Сергей Skolorussov
Пальчики
Красавица села за стол, даже не взглянув на меня и открыла дело:
– О, какие уголовнички пошли в последнее время, – ухмыльнулась она. – Журфак СПБГУ. Надо же! Ба! По окончанию университета работал на киностудии?
Полистав моё «досье», она впервые обратилась ко мне напрямую:
– Чего тебе, Серёжа, не хватало? Чего ты полез в эти дела? Кем ты хоть работал на киностудии? Расскажи без протокола. Интересно.
Я качнул головой, пожав плечами:
– Рабом.
– Кем? – она вывалила от удивления нижнюю губу, став похожей на рыбу поющую в мультфильме песню: «Если хочешь быть богатым, если хочешь быть счастливым, оставайся мальчик с нами. Будешь нашим королём!»
– Сценаристом, работающим на чужое имя.
У моей бывшей начальницы была сестра, которая штамповала каждый месяц по десять книг и сценариев. Один из таких её сценариев всегда был моим. Не по имени, конечно – по труду. Я получал свою жалкую половинку тысячи баксов и был счастлив. Вообще, отношения с нашей «грымзой» до определённого момента у меня были ровные. Бочку катить на меня она стала по полной программе только тогда, когда на студию пришёл большой заказ. Министерство культуры готово было оплатить выпуск большого пакета фильмов военной тематики. Наша стерва всех собрала и поставила задачу каждому за три месяца создать по десять сценариев. Очуметь просто! Что можно наклепать за такой срок? Угу. Только гумно. Я принёс два сценария, над которыми работал день и ночь в Национальной библиотеке и в государственных архивах, выискивая скромных героев, подвиги которых до сих пор не были прославлены. Но «грымза» всё это отправила в мусорное ведро, наорав на меня при всех. Ей надо было совсем другое кино о войне. Правда о которой видна только с колокольни Современности. Жека Гаркуша, наштамповал 32 сценария. Он и стал после этого любимчиком нашей рабовладелицы. Я на такое не способен. Речь не об объёмах. Такие объёмы никто не в силах выдать на-гора. Это если подходить к сценариям серьёзно. Я говорю о совести. Женечка брал старые советские сценарии (даже тех фильмов, которые прошли в прокате) и быстро их переделывал под современные требования. Переделок было немного. Главный герой после его правок и усовершенствований оказывался репрессированным зеком, которого выпустили на свободу только для того, чтобы он совершил какой-нибудь подвиг. Если он не погибал, в конце фильма его сажали обратно. Поэтому он боролся не только против Гитлера, но и против жестоких подручных вождя всех народов. Здесь же всплывали многочисленные раскулаченные, урки, какой-нибудь добрый и нежный фашист, в которого влюбилась разведчица Таня (это я для примера), честные давалки, которые работали в немецком борделе одновременно и проститутками, и советскими агентами. Ну, и так далее. Помнится, «грымза» поставила работы Гаркуши в пример всем. Тогда я тоже на следующий день принёс великолепный сценарий. Назывался он «Деды полковника Петрова». В заделе фильма полковник Петров собрал на зоне дряхлых стариков, которые сидели по политическим статьям. Почему по политическим? Потому что урки не имели той доли ответственности за судьбу Родины, которую имели репрессированные. Под угрозой расстрела их семей, дедов забросили в Западную Европу для выполнения особо опасного задания, которое поставил лично товарищ Берия. К выбору национальности стариков я подошёл с высокой степенью толерантности. Один из дедов был украинцем, другой евреем, третий грузином, четвёртый дядей Мао Цзэдуна. Выдавая себя за генералов Генштаба вермахта, деды проникли в самое сердце нацисткой Германии и стали готовить демократическую революцию, привлекая на свою сторону честных немцев…
Мои воспоминания перебила полковница:
– Такая хорошая биография. Все дороги мира лежали у твоих ног, – она упорно мне тыкала, – а ты этим не воспользовался.
– Зато ты этим воспользовалась, судя по всему, сполна, – зло ввернул я.
Наигранная улыбка сорвалась с трамплина её губ:
– Ну, ну. На рожон лезешь. Бывалый, – намекнула она на мою судимость. – Ну что, Бывалый, колись – куда ты деньги спрятал? И где ты их украл?
Мне стало смешно. При таком количестве неопровержимых улик, я здесь надолго не задержусь. Ничего не знают, а уже допрашивают. Что у них есть? Рассказ Воробьёва-младшего? Ба! Он им, наверное, рассказал, что я дурачок. И меня легко можно расколоть. Поманив красотку пальцем, я предложил:
– Давай так. Пятьдесят миллионов тебе – пятьдесят мне. И разбегаемся каждый в свою сторону.
Она поддалась вперёд и понизив голос уточнила диспозицию:
– Пятьдесят чего?
– Баксов, конечно, – сказано это было очень громко.
Девушка оказалась не полной дурой – поняла, что я над ней насмехаюсь. Зло хлопнув папкой, она нажала кнопку. Появившийся конвоир тут же получил команду:
– Отведи в карцер этого юмориста. Потом вернёшься и подпишешь протокол, что он на меня напал.
Так начались мои мытарства. Не знаю, какими аргументами апеллировал судья, бесконечно продлевая срок моего задержания. Но, не имея вообще никаких доказательств по основной линии, меня обвиняли только в том, что я нападал на всех следователей и конвоиров. Ну, что тут поделаешь, раз я такой очумелый маньяк-ментоненавистник! Хорошо, хоть в СИЗО не принято подбрасывать наркотики, так как это своего рода выстрел в собственную ногу.
В КПЗ я просидел полгода. Это была непрерывная пытка. Никогда не думал, что в наше время пытки могут быть столь изощрёнными. Ко мне в камеру подсаживали специальных блатных, придурков и настоящих маньяков. Всё с одной целью, чтобы узнать, где я прячу свои бочки с деньгами. Я только улыбался и говорил, что это была шутка. Но с такими людьми, как Воробьёв-старший шутки были плохи. Меня кормили отвратной едой и не давали спать. Раз в два дня подпольного миллионера вызывали на допросы и угрожали сломать жизнь, отобрать квартиру и посадить мою мать в психушку. Но не для того я рисковал здоровьем, чтобы вырвав эти кровавые денежки из жадных рук Урри, тут же передать их в жадные руки Воробьёва-старшего. Пытки и угрозы не сломали меня. Мечта вернуть деньги пенсионерам помогла мне выжить в таких условиях. Не добившись от меня ничего, следователи исполнили свои угрозы – отправили дело в суд. Здесь мне, как рецидивисту, припаяли четыре года строго режима. За что? Не буду оригинален – ни за что! Такой максимальный срок мне вынесли по «страшным» преступлениям: оказание сопротивления органам власти, незаконное пересечение границы по поддельным документам, отмывание денег, нажитых преступным путём и уклонение от уплаты налогов. Последние два пункта были особенно смешными и не имели никаких вещественных доказательств, не считая пяти тысяч долларов, изъятых у меня в ходе обыска. На суде я утверждал, что меня Марка Гойхмана перепутали с Сергеем Федотовым. Вызванная в качестве свидетеля мать заявила, что я ей не сын. Но Серёга Воробьёв и несколько моих однокурсников подтвердили, что знают меня, как Федотова. В результате, суд не очень скорый и не очень справедливый, отправил в колонию зека Сергея Федотова, как значилось в приговоре.
В результате я не стал счастливым, а они богаче на полторы бочки долларов. На самом деле, возможно, что никаких бочек с долларами уже и не было. Я был уверен, что их уже нет. Наверняка, узнав, что меня в России посадили надолго в тюрьму, моя подруженция укатила бочки в неизвестном направлении. Ну и чёрт с ними: с рассохшимися бочками, с бывшими подругами и с жадными генералами ФСБ. Я очистился и даже был счастлив, что такими испытаниями смыл со своей шкуры все свои грехи. Не скажу, что в колонии мне жилось слишком плохо. Всё было нормально. Никто мне особо жизнь не портил. Я не был мастером каратэ, кун-фу или дзюдо. Это в кино герои мастерски расправляются с двумя десятками жутких уголовников. Я был физически крепким мужиком, но не более того. В трудное первое время меня вновь спасло то, что я умел мастерски рассказывать все те истории, которые со мной произошли. Как и в первую отсидку народ слушал, разинув рот, восклицая в конце моих рассказов: «Вот ведь врёт! Вот сочиняет!» Но каждый вечер снова просили рассказать что-то новое. Поэтому у меня были многочисленные почитатели и заступники. Они не дали меня в обиду. Впрочем, сидел я не очень долго.
Часть седьмая
Девочка с пальчик
Через год и два месяца моей отсидки произошло что-то из ряда вон выходящее. Мою шконку застелили богатым матрацем и стильной подушкой. Появилось новое бельё и одеяло. Рацион питания неожиданно улучшился количеством и качеством ассортимента. Мало того, на стену повесили плазму, а вместо моей тумбочки поставили небольшой холодильник. Чалившиеся со мной зеки подкалывали, мол, к тебе собирается приехать делегация проверяющих из ООН или даже сам президент России. Другие с уверенностью уверяли, что в нашем бараке будут снимать кино про условия жизни заключённых. А рецидивист Серёжа Федотов будет его главным героем.
Впрочем, не буду врать, я сам пребывал в догадках, с чего это такое внимание к моей скромной персоне. Может, это полковники и генералы вновь вспомнили обо мне и их замучила совесть, что они меня посадили ни за что, ни про что? Других мыслей не приходило в мою наивную голову. Но всё выяснилось тогда, когда меня пригласили в дом свиданий. При чём это был не простой дом – это был Дворец сочетаний для особых зеков, к которым меня было трудно причислить. Я не мог предположить, кто меня в нём ждёт. Мать, после всего случившегося сильно сдала здоровьем и уже не могла без посторонней помощи передвигаться. Она только присылала мне посылки и письма с мольбами выти из тюрьмы новым человеком и завязать с проклятым прошлым навсегда. Сокамерники, узнав, что меня пригласили в «секс-дворец», посмеялись и благословили на получение удовольствия с обязательством подробного последующего рассказа.
Меня привели в просторную комнату. В ней была большая кровать с высоким матрацем, а также телевизор, кондиционер, компьютер и стол, на котором стояла бутылка вина и фрукты. В углу красовалась наряженная ёлка. До нового 2019 года оставалось четыре дня. Вот интересно, когда зеков приводят сюда на свидание, они правда смотрят телевизор и залезают в инет, чтобы прочитать дебильные новости? Новости про то, что какая-то поп-дива разошлась со своим очередным хахалем. Нет, я уверен, что вино и фрукты их привлекают больше. Впрочем, это уже второе. А первое – вы понимает, что на первое.
Я сел на кровать и стал ждать. Никто не приходил. Мои ожидания продолжились. Но снова тишина. Что за шутки? Господа полковники! Это перебор! Даже такая пытка не заставит меня всё вам рассказать. От нечего делать руки потянулись к бутылке с вином. Но что-то я от него отвык. В одиночку оно не лезло мне в глотку. Тогда я пошёл в душ, где полчаса с удовольствием поливал себя горячей водой. Побрившись и отмывшись, достал из пакета новенький банный халат и в таком виде вернулся в комнату, которая одновременно была и спальней, и гостиной. Именно в это время в дверь постучали.
Я сначала даже опешил. Столько безрезультатно ждал. Может, ослышался? Стук повторился. Господи! Да кто там?
– Входите уже. Открыто!
Дверь медленно отварилась и в щелку проникла маленькая годовалая девочка с тонюсенькими косичками. Она застенчиво застряла в проёме, выставив одну ногу вперёд и ухватившись рукой за дверь. Я никак не ожидал появления в моей жизни такого чуда.
– Кто ты? Как сюда попала? – серьёзно спросил я.
Эта серьёзность видимо напугала девчушку и она, сморщив нос, занюнила, оглядываясь назад. Но чьи-то ласковые руки затолкнули её в комнату. Следом вошла обладательница «ласковых рук».
Это была Настя. Явление народу многократного дежавю я встретил с удивлением:
– Ты? Зачем?
Она, улыбаясь, молча подошла ко мне и обвила мою шею руками:
– Затем. Ты забыл свои амулетики. Я их привезла. Ты рад?
Вы меня спросите, рад был я этому или нет? Нет, не рад. Я был на сто сорок седьмом небе от счастья.
– Какие амулетики? – глупо переспросил я.
Настя повернула голову к девчушке и сказала:
– Вася, отдай папе его амулетики.
Ангелочек во плоти неуверенно протянул мне свою руку. На тонюсеньких пальчиках топорщились малюсенькие гипсики. Это «отдай папе» – прозвучало для меня, как гром среди ясного неба. Значит я, подлец, оставил беременную женщину одну в чужой стране. Снежок сияла, явно довольная своей идеей. Я улыбнулся в ответ:
– Вы, мои амулетики.
С этой комнатой связаны три счастливейших дня моей жизни. Вы спросите, как такое может быть? Наверняка вы задаёте вопрос не про моё счастье, а про то, как такое может быть в жизни обычного зека. Зря спрашиваете. Меня это вообще не интересует. Меня интересует моя семья.
Часть восьмая
Мои любимые пальчики
Вскоре я вышел на свободу. Веня добился пересмотра дела. И меня оправдали. Вы снова спросите, как такое может быть? В наших российских условиях и не такое бывает. Даже стыдно за такие ваши вопросы.
Мы стали жить в моей квартире на Московском, недалеко от Парка Победы. Я был счастлив, что у меня растёт дочь. Любимая дочь. Я её люблю всем сердцем. Как и её мать. Мы вместе воспитывали дочурку и даже планировали сделать ей братика. И вот ведь странность какая, с этих пор у меня и Насти появилась огромная куча общих интересов и тем для разговора. Больше меня в моей жизни моя любимая женщина, моя жена, моя судьба – не раздражала.
Поженились ли мы? Ну…, так. Полуофициально. Настя же не развелась с этим…, гадом. Веня занимался Настиным разводом, но адвокаты Урри затеяли тяжбу, связанную с изменой, за которую она по брачному контракту должна была выплатить Урри крупную сумму отступных. Да, надо всегда читать то, что подписываешь. Этого наркомана обслуживают отличные юристы. С кем она и кому изменила? Со мной, конечно. Единственное светлое пятно, когда я вспоминаю, что Настя была женой этого Урриодца – это тот факт, что мы наставили ему рога.
Но вернёмся к вашему вопросу. Однажды мы спонтанно поехали в Лас-Вегас, где и заключили брак. Он никогда не будет фигурировать в качестве юридического документа не только потому, что Настя на момент бракосочетания была замужем, но и потому, что в этом документе я назван Марком Гойхманом. Сергея Федотова в США не пустили. Может, мне оставить это имя за собой? Сценарист Марк Гойхман – звучит? Лучше, чем – сценарист Сергей Федотов? Конечно, «директор картины Марк Гойхман» – звучит значительно лучше. Тем, не менее надо подумать.
В принципе в самом процессе этого бракосочетания не было ничего примечательного. Только двойник Великого Элвиса расширил глаза от удивления, когда вместо золотых мы надели на пальцы друг друга гипсовые кольца. Они были отпилены от тех самых памятных гипсиков. Я надевал Насте на палец гипсовое кольцо в надежде, что вскоре наступит тот день, когда я смогу сделать ей официальное предложение в качестве Сергея Федотова. А она, будучи гражданкой РФ Анастасией Илюхиной, даст согласие и тогда уже мы воспользуемся кольцами золотыми.
Что вам ещё рассказать? Куда девались деньги? Это вас интересует? Правда? Но раз интересует, то знайте, что супруга отчиталась передо мной, куда она потратила три бочки долларов. Половину, как я и хотел, она перевела на счета полумиллиона пенсионеров, которые имели самую низкую пенсию в стране. Вот так вот! Моя школа! Молодец! Я так и не знаю, как она это сделала. Настя оправдалась тем, что она не хочет всуе упоминать имена помощников, чтобы зря не подставлять их. Но флэшку с транзакциями переводов показала. Из оставшейся суммы десять миллионов она отдала Стэлсу. Да-да, парень оказался живучим. А вот его брат был убит по-настоящему.
Я спрашивал Настю, куда она вложила остальные средства? Но супруга только улыбалась в ответ и указывала на Василису. Мол, разве этого тебе мало?
Это конечно неправильно. Это плохие деньги. Они не заработаны нашим трудом. Но мне ужасно не хотелось вновь скандалить из-за этих грёбаных баксов. Разрушать с таким трудом склеенное хрупкое семейное счастье я не желал. Пришлось успокоить свою совесть клятвенным обещанием: это последний раз в жизни, когда я поступаю неправильно. Повлияло и то, что Настя наконец-то поведала неизвестную мне канву всех этих событий. Нет, я не стал после этого оправдывать все её «неправильные» действия. Но в моих глазах она заметно выросла, как человек.
Как-то раз ранней весной, мы проснулись неожиданно рано. Я лежал и размышлял над тем, что мне приснилось.
– О чём ты думаешь? – спросила благостно устроившаяся на моём плече Снежок.
– Сон приснился.
– И что?
– Не могу понять, толи он пророческий, толи философский.
– Расскажи.
– Глупо рассказывать дурацкие сны.
– Ты расскажи, я сама решу дурацкий он или нет.
– Хорошо. Слушай! Мне приснился один мечтатель-ботаник. Ботаником он был по жизни, а по профессии – генетиком. В детстве он недоедал. Отец бросил его мать беременной. Поэтому ещё будучи совсем маленьким наш ботаник стал мечтать о том, что, когда вырастет, он изобретёт способ накормить всех голодных на Земле. Так как наш «ботан» был хорошим мальчиком, он решил исполнить свою мечту не через революцию, они уже давно вышли из моды, а через науку. Он был очень упёртым созданием и с головой углубился в изучение азов, с помощью которых можно достичь поставленной цели. Поэтому и стал ботаником: мальчиком в очках, с бледным цветом лица и не проходящими кругами под глазами. В школе наш юный гений учился лучше всех. Он выигрывал все олимпиады, в которых участвовал. Его включили в список перспективных вундеркиндов, способных поднять науку на невообразимые высоты. Это и случилось. Юный очкарик закончил школу за семь лет, университет за три года, аспирантуру экстерном. Он стал профессором в двадцать пять лет. Его фолианты выходили на многих языках мира. В конце концов он, как генетик, увлёкся выведением курицы, которая должна была нести яйца с тремя желтками. Что смеёшься? Ты не видела яйца с двумя желтками?
– Кажется видела. Точно! Такое яйцо мне однажды попалось.
– Вот видишь. Значит, в теории можно добиться, чтобы курица несла яйца сразу с тремя желтками. Курица, как и человек, вполне может рожать тройняшек. И это у нашего гения получилось. Добившись устойчивого результата – его экспериментальная курица постоянно стала нести яйца с заданными характеристиками, он положил яйцо в инкубатор и стал ждать появления на свет птенцов. Придя домой, наш гений не мог заснуть. Его распирало от того, что он стал великим учёным, сделавшим огромное для всего человечества открытие. Утром, придя в лабораторию, ботаник обнаружил, что яйцо по-прежнему лежит в инкубаторе, но за ночь оно заметно выросло. Чудеса. Следующей ночью он вновь не мог уснуть. Его изобретение способно перевернуть вверх дном всю фундаментальную науку! Только он, неподражаемый бог от науки, смог сделать это. Все остальные – это просто подмастерья, неспособные иметь ни прозорливость истинного таланта, ни интуицию великого учёного, ни смелость настоящего естествоиспытателя. За это изобретение ему, несомненно, дадут Нобелевскую премию. Он – гений! Утром он обнаружил, что его экспериментальное яйцо стало больше, чем у страуса. Всю следующую ночь он не находил себе места. Я никому не расскажу, в чём здесь секрет. Я настрою огромное количество птицефабрик по всему миру, и мои курочки будут нести яйца, которые завалят весь мир гигантскими окорочками. Я разбогатею! Стану миллионером! Нет, миллиардером. Да что там! Первым в мире триллионером!!! Я озолочусь и прославлюсь. У меня будут самые красивые женщины, яхты, виллы, автомобили. Утром, он обнаружил, что яйцо с трудом помещается в комнату. «Вау! – возликовал молодой гений. – Мои тройняшки ещё подросли!» В это время скорлупа треснула и сердце учёного затрепетало. Но из яйца вылупился Змей Горыныч и проглотил его.
– И в чём смысл твоего нравоучения? – Насте было смешно от моего рассказа.
– Ни в чём. Это история рождения Змея Горыныча.
– Врёшь! – она весело села на кровать за моей спиной и стала щекотать, приговаривая: – Врёшь! Яйцо не может само расти!
– Может! Это же сон.
– Скажи честно – ты это сейчас придумал. Придумал, чтобы в очередной раз упрекнуть меня в желании жить богато, – Настя развернула меня на спину и села сверху, прижав кисти моих рук к постели.
– Нет! Не бей меня. Я не придумал! Это был сон.
– Надо же! Тебе прямо притчи снятся. В чём её смысл? Ты понял?
– Да! Понял! Все Змеи Горынычи рождены людьми. Мы их создали. Мы их вырастили своей жадностью, корыстолюбием, ненавистью, завистью и желанием оправдать свои преступления, какими-нибудь благими намерениями. А потом наше детище вырастает и проглатывает родителей. Дракон наших плохих мыслей сидит в каждом из нас. И если мы будем греть его своими отвратительными поступками и намерениями, он вырастит, вылупится и проглотит нас. Ботаник не умер. На следующий день он вышел через прямую кишку Змея. Но он перестал быть человеком. От стал подлецом. От него стало за версту вонять фекалиями дракона, как и от всех негодяев.
– У-у-у! Куда загнул! – мой рассказ перестал её забавлять. Настя неожиданно нахмурилась: – Наверное, ты прав. Как всегда, прав.
Она встала и медленно подошла к окну, вглядываясь в ранний рассвет. Я подошёл следом и встал за её спиной. Моя любимая резко развернулась и нежно обняла, засыпав поцелуями:
– Конечно, ты прав. Спасибо тебе мой добрый рыцарь, что ты спас меня от моего дракона. Я больше никогда не буду от тебя ничего скрывать. Чтобы дракон не имел шансов взять реванш.
И она рассказала про себя всё. Всё, от самого рождения. Тот рассказ про папашу, который «пил, как бочка» и кредиторов, одного из которых Настя убила – это сказка. Она её сочинила специально для меня. Чтобы отвязался. И для того, чтобы не бередить рану, вызванную истинной причиной. Странно, но я полюбил женщину, такой, какой захотел её увидеть. Даже несмотря на то, что её душа была спрятана от меня за семью замками. В принципе, я не ошибся. Моя любимая – лучшая женщина на Земле. Человек в прекрасном образе красивейшего создания матери-природы. Она была единственным ребёнком в семье. В стране разнузданно и цинично разливалось время Великого передела. Передела не только собственности, но и душ человеческих. Купленные за копейки… Нет, не так. Нагло захваченные людьми, не отмеченными даже случайным отпечатком совести, заводы превращались в место искоренения человеческого духа. Народ выгоняли на улицу, оборудование продавали на металлолом, а территория становилась объектом земельных спекуляций. Кто не пропал в агонии наркомании и алкоголизма, стал торгашом. Улицы городов заполонили мешочники. Обладатели вузовских дипломов вынуждены были заняться этим, чтобы не сдохнуть с голода. В меньшей степени этот кровавый передел коснулся северных городов. Когда Насте исполнилось пять лет, её отца выбрали мэром столицы богатого нефтяного края. Илюхин был народным мэром. Здесь его хорошо знали и уважали. Он был чем-то похож на того ботаника в зачатке истории про Змея-Горыныча. Немного наивный и мечтательный. Такой мэр был не нужен олигархам, пускающих слюну при виде очередного нефтяного пирога. Александр Илюхин, так звали отца моей принцессы, прекрасно понимал к чему ведёт передел собственности. У новых владельцев бывших государственных нефтяных предприятий не было никакой жалости к северянам. Им было наплевать на их судьбу. Поэтому новый мэр стал всячески препятствовать рейдерству и бандитизму на управляемой им территории. В результате его автомобиль был расстрелян средь белого дня из автоматов. Погиб он и его водитель, у которого было два маленьких сына. Через день после похорон пропала мать Насти. Целую неделю её насиловали на базе отдыха, купленной Олегом Урышевым. Да-да, отцом Урри. Именно он положил глаз на нефтяную компанию, базирующуюся в этом городе. Мать выжила. Но она стала инвалидом. Благодаря друзьям отца и просто хорошим людям, Настя в детстве не знала бедности. Они жили не богато, но не испытывали особой нужды. Окончив школу, Снежок поступила в московский ВУЗ, известным подготовкой специалистов нефтяного промысла. Там, уже на третьем курсе, она познакомилась со Станиславом Банных. Он был прозван друзьями Стэлсом за его необычайный дар скрываться с лекций незамеченным. Стас был старше Насти на один год. У него был брат Лёшка, ровесник Снежка. Неожиданно выяснилось, что братья – это сыновья погибшего водителя. Насте история гибели её отца была практически неизвестна. Мать не любила её рассказывать. Зато Стэлс и Леший об этом знали всё. Или почти всё. Так, слово за слово, мысль за мыслью – ребята подружились и загорелись идеей мести. Они стали собирать все сведения об Урышеве. Оказалось, что к тому времени, а это был 2012 год, олигарх давно сбежал за границу. Он не захотел делиться с курирующими его органами государственной власти и был объявлен в розыск за укрытие от налогов трёх миллиардов долларов. Друзья долго разрабатывали план мести. Для его воплощения требовалось много времени и средств. Однажды Настя встретилась с одним человеком, который когда-то работал в том самом северном городе одновременно с её отцом. Он возглавлял местную ФСБ и был уволен с должности сразу после смерти Илюхина, под предлогом того, что не смог предотвратить покушение. К тому времени полковник был старым и больным пенсионером и мало чем мог помочь ребятам в их планах. Но он рассказал Снежку, что в ячейке одного банка хранится компромат на Урышева, собранный неким генералом из Питера. Генералы ФСБ тоже хотят жить на широкую ногу. Поэтому они часто используют своё служебное положение для незаконного сбора сведений, порочащих богатеньких олигархов. Для этого генерал иногда пользовался услугами отставного соратника, знакомого ему ещё по учёбе в ВУЗе. Он и рассказал дочери мэра Илюхина следующее: «Как-то, во время пьянки в его кабинете, когда речь зашла об Урышеве, мой однокашник проболтался, что у него на этого бандита уже собрано обширное досье, которое по его словам стоит не менее сотни миллионов баксов. Максимум через три месяца, сказал генерал, появится повод предъявить счёт этому упырю, убившему мэра Илюхина. Через пару дней я случайно увидел моего собутыльника, входящим в банк. Значит он хранит эти документы там. Это вообще хитрый банк. Он мало занимается кредитованием и обслуживанием населения. Но его услугами пользуется вся элита Питера. Наверняка, досье генерала хранится в этом банке». Настя передала разговор Стэлсу и у того родилась идея грабануть названный банк, расположенный на тихой питерской улочке недалеко от Таврического сада. Сначала Снежок была категорически против этого. Но жажда мести и необходимость в средствах соблазнили её на столь опасное предприятие. К тому же, мать была при смерти, и врачи говорили, что её может спасти только дорогостоящая операция за пределами нашей милосердной родины. Неожиданно легко полковник-пенсионер согласился им помочь. При этом он категорически отказался от какой-либо доли в добыче. По его словам, у него не было ни семьи, ни настоящих друзей и терять ему было нечего. Он помог советами и снаряжением. Отсутствие жертв – было единственным требованием престарелого полковника. «Если кто-нибудь погибнет, пеняйте только на себя. Я вас сдам с потрохами. Мне нечего боятся. Боюсь только взять грех на душу. А в остальном, как говорится, дедушка старый – ему всё равно», – подвёл отставной полковник итог разговора с новоявленными грабителями. Переехав в Питер, народные мстители изучили расположение банка на местности, режим охраны, внутреннее устройство помещений и приготовились к ограблению. Меня в этот процесс вовлекли случайно. Троица зашла в кафе, где Воробьёв устроил смотрины, просто поужинать. Когда в подпитии я прицепился к Насте, Стэлс с Лешим не решились устраивать скандал – светиться им было нельзя. Зато у старшего брата экспромтом родился план, как проникнуть в сейфовое отделение, не оставив при этом пальчики и паспортные данные. «Он сам виноват. Прицепился, как банный лист. Пусть сам и выпутывается. Это будет ему наука, как приставать к незнакомым девушкам, сидящим в компании двух парней», – убеждал он Настю. И когда я вновь нарисовался с предложением пересесть за мой столик, Снежок согласилась. Дальше, по её словам, всё пошло, как по маслу. Я поверил в невероятное, в то, что переспал с ней, что чем-то ей обязан и в то, что она умудрилась сломать сразу десять пальцев.
–Мне тебя не было жалко. Это было скорее приключение. Тем более, что Стэлс убедил меня, что ты ни каким образом не пострадаешь. В результате всё так и произошло. Мы грабанули этот банк, где нашли досье на Урышева. Ты отделался лёгким испугом. Заметь, между прочим, я здорово сыграла роль наивной блондинки, – она рассмеялась.
– Неплохо, неплохо, – мне неприятно было вспоминать свою лопоухость, поэтому я перевёл разговор на другую тему: – Но зачем ты подкинула деньги в сейфовую ячейку?
– Ни зачем. Просто так. Ты же не трогал эту ячейку. Сотрудник видел, что тебя выключили первым. Значит ты не мог положить туда деньги. Это в случае, если бы их там обнаружили следователи. Но мне, если честно, где-то в глубине души было немножечко жалко тебя. Впрочем, Стэлс был плохого мнения о твоих умственных способностях. Он считал, что ты эти деньги не найдёшь. А мне даже приснилось, что ты держишь пачки банкнот и думаешь обо мне.
– Ба! Да ты уже тогда в меня втюрилась по уши!
– Нет! Нет! Не сочиняй. Я вообще не думала, что свяжу свою жизнь с пьяным приставалой, из которого мутным потоком льются глупые шутки.
– Нормальненько! Моё гениальное красноречие обозвали «глупыми шутками». Я всегда был заводилой в компаниях. Балагуром номер «ван».
– Самомнение непомерное тебя в этом уверило. Можешь не обольщаться по поводу своих способностей.
– Ладно. Оставим моё красноречие в покое. Что вы дальше делали?
– Когда всё успокоилось, я отвезла мать на операцию в Германию. Но через месяц, вернувшись оттуда, узнала, что все наши планы мести пошли прахом.
– Догадываюсь! Братьям понравилось грести бабло и месть ушла на второй, а то и на третий план.
– Вовсе нет. Стэлс просто мечтал расправиться с Урышевым-старшим. Но тот неожиданно крякнул. Смысл в мести растворился в жаркой атмосфере Испании, где он испустил дух.
– Если вы не хотели больше грабить, зачем тогда пошли на штурм московского банка?
– Полковник подтолкнул нас на это. Нет, не специально, случайно. При нашей встрече он обмолвился, что состояние беглого олигарха досталось наследничку, который замазан в самых гнусных преступлениях. Ещё в девяностые, он возглавлял ОПГ, которое помогало его отцу отжимать конторы и убирать ненужных людей. Кроме того, он неоднократно проходил в донесениях, как организатор массовых поставок наркотиков. Именно тогда Урри и сам сел на иглу. Он давно бы сгорел от наркоты, если бы не куча бабла, на которой он возвышался. Урышев –младший проходил лечение в самых дорогих клиниках. Но, очистив организм, снова принимался за старое. Полковник даже предположил, что Урри и укокошил своего папашу. Такие слухи ходили в определённых кругах. Кроме того, наш негласный помощник предоставил нам список российских объектов, которые через подставных лиц управлялись кланом Урышевых. Мы съездили в Испанию, где эти негодяи свили своё гнездо. Три месяца мы искали подходы, чтобы найти возможность проникнуть туда. Но всё безрезультатно. В Марбелье прекрасно налажена охрана дорогих посёлков. Там расположены дома всех мировых звёзд. Урри везде бывал только в окружении личной охраны головорезов. На его виллу пробраться незамеченным вообще было невозможно. Тогда мы и решили попробовать его выманить из гнезда. Этот банк в Москве тоже принадлежал ему. Мы думали, что его ограбление вытащит задницу этого козла с насиженного места. Но опять всё пошло немного наперекосяк.
