можно было играть и впятером. Если бы заладилась такая нужда, все четверо точно проиграли бы в игре «молчанка». Победил бы только пятый, тот у которого было гораздо больше ходовых конечностей.
Решая взять ситуацию, вышедшую из-под контроля, в свои руки, а точнее придатки, паук, выбежав с другой стороны ларька, оббежал крохотное световое устройство, а затем одни простым движением передней конечности навсегда вывел прибор из строя.
«Если бы он был в прежней форме, – подумал Блоу, – скорее всего, выпрыгнул бы из-за укрытия. Но, похоже, что понесенные убытки здоровья понизили жизнедеятельность паука не менее чем на пятьдесят процентов».
И это хорошо, во всяком случае, для нас – людей.
Хьюберт шагнул в сторонку, пытаясь скрыться за задней частью невысокой постройки.
Чувствительные рецепторы паука уловили движение человека так же хорошо, как и глаза, сформировавшиеся относительно недавно и чудом оставшиеся целыми после обгорания. Он, совершая медленные, поочередные движения конечностями, стал потихоньку подходить к человеку. Могучие жвала, раскрывающиеся с каждым шагам монстра, угрожающе сочились густой, кровянистой слюной от прошлых жертв, чем-то напоминающей красный, прозрачный гель для волос.
Хьюберт, отбросил страх прочь и, растянувшись самой издевательской улыбкой, произнес:
– Ну, давай мерзкая тварь – не медли, а покажи, на что ты способна. – После того как он душевно харкнул в мерзкую физиономию существа, оно схватило Хьюберта своими бивнеобразными жвалами под плечо, но не перекусило.
Монстр пока что не стал убивать человека. Наверное, на то имелись какие-то серьезные причины. Волоча Хьюберта, ругающегося и бьющего паука по головогруди, насекомое чуть сильнее сжало челюсти, доставив человеку сильную боль. После этого тот стал гораздо покладистей и не вознамерился в дальнейшем распускать руки, хотя ругаться и проклинать паука, так и не перестал.
Членистоногое создание, постепенно удаляясь в северном направлении территории аттракционов, растворилось в ночной темноте. Голос кричащего Хьюберта постепенно затихал, а спустя еще несколько секунд и вовсе оборвался.
– Мы не будем с ним прощаться, – прошептал Батлер. – Сейчас нам всем вместе нужно пойти и отыскать этот чертов огнестрел. Затем придем обратно и либо спасем Хьюберта, либо отомстим за него!
Глава 14
Ранее Хьюберт уже бывал в окрестностях «ледового катка». Зимой катался с племянниками на идеально гладком ледовом полотне, а летом водил детишек поесть сладкой ваты и покататься на машинках с электродвигателями. Сейчас он не мог понять, куда паук тащит его, и на время погрузился в приятные воспоминания счастливых дней. Удивительно, но пока насекомое волокло его, то по асфальту, то по травянистой земле, чем не подвижнее вел себя мужчина, захваченный в плен, тем сильнее ослабевала хватка монстра.
«Покинул пределы «ледового катка», – подумал Хьюберт, морщась от слюней монстра, брызгающих из его пасти в процессе хриплого дыхания. – И куда мы теперь?!» Если ответ вскоре станет ему явный, то это произойдет только в том случае, останется ли он до этого времени жив. Как не странно, но Хьюберта уже не так сильно пугало это страшное, прожорливое существо. Куда страшнее было ожидание дальнейших последствий его нелицеприятного пребывания в смертоносной хватке монстра.
Хьюберт почувствовал, как паук, непостижимым образом, хорошо ориентирующийся в незнакомом месте, резко взял влево. Насекомое проходило только по неосвещенной территории тротуаров и дорог, а ноги человека, расслабленно волочащиеся по земле, не сопротивлялись попадающимся на пути: бордюрам, корням деревьев и низким сплетениям кустов.
Паук на время обосновался под одним из больших, пышных деревьев – у кромки дороги «Центр драйв». Если бы здесь можно было найти, хоть крохотный, участок с наименьшей освещенностью, насекомое не стало бы задерживаться на этом месте и доли секунды. Назло мутанту, вся дорога, проходящая через парк, по окраинам была щедро заставлена фонарными столбами и являлась самой светлой частью зеленого комплекса. Несмотря на неприятность, борьба насекомого все равно продолжалась, и, казалось бы, непреодолимый для мутанта-паука путь, в конечном счете, будет тоже пройден. Ведь насекомые столь живучие, что, например, если даже паука лишить своего крупного брюшка – головогрудь будет идти дальше.
В темном небе, сквозь полупрозрачные тучи, светила полная луна. За ночь она проделала уже большой путь и была недалеко от того самого места, на котором видимое пребывание, нам всем знакомого, извечного спутника земли, затмевается дневным светилом. Похоже, что паук тоже знал об этом и предчувствовал наступление скорого рассвета. Он, казалось, осознав что-то очень важное для себя, быстро перешел к решительным – разрушительным действиям.
Торчавшие из земли – через каждые несколько метров, железные, выкрашенные в темно-коричневый цвет столбики фонарей, выполняли в большей степени декоративную функцию и при всем желании не смогли бы составить конкуренцию своим, более крупным и прочным, городским, железобетонным собратьям.
Именно этим паук и воспользовался. Приблизившись на почтительное, но не очень близкое расстояние к одному из таких трехглавых фонарей, он принялся водить перед ним своими мерзкими конечностями, словно маг, пытающийся вызвать видение через «шар откровения».
Хьюберт, висевший в считанных сантиметрах от пасти монстра, сразу догадался, что паук прощупывает структуру материала ножки фонаря и пытается определить с какой силой нужно нанести удар и какие травмы он сам при этом может получить.
Возможно, он получил обнадеживающие при своих манипуляциях сведения, а может, просто у него не было другого выбора, но как бы там ни было, паук, отбросив к дереву, выплюнул Хьюберта. Тот, подумав, что свободен, попытался подняться на ноги, чтобы убежать, но выпущенная в следующее мгновение красная паутина, кроме неприятного сковывания, не причинила существенного вреда человеку.
С виду Хьюберт превратился в сетчатый мешок.
«Как авоська с продуктами в день зарплаты», – обидчиво подумал он про себя.
Пока монстр усердно, несколькими попытками, пытался приблизиться к фонарю на доступное для атаки расстояние, Хьюберт тем временем вынул из кожаного кармашка на ремне коллекционный, складной нож. Выждав момент, когда насекомое предпримет очередную попытку и запищит от неудачи, но скорее всего от боли, которую причиняет ему яркий свет, мужчина, нажав на кнопку, обнажил крупное лезвие.
Щелчок механизма показался абсолютно ничтожным по сравнению с агонистическими воплями красного, адского создания.
Резать паутину в скованном положении, в котором на данный момент пребывал Хьюберт, было довольно трудно. Особенно с той эмоциональной активностью, с которой он пытался выполнить эту работу. Опаска перед тем, что монстр сию секунду заметит его действия, заставляла двигаться все хаотичнее, и естественно сие сопровождалось оригинальным шумом. Паук мог в любую секунду осведомиться о происхождении подозрительного звука со стороны своей сетки с «продуктами», но, как ни странно, он этого не сделал даже тогда, когда Хьюберт практически полностью освободился.
Судьбой не было предписано спастись Хьюберту, по крайней мере, не в данное время. Только, он успел втиснуть вспомогательный, острый прибор на свое прежнее место, паук сокрушительным ударом перебил надвое изящную ножку трехглавого фонаря. На ближайшие пару метров – вокруг, временами искрящего, осветительного приспособления, воцарилась черная темнота, едва растворяемая – на своих границах – соседними лампами.
Сбросив с себя остатки путаных, красных сетей, Хьюберт, перед тем как бежать в обратном направлении – к площади с аттракционами, напоследок еще раз взглянул на притихшего, где-то за спиной, паука. Тот, ощупывая передними лапками электрические провода, нервно пофыркивал.
«Подходящее время тикать отсюда», – пронеслась в голове Хьюберта мысль, в одночасье покорившая его свободу выбора.
Наконец любопытство паука к электричеству иссякло, и он перестал ощупывать своими придатками провода, все еще искрящие от замыкания, которое он сам же и устроил. Всплески ярких искр отбили у него все желание к науке. Теперь он повернулся к человеку и смог увидеть странную картину, не совсем обрадовавшую его – прихрамывающую на левую ногу, отдаляющуюся добычу.
Повернувшись задней частью брюшка к беглецу, паук в очередной раз выпустил сетчатый мешок из паутины. Она настигла свою цель примерно за треть доли секунды. Сбив, теперь уже свое содержимое, с ног, своеобразный кокон кубарем пролетел небольшую часть пути, оставшуюся до полной остановки.
Хитроумной рыбешке не посчастливилось ускользнуть от сетей опытного рыбака…
На физиономии, если ее можно так назвать, подковылявшего монстра высветилось, важное для Хьюберта, недовольное, визуальное изречение. Паук, разевая бивнеобразные жвала, истошно пищал на человека, вновь угодившего в его плен. Словно говорил: «Еще раз попытаешься сбежать, откушу голову!» Хьюберт и без того не стал бы предпринимать еще одну попытку – какой в этом смысл, если все равно не удастся убежать. Один раз проверил и тем остался доволен.
Хьюберт не смотрел на морду «рычащего» паука, вися на тонкой ниточке жизни. Ему совсем не хотелось – преждевременно – именно так закончить свою жизнь. Он вспомнил простое и очень полезное правило: не смотреть животному в глаза, и раз это насекомое размером намного превышает свои истинные габариты, а повадки у него были как у животного, Хьюберт решил последовать, кем-то давно написанному, важному совету, всплывшему из глубин его памяти.
Пока Хьюберт, свернувшись калачиком и закрыв руками лицо, выслушивал бешеные вопли не на шутку расхорохорившегося паука, неожиданно сам для себя осознал свою роль в качестве заложника, а не очередной пищи. У него, оказывается, была другая – более значительная цена, и подсознательно Хьюберту это льстило. Монстр, высказав все, что думал в отношении человеческого существа, подцепил одну веревочку, из множества нитей паутины, одним из своих бивней и поволок своего неугомонного пленника дальше: минуя переломленный надвое фонарь, по темной части дороги, прямиком на зеленый газон, под кроны развесистых деревьев.
Этот недостаток паучьей транспортировки, стойко пришлось стерпеть Хьюберту. Подскочив на очередном бордюре, он, даже зная, чем ему это будет грозить, едва не соблазнился на очередную попытку устроить побег. Но когда он уже был готов вытянуть свой коллекционный складной нож, паук резко остановился, а Хьюберт, застегнув чехол, любопытно осмотрелся.
У паука точно имелся мощный интеллект.
Он притащил человека на масштабное, открытое пространство – зеленое поле с почти круглыми песчаными участками для бейсбола и софтбола. Монстр со своей двуногой ношей остановился в темном центре большой площадки покрытой мелкой зеленой травой, от которой вся правая часть одежды Хьюберта была мокрой и окрашенной в соответствующий цвет. Но и за это он остался благодарен пауку, так как песок, набитый в обувь и под одежду, его бы не так сильно обрадовал.
Только некоторые из пяти, располагающиеся вокруг зеленого центра, песчаных полей для любимых американских игр были хоть как-то освещены. Другие же три, находясь в полной темноте, подверглись ночной изоляции.
«И зачем там вообще нужен свет?» – в уме рассуждал мужчина, лежа не в самом удобном положении. – Все равно ночью тут никто никогда не играл и не играет. Да и вообще встретить ночью в парке прохожего – большая роскошь. Разве что преступник душевнобольной сюда сунется».
Теперь паук, осуществив первую затею, решил перейти ко второй ступени своего блестящего плана: устроить ловушку неприятелям. Опасаясь, что заложник сбежит, монстр, перед тем как покинуть видное место, покрыл его еще одним – дополнительным слоем красной паутины. Конечно, вместо того чтобы тратиться на человека «ценным» веществом, он мог бы просто откусить Хьюберту ноги, таким образом, избавив себя от дополнительных волнений и утолив всевозрастающий голод. Однако этот способ обездвиживания мог оказаться смертельным для человека и пауку, как хорошему специалисту своего дела, это было прекрасно известно.
Лунный луч, просочившийся через, рассосавшуюся местом, облачную пелену, лизнул членистоногого монстра по его бугристой спине, не вызвав и малейшего намека на неприятное ощущение. Правильнее будет сказать, паук его вообще не почувствовал.
«Вот что значит: ночной охотник», – подумал Хьюберт, уже провожая взглядом красного паука, исчезающего в районе темного, песчаного поля для софтбола.
Глава 15
Батлер, стоя у стены дома, вспоминал, как паук напал на него:
«Мелькнувший красный силуэт. Огромные белые, с красными вкраплениями, жвала, больше похожие на бивни слона, чем на приспособление для разделки мяса. Сильная ноющая боль при падении, быстро распространившаяся по всему телу, породила самое отвратительное для Батлера ощущение – чувство страха. Затем он побежал…»
В прозрачно-красноватых окаменелостях, торчавших из кирпичной кладки, он узнал, ставшие недееспособными, паучьи придатки, оторванные от тела монстра. Соблазна, попытаться извлечь их из стены, у него не возникло в большей степени не из-за ненадобности ему драгоценного минерала, а по другой причине – это невозможно было сделать без специальных инструментов. Иначе паук не оставил бы их тут.
В качестве сыщиков огнестрела выступили Блоу с Дунканом. Им лучше, чем Батлеру, было известно, где затерялся смертоносный прибор. Какое-то время военный тоже поискал его, но, поняв, что не сможет принести соратникам никакой пользы, решил на время уединиться и осмотреть место баталии, случившейся здесь относительно недавно.
И вот теперь он поистине ужаснулся:
«Я был все еще жив? Или уже мертв? А может, и то и другое – одновременно?» – Бьющий в зажмуренные глаза ядовито-красный свет от паука, промелькнувшего прямо над лицом, было самым страшным и одновременно живым воспоминанием, тяжело сглотнувшего, Батлера. После более четкого осознания случившегося изменилось его отношение к жизни и, как ему показалось, окружающая обстановка тоже преобразилась. Он, вроде как, проникся небывалым интересом к пространству, окружающему его. Но, спустя некоторое время, картину омрачили множественные трупы, усеивающие периметр отеля.
Место, с которого он осматривал угодья гостиницы «Плаза», нельзя было назвать близким, но даже отсюда ему удалось насчитать свыше дюжины разорванных или обглоданных фрагментов человеческих тел в солдатской униформе.
Затем он неожиданно услышал знакомый голос, окрашенный в радужные краски – голос Дункана.
– Я знал, что мы найдем его. В конце концов, у нас не было другого выбора.
В голове Батлера неожиданно вспыхнули приятные воспоминания из жизни. И тут он осознал, что все-таки живой, а не мертвый. Будоражащая клокочущий рассудок война между человеком и разумным насекомым – все еще продолжается. Уничтожение мутанта-паука до рассвета, вновь становится самой приоритетной задачей. Ведь если имеется оружие, есть смысл и сопротивляться. По счастливой случайности, спасшиеся при гибельных обстоятельствах люди, всегда полны решимости и Батлер не был им исключением.
Кровожадный паук.
Один из крупнейших городов мира – плотно заселенный людьми Нью-Йорк.
Множество смертей. Вот чем чревато проникновение беспощадного монстра в обитель человеческой колыбели.
«Это не должно быть так», – сказал себе Батлер. Возникшее в его голове изображение счастливых, играющих на детской площадке детей, поражало своей четкостью и реалистичностью, которой, кроме уничтожения и разрушения, он не замечал в своем прежнем сознании.
Он снова пришел в себя, словно проснулся от продолжительного сна. Любовь к детским улыбкам и радости, возникшая в его мимолетном видении, пробудила ранее не ведомые ему чувства.
– Черт, что со мной? – бросил он в пустоту. – Кажется, я совсем расклеился.
– Батлер, ты идешь или нет? – спросил военного Блоу, стоявший уже в нескольких метрах от него.
Обновленное психологическое состояние Батлера имело беспрецедентную форму. Теперь, казалось, он и сам стал беспрецедентным военным, сражающимся с чужеродным организмом за благополучие чужих людей и их детей. Одно дело сражаться с другим человеком, куда сложнее противостоять живучему, всесторонне развитому насекомому.
– Все в порядке? – осведомился Скот у отставного военного. Я, конечно, не доктор, а всего лишь ученый, специализирующийся на изучении редких видов животных, но могу с полной ясностью утверждать, что ты неважно выглядишь.
– Да будет тебе!.. – усмехнулся Батлер. – Все со мной в полном порядке. Пара синяков, и только, а внешний вид сейчас у нас у всех непрезентабельный. Чувствую я себя хорошо, даже лучше чем раньше. Только одно беспокоит: Хьюберт обязательно должен остаться в живых.
Скот опустил вниз свой тревожный взгляд. Все раны и ушибы, не только физические, но и психологические, не доставляли ему столько неприятных ощущений, чем то, что человек, вызвавшийся им на помощь и пожертвовавший собой, попал в непредвиденную западню. После упоминания Батлером о Хьюберте, не только Дункан впал в уныние, но и Грэг, державший в своих руках огнестрел, тоже выглядел так, словно проглотил сгусток отрицательной энергии.
Дункан тяжело сглотнул.
– Будем надеяться на лучшее – надеяться, что он все еще жив.
Военный согласно кивнул головой:
– Только на это нам и остается рассчитывать. Как я уже неоднократно говорил, мы должны еще до рассвета, во что бы то ни стало, прикончить этого монстра. – В его грубом голосе ясно слышалась, ранее не заметная, нотка собственной убежденности, граничащая с искренней надеждой на лучшее будущее.
«Надо же, просто невероятно, – подумал Блоу. – За такой короткий промежуток времени человек может так сильно измениться». Когда все они еще сидели на крыше детской карусели, от, казалось бы, твердых слов военного разило откровенной неуверенностью. Что-то точно произошло с психологией Батлера, и изменения эти были в положительную сторону.
– Все наши внутренние ощущения нужно пока что оставить на заднем плане, – твердо выдал Батлер. – Не думать ни о чем, кроме борьбы. Мы будем действовать самоотверженно, и вы знаете, зачем я это все говорю. – Он сделал секундную паузу. – Потому что будущее, по крайней мере, жителей этого города, зависит от наших дальнейших действий.
Столкнувшиеся взгляды подзадоренных соратников Батлера, стоявших рядом друг с другом, свидетельствовали о полной ясности в их головах. Всполохи энтузиазма и стремление как можно скорее действовать – были достойны больших похвал.
– Мы не убоимся хитроумного противодействия монстра, – продолжал наставление Батлер. – Лучшее, что мы можем сделать, это не убежать, поджав хвост, а сражаться до последней капли крови.
«Главное, чтобы не человеческой…» – подумал, но не произнес вслух, Дункан.
Батлер, не отводя взгляда, продолжал напряженно вглядываться в чумазые лица единомышленников.
– …И мы – победим, – наконец закончил он.
После таких слов, все, включая самого Батлера, испытали разные по представлению, но одинаковые по свойству ощущения. Потом, откуда не возьмись, появился странный осадок незавершенности, свидетельствующий о том, что все нужные слова уже были сказаны, а дело еще не сделано.
– Согласно исследованиям, – почесывая свой умный лоб, припомнил Дункан, – больше шансов выиграть в войне имеет не тот, у кого самое высокое техническое оснащение, но тот, у кого самый сильный настрой и убежденность в победе. Я еще не говорю и о патриотическом духе.
Повисла непродолжительная тишина, после прерванная Батлером.
– А у нас его хоть отбавляй…
Блоу коротко кивнул, а затем махнул головой в направлении парка. Дункан с Батлером согласились больше не тянуть время. Тем более что его оставалось совсем ничего. Менее чем через пару часов начнется рассвет, а еще так много нужно сделать.
Необычно пустынная улица заполнилась глухим шарканьем ног трех мужчин, бегущих к зарослям. Если кто-то и мог до этого времени за ними наблюдать – откуда-то со стороны, то теперь, их одинаково прихрамывающие фигуры скрылись из вида под густыми ветвями многолетних деревьев.
