Сергей Юрьевич Катканов
По ту сторону Псоу
Анакопия
Восхождение на Иверскую (Анакопийскую, что в переводе означает «победительница») гору словно бы выветривает из души тоскливую муть. Всё неспокойное и тягостное легко выходит из человека, растворяясь в просторе лазурной тишины. Сначала дорога – асфальтовый серпантин, а потом начинается узкая тропинка, покрытая пожухлым дубовым листом.
Невольно улавливая самые незначительные шорохи, слышишь только, как шевелится пожухлая листва. Ветра почти нет, и тишина становится еще безмолвнее.
Когда-то на вершине этой горы стояла неприступная цитадель абхазских правителей. Абхазы гнали отсюда и арабов, и прочих завоевателей. Но до цитадели надо еще добраться, а пока показался первый «укреп-район» – могучие полуразрушенные бастионы, стены которых за столетия много раз окроплялись кровью. Кровь давно выветрилась, но ежегодно в марте появляются в стыках древней кладки маленькие первоцветы – белые, фиолетовые, лазоревые. Десятки лет отмерены людям, за столетия их монументы превращаются в руины, а эти цветочки будут появляться здесь тысячелетиями, такие же молодые, нисколько не интересуясь, какая там на земле очередная оккупация.
Уже на самой вершине горы после долгого восхождения я услышал первый «рукотворный» звук: под рукой пронзительно скрипнула стальная калитка, ведущая в часовню Иверской иконы Божией Матери…
Уходить после молитвы сразу не хотелось, присел на скамеечку под старой развесистой алычой и вскоре увидел, как ко мне приближаются трое абхазов. Они поприветствовали меня. Спрашивают:
В Бога верите?
Да, – отвечаю без затей.
Я тоже верю. Крещеный. Надо верить. А то человек совсем беспредельный становится.
Киваю на руины цитадели6, говорю:
–Теперь и Сухум такой же раздолбленный стоит.
–Да, – абхаз горько усмехается. – Только Сухум еще похлеще.
Невольно переключаемся на перспективы возможной войны. Абхаз философически-спокойно, с какой-то вселенской грустью говорит:
–Если война… У меня нет другой земли… Кому я нужен в России, если там люди сами последний кусок без соли доедают…
Я только потом понял подлинный смысл его слов: в случае новой грузинской оккупации этот абхаз видит себя либо трупом, либо беженцем. Жизнь под грузинами не приходит ему в голову в ряду даже самых мрачных перспектив. Мирный настрой рассеялся, и разобрало такое раздражение на всех этих политиков-миротворцев, которые на шикарно обставленных переговорах обсуждают статус Абхазии в составе Грузии, широкую автономию, «ассоциированные отношения». А простые абхазы, не очень вникая во все эти тонкости, понимают только одно: под каким бы благим обличьем ни появились здесь грузинские «гвардюки» – абхазов ожидает смерть.
Сейчас много говорят о том, что грузино-абхазская проблема не имеет военного решения. А на самом деле проблемы нет вообще, потому и мирного решения она тоже не имеет. Абхазия не станет частью Грузии ни-ког-да! Политики, не желающие это признать, либо прекраснодушные мечтатели, либо продувные плуты, либо тянут время.
Ведь известно же, чем была грузино-абхазская война 1992-1993 годов. Я долго мучился вопросом, надо ли писать о зверствах грузинских гвардейцев в эту войну, а потом понял, что без этого ничего не понять. Мы трогательно рассуждаем о том, что все народы надо подружить, а что бы мы запели, посмотрев, как у парализованной абхазской старухи «гвардюки» под кроватью развели костер. Мы, конечно, можем призывать детишек всего мира взяться за руки, но мы не видели глаз пятилетней девочки, зверски изнасилованной «гвардюками». И не заглядывали мы в глаза грузинских врачей, которые отказались оказать помощь этой девочке потому, что «даже для гвардейцев лекарств не хватает».
Не было нас там, когда абхазов сажали на раскаленные печи (таких случаев было много). Не стояли мы на краю тех ям, в которых абхазов закапывали живыми (тоже не единичный случай). Это не нашим малолетним детишкам стреляли вслед, в затылок грузинские «гвардюки». Не твоего и не моего больного престарелого отца били пять часов подряд, сдирая кожу с живого. Мы не видели, как абхазских женщин и детей грузины привязывали к танкам перед атаками на абхазские селения. Других привязывали к танкам и волоком тащили по земле.
Продолжать ли перечисление этих ужасов, перед которыми бледнеют материалы Нюрнбергского процесса?.. На сегодня «подвиги» грузинских «гвардюков» задокументированы, пожалуй, не хуже, чем «подвиги» их эсэсовских предшественников. Но хотелось бы особо подчеркнуть: это – не лицо грузинской нации. Честные грузины и руки не подали бы садистам-«гвардюкам». Это лицо войны. Все войны беспредельны. И все-таки не любая война порождает столько садизма, как эта. Лицо этой войны определилось лицом режима Шеварднадзе.
Накануне вторжения в Абхазию Эдуард Амвросиевич объявил массовую амнистию уголовникам. Регулярной армии в Грузии тогда практически не было и Сухум оккупировало в основном уголовное отребье, гордо именовавшееся «грузинской гвардией». Это была не армия, а сброд убийц, садистов, грабителей, опозоривших великий грузинский народ.
То, что Шеварднадзе запустил в Абхазию уголовный сброд, было его основным преступлением именно против грузинского народа. Причем криминальные средства вполне соответствовали поставленной задаче: тотальному истреблению абхазского народа.
Творцы «воссоединения Абхазии с Грузией» очень откровенно высказывались на эту тему. Один из «отцов» оккупированного Сухума подчеркнул: «Если мы уйдем из Сухума, мы не оставим здесь ни одного здания, ни одного дерева, ни одного человека». Возглавлявший силы вторжения Гия Каркарашвили в начале войны четко сформулировал ее характер: «Пленных не брать», – пояснив, что если из общей численности 4-миллионного грузинского народа погибнет 100 тысяч человек, то абхазы погибнут все поголовно – все 97 тысяч.
Министр Грузии по делам Абхазии Гоги Хандрова сделал более «гуманное» предложение: всего лишь уничтожить молодых абхазов -15 тысяч человек. Есть масса подтверждений того, что основная цель режима Шеварднадзе заключалась в поголовном уничтожении абхазского народа. И сейчас после кодорского вторжения нашлось немало честных и авторитетных грузин, осудивших человеконенавистнические планы режима, суть которых по сей день не изменилась.
Георгий Анчабадзе, профессор истории: «В Абхазии возобновление военных действий лично касается любого абхазца. Там все понимают, что от этого зависит – быть или не быть абхазской нации».
Ираклий Какабадзе, писатель: «Расширение вторжения направлено на геноцид абхазского народа».
Анна Абрамишвили, заместитель директора «Кавказского дома»: «Власти хотят вернуть территорию, но народ, проживающий на этой территории, им не нужен».
Итак, не только абхазы, но и честные грузины подтверждают, что планы грузинских военных преступников были именно таковы: полное истребление абхазского этноса, «Абхазия без абхазов».
О каких мирных переговорах, о каких принципах сосуществования в рамках единого абхазо-грузинского государства после всего этого можно сегодня говорить?
И разве не понятны слова подполковника абхазской армии Виталия Смыра: « У абхазов нет другой земли, нам уходить некуда. Но и грузинам здесь уже не жить. В Абхазии они могут только умирать». Это самое страшное последствие преступления режима Шеварднадзе. Простые грузины не виноваты в том, что теперь на карте есть земля, где они могут только умирать. А в чем виноваты абхазы? В том, что ни один из них не хочет стать последним абхазом в Абхазии?
Как это ни банально звучит, но судьбу народа будет решать народ. Нет такого пряника, которым абхазов можно загнать обратно в Грузию. Десятки раз от простых абхазских тружеников мне приходилось слышать одни и те же слова: «Мы через такую кровь прошли, столько наших погибло, столько ужасов пережили… И теперь обратно идти под грузин? »
На окраине Сухума стоит памятник: «Вечная память героям танкистам, погибшим в отечественной войне за свободу Абхазии 1992-93». Такие памятники покрывают сейчас всю Абхазию. Представьте себе, что здесь появляются грузины. Как, по-вашему, они (кавказцы!) будут смотреть на эти свидетельства своего поражения? А абхазы, думаете, дадут хоть пальцем тронуть эти символы славы и народной скорби? И что тогда?..
Да любые переговоры о воссоединении Абхазии и Грузии, пусть самые гибкие и благонамеренные, неизбежно породят новую кровь. Абхазы называют эту войну отечественной. А победами в отечественных войнах на переговорах не торгуют.
Молодой абхазский парень поднимает рюмку и очень искренне, прочувствованно говорит:
– Я хочу выпить за мир. Я не понимаю, зачем все эти войны? Почему люди не хотят нормально жить?
Что ему было ответить?
Пора взрослеть
Еще в июле 1999 года абхазская студентка Мадина очень уязвила меня словами: «Если бы абхазам пришлось выбирать между чеченами и русскими, мы, разумеется, выбрали бы чеченов». Я мог бы ей сказать, что абхазы уже сделали выбор в пользу русских, когда не послали Басаеву ни одного солдата. Но это был бы довод разума, а Мадина уязвила в сердце. Она знала, как я влюблен в Абхазию, и я все-таки гость на этой земле. Открыто говорить мне в лицо, что это ничего не значит? Велика ты, солидарность кавказская. А впрочем, может быть, она тогда просто по молодости погорячилась, не понимая еще, что значит Россия для Абхазии.
Наш разговор продолжился при других обстоятельствах в марте 2002 года.
–Что сейчас в Чечне? – спросила она.
–Казармы строим, – я говорил жестко, захочет – проглотит. – Пока в Чечне не переведутся любители расстреливать беременных женщин, русские буду строить там казармы. Ты пойми, Мадина, абхазская и чеченская ситуации только внешне напоминают имперский распад, а на самом деле – это две совершенно разные истории7.
–Я понимаю, – сразу откликнулась Мадина. Она ответила так быстро, как будто боялась, что я усомнюсь в ее согласии. Хотя в уголках чудесных губ пролегла трагическая складочка. Было очевидно, что это согласие не доставляет ей удовольствия. Просто повзрослела девочка. Так бы и некоторым нашим политикам повзрослеть.
Таких подстав не бывает
Когда чечены напали на Абхазию вместе с грузинами, не скрою, не удержался от злорадства. Ну что, братья по кавказскому разуму? Теперь всё ясно стало? И снова я убедился, до какой степени мы не понимаем горцев. Сначала писатель Виталий Шария спокойно и флегматично поведал, что чеченцев просто подставили. Хорошее отношение абхазов к чеченам нисколько не изменилось.
–Так ведь они же на ваших братьев с оружием пошли.
–Ну это, знаете… все не так просто.
–Понял… Всю степень сложности…
Потом, в разговорах с простыми абхазами, я еще много раз слышал непонятную для себя фразу: «Чеченов подставили». Когда в сотый раз услышал эти слова в разговоре с пресс-секретарем правительства Заурой Цвижба, то чуть не вспылил: «Подставили?! Как будто Гелаев – какой-то пацаненок, которого взрослые дяди грузины втянули в нехорошее дело…» Заура стушевалась (а другие и не тушевались, все равно чечены – братья) и неожиданно сказала: «Во время кодорских событий чеченов, которые жили у нас, было очень жалко». Вот это я понял лучше, чем когда она озвучила официозный лозунг: «Гелаевцев осудили народы Кавказа». Так уж и осудили…
И дело ведь не только в гелаевцах. Политолог Ксения Мяло обратила внимание на то, что еще в августе 2001 года Хазри Алданов, глава представительства ЧРИ в Грузии, попросил у Грузии прощения за содеянное чеченцами в ходе войны 1992 года, пообещал в исправление этой вины вторжение в Абхазию.
И опять-таки сухумская газета « Эхо Абхазии » банально до наивности прокомментировала: «Неправомерно было бы отождествлять позицию целого народа…» Как будто весь этот народ кто-то собрал в одном месте, да ещё убедился в его единомыслии.
А то, что Дудаев официально выступал за территориальную целостность Грузии и открыто поддерживал режим Гамсахурдиа? Тогда только и оставалось сказать, что мнение общепризнанного народного лидера – это ещё не мнение народа.
Я только позднее понял, что этот трагикомический эффект (они пришли нас убивать, но они все равно наши братья) получился от того, что абхазы особенности своего национального характера попытались перевести на язык современных политических понятий.
Нет никакого Басаева
Над Грозным городом раскаты,
Гуляет буря между скал.
Мы заряжаем автоматы
И переходим перевал.
Ну прямо песня русского спецназа. Хоть запевай. Между тем это песня команды Шамиля Басаева, воевавшей на стороне абхазов против грузин. Ах, как все тогда было героично…
А вот и характеристика на «Героя Абхазии – Басаева Шамиля Самулановича»: « Его всегда отличали мудрость, понимание существующих у бойцов проблем. Он пользовался авторитетом среди личного состава и актива республики, за что и был назначен заместителем министра обороны Абхазии».
Уникальный документ, не правда ли? Но мы нашли еще один, столь же уникальный документ.
Газета «Мегаполис-экспресс» от 18 ноября 1992 года дала интервью с Басаевым:
« – До Абхазии ты уже где-то воевал?
–Нет, я своих спрашивал: почему вы здесь? Одни говорили – себя проверить, другие -почувствовать, что такое вкус боя. Или чтобы оружие получить. На нас, чеченцев, оружие гипнотически действует. Вообще-то, война как омут – затягивает. Окунувшись, расстаться с ней трудно».
Вам не кажется, что этими искренними ответами «герой» сорвал все ордена со своего парадного мундира, да в придачу и витые генеральские погоны образца вермахта. Никаких высоких фраз о «братской помощи», о "борьбе за независимость". Всего лишь повоевать захотелось, по людям пострелять. Это потом господа правозащитники сплетут легенду о «втором Шамиле». А тогда он еще не знал, как надо «отвечать правильно».
Есть такое политическое заклинание: «Плохих народов не бывает». Пожалуй, соглашусь, если со мной согласятся, что плохих людей не бывает. В каждом есть и плохое, и хорошее. Какого-то больше. Так и в народах. Логика ведет к тому, что народы могут быть и не очень хорошие.
Для начала признаем, что чечены не та-ки-е, как другие кавказцы.
Когда я спросил у одного абхаза, какие же они, чеченцы, ответ был:
– Менталитет у них другой. Они резко отличаются от всех остальных народов Кавказа. Их невозможно понять. Знаю много случаев, когда рядом с чеченами даже жить не хотят.
Другой абхаз тоже был откровенен:
– Когда мы воевали с чеченами против грузин в Гаграх, чеченцы после победы играли в футбол отрезанными головами грузин (грузины потом писали, что это делали абхазы, но это делали чечены). У чечен вообще в обычае отрезать головы мертвым врагам. Чечены также всегда грабят трупы, чего абхазы не делают. Один раз даже обидно стало: абхазы к трупу не притронулись, а чечены тут же начали его «потрошить». Выяснилось, что это был инкассатор, у которого под одеждой чечены нашли большие деньги. Чеченский обычай носить на шее гирлянды из отрезанных ушей также не близок абхазам. Когда кончилась война, чечены и абхазов также начали грабить. Тогда наш Ардзинба поблагодарил их и попросил уехать домой.
Самое удивительное свойство этого рассказа в том, что абхаз не ругал чеченов, не называл их плохими. Он просто говорил о разнице между абхазами и чеченами.
Грузинский профессор Нодар Сорджвеладзе мыслит, конечно, другими категориями, но главное в его словах – отсутствие страха перед самой неудобной правдой. Так вот, он пишет: « Чеченцы не имеют опыта государственного строительства, практически это категория людей, которые, к сожалению, из-за собственной истории могут только воевать, что бы ни происходило в мире. К несчастью, у них такая судьба». Сравните горькие слова грузинского профессора с честными признаниями самого Басаева – и вы поймете, что чеченам совершенно безразлично, с кем воевать.
Со вчерашними друзьями? Какая разница.
Рыцари Кавказа
Осталось понять, почему же абхазы принципиально не хотели стрелять в чечен, на них напавших. Так ведь и абхазы уникальны, только в своем роде. Это определяется, например, тем, что в отличие от чечен, никогда не имевших собственного государства, абхазы имеют за спиной опыт двух с половиной тысяч лет государственного строительства.
Вот история из времен грузино-абхазской войны. Сидят в окопе абхаз и русский, с той стороны начинается наступление, на которое поднимают русским матом. Наш русский говорит своему абхазу:
–Стреляй! А тот:
–Не могу, может, там твой брат, твой друг.
–Стреляй! Там враги!
–Все равно не могу я стрелять по русским, если с тобой, русским, вместе воюю.
Эта история потрясла меня до глубины души.
Случай не единичный и отражает, видимо, абхазские представления о военной чести. Ведь так же и Гелаев пошел с оружием против абхазов, о чем абхазы, и стар и млад, говорили мне: «Мы не могли стрелять в чечен, они были раньше нашими боевыми братьями». Поверьте, это не чей-то политический лозунг, а общее народное ощущение. Абхазы – настоящие рыцари Кавказа. Что уж говорить о том, что на чечен они зла не держат, если они не держат его даже на русских. А есть за что.
Это Российская империя в XIX веке вытесняла абхазов из Абхазии в Турцию. Это Советский Союз, продолжив депортацию абхазов, втоптал Абхазию в Грузию. Это правительство Ельцина предало Абхазию правительству Шеварднадзе.
Прощение, незлопамятство, истинно рыцарский дух, наверное, заложен в генофонде этого народа. Русским остается только соответствовать.
Желтый квадрат
Желтая, бесформенная лавина, казалось, всё готова была смести на своем пути. Однако заграждения придавали её безудержным колыханиям очертания все более определенные, вплоть до правильных прямоугольников. Власть – это все-таки власть. Ей хоть какая лавина, а дело все равно закончится кирпичом. В нашем случае кирпич был желтого цвета и благоухал мимозой.
Так переправляли в начале марта мимозу из Абхазии в Россию на пограничном посту Псоу. Действо это поражало воображение, словно совершался некий массовый исход, над которым всегда витает дух скорби. Бесконечные толпы обнищавших абхазов ринулись в Россию заработать хоть копейку.
Конечно, каждый пограничник скажет, что «ситуация контролируется полностью, и массы людей движутся в рамках установленных заграждений». Но вот у меня, к примеру, при пересечении государственной границы паспорта вообще не спросили (насколько единичен этот случай?). Погранцам очень трудно справляться с напряженной, напирающей на них лавиной. Отсюда мораль: не городи таких заборов, где каждая доска будет на одном гвозде держаться. Мешать забор, конечно, будет, а заграждать – никогда. Заборы эти многодырявчатые и дали нам нищету в итоге, когда рухнули прежние экономические связи. Отсюда и мимозный дурдом (дыр-дом) на Псоу.
Что имеет Абхазия в итоге? Минимальная пенсия (она же и наиболее распространенная) -30 рублей (не надо думать, что мы потеряли нолик). Пенсия в 80 рублей считается большой. На обычную пенсию можно купить несколько буханок хлеба, несколько килограммов картофеля. Последний стоит здесь 10 рублей, впрочем, садят его уже в марте, а в мае копают и снова сажают. А мандарины стоят дешевле картофеля – 6-8 рублей.
В сухумской кофейне слышу по абхазскому радио слова: «Правительство приняло меры, позволяющие теперь абхазским крестьянам избавиться от мук унижения на Псоу». Что за меры такие? Обращаюсь в правительство. Пресс-секретарь кабинета министров Заура Цвижба рассказала, что в этом году будут выделяться дотации крестьянам на производство чая и табака. Да и пора бы уж вроде, а то от мимозы на весь год отрыжка. Ведь некоторые сорта абхазского табака не только конкурентны, но и сверхконкурентны. Например, Самсун-117 растет только на абхазской земле. Всемирно известная фирма «Филип Морис» хочет именно этот сорт покупать. Так в чем же дело? В дураках и дорогах8?
Рвущиеся в дело молодые абхазские предприниматели рассказывали мне, что уже сейчас готовы поставлять в Россию превосходный товар, но… таможенные пошлины всё дело сводят к убытку. Абхазы понимают, что пошлины надо платить, и вариант предлагают вполне реальный: как у Беларуси с Россией. Почему нельзя? Россия от этого уж точно не пострадает, Абхазия облегченно вздохнет. А желающие экономического удушения Абхазии огорчатся до невозможности. Но увы…
Вместо этого, знаете, за счет чего живет Абхазия? Торгует высокоценной древесиной: абхазский дуб, бук, граб, которые идут в Турцию. Видел я, как развевается на сухумском рейде флаг турецкого судна. Это был не корабль, а лоханка – турецкая сторона явно не желает привлекать внимание к высоковыгодным поставкам. А между тем турки этот лес тут же перепродают Германии. Трудно даже представить, какие глобальные величины могут за этим стоять. Ведь Абхазия, по сути, неплохо вкладывает в натовские страны. Пока политические словоблуды дебатируют возможные осложнения, связанные со снижением таможенных платежей на российско-абхазской границе, пророссийская и антинатовская Абхазия снабжает страны НАТО ценнейшими материалами. Кушать хочется.
А никого не удивляет, что такой благодатный край вот уже восемь лет находится в подвешенном состоянии? Иные « бури в пустыне » за несколько недель все по местам расставляли, любые «переговорные тупики» мгновенно разрубались «томагавками». А тут создается такое впечатление, что кому-то выгодно состояние «ни мира, ни войны».
