Шаира Тураповна Баширова
Роман С Продолжением
– Вы что же, уважаемая… боитесь нас? – спросил первый водитель.
– Хорошо, я сняла все украшения и оставила их дома… – подумала Полина.
– Нет, чего мне бояться? Ценного у меня ничего нет, да и денег тоже. Я вижу, тут гостиница недалеко… на ночь глядя меня не пропустят в колонию, верно? Значит, мне придется переночевать в гостинице и ранним утром поехать к сыну, – решительно сказала Полина и подняв тяжёлые сумки, пошла в сторону гостиницы.
– Она тебя испугалась, Семён. Вроде, хорошая баба, горе у неё. Видать, интеллигентная такая… женщина? Подождите! – крикнул второй водитель и быстро пошёл следом за Полиной.
– А тебе вечно больше всех надо, да, Слава? Да подожди ты! – окликнул его Семён.
Но Слава уже подходил к Полине, она остановилась и обернулась.
– Вы мне? – спросила она.
– В гостинице навряд ли есть места. Я тут недалеко живу, в семи километрах отсюда. Вы не бойтесь, не звери же мы. Что же, понять надо, к сыну значит приехали? Что же Вы время не рассчитали? В ночь вылетать нужно, чтобы ранним утром прилететь. В общем… поехали ко мне, иначе на улице останетесь. Холод такой… да не бойтесь Вы, я Вам свой паспорт покажу. Просто, если я сейчас оставлю Вас и уйду, Вы останетесь на ночь на улице. У меня жена дома, Нина… и дочка Наташа… поехали, – сказал мужчина, поднимая тяжёлые сумки с земли.
И Полина пошла, сама не зная, почему поверила мужчине. Может и правда испугалась, что придётся на улице ночевать, но она пошла за ним к его машине. Мужчина сложил сумки в багажник и открыл дверцу, куда Полина и села.
– Альтруист хренов… вечно лезет со своей добротой, идиот… – глядя на Славу, пробормотал Семён.
Полина была взволнована, не зная, что ожидать от незнакомых людей. Вдруг Слава вытащил из бардачка свой паспорт и протянул ей. Женщина с недоумением взглянула на него, ей стало неловко.
– Зачем это? Я верю Вам… не нужно, – сказала Полина.
– Владислав Владимирович Нестеров. Я, вообще-то, на заводе работаю. А извозом в свободное время занимаюсь. Лишние деньги не помешают, верно? Дочь последний год в школе учиться, дальше институт, сами понимаете. Вот я и помогаю, – разговорился Слава.
– Понимаю… – лишь ответила Полина.
Слава вызывал доверие.
– А что случилось с Вашим сыном, уважаемая? За что его… – спросил Слава, мельком взглянув на Полину.
Она почему-то заплакала, может нервы не выдержали, за столько месяцев, а может просто захотелось поплакаться. Ведь, как известно, незнакомым людям легче излить то, что на душе. И Полина рассказала всё, начиная с выпускного вечера, ничего не скрывая, даже свои подозрения о Мордвинове и его, так нелепо погибшем, сыне.
– Но Серёжа этого не делал. Он бы не смог убить своего одноклассника. Даже адвокат его в этом уверен, он и сказал, что нашего сына просто подставили, чтобы скрыть более серьёзные дела, где вместе с Мордвиновым замешаны серьезные и влиятельные люди. Восемнадцать лет! Ни за что! – воскликнула Полина, рыдая.
– Это наше гуманное правосудие. Не плачьте так, уверен, правда обязательно раскроется. Иначе и быть не может, – сказал Слава.
– Спасибо Вам. Но я уже и не надеюсь… дождаться бы только сына. У мужа сердце больное… он все пороги оббил, вплоть до МВД, но результатов никаких, – ответила Полина, перестав плакать и вытирая платочком лицо от слёз.
Слава завернул к высотным домам и остановился у подъезда одного из домов.
– Мы приехали. Сумки пусть в машине остаются, рано утром я отвезу Вас в колонию. Вам отдохнуть нужно. Нина ужин приготовила, наверное, пойдёмте, – сказал Слава, закрывая машину и открывая дверь подъезда.
– Спасибо Вам. Мне неудобно стеснять Вас. А жене, наверное, это может не понравиться, – поднимаясь по ступеням, сказала Полина.
– У меня жена понятливая. Двадцать лет вместе, добрее женщину я не видел, – ответил Слава.
Дверь открыла Нина, так Слава назвал свою жену.
– Здравствуйте. Вы простите, пожалуйста, право не знаю, что и сказать… – смущаясь, произнесла Полина, переступая через порог квартиры Славы и Нины.
– А ничего не говорите. Здравствуйте, уважаемая. Проходите на кухню, у меня стол накрыт и борщ на плите кипит. Вот сюда, да… – указывая, куда следует идти, отвечала Нина.
– Спасибо Вам, Вы и правда, добрые люди. Мне бы руки помыть… – взглянув на Нину, ответила Полина.
Со светлыми волосами, полненькая, но стройная женщина, в простеньком халате и фартуке, с улыбкой в карих глазах, смотрела на Полину.
– Да, руки здесь можно помыть. Слава? Ты тоже с дороги, мойте руки и идите на кухню, – сказала Нина и сама уходя на кухню.
– А дочь где? – спросил Слава, оглядываясь по сторонам, в надежде увидеть свою дочь.
Слава, мужчина лет сорока пяти, плотного телосложения, невысокого роста, коренастый и широкоплечий, с приятными чертами лица. Он женился поздно, да и дочь, которую он обожал, родилась через четыре года после женитьбы.
– Она у Ленки, уроки вместе делают, – крикнула из кухни Нина.
– Ленка – дочь соседей, на одной площадке живём, она в одном классе с Наташей учится, – зачем-то сказал Слава Полине.
– Храни Господь. Не знаю, как Вас отблагодарить за Вашу доброту. Я заплачУ за ужин и ночлег… – осторожно сказала Полина, боясь обидеть Славу.
Но ведь Полина не знала, что это за люди, может они и пускали на ночь за деньги. Но при этих её словах, Слава остановился и с недоумением посмотрел на неё.
– Что же Вы, уважаемая, всё оцениваете деньгами? Я просто подумал, что негоже одинокой женщине оставаться на улице холодной ночью, вот и предложил приехать сюда. Да и в гостинице свободных мест нет. Форум какой-то у нас в городе, даже из Москвы приехали. Ладно, пошли ужинать и жене про деньги не говорите, обидеться она, – тихо говорил Слава, мОя руки.
– Вы уж простите меня. Но я и правда не встречала таких добрых людей. Во всяком случае, я таких никогда не видела. Спасибо Вам! – воскликнула Полина.
– Проходите сюда, уважаемая, садитесь. Я Вам борща налью. А к нам какими судьбами попали? – спросила Нина, наливая в глубокие тарелки суп.
Полина с тревогой взглянула на Нину.
– Сын у неё в колонии, она к нему приехала, Нина. Оговорили парня, ты и сама знаешь, таких много, – ответил за Полину Слава.
– Ну да… говорят же, от сумы и от тюрьмы не зарекайся. Главное, живой, остальное приложится. Ешьте на здоровье, – ответила Нина.
– Я очень Вам благодарна, Нина и мужу Вашему благодарна. Дай Вам Бог за Вашу доброту, – растроганно ответила Полина.
А когда закончили ужинать, видя насколько она устала, Нина провела её в комнату дочери, где на диване постелила для неё постель. К тому времени вернулась и Наташа, дочь хозяев. Кажется, девочка совсем не удивилась поздней госте. А ранним утром, вместе со Славой, они вышли из квартиры и спустившись вниз, сели в его машину, чтобы ехать за город, в колонию строгого режима, где вот уже четыре месяца сидел Сергей.
Ехали довольно долго, шёл мелкий снег, на выезде из города показался лес, с другой стороны холодная река. Свернув с дороги, Слава поехал по пустырю, дорога там была без асфальта, просто грунтовка, утрамбованная колёсами машин. Дальше показались дома и здания, видимо больницы, магазины, школы и пару административных зданий.
– Мы приехали, уважаемая. Напишите заявление на предоставление Вам свидания. Можно длительное, на двое суток, если продуктов хватит. Ну… кажись всё… а, да! Вам ведь возвращаться ещё придётся. Вооон там, видите? Оттуда рейсовые автобусы до города идут и такси тоже. Может и я пассажиров привезу. Удачи Вам, – сказал Слава, указывая рукой и останавливаясь возле колонии, где уже стояло несколько человек с сумками, видимо, тоже приехавшие на свидание.
Полина достала из сумочки деньги, сколько просил первый водитель, когда они договаривались, чтобы доехать до колонии. Но Слава взял одну крупную купюру и вернул Полине.
– Этого хватит. Вам ещё понадобятся деньги. И всего Вам доброго, уважаемая, – ставя сумки перед Полиной, сказал Слава.
– Спасибо Вам за всё, Слава. Я никогда не забуду вашей с Ниной доброты. Будете в Калининграде, приезжайте в гости. Долг платежом красен, так ведь говорят? – улыбнувшись, сказала Полина.
Обернувшись на крик о маляве, Сергей ослабил хватку ногой у горла Бешеного, тот тут же, схватив его за ногу, с силой дёрнул, да так, что Сергей, падая, ударился затылком о скамью. Бешеный тут же быстро вскочил и буквально сев верхом на Сергея, стал его душить.
– Ты на кого вякаешь, падла? На самого Бешеного? Удавлю, гад! – брызгая слюной, орал Бешеный.
Сергей схватил его за руки, пытаясь разжать хватку его пальцев, но это ему никак не удавалось, Бешеный был в ярости и хотел лишь одного – придушить Сергея. Ведь за время "правления", с ним никто не смел так говорить и тем более бить. Но тот, кто у входа крикнул, что пришла малява от братков, схватил с пола заточку, брошенную в ярости Бешеным и с силой вонзил тому в шею пониже затылка.
Хватка тут же ослабла, Сергей мимолётно увидел выражение недоумения во взгляде Бешеного. Тот сполз с него и грузно упал на бетонный пол. Те сидельцы, которые были под влиянием Бешеного, приготовившись к драке и двинулись на тех, кто в недоумении стоял в стороне. Сергей сидел рядом с телом Бешеного и откашливался. Смерти он никому не желал, даже Бешеному.
В тот момент, когда заключённые бросились друг на друга, а Сергей, как бы сидел посередине, тот, который принёс маляву от братков, поднял руку с запиской.
– Стойте! Стоять, я сказал! Тут малява от братков… они Бешеного давно приговорили! Я лишь исполнил их базар. Расклад такой… Бешеный много чего творил, не по понятиям секелился! И братва его приговорила, что я и сделал! Беспредел братва не прощает, всех касается! Я назначен положенцем, кто не согласен, будет иметь дело с братвой. Я всё сказал! А этот труп повесьте, спецам арапа загоним, сам повесился и всё! – громко говорил мужчина, лет пятидесяти, бритый наголо, с волевым подбородком, жгучим взглядом карих, узких глаз, худощавый и невысокий. Роба у него была пошита специально, как шили сами заключённые и для Бешеного, и для тех, кто был статусом чуть ниже его и отличалась от робы других заключённых.
– Мы тебя знаем, Бритоголовый! Ты всегда за базар отвечал!
– Да, по понятиям жил, не крысятничал, братва правильный расклад подала.
– Мы согласны… Бешеный в последнее время жил не по понятиям. Седого ни за что замочил, да и Косого тоже! -
– Месяц назад замочил Зверя… – слышалось ото всюду.
– Вот и лады! Теперь в бараках всё тип-топ должно быть. Я перед братвой ответ держать должен! – сказал Бритоголовый, сев на место, где совсем недавно, уверенный в себе, сидел Бешеный.
Тело Бешеного тут же унесли, правда, озираясь по сторонам, унесли в сторону туалета и повесили в душе. Потом трое заключённых тут же вернулись назад.
– Атас! Спецы валят! – крикнул один из троих, вбежав в барак и подходя к шконке, где сидел Бритоголовый.
В барак вошли несколько человек в форме особого подразделения из охраны колонии.
– Что за кипиш тут у Вас? – крикнул офицер, возглавляющий этих ребят.
– Всё тихо, гражданин начальник! – ответил Монгол, которому едва кивнул Бритоголовый.
– А где Иван Чернов? Что-то его не видно… – спросил офицер, с подозрением поглядывая на Бритоголового, который сел на место Бешеного, что по воровским понятиям было непозволительно.
– А мы за себя базар фильтруем, гражданин начальник. Про Бешеного не знаем ничего. У всех можете спросить, – сказал Бритоголовый, не двигаясь с места.
Лишь он сидел, все остальные, при виде начальства, встали, выстроившись в ряды. Сергей успел встать и уйти за шконку, его и видно не было.
– Павленко? Якушев? И… Чистяков! На выход! – громко сказал офицер.
Сергей не знал, зачем его вызывают и озираясь, вышел вперёд.
Сергей и ещё двое заключённых вышли вперёд и им велели идти в здание, где были расположены комнаты для свиданий с родственниками. Одноэтажное здание, с общей кухней, с залом, где стояли цветы в больших горшках и у стены, на специальной подставке, находился телевизор, на пол была постелена ковровая дорожка. Пятнадцать комнат было отведено для свиданий, некоторые из них были заняты. Видимо, вчера тоже прибыли родственники на свидание с родными. Направо по коридору, была расположена большая кухня, где стояло четыре плиты, шкаф с разной посудой, котелками и кастрюлями, в титане кипела вода для чая и кофе, в общем, все принадлежности для приготовления еды. В конце коридора было два туалета, женский и мужской. У входа – два кабинета для офицерского состава, медпункт и кладовка с постельными принадлежностями.
Сергей и двое других заключенных, прошли через КПП, перед входом их обыскали и только затем пропустили в зал и там назвали номера их комнат.
Полина и вместе с ней две женщины, одна из них с ребёнком лет пяти, после всех формальностей, подчас унизительных и неприятных, как обязательный обыск, вплоть до раздевания до нижнего белья, затем проверка продуктов, с прокалыванием консервных банок и разрезанием хлебобулочных изделий, только затем родственникам разрешалось пройти по комнатам, куда и приходили муж, сын, редко брат…
– Мамочка? Мама! – увидев заплаканное лицо Полины, воскликнул Сергей, бросаясь в её объятия.
– Серёженька! Родной мой! Господи! Не думала, что однажды увижу тебя таким… но ты жив и здоров… здоров, – рыдая в объятиях Сергея, восклицала Полина.
Они стояли обнявшись несколько минут, потом, разжав объятия, посмотрели друг на друга.
– Не нужно было приезжать, мамочка. Путь долгий… как папа? Он ведь здоров? Я так тосковал по вам! – вновь обнимая Полину, произнёс Сергей.
– Мы тоже, сынок, очень по тебе соскучились. А папа здоров, слава Богу, но не смог со мной приехать. Сам понимаешь, у него ответственная работа, он руководит отделом в министерстве. А я написала заявление на отпуск за свой счёт. Как ты? Похудел-то как… – вновь заплакав, произнесла Полина, гладя нежную ещё кожу на лице Сергея.
– Я здоров, мамочка. У меня всё хорошо, не переживай. Была амнистия, в общем… срок скости… в смысле, убавили срок. Садись, ты устала с дороги. Рассказывай, что нового там… ну, в смысле, за стенами колонии? – не отпуская рук Полины, спросил Сергей, присаживаясь с ней на кровать.
– Папа обращался по всем инстанциям, сынок. К министру внутренних дел на приём не раз записывался… но… не попал на приём. Я не знаю, что дальше делать… Господи! Ведь ты не виноват! Ну почему такая несправедливость? – упав на крепкую грудь сына, с отчаянием произнесла Полина.
Потом вдруг подняла голову и посмотрела на Сергея.
– Прости, сынок… что это я? Нужно обед приготовить. Я тут тебе привезла, ну… всё, что необходимо… тут… Вот, нижнее бельё тёплое, зима скоро, майки и трусы, ещё вот… тёплые носки… – вытаскивая из сумки вещи, говорила Полина.
Женщина была растеряна, Сергей схватил её за руку.
– Потом, мама, всё потом. Давай поговорим, мы долгие месяцы не виделись. Как вы поживаете? – спросил Сергей, целуя руки Полины.
Она погладила по его стриженой голове, потом по лицу, глядя в его голубые глаза.
– У нас с отцом всё хорошо, сынок. Ты за нас не переживай. Дай Бог и эти дни пройдут, а мы всё вынесем. Ты только береги себя, родной. Мы с отцом любим тебя и знай, кроме тебя у нас никого нет, – говорила Полина.
Сергей сидел в робе, поэтому его ещё не зажившую до конца рану, женщина видеть не могла.
– И у меня нет никого роднее вас, мамочка. Я… – Сергей не договорил, как дверь открылась и в комнату вошла Дина.
Увидев её, Сергей вскочил с кровати и растерянно посмотрел на неё.
– Дина? Что ты тут делаешь? Мамочка… это Дина… ну, медсестра наша, то есть… в колонии работает медсестрой… – запинаясь, краснея говорил Сергей.
Ему было неловко перед матерью, словно она могла догадаться о том, что между ним и Диной было.
– Здравствуйте. Я это… я узнала, что ты вышел из барака на свиданку и пришла. Я не могла не прийти… – опустив голову, произнесла Дина.
– Здравствуйте. Вы присаживайтесь,девушка. Меня зовут Полина Игнатьевна, я мама Сергея. Садитесь, – указывая на стул, спокойно сказала Полина.
Она была врачом, изучала психологию. Женщина видела взгляды молодых людей и догадалась, что они неравнодушны к друг другу. Но понять не могла, как они смогли здесь встретиться.
– Очень приятно, Полина Игнатьевна. А я работаю в соседнем здании. Вы простите, что нарушила ваш покой, я уже ухожу, не буду вас беспокоить. Вот… увидела Серёжу… простите… – так и не присев на стул, произнесла Дина, собираясь уйти.
Тоска по Сергею была такой сильной, что девушка забыла о стеснении перед его матерью и прибежала, когда узнала, что он выйдет на свидание.
– Дина, кажется? Вы присядьте, пожалуйста. Я думаю, нам есть о чём поговорить. Верно, Сергей? – посмотрев на сына, с улыбкой спросила Полина.
Для неё это было чудом, что сын и эта девушка, несмотря ни на что, или вопреки всему, вдруг встретились здесь и может полюбили друг друга. А это было видно по их взглядам. Дина присела и нервно теребя пальцы, опустила голову.
– Я… не знаю, что сказать… мамочка… – растерянно пробормотал Сергей, смущаясь ещё больше.
– Так… а ну-ка, рассказывайте всё. Вы ведь любите друг друга, верно? – спросила Полина, глядя на ребят.
Сергей и Дина переглянулись и вновь опустили головы.
– Но… как вы смогли встретиться в этом месте? Уму непостижимо! Ведь здесь… это же колония строгого режима, как же вам удалось встретиться, да ещё умудриться полюбить, за столь короткое время? – искренне удивляясь, спросила Полина.
Дина не выдержала.
– Серёжа попал в больничку, Полина Игнатьевна… я знаю, Серёжа бы не хотел, чтобы Вы об этом знали… -начала говорить девушка, но Сергей её перебил.
– Дина! Молчи! – вскрикнул он, с волнением взглянув на мать.
– Говори, Дина! Что значит, попал в больничку? Он что, заболел? Простудился что ли? – начиная нервничать, спросила Полина.
– Нет, Полина Игнатьевна, Серёжа крепкий и сильный, ну какая простуда? – ответила Дина и вновь взглянула на Сергея.
Тот укоризненно глядел на неё.
– Его ударили заточкой… хорошо, что она прошла, не задев сердце. В общем, Серёжа выжил, там мы и встретились с ним… и я очень люблю его… – замолчав, Дина опустила голову.
Полина побледнела, услышав слова девушки. Она была врачом и понимала, что Сергей мог погибнуть и эта девочка спасла его от смерти. Правда, она не совсем понимала, что значит заточка, хотя и догадалась, что ею могли убить её сына.
– Но… как же так? Кто посмел? Здесь что, охраны нет? Куда же смотрят все эти солдаты и офицеры, которые с пристрастием обыскивали меня? Они что, только для этого сюда поставлены? – искренне возмущалась Полина.
Сергей с укором взглянул на Дину, та виновато пожала плечами.
– Мамочка? Успокойся, пожалуйста, всё позади. Видишь? Я здоров, со мной всё хорошо, – сказал Сергей, обнимая мать за плечи.
– Полина Игнатьевна? Это ещё не всё… – не поднимая головы, произнесла Дина.
Полина напряглась и посмотрела на сына, тот пожал плечами, хотя догадывался, что сейчас скажет Дина.
– Мы с Серёжей написали заявление начальнику колонии. Ну… чтобы нас расписали… – смущаясь всё больше, произнесла Дина.
Полина застыла, широко раскрыв глаза от удивления. Ведь Сергей для неё был ещё ребёнком.
– Что? Не поняла… что ты сказала? – воскликнула она.
– Мама! Мы любим друг друга и хотим пожениться, – ответил за Дину Сергей.
– Господи… помоги мне не сойти с ума… Вы хоть понимаете, что хотите сделать? Здесь колония! Сергею сидеть ещё много лет, ты молодая, красивая… Господи! Это невозможно! А может… – Полину осенила догадка.
– Может… между вами что-то было, а? Сергей? Дина? Это же невозможно! – Полина была в отчаянии.
Этого она совсем не ожидала. Нет, только не здесь и ни при таких обстоятельствах.
Дина испугалась, подумав, что ей придётся расстаться с Сергеем.
– Ладно… всё! Сейчас нужно готовить обед. Дина? Ты иди, пожалуйста, приходи завтра, мы решим, что делать. А сейчас, я ничего не соображаю. Иди, девочка, – махнув рукой, сказала Полина.
Сергей вышел вместе с Диной в зал, чтобы проводить её.
– Не стоило говорить об этом матери. Ей и так нелегко видеть меня здесь. Всё, что со мной произошло, надломило и её, и отца. Ладно, я сам поговорю с ней. Иди, – сказал Сергей.
Вести себя привольно в этом месте, они не могли, это было не принято. Дина быстро ушла, хотя ей очень хотелось обнять Сергея, прижаться к нему, вдыхать его запах, ощущать тепло рук. Она быстро вышла в коридор, оттуда во двор и побежала к больничке. Тяжело вздохнув, Сергей вернулся в комнату.
– Что тебе на обед приготовить? Может картошку пожарить с мясом? Я продукты привезла. Квашеную капусту купила и огурчики, поверишь? Прямо перед колонией. Там небольшой базарчик, вот и курицу купила, в духовке запечённую, – говорила Полина, вытаскивая из сумки продукты и складывая на стол.
– Мне без разницы, можно и картошку с мясом… но если есть курица… приготовишь на вечер. Мамочка… ты должна меня понять… у меня тогда остановка сердца была, Дина вытащила меня с того света. Но я хочу жениться на ней не из чувства благодарности, пойми меня правильно, пожалуйста… мы любим друг друга. Она славная, милая, добрая… я очень люблю её, – опустив голову, говорил Сергей, сев на стул.
Полина смотрела на него и ей стало так жаль сына.
– Если ты любишь её, не ломай ей жизнь, Серёженька. Если бы мы находились дома… но здесь тюрьма, понимаешь? У неё родители есть? – вдруг спросила Полина, решив после того, как выйдет со свидания, зайти к Дине домой и поговорить с её родными.
– Нет. Только бабушка. Родители оставили её и уехали в другой город. Но это не столь важно. Я не смогу без неё жить. Дина говорит, что мы сможем с ней встречаться каждые четыре месяца, в смысле, нам будут давать свиданку, вот как нам с тобой сейчас, – сказал Сергей.
– А если она забеременеет? Ты подумал, каково ей будет одной, без тебя, с ребёнком на руках? Это жизнь, сынок и она жалости не знает, ты и сам в этом убедился, когда тебя осудили за чужое преступление. Понимаешь? Всем наплевать на тебя, на Дину! – произнесла Полина, стараясь убедить Сергея и отговорить от такого решения.
– Мамочка? Кто, если не ты может понять меня? Я не стану говорить, как мне здесь живётся, не хочу травмировать тебя. А Дина… она словно свет надежды в этом мраке! Я так устал от всего! Этот жаргон, все эти лица, ночные кошмары! Я не выдержу… – опустив голову, с отчаянием произнёс Сергей.
Полина, видя его таким, заплакала. Украдкой вытерев слёзы, она машинально готовила на стол.
– Отец добьётся пересмотра этого дела. Он вообще, хотел привлечь журналистов и даже телевидение. Но адвокат предупредил его, что это опасно для его жизни. Папа не остановится, может и получится добиться твоего освобождения, сынок… – не оборачиваясь, произнесла Полина.
– Ты сама-то веришь, что это возможно? Скажи отцу, пусть ничего не делает! Бесполезно всё это! Понимаешь? В этом деле задействованы влиятельные люди и Игоря убили не просто так. Мордвинов и сам замешан в этом деле и не косвенно, уж поверь. У папы сердце больное, лучше берегите себя, а срок… мне тут всё разъяснили, срок срезают через определённое время и весь срок я сидеть не буду. Самое больше, как мне сказали, девять лет. Но это же не восемнадцать, верно? – сказал Сергей, с аппетитом отправляя в рот куриную ножку, которую тут же отломил.
Полина повернулась к нему и присела на стул.
– Вкусно? – пододвигая к нему капусту и огурцы, спросила она.
– Очень! – улыбнувшись, ответил Сергей, с аппетитом доедая ножку.
Сергей наслаждался едой, вкус которой был давно забыт. Полина смотрела на него и слёзы невольно застилали ей глаза.
– Что же это такое? Ну почему мой сын должен отвечать за преступление, которого не совершал? Помоги, Господи! На тебя лишь уповаю… – думала женщина, хотя всю жизнь была атеисткой.
– А ты почему не ешь? – подняв голову, словно опомнившись, спросил Сергей.
– Любуюсь тобой. Ешь, родной, я поем, не переживай. Я до завтра с тобой, – ответила Полина.
Но придвинув стул, она всё же села к столу, видя, что Сергей и есть перестал.
– Поговори со мной, сын? Как ты здесь живёшь? Как здоровье твоё? О чём Дина говорила? Давай, я осмотрю твою рану, всё-таки я врач, – отломив крылышко от курицы и откусывая его, спросила Полина.
Сергей вытер руки салфеткой и взял мать за руку.
– Мамочка… я в порядке, рана почти не болит. Ты не переживай за меня, всё хорошо, поверь. Значит, судьба мне, сидеть здесь, – ответил Сергей, целуя руку матери.
– Ну что за несправедливость-то такая! Кто может помочь? Может здесь знают, к кому можно обратиться? Нужно же что-то делать, пока тебя вообще не убили, не дай Бог. А может этот Мордвинов… Господи… подумать страшно… может он заказал тебя? – с искажённым от душевной боли лицом, произнесла Полина.
Все эти месяцы она старалась держаться, чтобы и мужа поддержать, зная как врач, что мужчины всю боль носят в себе и этим наносят вред своему здоровью. Она всячески его успокаивала, говоря, что скоро вся правда выяснится и Серёжу оправдают.
– Ты сама-то хоть веришь в это, Полюшка? Ты и представить себе не можешь, что значит подростку попасть в колонию, где сидят матёрые убийцы и насильники. Там и один день выдержать не каждый сможет! А Сергей ещё ребёнок! Он едва школу закончил, понимаешь? Вся жизнь наперекосяк. Это жестоко… и от беспомощности своей, мне ещё больнее, – говорил Дмитрий, который любил Сергея, как родного сына.
– Дима? Не говори так! Мне и так тяжело. Нужно узнать, к кому можно обратиться, – с отчаянием ответила Полина тогда, когда со времени ареста Сергея прошёл месяц.
И сейчас, глядя на сына, она вспоминала о том разговоре.
– Прошу тебя, не нужно мучить себя такими мыслями. Все сидят, здесь тоже люди живут. Лучше расскажи, как там в городе? Как папа? Сама? У вас всё хорошо? – спросил Сергей.
– А что с нами сделается? Давай о Дине и о тебе поговорим. Тебе через несколько дней исполнится восемнадцать лет, не думаешь, что вам с Диной рано жениться? Ей ведь тоже где-то лет восемнадцать? – начала разговор Полина.
– Не знаю, не спрашивал. Я люблю её, мама. Она жизнь мне спасла. Но это не чувство благодарности… я у неё первый мужчина… и… она у меня первая, прости… но ты сама вынудила меня сказать это, – не глядя на мать, сказал Сергей.
Полина застыла, не зная, что и ответить. Но как врач, как психолог, она понимала и знала, что такие отношения, первая близость и вызывает искренние чувства. Быть может не навсегда, но в этой обстановке, здесь, в колонии, кроме Дины и девушек нет, если только в конторе и она влюблена в него, иначе и быть не может.
– Значит, вы вдвоём уже всё решили? – спросила Полина.
– Её бабушка тоже против нашего брака… но Дина сказала, что в любом случае, нас распишут, – ответил Сергей.
– А как же свадьба? – произнесла Полина, понимая нелепость своего вопроса.
– Ну какая свадьба, мама? Не нужно никакой свадьбы! Я очень устал… – произнёс Сергей, вставая со стула и пересаживаясь на кровать.
– Я сигареты тебе купила… сказали, их менять на что-то можно. Ты ведь не куришь… нет? – осторожно спросила Полина.
– Нет, мама, я не курю. Спасибо. Да, сигареты можно будет на консервы менять или колбасу, да мало ли… – ответил Сергей.
– Серёжа? А вдруг девочка забеременеет? Ты не думал об этом? Ведь у тебя большой срок… и неизвестно, сколько лет ты здесь… ну, в смысле… как же она? – спросила Полина.
Сергей оторопело посмотрел на неё. О ребёнке он как-то не подумал.
– А если и правда Дина забеременеет? Что будет тогда? – стучало в голове парня.
– Что же делать? – спросил Сергей и в его глазах Полина увидела боль и отчаяние.
Она поняла, как же устал её сын от всего, что произошло и происходит с ним.
– Бедный мой мальчик. Вы ведь… это… ну… лишь раз были вместе, верно? – спросила Полина.
Сергей испуганно посмотрел на неё.
– Нет… мы это… когда я лежал в больничке… мы одни были… – стыдясь и запинаясь, говорил Сергей.
– Я поняла… сын. Что ж, надеюсь, вы оба знаете, что делаете. Ты отдохни, поспи немного, я ужином займусь, – ответила Полина, отворачиваясь от Сергея.
И Сергей уснул, впервые, за эти долгие, во всяком случае для него, месяцы, он уснул спокойным сном. Полина старалась не шуметь, хотя Сергея навряд ли разбудили бы эти звуки, не похожие на те, что ежедневно слышались в бараке. Вечером она разбудила его к ужину и они вместе поели.
– Домашний вкус. Спасибо, мамочка, очень вкусно. А ты почему так мало поела? – спросил Сергей.
Полина ответить не успела, в дверь постучали, затем в дверях показалась Дина.
– Серёж? Можно тебя на минутку? Простите… Здравствуйте… – смущаясь, произнесла девушка, обращаясь к Полине.
Сергей посмотрел на мать, та пожала плечами, как бы говоря – сам знаешь. Сергей поднялся и вышел из комнаты.
– Что случилось? – спросил он, прикрывая за собой дверь.
– Начальник колонии, подписал наши заявления. Представляешь? А Евгений Николаевич и к нам домой заезжал, поговорить с бабушкой, но я сказала им обоим, что ни за что от тебя не откажусь, лучше умру! -взволнованно говорила Дина.
– Давай выйдем во двор, здесь нас могут услышать, – сказал Сергей, уводя Дину к выходу.
Огороженный дворик, где росли кустарники и деревья, сейчас стоящие в снегу. Пару скамеек и дорожка, выложенная из камней самими заключёнными. Впрочем, заключённые по всей территории всё делали своими руками. Даже вырезали из дерева скульптуры сказочных персонажей, которые стояли во дворе колонии и здесь, во дворике здания для свиданий.
– Хочешь? Я договорюсь с капитаном, он нам комнату на ночь даст? – волнуясь, спросила Дина.
Сергей с удивлением посмотрел на неё.
– А можно? – спросил он.
Дина улыбнулась.
– Капитан мне должен… я иногда помогаю ему. Можно, милый, я скоро вернусь. Только заходить к вам не буду, маму твою стесняюсь. Ты сам выходи часа через два. Как твоя мама уснёт, ты и приходи, – сказала Дина.
– Хорошо. Через два часа я выйду в зал, – ответил Сергей.
От сознания того, что он всю ночь будет вместе с Диной, что опять повторится то блаженство и нега, Сергей разволновался. Но он подумал, а что если мама заметит его отсутствие? Что он ей скажет? Она ведь будет волноваться, если проснувшись ночью, не увидит его. Но желание близости было настолько сильным, что парень отгонял от себя эти мысли, оправдывая себя тем, что они с Диной всё равно скоро поженятся. Сергей вернулся в комнату.
– Что случилось, Серёжа? Зачем приходила Дина? – спросила Полина, видя, как лихорадочно блестят глаза сына.
– Начальник колонии подписал наши заявления на брак, мама. Он дал добро и нас поженят через неделю. Из городского ЗАГСа приедет представитель и нас распишут, – ответил Сергей.
