Ваш покорный слуга принадлежит к одному из этих поколений. Я пошел в школу в 1970 году, а ВУЗ закончил в 1985-м. Нам не запрещали верить в Бога. Нам и самим этого в голову не приходило. И в ВУЗе ни кто верующих не преследовал. Кто бы их там нашёл. Курс научного атеизма не вызывал в нас ни какой полемики, он содержал те истины, которые казались нам прописными. Помню, преподаватель научного атеизма говорил нам: «Не надо мне говорить, что Бога нет, мне надо это доказать». Но доказывание того, что и так не вызывает сомнений, нам представлялось скучным занятием.
Брежневская эпоха сейчас многим вспоминается, как относительно благодушная по отношению к Церкви. Дескать, с религией уже ни кто особо не боролся. Так бороться-то было уже почти не с чем, уже почти победили. Полвека разнузданной, оголтелой, тотальной атеистической пропаганды дали результат весьма впечатляющий. И этот результат, эта обезбоженность советского сознания, была самым чудовищным преступлением Советской власти. Это и есть то, что делало Советский Союз империей зла.
Когда Татьяну Горичеву арестовали за «религиозную пропаганду», следователь КГБ с усмешкой спросил: «Так кто же прав, Татьяна Михайловна, вы или 260 миллионов?» Дескать, ни кто не верит в Бога, ты одна веришь. Дура что ли?
Помню, на лекции нам говорили, что в СССР по-прежнему 20% веруюших. Тогда я не придал значения этой информации, а сейчас она меня, откровенно говоря, удивляет. Исходя из численности проживавщих в моём городе Вологде, у нас должно было быть 50 тыс. верующих. Между тем, у нас было тогда 2 действующих храма. Так это что же, у каждого из них было по 25 тыс. прихожан? Нелепое предположение.
Однажды, уже при Горбачеве, мой друг подрядился построить для храма ограду, и в храм, конечно, заглядывал, а потом поделился горьким выводом: «Бог умер. В церкви одни старухи». Так и было. Православные в Вологде исчислялись если не десятками человек, то в лучшем случае сотнями – гораздо меньше одного процента. Откуда же взялась эта странная цифра – 20%? Коммунистам, казалось бы, не было резона преувеличивать количество верующих в СССР. Но резон у них был.
Советских идеологов можно было разделить на пассивных и активных атеистов. Первым было просто наплевать на религию, они уже не видели ни какого смысла в том, чтобы с ней бороться, а вот активные атеисты по-прежнему пылали желанием бороться с религией до последней капли крови. То есть до последней капли крови последнего верующего. Религия в СССР была уже почти уничтожена, но вот это «почти» не давало покоя бесноватым богоборцам. Они были готовы даже преувеличить количество верующих в СССР, чтобы спровоцировать какое-нибудь очередное постановление ЦК КПСС «О недостатках в борьбе с религиозными предрассудками» или «О мерах по усилению атеистической пропаганды».
Верующие в СССР всё ещё оставались: несколько десятков интеллектуалов вроде Татьяны Горичевой и Юлии Вознесенской, несколько десятков тысяч безграмотных старушек и немножко священников. Это была слабая искорка, тлевшая под толстым слоем советского пепла. Мы, мало тогда понимавшие, видели только пепел, а наши бесноватые правители хорошо чувствовали эту искорку и смертельно боялись, что из неё разгорится пламя, и делали всё для того, чтобы затоптать остатки православия.
Когда мы уже отправились работать в школу, так попробовал бы кто-нибудь из нас не включить в план воспитательной работы атеистических мероприятий. Ну вроде бы и так все знают, что Бога нет, а нам говорят: «Религиозные предрассудки всё ещё сильны, ваша задача с ними бороться». Это я к тому, что для бесноватых советских вождей борьба с религией всегда была сверхважной, самой важной их борьбой.
Ни одно государство ни когда так яростно и последовательно не ополчалось на Сущностное Добро, как Советский Союз. Людям настойчиво и целенаправленно преграждали дорогу к Богу, бдительно следили за тем, чтобы в душах советских граждан не зародился даже намек на любовь к Добру. Людям по сути преграждали дорогу к счастью, настоящему счастью, которое может дать только Бог. Кто-то там мог чувствовать себя счастливым, но если бы мы последовательно разобрали судьбы всех безбожников, то убедились бы, что эти люди не были по-настоящему счастливы, довольствуясь дешевыми психическими суррогатами истинной радости.
Ни одно государство в мире в такой степени не заслужило название империя зла, как Советский Союз. Все советские вожди последовательно служили злу, даже если они об этом не догадывались, даже если искренне считали зло добром, а Добро злом, даже если лично они ни какого отношения к борьбе с религией не имели. Они всё же были на стороне зла, потому что принадлежали к той системе, которая боролась с Добром.
Думаю, с таким пониманием Советского Союза не согласятся не только атеисты, но так же и многие верующие. Среди значительной части церковного люда сейчас стало чуть ли не правилом хорошего тона умиляться на Советский Союз: как там всё было нравственно, как там всё было по-доброму, как власть заботилась о людях, несмотря на отдельные недостатки и перегибы. Помню, на православный фестиваль приехал актер Владимир Конкин. Он православный человек, он много говорил о вере в Бога. И он привез на фестиваль показать собравшимся первую серию фильма «Как закалялась сталь», в котором по молодости сыграл главную роль. По его мнению, Павка Корчагин являл собой образец жертвенного служения людям и для православных может послужить хорошим примером. То есть большевик-безбожник, один из тех, кто поставили перед собой задачу уничтожить Церковь, должен встретить в Церкви одобрение, потому что себя не щадил для людей? И это довольно типичный по нашим временам «православный» взгляд на советскую власть. А ведь это не просто логическая ошибка, тут все гораздо хуже.
В очередной раз приходится спросить: чем является для нас вера? Может быть, чем-то таким дополнительным, что улучшает и украшает нашу жизнь? Чем-то вроде красивого балкончика, который мы пристроили к зданию нашей жизни? Можно, конечно, и без балкончика, но ведь с балкончиком лучше, он такой милый. Вера успокаивает, дает надежду на помощь Бога, вводит в круг интересных людей и прочие приятные бонусы? Так? Если так, то всё очень плохо. Потому что вера – это не «балкончик», это фундамент здания нашей судьбы. Если человек пришёл к вере, ему придется разобрать свой дом по кирпичикам, заложить новый фундамент, а потом отстраивать свой дом заново. Не потому что он теперь обязан это сделать, а потому что иначе-то он теперь и не сможет. Ведь меняются все установки.
Человек, который пришел к вере, понимает, что мир на самом деле устроен совершенно иначе, объективные законы бытия – другие, не те, по которым он пытался жить раньше, и теперь надо жить по тем подлинным законам, которые ему открылись. Теперь у него есть главный критерий оценки всего, что происходит в жизни: что помогает спасению души, а что мешает, что приближает к Богу, а что удаляет от Него. Человек не всегда может работать там, где работал раньше, потому что бывают такие способы зарабатывания денег, которые откровенно губят душу. Общение с людьми, которые ещё вчера казались милыми и симпатичными, вдруг становится невозможным, потому что ты стал для них чужим, а они для тебя. Приходится пересматривать способы отдыха, потому что многие из них оказываются в лучшем случае пустыми, а в худшем – губительными. Дело не в том, что «православным многое запрещено», просто многое становится для вас невыносимым. Всё, что уводит от Бога, теперь травмирует, всё, что не приводит к Богу, как минимум, тяготит, становится скучным и ненужным. Книги, которые были любимыми совсем недавно, вдруг начинают казаться пустыми и бессмысленными. Меняется взгляд на историю. Те исторические персонажи, которые ещё вчера восхищали, теперь ужасают. Те исторические события, которые казались высшим благом, теперь воспринимаются отрицательно. Как может верующий человек относиться к власти безбожников, которые поставили перед собой задачу всех граждан сделать безбожниками? Тут, собственно, и вариантов нет, оценка будет неизбежно негативной. А если ещё вчера человек считал, что советская власть отворила людям ворота в светлое будущее, то его ждет тяжелая психологическая ломка. Это очень болезненно, но этого не избежать, если человек теперь знает, что жить с Богом хорошо, а жить без Бога плохо.
Для того, чтобы стать православным, надо умереть и родиться заново. Но ведь умирать совсем не хочется. Это больно. Хочется что-то приобрести, ни чего не теряя, то есть почти не меняя свою жизнь и свои взгляды на жизнь, пристроить к своей жизни «балкончик», несущих конструкций не трогая, а про фундамент и не вспоминая. Вот отсюда собственно и идет благостное отношение некоторых православных к советской власти: ну не было тогда «балкончика», это, конечно, очень жаль, но ведь дом-то хороший.
Сейчас в России уже наметилась целая тенденция красно-православного мировосприятия. «За Русь, за Сталина, за веру». Носители этих взглядов считают, что большевики хотели людям добра, и сражались они на стороне добра, и сделали для людей много хорошего, создав высокий уровень социальных гарантий, утверждая в жизни строгую нравственность, ограждая людей от западной грязи, разврата и культа стяжания. Вот только к религии у коммунистов было отношение неправильное, а в остальном всё было просто замечательно.
Но коммунисты были людьми куда более цельными по сравнению с красно-православными путаниками. Государственный атеизм был для них не элементом декора, а базовым принципом, тем идеологическим фундаментом, на котором они воздвигли здание своего государства. То есть, что бы они не делали, для них всё было логическим выводом из их безбожия. Из советской власти нельзя убрать государственный атеизм, а всё остальное оставить как было. Если устранить базовый принцип, всё остальное рухнет. Коммунистическая идеология – очень цельное, до деталей продуманное мировоззрение, её надо или целиком принять, или целиком отвергнуть. Так же, как и православие, из которого нельзя принимать только понравившиеся фрагменты.
Но вот человек прожил полжизни при советской власти, а на её излете пришел в Церковь. И теперь для этого человека отрицание советской власти фактически равно отрицанию самого себя, собственной судьбы. Именно это и надо сделать, но это очень болезненно, хочется этого избежать. Хочется сказать, что мы и тогда к добру стремились, и всю жизнь прожили правильно.
На самом деле жили мы неправильно. Скверно жили. Не того хотели, чего надо хотеть, не то считали благом, что таковым является. Мы гордились полетом Гагарина, а Гагарин, по приказу Хрущева, вернувшись, использовал свой полет с целью атеистической пропаганды. Что проку человеку, если он обретет космос, а душе своей повредит?
Поклонники СССР любят вспоминать о том, что при советской власти не было порнографии, и кино было нравственно чистым. Но бывает, когда меньший грех вытесняется большим. Например, человек, который попал в тоталитарную секту, тут же бросает пить и курить. Бесы его больше не искушают, им вполне достаточно того, что этот человек отрекся от Христа. Так же и в СССР многие пороки были вытесняемы из человеческих душ самым страшным грехом – гордостью. Коммунисты объявили этот грех добродетелью и всячески поощряли. «У советских собственная гордость, на буржуев смотрим свысока». Сорняки и так растут без удобрений, а если их ещё и удобрять? Сколько приходилось видеть этих покалеченных душ, безумно гордящихся своей «правильностью» и «порядочностью».
Говорят ещё, что в СССР не было такой повсеместной страсти к стяжанию. А что же вместо неё было? Даже на уровне деклараций коммунисты заботились исключительно о «всестороннем удовлетворении всё возрастающих потребностях граждан». Разумеется, материальных потребностей, потому что ни во что, кроме материи они не верили, так что стяжательство советская власть как раз возвела в единственную цель жизни, правда люди оставались нищими, но это вряд ли кто-то поставит коммунистам в заслугу.
Ещё говорят, что в СССР был высокий уровень социальных гарантий, власть заботилась о людях, то есть была доброй. И это обман. Квалифицированному рабочему в СССР платили в разы меньше, чем его коллеге на Западе, а потом бросали жалкие бесплатные подачки. Если бы рабочему платили всё, что он зарабатывал, он смог бы гораздо больше купить, чем ему давали бесплатно. Советская власть научилась притворяться доброй, тайно обкрадывая человека, а потом публично, под аплодисменты, возвращая ему малую часть украденного. Даже то материальное «добро», которое теперь ставят в заслугу советской власти, при ближайшем рассмотрении оказывается фальшивым. Но, конечно, не это главное, с нашей точки зрения. Главное – в сфере нравственности.
Нравственность безбожников весьма сомнительна. Те «добрые дела», которые творят безбожники – бесплатный сыр в мышеловке. Можно накормить голодного человека и помочь ему встать на путь погибели. Можно даже спасти человеку жизнь, и погубить его душу. Через маленькое «добро» можно впустить в жизнь человека большое зло. А если человеку преграждают путь к Богу, это самое большое зло, какое только можно сделать, и после этого ни какое «добро» уже не улучшит положение человека, ни какие советские добродетели его уже не спасут. Так разведчик во вражеской армии, разумеется, делает для своих врагов что-то полезное, чтобы ему доверяли, но это лишь для того, чтобы причинить своим врагам большое зло, несопоставимое с тем маленьким добром, которое он для них сделал. Так и советская власть давала людям бесплатные печеньки, а за это отнимала душу.
Помню, как потрясла меня судьба священника Александра Осипова, профессора духовной академии, который публично отрекся от Бога и посвятил остаток своей жизни атеистической пропаганде. Говорят, Осипов был человеком сострадательным, где и когда мог помогал людям. Он, например, усыновил мальчика-сироту, бескорыстно его воспитывал. Однажды оказал безвозмездную помощь семье священника, попавшего в трудную ситуацию. Значит, Осипов и без Бога оставался добрым человеком? Не верю. Тот, кто отрекся от Самой Любви, не может любить людей. Тот, кто отрекся от Самого Добра, не может быть добрым. Он может только имитировать добро, занимаясь «добрыми делами», но мы же не католики, чтобы считать это спасительным. Не берусь судить о том, что происходило в душе Осипова, но знаю одно: то зло, которое Осипов принес людям своим отречением и своей атеистической пропагандой, по сравнению с тем «добром», которое он совершил, это как море по сравнению со стаканом воды. Об этом надо помнить, вспоминая о том хорошем, что сделали коммунисты для людей.
Конечно, не надо думать, что в СССР вовсе не было ни какого добра. Этого просто не может быть. Толкин совершенно справедливо писал: «Я вообще не думаю, что такая вещь, как абсолютное зло, существует, поскольку это попросту Ноль. Я не думаю, что какое бы то ни было разумное существо, могло быть злым абсолютно…»
Это так. Абсолютное зло можно сравнить с абсолютным нолем (– 273`С). Это величина теоретическая, её невозможно достичь, потому что материя не может существовать при -273`С. Хотя возможно бесконечное приближение к этой отметке. Так же и ни что во вселенной, ни материя, ни человеческие души, не могут существовать полностью без Бога, хотя обезбоженность человеческой души может достигать страшных пределов. Когда мы говорим, что за грехи от человека отходит благодать, надо понимать, что благодать ни когда не отходит полностью, потому что в этом случае человек вообще не смог бы существовать. Даже самые мрачные глубины ада и то не полностью лишены божественных энергий.
Тем более не удивительно, что в Советском Союзе можно найти немало доброго. Но как относиться к этому «советскому добру»? Иеромонах Софроний (Сахаров) писал: «Всякое зло по необходимости паразитарно живет на теле добра, ему необходимо найти себе оправдание, предстать облеченным в одежды добра». В связи с СССР понимание того, о чем говорит о.Софроний очень важно. Дело даже не в том, что зло пиарится, всячески выпячивая свои «добрые дела», хотя, конечно, не без этого. В ходе коллективизации были уничтожены миллионы крестьян, одновременно с этим появились трактора, появилась «лампочка Ильича», что, конечно, само по себе хорошо. Потом в советских учебниках писали про механизацию и электрификацию, ни словом не помянув про миллионы замученных. Это грамотный (и бесконечно подлый) пиар. Но дело не только в этом. Зло вынуждено совершать некоторое добро просто для того, чтобы не перестать существовать. Мефистофель у Гете говорит о себе: «Часть силы той, что без числа творит добро, всему желая зла». И слуги дьявола коммунисты делали некоторое количество добра, потому что иначе не могли бы творить зла.
Если ты не накормишь голодного, он умрет, и ты не сможешь погубить его душу. Если бы серийный убийца Дзержинский не создавал детские дома для сирот, которых сам же и сделал сиротами, эти дети могли ускользнуть из-под влияния советской власти, а в детских домах изверги могли воспитывать детей по своему образу и подобию.
Однажды один старый коммунист упрекнул меня в том, что я ругаю советскую власть, а ведь эта власть дала мне бесплатное образование. Да, бесплатное образование это, конечно, хорошо, и многое из того, чему нас учили, было весьма полезно знать. Но образование было насквозь атеистическим, оно отравило мою душу ядом безбожия, я полжизни прожил, как несчастный идиот, ни чего не знающий о том, как на самом деле устроен этот мир, о том, как надо жить. Последствия безбожного образования я ни когда не смогу полностью преодолеть, потому что совершил много таких поступков, последствия которых необратимы, и которых ни когда не совершил бы, если бы знал, что Бог есть. Должен ли я благодарить советскую власть за то, что она бесплатно отравила мою душу?
Хотя, многое из того, чему учили в советской школе, было правдой. Безбожная страна не могла существовать, вообще не обучая детей тому, что полезно и правильно. Без этого и самолеты не летали бы, и поезда не ходили бы, и хлеб было бы не вырастить. Если бы коммунисты не давали детям бесплатного образования, СССР просто рухнул бы, и тогда они не могли бы отравлять человеческие души. Советское зло неизбежно паразитировало на добре, то есть «заботилось о людях». Куда бы оно делось…
Самым ужасным в советской власти было как раз то, что коммунисты позиционировали себя, как служители добра, помышляющие только о том, «чтобы радость подружилось с мужиком». И они действительно делали для людей кое-что доброе, и теперь, вспоминая советскую власть, кто-то только об этом добром и говорит, забывая про ту цену, которую пришлось за него заплатить.
Толкин писал: «Гэндальф, как Властелин кольца, оказался бы гораздо хуже Саурона. Он оставался бы праведным, но это была бы фарисейская праведность. Он по-прежнему утверждал бы, что, управляя миром, преследует благую цель и благо своих подданных… Хотя Саурон и умножает зло, добро по крайней мере легко отличить от этого зла. Гэндальф же сделал бы отвратительным самое добро…»
Профессор, когда писал это, вряд ли думал о советской власти, но о ней лучше не скажешь. Мало ли «пламенных революционеров» искренне стремились к тому, что бы осчастливить народ. Но их фарисейская «праведность» натворила куда больше зла, чем это могли бы сделать своры садистов и маньяков. Воистину, коммунисты «сделали отвратительным самое добро», потому что, изучая историю советской власти, это «добро» уже невозможно отделить от зла. И наша задача сейчас – очистить само понятие добра от налипшей на него большевистской грязи и сделать главный вывод: Безбожного добра не бывает. А про «советское добро» можно сказать словами Господа: «Свет, который в тебе, не есть ли тьма?» (Лк 11, 35)
Многим мешает понять то, что СССР был империей зла, как ни странно, здоровое нравственное чувство. «Это что же получается, наши отцы и деды были плохими людьми? Все они были на стороне зла? В СССР жило 260 млн. злодеев? Вряд ли такое возможно». Такое, конечно, невозможно, и ни кто такое не утверждает. Когда мы говорим про империю зла, мы имеем ввиду государство, а не население. Власть, а не людей. Советская власть служила злу, но это не значит, что все советские граждане были злодеями. Советской власти удалось покалечить много душ, но в разной степени и далеко не всех. Даже представители власти были людьми очень разными, и нравственное чувство действительно не позволяет всех их записывать в злодеи. Вообще, злодей, то есть человек, в котором зло явно и бесспорно преобладает, явление очень редкое, а большинство людей – обычные, то есть такие, в которых добро и зло перемешаны в неисповедимых пропорциях. Мы не судим людей. Мы лишь утверждаем, что цель советского государства – перекрыть людям дорогу к Богу – была абсолютным злом. И эту задачу Советский Союз в значительной степени выполнил. А это значит, что коммунисты сделали миллионы людей несчастными. Человек, не знающий Бога, не может знать, что такое настоящее счастье, чтобы он по этому поводу не думал.
Подавляющее большинство советских граждан были атеистами. Это бесспорно, но тут надо кое-что уточнить. Настоящих атеистов так же мало, как и настоящих верующих, в любую эпоху в любой стране. Под «настоящими» мы понимаем убежденных атеистов, для которых отрицание существования Бога является фундаментальным принципом мировоззрения. Но большинство людей вообще не обременяют себя ни каким мировоззрением, то есть вовсе не имеют ни каких суждений по основным вопросам бытия. Иногда они повторяют чужие суждения, иногда и этим себя не утруждают. Им просто безразлично, есть Бог, или нет Бога, этот вопрос для них не актуален, они за всю жизнь и двух минут об этом не думали. И таких людей в любой стране в любую эпоху по самым щадящим оценкам процентов 80, если не больше. В православной Российской Империи, так же как и в безбожном Советском Союзе, люди, совершенно безразличные к религии, составляли основную массу. Раньше им говорили, что надо ходить в церковь, и они ходили, потом сказали, что не надо, и они перестали. Одни и те же люди сначала строили храмы, а потом их разрушали, ни в первом, ни во втором случае не испытывая сколько-нибудь сильных эмоций. Для этой массы людей атеизм значил так же мало, как и религия.
И вот если мы посмотрим на то, какие люди жили в православной России, а потом в Советском Союзе, то вдруг с удивлением обнаружим, что люди-то почти не изменились, они в общих чертах остались почти такими же, потому что неизбежно будем судить по основной массе. И тогда мы можем спросить: «Ну и где тут империя зла? Всё то же самое, что и было». Но всё не так просто.
Действительно, если вера для человека почти ни чего не значит, то и безверие в его душе мало что меняет. Формальный атеизм, если он пришел на смену формальной вере, не делает человека принципиально другим, не превращает его из праведника в злодея. И всё-таки некоторые изменения в душе такого человека происходят, хотя они и не бросаются в глаза, и с трудом поддаются оценке.
Можно формально присутствовать на богослужении, а можно столь же формально присутствовать на атеистической лекции. Последствия для души будут всё же различными, хотя эта разница и не будет радикальной. Можно без участия сердца произносить молитвы, а можно без участия сердца богохульствовать, ни в первом, ни во втором случае не придавая своим словам большого значения, но последствия для души будут всё же разными. Душа и сдвинется то всего на миллиметр, глазом не различить, но лучше на миллиметр приблизиться к Богу, чем на столько же от Него отдалиться. Можно исповедаться без искреннего покаяния, и кто-то скажет: «Грош цена такой исповеди». Это правда, но может быть, вот так, по грошику чья-то душа и скопит рублик? А если вовсе перестать ходить на исповедь, отказавшись даже от формального покаяния, и не заметишь, как душа постепенно «уйдет в минус».
Для большинства людей вера или неверие – это просто традиция, обычай, который принято соблюдать. От соблюдения традиций до настоящей веры, так же как и до настоящего атеизма, дистанция огромного размера. И всё-таки дурные обычаи портят сердце, точно так же, как соблюдение добрых обычаев хоть чуть-чуть да улучшает состояние души.
Своё главное преступление советская власть совершила именно перед этим пассивным большинством, не способным самостоятельно определить своё отношение к религии, да в общем-то и желания такого не имеющим. Пусть их души и не радикально изменились, но всё же изменились, причем, безусловно, в худшую сторону.
Да ведь и не всех советская власть лишь незначительно отодвинула от Бога, иных она весьма успешно довела до ада. Священникам, которых убивали именно за то, что они были священниками, советская власть как раз ни сколько не повредила, души мучеников отправились прямо к Богу, а вот души палачей, убивавших священников, советская власть погубила. Эти палачи и раньше вряд ли были большими праведниками, полагаю, это были очень средние люди, про которых говорят «никакие», но гораздо лучше быть никаким, чем стать кровавым чудовищем.
А священники вроде Александра Осипова, которые отреклись от Бога? Понятно, что вера у них и раньше была теплохладной, но, оставаясь в Церкви, они всё-таки сохраняли надежду на спасение души, а советская власть предоставила им широкие возможности для того, чтобы окончательно погубить души.
Что уж говорить про идейное советское меньшинство, про убежденных атеистов, которые считали своим долгом бороться с религией? За весь советский период и таких набрались миллионы. Конечно, многие из них и в православной империи плевали на иконы и прикуривали от лампад, в их духовной судьбе революция ни чего не изменила, они её, собственно, и совершили. Но, безусловно, многие богоборцы не стали бы таковыми, если бы не советская власть. Советский режим создавал максимально удобные условия для того, чтобы погубить душу.
Конечно, в Советском Союзе жило множество добрых людей, которые творили добро от чистого сердца, таких людей можно было встретить в том числе и среди убежденных атеистов. Значит, можно быть добрым без Бога? Нет, нельзя. Но, если человек отрекается от Бога, Бог не всегда отрекается от человека. Сегодня религиозные израильтяне говорят про первого руководителя Израиля Бен Гуриона, который был атеистом: «Бен Гурион не верил в Бога, но Бог верил в Бен Гуриона». Бог помогает в том числе и атеистам. Даже самое маленькое бытовое добро невозможно совершить без Божьей помощи, но эту помощь получают и те, кто не верит в Бога.
Убереги нас Господи от высокомерного отношения к атеистам. Это вовсе не обязательно плохие люди. Они лишь несчастнее нас, и нашим главным чувством по отношению к атеистам должно быть сострадание. Иной «православный» может смотреть на безбожника, как на недочеловека, а этот «недочеловек» может в конце жизни обрести веру и пойдет к Богу, а тот «православный» может утратить веру и пойдет в обратном направлении.
Вообще, атеисты очень разные меж собой. Есть в наше время две публичные фигуры: юрист Михаил Борщевский и публицист Александр Невзоров. Борщевский любит подчеркнуть, что он – убежденный атеист, но к вере и верующим он относится не только уважительно, но и тепло, что чувствуется по его интонациям, а воинствующий атеизм вызывает у него отвращение. Про выходку «Пусси райт» он, например, сказал: «То, что они сделали, с эстетической точки зрения – бездарно, с юридической точки зрения – незаконно, с нравственной точки зрения – отвратительно».
Невзоров тоже убежденный атеист, почти профессиональный богоборец, сделавший себе занятие из глумливого циничного издевательства надо всем, что связано с верой. Александр Глебович демонстрирует одну из последних стадий разложения личности. Когда он выступает, кажется даже от радиоприемника исходит трупный запах.
Оба эти человека умны и талантливы, оба принципиально не верят в Бога, но они по отношению к религии настолько разные, что кажется невозможным отнести их к одной категории – атеисты. Борщевский неизмеримо ближе к Богу, и Бог ему помогает делать добро, хотя для него самого это утверждение лишено смысла. Невзоров – нравственный калека, к тому же гордящийся мерзостью своей души.
Мир неверия причудлив, неоднороден, противоречив. Только Богу известно, кто есть кто в этом мире. Неверие – безусловное зло, но не все обитатели мира неверия – злодеи. Актер Владимир Конкин рассказал, что когда он ещё был атеистом, один митрополит сказал ему: «Ты наш». И не ошибся. Конкин был тогда безбожником, который приближался к Богу, и владыка это увидел. А человек с менее острым духовным зрением не увидел бы динамики души и числил бы Конкина по разряду нехристей.
А Булат Окуджава, который прожил жизнь в неверии, но на смертном одре крестился? Вспомните песни Окуджавы, сколько в них искренней тоски по вере! Тоска была, а веры не было. И вот вера пришла к нему уже на закате земного бытия. Значит он всю жизнь постепенно приближался к Богу. Вряд ли подозревая об этом.
А Михаил Задорнов, тративший свой талант на борьбу с Православием, а перед смертью примирившийся с Церковью? При жизни его легко было записать в богоборцы, а вон как всё вышло.
Я твердо уверен: Советский Союз был империей зла. Но я не выношу приговора ни одному советскому гражданину, кроме, разве что самого себя, но это уже между мной и Богом. Мы должны дать твердую, четкую, однозначно отрицательную оценку советской власти, потому что эта власть вполне осознанно перекрывала людям путь к Добру. Мы должны осудить власть государственного атеизма, если мы ещё не утратили способность различения добра и зла, а так же способность отличать главное от второстепенного. Но мы не имеем права судить ни одну человеческую душу, и нам не надо выносить суждений о том, кто был плохим, а кто хорошим в СССР. Мир неверия и мир веры не соотносятся, как миры плохих и хороших людей, потому что нам редко бывает известно в каком направлении движется душа человека: к Богу или от Бога. Но об этих направлениях мы можем вполне однозначно сказать, что одно из них – хорошее, а другое – плохое.
Хорошо быть русским, только трудно
Сейчас на Западе опять понемногу начинают понимать Россию, как империю зла, исходя из прежней схемы: зло – это недостаток добра, добро – это демократия, следовательно, зло – это недостаток демократии. Но мы – то знаем, что Добро – это не демократия, а Бог. Следовательно, кто ближе к Небу, тот и ближе к Добру. А Россия гораздо ближе к Небу, чем Запад. И если уж понимать это противостояние, как противостояние Добра и Зла, то безусловно получится, что именно Россия на стороне Добра. Хотя и не выглядит достойной своего предназначения.