Сергей Skolorussov
Пальчики
– Чего они сегодня разлаялись?
– Хрен его знает! Вроде проверили всё, что можно. Чисто. Может, течка у Найды?
– Вроде у неё недавно была. Ладно, пошли, кажется успокаиваются.
Я долго бродил по лабиринтам канализации, пока не стал достаточно уверенно в ней ориентироваться. Наконец был найден необходимый люк, который выводил наружу у тыльной стены главного здания. Того самого, где была спальня Насти. Упёршись головой и руками в тяжёлую крышку, я приподнял её и тут же опустил. А вы бы не опустили, увидев собачий оскал в пяти сантиметрах от своего лица? Беда, однако. Новая проблема.
Когда в пятницу позвонила Снежок, я доложил ей, что всё готово, но надо как-то решить проблему с собаками. Она меня успокоила:
– Не бойся. Их выпускают только тогда, когда тухнет свет в спальне Урри. А мы его тушить не будем.
Операцию решили больше не откладывать.
Распальцовка пальцегнутых
В девять часов вечера, я выбрался из воды в аквалангах с двумя водонепроницаемыми мешками в руках. В одном пакете был белый костюм, грим и другие необходимые для успеха операции предметы. Во втором —резиновые сапоги. Мне просто повезло, что мои ноги, когда я бегал по канализации босиком, не наткнулись на какой-нибудь ржавый гвоздь или стекло. Хлюпая сапогами по грязи я добрался до нужного люка. Снаружи ждала Настя, которая помогла мне влезть в окно. Пятнадцать минут я потратил на то, чтобы принять душ, натянуть костюм и привести в порядок грим. Настя облачилась в брючный костюм своей охранницы и парик, соответствующий причёске Нурии. Не скажу, что в таком образе её нельзя было отличить от «девушки восточной наружности». Но издалека даже я сразу бы не сообразил, что к чему. Понимая недостаточную близость к оригиналу, Настя закрыла лицо большими тёмными очками:
– Тесновато в груди и в бёдрах, но ничего, потерплю, – поправила она грудь под одеждой.
– Как там твои подопечные?
– Проспят до утра без задних ног. На, возьми настоящие права этого упыря. Вдруг погорим на фальшивке, если полиция остановит, – Настя протянула мне водительское удостоверение.
На любимом Урри бронированном «Майбахе» мы подкатили к воротам виллы. Охранник, как ошпаренный выскочил из домика, подбежал к водительской двери и присел в полупоклоне.
Я немного приспустил стекло. Из салона через него вывалилось облако густого дыма электронной сигареты. Задумка прокатила. Охранник отпрянул и пробормотал, задыхаясь от кашля:
– Босс! Вы не предупреждали заранее о поездке. Сейчас вызову сопровождение.
На плеере у меня было заготовлено четыре фразы для общения с охранниками: «окей», «нет», «урою» и «пошёл вон, урод». Я воспроизвёл вторую, выпустив вслед за ней ещё одно облако дыма. Не помогло. Вышколенный охранник запричитал:
– Мне приказано ни в коем случае не выпускать вас без согласования. Сейчас я Тимуру позвоню.
Он достал телефон, собираясь звонить начальнику службы безопасности. Я нажал кнопку плейера, воспроизведя сначала четвёртый файлик, и походом третий. Для усиления эффекта пришлось ещё порычать двигателем. Помогло. Охранник повернулся к домику и махнул напарнику рукой. Тот нажал кнопку открытия ворот.
Со смехом обсасывая ситуацию, я и Настя покатили в Севилью, куда добрались без приключений.
В квартире мы приготовили всё необходимое для проведения операции. После этого я закинул четыре шашки с усыпляющим газом в вентиляционную шахту и заткнул её большой тряпочной затычкой.
– Опасаюсь, что вентиляция в Испании устроена не так, как у нас, – усомнился я в эффективности действия.
– Что делать? Риск – часть этой профессии.
«Профессии», – недовольная ухмылка коснулась моих губ. Но делать нечего, назвался груздём – полезай в кузов. Выждав пятнадцать минут, я сказал Насте:
– Выгляни в окно. Никто рядом с машиной не находится? Той, что со взрывчаткой.
– Вроде никого. Нажимай!
К взрывам привыкнуть нельзя. Хотя я и заложил в машину уменьшенное количество пластита, грохот был оглушительный. Или основной звук всё же дошёл до моих ушей из ванной комнаты? Эффект от взрыва в ней был нам не виден. Облако густой пыли моментально заполнило все помещения. Отлепившись от стен, мы натянули противогазы и практически наощупь забрели в помещение, где ещё минуту назад можно было понежиться в пене. Теперь комната была полностью готова к ремонту. Там не было ничего, не считая гигантского отверстия в полу. «Перекрытия в Испании не крепче, чем у нас», – оценил я мысленно эффект от взрыва и установил лестницу для спуска вниз.
Внизу пыли было не меньше. Неожиданно прямо перед нами в проёме открытой взрывом двери банковского туалета нарисовался охранник. Его лицо не выражало ничего, кроме ужаса. Глядя на нас полусонными испуганными глазами, он потянулся за пистолетом. Пришлось применить шокер. Вместо контрольного выстрела Снежок оперативно вставила в его мягкое место шприц с дополнительной дозой снотворного. Второй охранник не дошёл до нас и рухнул на пол посреди небольшого зала для посетителей. Он тоже получил «контрольный выстрел» от Насти. Не снимая противогазы, мы приступили к исполнению задуманного. При помощи пластита была открыта решётка в сейфовый зал. С дверцами ячеек поступили таким же образом. Забрав содержимое из десяти ящиков, мы по стремянке вернулись в квартиру. Настя достала из кармана пакетик и вытряхнула из него содержимое в образованный взрывом проём. Латексная перчатка шлёпнулась на мокрый пол рядом с ванной, которая теперь стала атрибутом банковского туалета.
– Что это было?
– Это? – Снежок сняла противогаз и улыбнулась. – Когда упырь уснул я натянула на его руку перчатку и промяла его пальцы. Оставленные на внутренней её стороне отпечатки легко можно идентифицировать. Не знал?
– Ни к чему мне такие знания.
Мы быстро собрались, стараясь не оставлять никаких ненужных нам улик, поправили грим и спокойно вышли через парадную дверь. Здесь догорал взятый мной на прокат автомобильчик. Свет его пламени отражался на лицах сотен людей, заполнивших узкую севильскую улицу. Денег из банка мы взяли не много. Вся добыча поместилась в рюкзаке средних размеров, который я закинул на плечи. Всё остальное: противогазы, шокер и необходимые для операции аксессуары – Настя несла в простом пакете. Не скажу, что на нас никто не обратил внимание. Мы были одеты ярко и колоритно. Собственно, это нам и нужно было. Но, главное, что нас никто не остановил. Пожарная машина, непрерывно сигналя, раздвигала толпу, спеша к догоравшей машине. Со всех сторон к ней на помощь спешила мигающая в темноте техника других спецслужб. «Майбах» был припаркован на соседней улице. Поэтому наша эвакуация прошла без проблем. На выезде из Севильи, полицейские только притормаживали весь поток автомобилей, заглядывая в опущенные стёкла передних дверей. Документы они не проверяли, обыск не производили. Очевидно, что ещё никто не знал об ограблении. И план-перехват у полицейских производился исключительно для выявления террористов. Но террористы на «Майбахе» – это нонсенс. Поэтому нам сразу же активно замахали руками – проезжайте быстрей. По дороге Настя спросила:
– Зачем ты забрал из сейфа какую-то замызганную тетрадку?
– Не знаю. Мне показалось, что это какой-то компромат. В этом сейфе, кстати, лежала фуражка, явно принадлежавшая большой шишке из каких-то силовых структур. Может, даже генералу.
– Думаешь в каждом банке в сейфах обязательно хранится чей-нибудь компромат?
Я только пожал плечами. Снежок развернулась и схватила мой рюкзак, лежащий на полике между сидений. Развернув тетрадку, она заулыбалась:
– Ты прав. Это компромат. Только это компромат на того, кто делал эти записи, – она полистала страницы тетрадки и засунула её обратно.
– Что там?
– Скорее всего это записи какого-то престарелого взяточника-склеротика. Там список бизнесменов с указанием сколько евриков каждый из них должен отдавать хозяину тетрадки и по месяцам проставлены плюсики и минусы. Плюс – значит отдал, минус – ещё должен.
Ещё не было и трёх часов ночи, когда мы вернулись назад на виллу. И сразу бросились в подвал. Двести миллионов долларов – это очень много. Речь идёт не о покупательской способности, а о массе и объёме. Меня вопрос веса волновал ещё тогда, когда я ознакомился с планом операции. Согласно ему, мы должны были эвакуироваться с виллы вместе с деньгами на лимузине. Поэтому при помощи интернета я попытался выяснить, сколько понадобиться времени, чтобы набить этот «сарай» деньгами. Всё знающая сеть выдала ответ: миллион в стодолларовых купюрах весит десять килограмм. Значит двести миллионов будет тянуть на две тонны. Выходило, что перетаскивать деньги из подвала в машину мы будем до самого обеда. То есть, эта сумма денег была опасным балластом, который готов был нас утянуть в омут испанского правосудия. У нас нет столько времени. Все деньги Урри необходимо было загрузить быстро и без особых трудозатрат. Но как это сделать? Я заранее попросил Настю продумать этот вопрос. И она выяснила, что деньги от лифта в гараж можно перевезти на самоходной электрической тележке, которая хранилась в хозяйственной мастерской на другом конце виллы. Но не бегать же нам по территории среди ночи в поисках ключей от сарая и самой тележки? Поэтому она придумала следующую хитрость. За несколько дней до часа «икс» Настя начала капризничать – мол, ей не нравится мебель в её будуаре. Урри, конечно, сильно возмущался – это была дорогая эксклюзивная мебель в стиле эпохи Людовика Четырнадцатого. Но потом плюнул и дал супруге карт-бланш – делай, что хочешь. Этого моей хитрой подруге и надо было. За три часа до того, как я вынырнул в трубе, на виллу привезли заказанную Снежком мебель. Работники доставки сразу стали поднимать её на второй этаж, где была Настина комната. Но она изобразила из себя взбалмошную хозяйку – то не так, это не этак. Мол, зачем эти ящики занесли наверх? Они здесь мешают! Несите их назад вниз. Пусть мебель поднимут тогда, когда придут мастера-сборщики. Ставьте сюда! Нет не сюда. Поставьте их здесь. Нет, здесь они тоже не нужны. В общем она достала рабочих по полной программе. Я знаю, Снежок хорошо это умеет делать. В конце концов она приказала пригнать эту самую тележку, загрузить её ящиками и выкатить в открытый холл на входе в дворец. Я не оговорился. Это на самом деле был огромный дворец с колоннами, анфиладой, портиками, фундаментальной полукруглой лестницей и другими архитектурными фишками, которые так обожают большие и маленькие олигархи. Поэтому, приехав на виллу, мы сразу же скинули ящики с мебелью и подогнали тележку к лифту. Неплохо было бы спустить её прямо в хранилище, но она была такой большой, что не помещалась даже в грузовом лифте. В хранилище мы попали легко. Как вы помните, Настя там уже была с Урри и запомнила все коды на многочисленных уровнях безопасности. Слава богу, что ушлёпок был в усмерть укокошен хорошей дозой героина и не помнил совместной с Настей прогулки в заветное помещеньице. Это точно – не помнил. А иначе он бы сменил все пароли. Вид двух сотен миллионов долларов был монументален. В интернете в статье, оценивающей вес и объём бабла, для наглядности был приведён простой пример. В стандартную микроволновку помещается один миллион долларов. А теперь представьте себе двести таких микроволновок. Представили? Вот то-то же! Слава богу, что Урри просто обожал коллекцию своих дорогих авто. Из-за этого гараж, больше похожий на музей, он устроил в правом крыле этого же дворца, поближе к себе. На самоходной тележке можно было легко туда проехать по галерее первого этажа. Поэтому попотеть нам пришлось только три раза. Первый – когда мы загружали деньги в лифт в подвале. Это было самое трудозатратное занятие. Затем, когда перегружали их из лифта на телегу. И в третий раз, когда забивали деньгами огромный лимузин. Вы будете смеяться, но все деньги в него не поместились. А ведь это был не простой лимузин. Это был лимузин на базе «Хаммера»! Мы забили его до потолка. Не забыли и о багажнике. И тем не менее пришлось расталкивать остатки в водительском салоне, заняв практически всё пассажирское место. Поэтому, если кто-то собрался украсть миллиард – знайте! Одного «Камаза» вам не хватит. Нужно два!
Настя убежала в дом, собирать вещички и раскладывать «подставу» для Урри, а я взглянул на часы. Ого! Без пятнадцати пять. Долго мы провозились. Я стал беспокоится. Слишком много времени прошло с момента ограбления банка. Полицейские могут появиться прямо сейчас. Если они умные и расторопные – то это так. Мне даже послышался вой сирен. Нет, вроде ничего не слышно. Но от души не отлегло. Тревога действовала угнетающе. На лимузине нас запросто вычислят и поймают в два счёта. Какая может быть погоня за перегруженным долларами лимузином? Это смешно – никакой погони в помине быть не может. Дадут ориентировку и остановят на первом же посту. Что-то момент эвакуации мы совсем не продумали. Стоять, Бобик! Стоять, Боб! У нас же есть ботик. Стоять, ботик! Стоять! Да! Он стоит. И документы у меня на него есть. Я его переоформил на имя Марка Гойхмана. Надо просто перегрузить туда деньги и выйти в открытое море. И все дороги мира твои! От мысли о перегрузке денег у меня одновременно заныли все мышцы. Но я уже всё решил. Завёл лимузин и прямо по газону подъехал на нём к знакомому мне люку канализации на задах дворца. Деньги полетели вниз. Пришлось два раза спускаться туда самому, чтобы раскидать их по сторонам. А иначе мешки завалили бы колодец полностью. Мешки? Спрашиваете, какие мешки? Эти мешки – подарок судьбы. Они были водонепроницаемыми. Это я их предложил использовать для того, чтобы хоть как-то закамуфлировать валюту. В каждый мешок вошло по пять миллионов долларов. Итого сорок мешков. Дорогих мешков. Моментально ставших дорогими. Откуда они взялись? Оттуда. Из магазина водолазного снаряжения. Мне надо было пару непроницаемых пакетов, чтобы не промочить грим и костюм и выбраться из канализации, так сказать, «сухим». Хм, вот что значит российская закваска. У меня карманы были набиты деньгами, но я всё равно взял большую упаковку из пятидесяти таких мешков. Как же! Значительно дешевле они оптом! И сюда их притащил на всякий случай. Мало ли что? Какой смысл их было оставлять на ботике, если судно мы собирались бросить. Я мысленно поблагодарил сам себя: «Молодец, товарищ Плюшкин! Пригодилось! Отлично, камрад Гобсек!» В гараже я видел бухту капронового шнура. Ещё подумал – нафига он им? Шнур был с палец толщиной. Значит, тоже пригодится. Вернувшись на лимузине в гараж я столкнулся с сильно взволнованной Настей, набросившейся на меня с кулаками:
– Ты куда пропал? Издеваешься?
Пришлось сграбастать её в охапку и всё объяснить. Она улыбнулась:
– Представляю лица охранников, которые следят за нами по монитору. Сначала «папа» с «мамой» набили деньгами лимузин. Затем отвезли их и вывалили в канализацию.
Я по-прежнему был в гриме «папы» Урри. Поэтому тоже улыбнулся:
– Как известно деньги должны крутиться, и вертеться. Нельзя им без движения. Вот мы их и выгуливаем. Но охранники не могли видеть, что я их выгрузил в колодец. Сзади дома полно деревьев и нет камер. А теперь хватаем свои вещички и линяем отсюда!
Я схватил бухту, Настя свой рюкзачок – и мы спустились в канализационный колодец:
– Боже мой, фу, какая вонь. Деньги не провоняют?
– Деньги не пахнут! Помоги мне связать мешки один за другим.
Мы последовательно привязали мешки к верёвке, и я спросил:
– Ты с аквалангом ныряла?
– Да, приходилось.
– Одевай костюм. Когда выберешься из трубы, снимешь акваланги, ласты и маску и привяжешь всё это к концу верёвки, который захватишь с собой. Так я смогу тоже выбраться. Пока я буду затягивать сюда акваланг, ты можешь плыть к ботику. Его хорошо видно даже ночью в свете Луны.
– Нет, я тебя буду ждать там, где вынырну. Я хорошо плаваю.
Она разделась, оставшись в трусиках и стала натягивать на себя гидрокостюм:
– Ладно хоть догадался гидрокостюм взять. А то сроду бы нам не отмыться от этого дерьма. Да, не забудь мою одежду упаковать в такой пакет. – указала она на мешки с деньгами. – У меня другой нет.
– Постараюсь не забыть, – я, улыбаясь, сморщил нос, – хотя было бы прикольно плыть с голой красавицей в старом ботике.
Получилось всё так, как мы планировали. Поднявшись на борт по верёвочной лестнице, я намотал конец верёвки на барабан и включил лебёдку. Через несколько минут на поверхности воды стали появляться мешки. Вереница длиною в двести миллионов долларов плавно двигалась в нашу сторону. Как красиво она плыла, эта группа в водонепроницаемых мешках! Когда последний из них был вытащен нами из воды, горизонт стал алеть, предсказывая скорый восход Солнца. В Марбелье в августе светает аж в половине восьмого. В дымке тающей ночи виднелся красивый курортный город, окаймлённый морем и горами. Вереница мерцающих огней плавно двигалась в сторону виллы Урри. Это были полицейские машины. Но нам было уже не до любования восходом и гирляндой полицейских сигналов. Урча мотором, ботик увозил нас в бескрайнее, вскипающее солнцем море.
Я обнял Настю:
– Ну что, начнём жизнь с нуля?
– Почему с нуля, с двухсот миллионов.
Пальцем не тронули, но…
Рыбацкая шхуна скрылась за горизонтом в тот момент, когда к воротам усадьбы Урри на огромной скорости подъехало два десятка автомобилей с полицейскими мигалками. Они ворвались на виллу, заполнив её территорию людьми в униформе. В спальне на огромной кровати бравые полицейские обнаружили безмятежно спящих Константина Урышева и Нурию Адашеву. Они были без одежды, зато вместо подушек у них под головами лежали наволочки, набитые деньгами из ограбленного в Севилье банка. В пододеяльнике были найдены драгоценности из ячеек того же банка. Под «долларовой» подушкой Урри лежал пистолет со сбитым номером. Из прикроватной тумбочки полицейские извлекли наркотики всех распространённых видов: от простой марихуаны и вплоть до сильных синтетических средств. На самой тумбочке лежала та самая тетрадка с записями. Она и на самом деле принадлежала высокопоставленному коррупционеру из полицейского руководства Андалусии. Одна из страниц была вырвана и скручена в косяк, набитый «божьей травкой». На стене в изголовье кровати висела картина кисти Пабло Пикассо «Голова арлекина». Эта картина была похищена из музея «Кюнстхал» в Роттердаме в 2012 году. Ни к пистолету, ни к наркотикам, ни к похищению картины я и Снежок не имеем никакого отношения. Это дело рук самого Урри – его собственный балласт грехов, утянувший олигарха на дно. Проснувшийся Костик, стал по привычке орать и махать руками с растопыренными веером пальцами. Но его быстро успокоили, надев полицейские браслеты. Гнуть пальцы под давлением столь тяжелых изобличающих улик не было никакого смысла.
Всё это я прочитал потом в испанских газетах.
Часть пятая
Палец вверх!
Нам повезло, что нас никто не спохватился, и никто не остановил. У меня не было документов на право управления судном. Но всё же без приключений не обошлось. Неожиданно на море начался ужасный шторм. Вполне возможно, что бывалый моряк назвал бы его «волнением в луже». Но для нас он стал непростым испытанием. Слава богу, что старый рыбак был честным человеком и перед продажей заправил полные баки топливом. У него в деревне я и планировал отсидеться, туда и направил видавшую многие бури посудину. Но из-за шторма мы быстро сбились с пути и заблудились в открытом море, потеряв ориентацию в пространстве. Куда мы плыли и как – я не знаю. Вернее, мне было не до размышлений. Приходилось постоянно крутить штурвал, разворачивая нос корабля так, чтобы он резал набегающие волны под прямым углом. Что ещё можно было сделать во время шторма я даже не представлял. Так продолжалось до глубокого вечера. Вдобавок и меня и Настю страшно мутило. Мы в полной мере познали, что из себя представляет пресловутая морская болезнь. На счастье, из глубин памяти всплыло, что лучшим средством от последствий качки является морская вода. Напившись её, я и на самом деле почувствовал себе гораздо лучше. Но Настя, тем не менее, слегла капитально. Она весь день провалялась в крохотном кубрике, надеясь на то, что ей в жизни попался достойный попутчик. То есть – я. Вечером, шторм также неожиданно закончился. Я заглушил двигатель, боясь бесцельно потратить всё топливо и обессиленный скатился в кубрик, где сразу же заснул на узком топчане рядом с Настей. Ориентирование в пространстве и построение дальнейших планов я отложил на утро. Страшно то, что в мою голову даже не пришла мысль бросить якорь и зажечь габаритные огни. Ведь мы вполне могли налететь на скалы или утонуть, раздавленные каким-нибудь плавучим гигантом. Слава богу, что ни того, ни другого не произошло. Проснувшись утром, и изрядно поломав голову над тем, в какой точке мира мы находимся, я плюнул на все лоции, ориентирования по звёздам и сотовую связь, не подающую признаков жизни, и направил свой корабль строго на север. Почему на север? Там в любом случае ботик упёрся бы в испанский или французский берег. Меня не прельщала перспектива пришвартоваться с набитыми долларами трюмами где-нибудь в Алжире или Ливии. Но боги нам благоволили. Солнце ещё не потухло в море, когда вдали по левому борту появилась земля. В бинокль был виден большой остров с огнями, указывающими на то, что он обитаем. Уже почти в кромешной темноте мы подошли к берегу. Делали это очень осторожно, боясь напороться на рифы. К счастью путеводная звезда привела нас в крохотную бухточка, на берегу которой вдоль по склону теснилось несколько несуразных по своей форме домов. Там мы и бросили якорь. Оказалось, что надолго. Это было одно из не самых популярных мест на Мальорке. Высокий берег и острая каменистая основа не завлекали сюда сотни туристов. Тем не менее и здесь вся основа жизни людей была связана с туристической отраслью. Все эти страшные на вид дома сдавались летом туристам. Но на дворе стоял октябрь. Если в крупных туристических центрах Мальорки высокий сезон ещё не сошёл на нет, то здесь стояла полна тишина. Впрочем, при нашем появлении на берег тут же выскочил здоровый мужик и стал что-то орать. Я уже говорил, что великолепно знаю испанский. Настя, прожившая долгое время в Марбелье, вообще свободно общалась с местными жителями. Но мы никак не могли разобрать, что он там кричит. И только тогда, когда в ответ на звонкий Настин голос он тоже перешёл на испанский, мы его поняли. Оказалось, что жители Балеарских островов говорят по-каталански. Этот язык разительно отличается от испанского. Мужик, его звали Альваро, увидев наш потрёпанный жизнью корабль, испугался, что прибыли очередные мигранты из Африки. Пришлось показать ему документы и успокоить. Орун оказался хозяином всего этого великолепия из шести прижавшихся друг к другу зданий, больше напоминавших казематы, поставленные на торец, и огромного берегового сарая, в котором он хранил прокатный инвентарь. Не откладывая дел в долгий ящик, я сразу же предложил Альваро сдать нам на год один из его домов. Он не мог не обрадоваться такому счастливому обстоятельству. До этому времени ему и летом завлечь сюда туристов было неимоверно трудно. На его закономерный вопрос, что мы собираемся делать, пришлось наврать с три короба. Мол, мы современные путешественники, а-ля хиппи 21 века. В пути собираем дорожные приключения, на основе которых хотим издать книгу.
– Вы и про меня напишите?
Настя засмеялась:
– Только хорошее, только хорошее.
– Вы смелые ребята. Я до сих пор удивляюсь, как вы до берега смогли добраться? Кругом столько подводных камней и мелей. До вас сюда заходили только лодки. Ты хороший капитан, – панибратски похлопал он меня по плечу.
Кто бы сомневался. Жаль, что прав на управление судном у меня до сих пор нет.
В это время из густого прибрежного перелеска выскочил полицейский автомобиль, из которого к нам побежал офицер, державшийся за кобуру. Водитель прикрывал его атаку, спрятавшись за открытой дверью и направив в нашу сторону пистолет. В море напротив бухточки тормознул патрульный катер, издав при этом громкую сирену. Зайти в бухту катер не решился. Было уже темно. Да и не поместился бы он в ней – такая она была маленькая. В общем: обложили со всех сторон по полной программе. Ситуация для нас была жуткая – даже вспоминать не хочется. Альваро успокоил офицера, положив ему руку на плечо и очевидно рассказав все обстоятельства дела. Это был его сын, которому бдительный хозяин бухты позвонил, как только увидел приближающийся к берегу кораблик. Тем не менее, офицер внимательно изучил все наши документы и задал вопрос, указывая на ботик:
– Привезли ли вы сюда что-нибудь опасное?
Из меня в тот вечер ответы выскакивали мгновенно:
– Да, сеньор, привёз. Бомбу!
И я со смехом обнял Снежка, целуя её прямо в губу. Настя мне подыграла, обвив меня всем телом и даже закинув свою ногу на моё бедро.
Альваро засмеялся, сын только улыбнулся. Он протянул документы:
– Счастливого отдыха. Завтра утром вам нужно явиться в порт, чтобы отметить заход судна на Мальорку.
Ах, вот куда нас занесло! Мы только тогда узнали конечную точку нашего беспримерного плавания. До этого я даже не удосужился спросить Альваро, где мы.
С испанской полицией шутки плохи. Поэтому, изобразив из себя законопослушных граждан, утром мы взяли у хозяина старенький «ФИАТ» и на нём прибыли в порт Пальма-де-Мальорка.
Ознакомившийся с нашими документами и выявив отсутствие разрешения на управление ботом, сотрудник нажал кнопку сигнала. Тут же нарисовались его коллеги в униформе, которые препроводили нас к судье. Вердикт был вынесен мгновенно: наш бот и мы сами задерживаемся до момента выяснения всех обстоятельств, проверки судна на наличие запрещённых предметов и препровождения кораблика на место штрафной стоянки.
Это был провал.
Нас отвели в полицейский участок, где следователь завёл дело с многочисленными обвинениями. А именно: в управлении судном без наличия на то разрешения, причаливание к берегу в неположенном месте без получения на то разрешения, отсутствие проверки корабля таможенниками и т.д. В тот момент я думал только об одном. Слава богу, что тюрьмы в ЕС лучше, чем в РФ. Но нас посадят не за эти мелкие прегрешения. Срок мы схлопочем за двести лимонов баксов, которые таможенники извлекут из трюма. Это что получается? Мы занимались контрабандой валюты? Или как называется незаконный ввоз двух тонн зелени? Без особой надежды я попросил дать мне возможность позвонить. К моему удивлению такую возможность испанские менты предоставили. Альваро, не смотря на мой испанский, сразу понял, что случилось. Через минут сорок он и его сын активно ворвались в кабинет, где нас продолжали мучить составлением различных протоколов. Альваро тут же принялся орать и активно жестикулировать руками. Очевидно, что он объяснил наши действия особыми обстоятельствами. И сын ему поддакивал. Следователь отвечал не менее экспрессивно. Что они «говорили» друг другу? Гадать не буду. Они кричали по-каталански, и я практически ничего не понял. Вернее, вообще ничего не понял. Но в конце концов следователь психанул, в сердцах хлопнул папкой по столу, и нас снова привели к судье. Судья выслушал Альваро и его сына и, стукнув молотком по столу, вынес новый вердикт: нас отпускают, судно арестовывают, и мы должны заплатить штраф в 35 тысяч евро. Я думал, что здесь такое невозможно. Один и тот же судья вынес нам два приговора по одному и тому же делу в течение одного дня. Чудеса в решете. Полное торжество правосудия. Закон суров, но это закон. Dura lex sed lex. Полный «дуралекс»! Это пример для подражания. У нас всегда ссылаются на зарубежную практику. В одном заграничном городе въезд в центр платный! Значит и у нас такое надо внедрять. И плевать, что в десятках тысяч других городов такого нет. Вот и в данном случае, представляете? Наш судья выносит приговор: пожизненное заключение с конфискацией имущества. На апелляцию можете подавать, но она вам не поможет – следствие располагает неопровержимыми уликами. Но через час, что-то поорав и помахав руками вдоволь, в присутствии всё тех же лиц судья озвучивает новый вердикт: год условно и есть смысл подать на апелляцию. Здорово!
Тут же подошёл следователь и сказал нам:
– Завтра к вам приедет наш сотрудник, проверит ваш корабль на наличие запрещённых к провозу вещей и даст заключение, можно ли его оттуда эвакуировать на штрафную стоянку.
Ох уж эти испанцы! Они такие честные! Дали нам целые сутки на то, чтобы спрятать деньги. Вот только куда спрятать? Возвращаясь к месту нашей высадки на берег, мы обменивались впечатлениями.
– Это капкан! Очень удивлюсь, если мы из него выкарабкаемся.
– Скажи спасибо, что ты едешь в машине, а не сидишь в кутузке.
– Надо было выкинуть деньги в море.
– Больше ничего не придумал?
– Это было бы для нас лучшим выходом. Завтра полицейские обнаружат наши «лямы» и мы уже не отмоемся. Это будет моя вторая ходка.
– Хватит ныть!
– А что остаётся делать?
– Ты мужик – тебе и решать.
Вернувшись, я осмотрел весь наш дом. Спрятать деньги в нём было невозможно. Ни подвала, ни чердака, ни потайных помещений. Засунуть под кровать? Глупо. Сорок мешков с деньгами не просто привлекут внимание. Они туда даже не влезут. Я завёл моторную лодку и прошёлся на ней вдоль берега. В одну сторону сразу начинались домики для отдыхающих, в другую скалистый обрыв без признаков наличия пещер или каких-нибудь углублений. Может, где-нибудь есть подводная пещера? Я неоднократно видел в кино, как главный герой нырял, входил в подводную пещеру и выныривал в сухой её части. К примеру, так было в фильме «Граф Монте-Кристо» с Жаном Маре в главной роли. Шансов практически – ноль. Но делать что-то надо.
– Альваро, у тебя есть акваланг на прокат?
– Есть. Ты умеешь им пользоваться? Или тебе нужен инструктор?
– Нет, инструктор мне не нужен. Я опытный аквалангист.
Мы пришли с ним в сарай. Это было фундаментальное сооружение в два этажа с воротами, выходящими на берег бухточки у самой кромки воды. О-па, на! Я понял куда мы спрячем деньги. В углу сарая примостились три огромные дубовые бочки, литров по восемьсот каждая.
– Что тут делают бочки?
– Это остатки былого богатства. Дед занимался виноградарством. Тогда туризм ещё не был так развит. Многие выращивали виноград или ловили рыбу. Затем отец соблазнился и продал виноградники под застройку. Они начинались прямо здесь, – показал он рукой на холм. Эти бочки случайно в сарае завалялись.
Оценивающе похлопав их по бокам, я спросил:
– Можно я их поставлю возле дома?
