Шаира Тураповна Баширова
Роман С Продолжением
– Тебе больно? Прости… я не хотел… я… – тяжело дыша, бормотал Сергей.
– Глупый… ты ничего не понял? Милый мой, ты у меня первый мужчина. Так должно быть… уже прошло… – Дина сгорала от стыда, не понимая, как такой взрослый человек, не знает таких простых вещей.
– Ничего не понимаю… кровь… что я сделал? – оторопело глядя на простыню, произнёс Сергей.
Полина воспитала его скромным и добрым мальчиком, даже в школе, о таких вещах, как девственность и что при этом бывает, не говорили. Учёба и тренировки, чтение книг, любимые записи известных певцом и исполнителей и занимали досуг Сергея. Он рос, не думая о таких вещах, да и не тянуло его к девушкам, тогда как многие в его классе, успели побывать в близости с женщинами.
Дина была поражена. Такой красивый, восемнадцатилетний парень и не знает простых вещей. Она свернула простынь, надела на голое тело халат и ушла в душ. Тут же постирав простынь, она повесила её на протянутую верёвку и вернулась назад. Увидев лицо Сергея, она улыбнулась.
– Что с тобой, Серёженька? Я так понимаю… мы с тобой друг у друга первые? Или ты жалеешь? – спросила Дина, присаживаясь рядом с Сергеем и прижимаясь к его крепкому телу.
– И я так понимаю… я люблю тебя… мне так спокойно с тобой. Я должен бежать отсюда… – вдруг заявил Сергей, посмотрев на Дину.
Эта мысль пришла ему в голову внезапно. Дина испуганно посмотрела ему в глаза.
– Нет! Нет, умоляю тебя! Нельзя! Могут убить при побеге. Несколько лет назад, так уже было. Я не позволю… нет! – воскликнула Дина, схватив Сергея за руку.
– Но я не выдержу столько лет, Дина! Я не смогу без тебя жить! – ответил Сергей и в его голубых глазах сверкнули слёзы.
Взяв в ладони его лицо, Дина стала целовать глаза и щеки, лоб и нос, ещё и ещё…
– Мы можем с тобой пожениться. Это можно сделать прямо здесь. Нужно написать заявление и нас распишут. Правда… – Дина запнулась, отпуская лицо Сергея.
– Что правда? – спросил Сергей.
– Даже с жёнами свидания полагаются в четыре месяца раз. Это колония строгого режима. Но хоть так, Серёженька! А я тут работаю, буду стараться, чтобы тебя в больничку чаще клали. Прошу тебя… – с мольбой произнесла Дина.
Не будь это колония и эта обстановка, девушка никогда бы не посмела сама предложить жениться на ней. Но тут было совсем другое. Молодые люди понимали, что Сергей вернётся в барак и они не смогут видеться. Это Дину убивало.
Сергей обнял её и привлёк к себе. Ему хотелось повторения того, что недавно произошло между ними. Дина понимала, как медик, этого делать нельзя, но ей было всё равно. Расслабившись, она легла на кровать.
– Ты такая нежная… эта кожа, такая гладкая… она сводит меня с ума. Никогда, ничего подобного не испытывал… и я согласен, давай поженимся… – утопая лицом в её волосах, говорил Сергей, вновь возбуждаясь и не понимая, как глупо звучит его согласие на брак с Диной.
Но в этот раз, молодые люди не торопились, смакуя близость с друг другом. Дине было больно, но прикусив губу, она терпела, чтобы Сергею было хорошо. Она наслаждалась его ласковыми прикосновениями рук и губ, ей было достаточно ощущать его тело так близко, его мужской запах, присущий каждому индивидуально. Потом они вместе, нагими прошли в душевую кабину и стояли, целуясь, под струями воды.
– Твоя рана, Серёжа? Она намокла и может воспалиться. Пошли, я перевязку сделаю. Нельзя допустить воспаления или заражения. Вытирайся и проходи в процедурную, – сказала Дина, оборачивая волосы полотенцем.
Надев халат, она ушла первая. Сергей с трудом вытер волосы и тело, боль вокруг раны усилилась и острая боль в ране тоже, но стараясь не застонать, он прижал старое, застиранное полотенце к мокрым бинтам, сквозь которые просочилась кровь и хотел надеть трусы, но это ему никак не удавалось. Рана причиняла невыносимую боль. Сергей со стоном присел и облокотился о стену с белым кафелем. Не дождавшись его, вернулась Дина. Увидев Сергея на полу, она испуганно присела перед ним на корточки. Сама надела на него трусы и обняв за торс, помогла подняться. Они медленно прошли в процедурный кабинет. Сергей шёл, усилием воли превозмогая боль. И когда он сел на кушетку, Дина отклонила его руку с полотенцем от раны и убрав намокший пластырь, ахнула. Рана была в крови и вокруг неё все покраснело. Набрав противовоспалительное лекарство в шприц, она сделала Сергею укол. Затем обработала рану и наложила повязку.
– Тебе нужно отдохнуть, пошли, я помогу тебе лечь, – сказала Дина, понимая, насколько они поторопились.
– Может я сам? Ты тоже должна отдохнуть, – устало подняв голову и посмотрев в её глаза, ответил Сергей.
– Это я виновата… нам не следовало торопиться, да ещё повторять… – подумала Дина.
Но то, что произошло между нею и Сергеем, казалось ей таким прекрасным.
– Я очень люблю тебя, Серёжа, помни об этом, – прошептала Дина в самое ухо Сергея.
Она помогла ему лечь и принесла термометр. Через пять минут, взяв его и посмотрев на него, Дина с тревогой взглянула на Сергея.
– Нет… только не это… – прошептала девушка, приложив ладонь ко лбу Сергея.
Он лежал с закрытыми глазами и тяжело дышал. Дина запаниковала. Подойдя к шкафчику, девушка стала лихорадочно перебирать ампулы. Набирая трясущимися руками лекарство в шприц, она с тревогой смотрела на покрасневшие лицо Сергея, на его алые от жара губы. Дина зачем-то потрогали его ноги и пальцы рук, они были холодными. Сергей начал бредить и неистово мотать головой.
– Мамочки! Что же делать? Серёженька? Родной мой, потерпи немного, я сейчас… – в панике бормотала Дина.
Но набрав лекарство в шприц, она сделала ему укол. Нужно было поставить ему капельницу, но нужного препарата не оказалось. Глубокая ночь, идти было некуда и бесполезно. Везде всё было закрыто, из колонии ночью и мышь не проскользнёт.
Температура не падала, термометр показывал тридцать девять и шесть. Дина не знала, что можно еще сделать, чтобы сбить температуру. Она принесла в чашке холодной воды и намочив бинт, сложенный в несколько слоёв, положила ему на лоб.
– Мама… папа… Дина… за что? Игорь? Ты? Уйди! – говорил в бреду Сергей.
У Дины началась паника, температура у Сергея не падала. Она вдруг вспомнила, как в детстве её бабушка сбивала ей температуру. Взяв из шкафчика спирт, разбавив его водой, чтобы не обжечь кожу, она намочила сложенный бинт, сняв его со лба Сергея, отбросила покрывало и начала протирать всё его тело этим раствором. То ли от волнения, то ли переживая, она не чувствовала усталости. Девушка протёрла тело Сергея, в основном грудь и спину, с трудом перевернув его, затем принялась за его ноги. Тут же, она сбила термометр, поставила ему подмышку и тяжело дыша, присела в ожидании.
Сергей уснул, для того, чтобы удостовериться, что все в порядке, Дина приложила ладонь к его лбу и облегчённо вздохнула. Взяв термометр, она с улыбкой посмотрела на красную полоску, которая спустилась до тридцати семи и двух. В палате, где лежал Сергей, стены не было, просто она была отгорожена от второго помещения гипсокартоном, окрашенным в белый цвет. В палате в ряд стояли три кушетки, две из которых пустовали. Дина легла на кушетку, соседнюю с Сергеем. Девушка смотрела на красивые черты, дороже которых для неё в целом свете не было. Тяжёлое дыхание парня сменилось на спокойное, губы, которые от жара покраснели, побледнели. Дина закрыла глаза и ушла в глубокий сон.
Утром её разбудил пришедший на работу Евгений Николаевич, Дина тут же вскочила на ноги, подумав:
– Как хорошо,что перед тем как лечь, я полностью оделась. Иначе, подумал бы Бог весть что.
– Здравствуйте, Евгений Николаевич. Я сейчас… только умоюсь… – сказала Дина, стараясь не смотреть в глаза своего врача.
– Здравствуй, Дина. Всё хорошо? Что с тобой? Как наш больной? – снимая куртку и меховую шапку и вешая на вешалку в шкаф, тут же взяв оттуда белый халат и надевая его, спросил мужчина, видя смущение девушки.
– У Павленко воспалилась рана и ночью была высокая температура. Я сбила её… как бабушка моя делала, спиртом растёрла его тело. Вы рану посмотрите пожалуйста, Евгений Николаевич, – ответила Дина, наконец взглянув на врача.
Евгений Николаевич подошёл к Сергею и довольно грубо открыв ему рану, дёрнул пластырь и убрал наложенную повязку. Сергей застонал от боли и тут же открыл глаза.
– Доктор? Здравствуйте… – с трудом сказал он.
– М-да… рана воспалена… обработай вокруг раны йодом, чтобы инфекцию не занести, мазь наложи и повязку поменяй. Ладно, там больного привели, черепно-мозговая травма… видимо, чем-то тяжёлым прошлись по его голове. А ты за завтраком сходи, я быстро… – сказал Евгений Николаевич и тут же ушёл.
Дина подошла к Сергею и пощупала вокруг раны. Покраснение не прошло, да и рана была ещё воспалена. Обработав вокруг раны йодом, как велел доктор, она нанесла мазь и положила сложенный бинт, затем заклеила лейкопластырем.
– Я поесть тебе принесу, а ты лежи, не вставай, – сказала Дина, собираясь уйти.
– Дина? Подожди… вчера вечером… ведь всё было наяву, верно? – испытующе глядя ей в глаза, спросил Сергей.
Дина промолчала, подумав, что он шутит. Ведь не мог же он подумать, что близость между ними могла быть не наяву…
– Мне никогда не было так хорошо… ни с кем… – смущаясь, сказал Сергей, целуя руку девушки.
О том, что ему и сравнивать не с кем и то, что Дина первая женщина, с которой он был близок, Сергей повторять не стал.
– Мне тоже, Серёженька… мне тоже… – ответила Дина и быстро ушла на кухню.
В больничку было велено давать еду из кухни, в которой готовили для работников колонии. Впрочем, в больничку попадали лишь в экстренных случаях. Почти всегда, в бараках, обходились подручными средствами лечения. Кому-то из дома привозили или присылали лекарства, обычно таблетки, от головной боли, простуды, несварения желудка и если необходимо, от боли в печени или от проблем с пищеварением. В помещение привели заключённого с пробитой головой. Конечно, в обычных условиях, больному сделали бы рентген головы или РЭК… но тут обошлось так, рану обработали, наложили мазь и перевязали.
– На вот, выпей анальгин, боль пройдёт, – сказал Евгений Николаевич, давая заключённому таблетку.
Вернулась Дина с двумя тарелками пшённой каши и кусочками хлеба, всё поставила на стол и подошла к врачу.
– Дина? Сделай ему укол, пусть до вечера побудет в больничке, вечером уйдёт в барак, – сказал Евгений Николаевич, выходя из помещения.
– Евгений Николаевич? Может я почалюсь тут до завтра хотя бы? Очень болит котелок. А там, сами понимаете… не всё тип-топ… – выходя следом за врачом, с мольбой просил заключённый.
– А мне что с того, а, Монгол? Ладно… до вечера оставайся, а там посмотрим. Кто тебя так, а? Чего опять не поделили? – остановившись, спросил Евгений Николаевич.
– Да… из-за шняги. Не стоит и арапа гнать, спасибо Вам! – сказал Монгол, возвращаясь к своей кушетке.
Монгол знал, что не стоит говорить никому о том, что происходит в бараках, иначе и язык могут отрезать.
– Серёжа? Поешь кашу, тебе сил набираться надо. Я чай сладкий тебе принесу, – сказала Дина, поглядывая в сторону врача и Монгола, медленно уходя к двери, ведущей в коридор.
– Что, Монгол? Кто тебя так обласкал? – присев на кушетке, спросил Сергей, когда Монгол сел на свою кушетку.
– Ты, Серый, свободные уши-то спрячь. Бешеный Седого завалил за то, что ты выжил и… за то, что он братве фуфло настряпал про него. Косого вздёрнул на петлю за то, что не кончил тебя. О себе лучше подумай, а ко мне не лезь. Не твой это расклад, – взяв со стола тарелку с кашей и кусочек хлеба, сказал Монгол.
– Приятного аппетита… – произнёс Сергей, с сожалением посмотрев на Монгола.
Вернулась Дина и поставила на стол перед Сергеем чашку с горячим, сладким чаем. Она понимала, что и это повод для болтовни.
– Тебе тоже чай принести? – спросила она Монгола, который с подозрением посмотрел на неё.
– Ему принесла… я что, лысый? – ляпнул Монгол, потом поняв, что сказал глупость, так как все заключённые были наголо пострижены, усмехнулся. Дина сделала вид, что не заметила его ляп и тут же вышла.
– Хороша Маша, да не наша! – провожая девушку жадным взглядом, сказал Монгол.
Тень ревности резанула сердце Сергея.
– Чего скалишься тогда? Если не твоего поля ягода и молчи себе в тряпочку, – ответил Сергей.
– Ох, что по мне, я бы её помял от души. В прошлом году она одному пацану котелок проломила, когда он попытался уложить её вот сюда, на лежак. Так его в бараке за это так отделали, что он дорогу сюда забыл. Холодная она, а других-то нет… по телу бабскому тоска! Я тут уже одиннадцать лет чалюсь, без бабы туго… но выход находится… – говорил Монгол, уплетая кашу.
Сергей с недоумением посмотрел на него.
– В смысле, находится выход? О чём это ты? На зоне же нет баб? – спросил он.
– Баб нет, верно. Опущенные есть, да и сами, нет-нет… в общем, сам понимаешь, чего тебя учить? Физиология! Понимать надо! Котелок зачем на шее носишь? – ответил Монгол, доедая кашу.
Сергей понял, о чём говорит Монгол, ему стало противно, он даже кашу не мог доесть, представив, как мужчины находят выход удовлетворить себя. Вернулась Дина и посмотрела на почти полную тарелку Сергея.
– Но ты не ел совсем… тебе силы нужны… – Дина видела, как внимательно смотрит на них Монгол.
– Я не хочу есть. Спасибо… – сказал Сергей и отпив горячий чай, лёг и отвернулся к стене.
Сергей понимал, если до поры в бараках узнают о них с Диной, покоя точно не будет. А ведь он втайне решил разобраться с Бешеным. Он понимал, что сделать это будет не так просто, но Сергей не собирался мириться с его беспределом. Дина вышла и настаивать не стала.
– Вот дурак ты, Серый! Ох и дурак! Видно же, что нравишься ты ей… а может между вами было что? – тронув Сергея за плечо, спросил Монгол.
– За базаром следи! Ты чего несёшь? – опять сев на свою кушетку, воскликнул Сергей.
– А что я сказал? Ладно, дело твоё… только я бы не растерялся, помял бы девочку, ох,помял бы… – допив свой час и ложась на кушетку, ответил Монгол.
– Спасибо скажи, что я ранен, не то котелок твой в щепки бы разнёс. Идиот… – прошептал последнее слово Сергей.
Но вечером Евгений Николаевич сказал Монголу, чтобы тот возвращался в барак, хотя Монгол и просил позволить ему остаться до завтра.
– Я напишу, чтобы тебе разрешили лежать в бараке, Монгол, а тут не гостиница, так что вали отсюда! – строго сказал Евгений Николаевич.
Сам он тоже собрался уходить домой и когда Монгол, ворча, наконец ушёл, снял с себя халат и открыл шкафчик.
– Ты тоже можешь идти домой, Дина. Опасного у Павленко ничего нет, перевязку ты недавно сделала, укол вот сделай и пошли домой, я подвезу тебя, – сказал Евгений Николаевич, зная, что Дина днём уходила в аптеку, чтобы принести лекарства для Сергея.
Мужчина не был глуп и видел мимолётные взгляды и Дины и Сергея. Правда и представить себе не мог, что за пару дней, между ними могла была быть близость. Чтобы вновь не вызывать подозрений, Дина нехотя набрала лекарство в шприц и сделала Сергею укол.
– Если ночью боли будут или температура опять поднимется, выпьешь анальгин и аспирин. Вот… димедрола таблетку можно выпить, тоже успокаивает боль и понижает температуру, – тихо говорила Дина, протирая ваткой место укола, чуть ниже бедра.
– Спасибо. Я всё понял, – ответил Сергей, не глядя в глаза девушке.
И она, сняв халат, надела куртку, сапоги, шапку и вышла вместе с Евгением Николаевичем из помещения. Верно, она два дня не была дома, бабушка наверное волнуется.
– Дина… если бы я не знал, насколько ты ответственная и серьёзная девушка, мог бы подумать, что ты влюбилась в Павленко. Да и он, вроде, неровно дышит в твою сторону… я ведь ошибаюсь, да? – спросил Евгений Николаевич, когда они с Диной сели в его машину и выехали за территорию колонии.
– Нет Евгений Николаевич, Вы не ошибаетесь. Я его люблю… больше жизни. Это правда. Но у него большой срок, я это понимаю и иллюзий не питаю, – ответила Дина.
– Господи! Дина? Ты в своём уме? Он же убийца! Зэк! Что, в городе парней нет? Да ты только пальцем помани и у твоих ног десяток ребят на колени встанут! – резко затормозив, воскликнул Евгений Николаевич.
– Прошу Вас, Евгений Николаевич? Вы не можете так говорить, ничего не зная о нём. Сергей не убивал никого, да он бы и не смог этого сделать. Его подставили, понимаете? Был убит сын замминистра МВД, что-то связано с наркотиками, вот Сергея и сделали крайним, он ни в чём не виноват, поверьте! – взволнованно говорила Дина.
– Какая же ты наивная, девочка! Да ты любого преступника спроси, хотя бы вот, в нашей колонии, признает ли он свою вину? Ни один! Слышишь? Ни один из них не признается ни в убийстве, ни в грабеже, ни в чём другом! А ты и поверила… чёрт! Совсем не ожидал от тебя, – вновь заводя машину, произнёс Евгений Николаевич.
Потом, его словно осенило, он повернул голову к Дине и внимательно посмотрел на неё.
– Между вами ведь ничего не было, верно? – спросил он.
Дина, опустив голову, молчала.
– Нет! Чёрт побери! Нет! Ты не могла! О чём только ты думала, Дина? – вновь воскликнул Евгений Николаевич.
– Прошу Вас, Евгений Николаевич! Не надо! Это никого не касается, только меня и Сергея… – ответила Дина, так и не взглянув на мужчину.
– Я не ожидал от тебя такого… от кого угодно, только не от тебя, Дина. Вы хоть предохранялись? – с сожалением глядя на девушку, спросил Евгений Николаевич.
Дина с недоумением подняла голову и посмотрела на него.
Дине было стыдно, слова Евгения Николаевича словно молотком били по её голове. Но мысли были о другом.
– Он там совсем один… а вдруг опять температура поднимется? Может тихонько вернуться назад? – лихорадочно думала Дина.
– Мы приехали! Выходи. Бабушке привет передавай. Утром заеду за тобой, в семь тридцать, будь готова! – сказал Евгений Николаевич.
– Но завтра воскресенье, Евгений Николаевич? У Вас выходной… – не торопясь выходить из машины, ответила Дина.
– Чёрт! Ты права… с тобой у меня совсем крыша поехала! Завтра же к нам родители жены приедут, у сына нашего день рождения. Ладно, если будет время, я может и заскочу между делом на работу. А ты, если вдруг… я говорю, вдруг, а это значит экстренный случай, поняла? В общем, позвонишь мне домой, если что, поняла? – нагибаясь и открывая дверцу машины со стороны, где сидела Дина, сказал Евгений Николаевич.
– Хорошо. Спасибо, что подвезли, – выходя из машины, ответила Дина.
– И подумай на досуге, что ты натворила! Смотри, чтобы потом поздно не было… – захлопывая дверцу, громко сказал Евгений Николаевич.
Дина побрела домой, калитка была открыта, она присела на скамью.
– Серёженька… милый мой человечек. Наверное, я должна радоваться, что тебя осудили и этапом направили сюда. Это эгоистично, я знаю, но ведь иначе, я бы тебя никогда не встретила. Я так его люблю! – прижав руки к груди, которую ещё совсем недавно, в порыве страсти, так нежно сжимал и целовал Сергей, вслух произнесла Дина.
Сердечко забилось в неге, которую девушка впервые ощутила, вспомнив, что произошло сегодня ночью. Дина потрогала губы и закрыла глаза, она словно вновь ощущала сладкий привкус его жарких губ. Ей хотелось вернуться, вернуться к нему и чтобы это повторилось опять. Ощущать его объятия, ласковые прикосновения рук. Погладить его нежную кожу и заглянуть в глубину голубых глаз. Но Дина знала, с вечера ворота закрывались и даже сотрудники не должны были возвращаться, это была колония строгого режима и строгие правила были для всех. Тяжело вздохнув, она поднялась и медленно ступая, побрела через двор к дому.
– Бабушка? Я дома! – крикнула Дина, входя на кухню.
– Ну наконец-то ты пришла! Есть будешь? – спросила Дарья Ивановна.
– Нет, я не голодна, – ответила девушка, выходя из кухни и проходя в свою комнату.
Дина есть не могла, все мысли были о Сергее. А он, оставшись один, не знал, чем заняться. Ночью уснуть не получалось, он вспомнил Дину, перед его глазами пронеслась прошлая ночь.
– Может мне не следовало этого делать? Получается, я у неё первый… и что теперь? Мне здесь столько лет сидеть, я права не имел! Что же я наделал? Господи! – стучало в голове парня.
После полуночи, у него опять поднялась температура. Захотелось пить, губы стали горячими от жара. С трудом поднявшись, он налил себе воды и с жадностью выпил. Жутко кружилась голова, в глазах потемнело и Сергей едва не упал, чувствуя, что может потерять сознание. Он вернулся к кушетке и лёг. Как прошла ночь, он едва соображал, всё время бредил и метался по подушке. Перед глазами вставали родители, плачущая мама, отец со строгим взглядом.
– Всё будет хорошо, сынок. Потерпи немного… ты только выдержи всё… – говорил отец, глядя в глаза сыну.
– Я выдержу, папа, обещаю… – шептали его потрескавшиеся губы.
Вновь Сергея мучила жажда, но подняться не было сил, он лишь желал, чтобы эта ночь быстрее закончилась. Едва рассвело, Дина проснувшись, умылась и собрав немного съестного для Сергея, выскочила из дома. С вечера отварила ему яйца и сосиски, захватила малиновое варенье и маленькую баночку мёда. Свежий хлеб решила попросить на кухне.
– Диночка? Что-то ты рано сегодня? Выходной вроде, отдохнула бы. Ведь в больничке всего один больной, – спросил дежурный офицер, встретив её на КПП, где она показав своё удостоверение, прошла на территорию колонии.
– Здравствуйте, товарищ капитан! Работа ждёт! – на ходу воскликнула Дина и быстро пошла через двор в сторону медпункта.
– Этот один, для меня дороже тысяча таких, как ты, – пробормотала Дина, открывая дверь.
Войдя в кабинет, она сняла куртку, вязанную шапку и сапожки, конец октября выдался в Архангельске холодным. Надев белый халат, Дина зашла в помещение, палатой его назвать было трудно, закуток, отгороженный от процедурного помещения, да и там стояло всего три кушетки, на одной из которых и лежал Сергей.
Дина тихонько подошла к нему и прильнула губами к его лбу. Лоб был в холодном поту, Дина подняла голову и с тревогой посмотрела на парня. Из кухни она принесла горячий чай, пару кусочков хлеба и положила в чай мёд.
– Серёжа? Просыпайся, слышишь? – сказала Дина, трогая парня за плечо.
Сергей тут же открыл глаза и с удивлением посмотрел на девушку.
– Дина? Что ты тут делаешь? Сегодня же воскресенье? – тихо спросил он.
– Я поесть тебе принесла. И вот… попей чай с мёдом, тебе сразу станет легче, – ответила Дина.
Она провела с Сергеем весь день, заботясь о нём. Сделала ему перевязку и два укола. Они долго говорили, узнавая друг о друге всё больше и больше.
– Я утром напишу заявление на имя начальника лагеря, ты тоже должен написать, Серёжа. Мы должны с тобой расписаться, чтобы чаще видеться. Если что, когда выйдешь отсюда, мы можем просто развестись. Это всего лишь формальности, – сказала Дина, сидя с Сергеем на кушетке.
– Диночка? Зачем я тебе? Ты ведь можешь встретить другого парня! Лучше, чем я… ну того, который на свободе. Я тебе не нужен… – ответил Сергей.
– Я люблю тебя, Серёжа! Мне никто другой не нужен, неужели непонятно? – ответила Дина, с отчаянием посмотрев на Сергея.
– Знаешь… мы вот тут с тобой сидим и мне кажется, что на всём белом свете никого нет. Только ты и я… – обнимая девушку и привлекая к себе, нежно целуя её в шею, сказал Сергей.
Ну кто мог удержать этих двоих от соблазна, от такого потрясающего сознания близости друг с другом…
Им вновь было хорошо, хорошо от неумелых ласк, волнующих прикосновений и поцелуев. Потом, вместе поев и после того, как Дина сделала уколы и перевязку, они, обнявшись, крепко уснули.
Но ранним утром Дина встала и одевшись, умылась, зная, что скоро придёт Евгений Николаевич. Так проходили дни, Сергей чувствовал себя хорошо и дней через восемь, Евгений Николаевич его выписал. Дина настояла, чтобы Сергей написал заявление, что сделала и сама. Евгений Николаевич, услышав об этом, пытался уговорить Дину не совершать глупостей, но девушка была непреклонна. Начальник колонии передал, что даёт молодым людям время всё обдумать, но вызвал к себе Евгения Николаевича, чтобы узнать причину такого решения Дины, которую хорошо знал.
– Говорят – любовь, Егор Алексеевич. Я пытался её отговорить, даже с её бабушкой говорил. Ни она, ни я, ничего не можем сделать, она стоит на своём. Даже и не знаю… – ответил Евгений Николаевич.
Егор Алексеевич приказал принести личное дело Сергея Анатольевича Павленко и внимательно его прочёл.
– Сына Мордвинова убил? И Дина Беленькая знает, что у парня такой срок? Что в этом парне такого, что за неделю, Дина приняла такое решение? – спросил Егор Алексеевич.
– Парень красив, этого у него не отнять, он не похож на тех, кто сидит в колонии. Может и правда, это у них любовь, товарищ полковник? – ответил Евгений Николаевич.
– Ладно. Время ещё есть, может она и передумает, – сказал Егор Алексеевич, закрывая дело Сергея.
А Сергей вернулся в барак, стараясь не держаться за бок и не морщиться от боли, правда и боль была едва ощутимой.
– О! Какие люди в Голливуде! – раскрыв руки и подходя вразвалочку к Сергею, произнёс Монгол, поднявшись от шконки Бешеного.
– Усохни, Монгол! Сядь! – громко сказал Бешеный.
– Привет честнОй компании. Как твой котелок, Монгол? – с тревогой озираясь, спросил Сергей.
– Как видишь, Серый, живой я. И ты, вижу, на мази? – спросил Монгол.
– Присаживайся, Серый. Говорят, ты жениться решил? – с иронией спросил Бешеный.
– А твои уши, я гляжу, остры, Бешеный? Арапа гнать не буду. Да, верно говорят, хотя это мой базар и никого это не касается, даже тебя! – сев на скамью, ответил Сергей.
– Борзый значит… ладно, Череп? Неси шкеру, отметим это дело, – имея ввиду то, что Сергей остался жив, сказал Бешеный.
– Есть базар, Бешеный, не торопись со шкерой… может скажешь честной компании… за что Седого завалил? За что Косого повесил? Меня за что хотел заточкой замочить… пусть народ услышит! Уверен и братве интересно будет узнать о твоём беспределе, а я им маляву отправил, насчёт твоего беспредела, – зло сверкнув глазами, спросил Сергей Бешеного прямо в лоб и пристально глядя ему в глаза.
Правда, братве Сергей, конечно же, ничего не писал, но надеялся, что Седой успел это сделать.
– Не бери на понт, Серый! Фильтруй свой базар! Мне от народа скрывать нечего. В ящик сыграть хочешь? Могу устроить, с почестями! – стараясь сдержать свою ярость, крикнул Бешеный.
Сидевшие рядом с Бешеным и те, что сидели на своих шконках, приподнялись, понимая, что назревает нечто и может закончиться смертью одного из них. Но Сергею нужно было или показать, насколько Бешеный самовольничает, или показать свою силу, понимая, что иначе его просто раздавят. А присмыкаться перед Бешеным или кем-то другим, Сергей был не намерен.
Бешеный едва сдерживался, сжимая в руке заточку и сверкая глазами. Сидельцы из его окружение стояли в ожидании и ждали команды Бешеного, готовые наброситься на Сергея. Но его невозмутимый вид, обескураживал всех. Невозмутимости, Сергея учил его тренер, говоря, что это самое главное оружие против противника. Но тех, кто стоял поодаль, было больше тех, кто окружал Бешеного, обстановка накалилась. Все ждали, что ответит Бешеный и взгляды были устремлены на него. Бешеный терял самообладание, а Сергей знал, что гнев и ярость, часто ведут к проигрышу, так обычно бывает в спорте, поэтому и хотел, чтобы Бешеный совершил ошибку, что и могло привести к его краху.
– Ну что, Бешеный? Держи ответ за Седого и Косого! О себе я промолчу, – сжав кулаки, спокойно произнёс Сергей, чтобы ещё больше разозлить Бешеного.
И Бешеный сорвался, как и ожидал Сергей, сам бросившись на него, подняв руку с заточкой, а должен был приказать это сделать другим. Сергей ждал выпада, успел увернуться и тут же с силой ударил по толстой шее Бешеного ребром ладони, рассчитав удар, зная, что после такого удара у человека может на несколько секунд замкнуть сознание. Этих секунд Сергею хватило, чтобы поднять ногу, несколько раз, с силой ударить Бешеного в челюсть и не опуская ноги, ударом в грудь, свалить его.
Все застыли и стояли в неком оцепенении. Такого в бараке не было давно. Какой-то пацан, без году неделя, как пришёл на зону, вдруг валит самого Бешеного. Сергей встал перед Бешеным и с силой нажал ногой на его горло, мужчина задыхаясь, захрипел.
– Если не признаешься перед честнОй компанией, что беспредельно завалил и Косого и Седого, удавлю, как мышь! – произнёс Сергей, мельком бросая взгляды вокруг.
Парень понимал, что эти люди способны на всё и в секунду могут броситься на него и убить. Но его действия против самого Бешеного, вызывали уважение. Да многие сидевшие здесь и сами понимали, что Бешеный многое делал не по понятиям и не по воровским законам. А может просто хотели смену положенца? Устали от того, что творил Бешеный.
– Пусти, гад! Удавлю… – прохрипел Бешеный.
– Стойте! От братков малява пришла! – услышали все голос на входе в барак.
Но Сергей не торопился убирать ногу с горла Бешеного, он обернулся, чтобы взглянуть, кто это говорит, не зная, чем всё закончится.
Но тут произошло непредвиденное…
Полина прилетела в Архангельск и с сумками вышла из аэропорта. К ней тут же подошли двое мужчин, третий тоже спешил в её сторону.
– Здравствуйте! Женщина? Вы же в колонию приехали, верно? Могу отвезти не очень дорого, – подошедший мужчина, вертел на пальце ключи от автомобиля, это очень раздражало Полину.
– Да… а как Вы узнали? – удивилась она.
Нет, она не боялась, просто в первый раз не знаешь, что да как.
– Ооо… столько лет занимаюсь извозом! Глаз намётан у меня. По багажу можно определить, кто и зачем приехал в наш город. Вы же из Калининграда прилетели? Рейс оттуда. Ну что? Согласны? – подходя ближе, спросил мужчина, перестав вертеть ключи, на которые с раздражением смотрела Полина.
Второй мужчина выжидал, ведь женщина могла отказаться, услышав цену, за которую её собирался отвезти водитель. А колония находилась за чертой города.
– А сколько стоит доехать до колонии? – всё же спросила Полина.
Мужчина назвал цену, испытующе глядя на неё.
– Так дорого? – осторожно спросила Полина.
– Так и колония находится далеко за городом, уважаемая! – ответил мужчина.
Полина задумалась, впрочем, она была согласна на любую цену, в пределах разумного, но водитель запросил очень много, чуть ли не половину стоимости билета, которую Полина заплатила за перелёт.
– Эх, Семён! Что же ты так пугаешь женщину? Поехали! Я отвезу Вас за полцены, – предложил второй мужчина, подойдя к ним.
– Правда? А может ещё что-нибудь в ту сторону едет? – с опаской озираясь, спросила Полина.
Да и вечерело уже, не рассчитала она время вылета, совсем не зная, что будет делать возле колонии ночью. Ведь вечером её навряд ли пропустят на свидание с сыном.
