Мартин Скотт
Фракс и пляска смерти
– Не беспокойся, Макри, – сказал я, поднимаясь на ноги. – Со мной все в порядке. Более слабый человек, конечно, пал бы его жертвой.
Повернувшись к Хорму, я приказал ему покинуть мое жилье, но колдун вообще перестал обращать на меня внимание. Он был поглощен созерцанием Макри. Моя подруга настолько потрясла Хорма Мертвеца, что тот поднялся со стула, подошел к ней и, почтительно склонившись, поцеловал руку. Должен сказать, в нашем округе Двенадцати морей подобное случается крайне редко.
– Вы великолепны, – произнес он, пожирая ее взглядом.
– Не вздумай использовать свое заклинание на мне! – ответила Макри.
– Я даже представить не мог, что на западе бывают такие женщины.
Макри ударила Хорма в скулу. Удар был таким быстрым и сильным, что Хорм оказался на полу, прежде чем успел сообразить, что произошло.
Я посмотрел на него, глубоко сожалея о том, что стукнул его не я.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Итак, дело закончилось тем, что на полу моего офиса валялся без сознания по-настоящему могущественный колдун. Через пару секунд он оклемается и примется крушить все вокруг.
– Его надо убить. Где твоя боевая секира?
– Я ее с собой не захватила, – ответила Макри.
– Почему?
– То есть как почему? Ты же сам вечно ноешь, что я повсюду таскаю с собой боевой топор.
– Я выступаю против этого только тогда, когда ты появляешься с ним не вовремя. Например, в тот момент, когда я тихо пью свое пиво. А сейчас он нам нужен!
Макри мое объяснение явно не удовлетворило.
– Это ты сейчас так говоришь. Когда я в следующий раз явлюсь к тебе с боевой секирой, ты наверняка снова затянешь свое нытье. Нельзя заранее решить, Фракс, когда женщина должна носить боевую секиру. Или она ее носит постоянно или не носит никогда.
– А я-то полагал, что тот, кто изучает философию, должен самостоятельно соображать, когда можно носить боевую секиру, а когда – нет.
Мои слова, как мне показалось, причинили Макри страдания.
– Тебе, Фракс, никогда не следует обращаться к философии. Ты в ней ни бельмеса не смыслишь. Ты не знаешь даже основ, и суть проблемы, как я заметила, – в непостоянстве твоих взглядов. Указанное непостоянство взглядов или, если хочешь, жизненная позиция меняется в зависимости от того, сколько ты выпьешь.
– Как ты ухитрилась втиснуть в нашу научную беседу проблему моего пьянства? Не понимаю.
Тем временем Хорм Мертвец поднялся на ноги.
– Умоляю вас прекратить спор, – сказал он. – От этого гвалта у меня голова болит.
Я направил на него острие меча, а Макри снова извлекла на свет кинжал. Хорм едва заметно взмахнул рукой, и в помещении похолодало. Это начало действовать заклинание.
– Я поступил весьма легкомысленно, забыв включить заклятие Личного оберега, – произнес он, чуть ли не извиняясь. – Но я не ожидал, что встречу в этой убогой таверне столь великолепную воительницу. Вы – замечательная женщина.
– Перестань, – сказала Макри, неловко переминаясь с ноги на ногу.
На ней была ее обычная рабочая одежда – кольчужное бикини. Столь минимальный наряд во всем цивилизованном мире носила только моя подруга. Похоже, она произвела на Хорма сногсшибательное впечатление.
– И прекрати на меня глазеть.
– Умоляю о прощении.
Впрочем, он не сводил с нее глаз еще несколько секунд. Являясь опытным практикующим магом, Хорм без труда мог многое узнать о любом человеке из его ауры.
– Орк, эльф и человек? – сказал он. – Весьма редкое сочетание, а по утверждению некоторых исследователей – даже невозможное. Это объясняет, как я полагаю, быстроту ваших движений. Но не объясняет вашей неземной красоты. Как случилось, что мы с вами ранее не встречались?
– Мы встречались, – ответила Макри. – На Поляне Фей. Ты летал на драконе, и я убила вашего командира. Я прикончила бы и тебя, но ты вовремя улетел.
– Так это, следовательно, были вы? В пылу битвы я, к сожалению, не мог оценить всех ваших достоинств. Боюсь, что принял вас за одно из тех магических существ, которые обитают на Поляне Фей, – произнес Хорм Мертвец и, отвесив моей подруге формальный поклон, произнес: – Позвольте представиться. Меня зовут Хорм Мертвец и я – Властелин Королевства Иалл. И, простите, ваше имя?..
– Макри.
– Макри? – изумленно вскинул брови Хорм. – Непобедимый чемпион среди гладиаторов?
– Да.
Хорм рассмеялся, и смех этот по меркам колдуна прозвучал весьма сердечно.
– Но это же великолепно! Рассказ о том, какое побоище вы учинили, убегая с арены, до сих пор передается на востоке из уст в уста. Вы убили предводителя орков и все его окружение. Та ярость, с которой вы вели бой, стала легендарной. Всего месяц назад я слышал, как о ваших подвигах распевал менестрель. А ваши сражения на арене?! Они тоже превратились в легенду. Знакомство с вами – для меня огромная честь.
Макри казалась смущенной, а Хорм продолжал:
– Как случилось, что столь прекрасная дама, как вы, служит в этой жалкой таверне?
Макри промолчала, не зная, что ответить. Она с подозрением смотрела на Хорма, стараясь понять, не пытается ли тот воздействовать на нее заклинанием Убеждения. Насколько я видел, колдун перестал пользоваться магией, переключившись на самую обычную лесть, в которой, как я полагал, он специалистом не являлся.
– Турай – действительно странный город, – продолжал Хорм, – если вынуждает величайшего в мире мастера боя прислуживать в таверне.
– Таков мой выбор.
– Приглашаю вас отправиться вместе со мной в мое королевство. Я произведу вас в генералы.
Макри покачала головой.
– Вы станете главнокомандующим всего моего войска.
Я подумал, что стоит вмешаться до того, как он предложит ей пост королевы.
– Мы не намерены помогать тебе в поисках кулона, Хорм. И тебе, пожалуй, лучше уйти. Сарина Беспощадная наверняка тебя ищет.
– Сарина? Еще одна выдающаяся женщина. Будь у меня соответствующее настроение, я поведал бы вам, какие сокровища раздобыла для меня в Турае и других городах эта дама. Естественно, без ведома их правителей. Однако, – продолжил Хорм, запахиваясь в свою мантию, – у меня нет желания хвастать своими успехами. В данный отрезок времени я хочу найти кулон, который Лисутарида Властительница Небес... – Он задумался на несколько секунд, а затем продолжил: – Надо сказать, этот титул она присвоила себе незаконно. Как раз небесами она не очень владеет. Лично я, например, значительно превосхожу эту самозванку в искусстве полета.
Чародеи часто завидуют друг другу. Я слышал однажды, как Хормон Полуэльф долго распространялся о том, что Тирини Укротительница Змей не имеет права на свой титул, поскольку не зачаровала в жизни ни единой змеи, а если и зачаровала, то это было безвредное существо не больше земляного червя. Однако Тирини была необыкновенно красива, и все знали, что она только что отвергла его домогательства. Это и объясняло все диатрибы мага в ее адрес.
– Я крайне низкого мнения о Лисутариде, – не унимался Хорм. – Ее пристрастие к фазису вызывает у меня отвращение. Слишком дешевый наркотик для чародея.
Хорм Мертвец, видимо, считал единственной приемлемой отравой для магов «диво». И в этом он был не одинок.
– Не сомневаюсь, что ее знаменитый костюмированный бал закончится катастрофой.
– А мне почему-то сдается, что она тебя на него не пригласила.
– Верно, – согласился Хорм. – Она не соблаговолила прислать мне приглашение. Но поскольку я уже в Турае, я намерен присутствовать на этом сборище. Ведь ты же знаешь, что я мастер маскировки. В необитаемых землях возможность потанцевать представляется крайне редко. Весьма сожалею, Фракс, что ты оказался среди тех, кто не удостоился приглашения.
Я не заметил никаких изменений в выражении лица Макри, но Хорм, видимо, что-то уловил.
– А вы, значит, приглашены? Превосходно. Не исключено, что во время бала мы сможем более детально обсудить мои вам предложения. – Затем, обращаясь ко мне, колдун продолжил: – Вынужден удалиться, поскольку вижу, что ты ничего не можешь сообщить мне о кулоне. У меня было намерение тебя убить, поскольку я весьма отрицательно воспринял ту роль, которую ты сыграл в спасении этого города от моего заклятия. Я многие годы упорно трудился над разработкой заклятия Восьмимильного ужаса, и из-за тебя мой труд пропал втуне. Но теперь я передумал, и уничтожать тебя не стану. Не хочу совершить ничего такого, что огорчит твою подругу Макри, которая, на мой взгляд, самый яркий цветок в Турае.
Хорм некоторое время молча рассматривал Макри, а затем произнес:
– Я восхищен вашими волосами. Они просто роскошны – и при этом без всякого вмешательства магии. Никогда не доводилось видеть ничего похожего. Кем, простите, были ваши достойные родители?
В ответ на этот вполне невинный вопрос Макри довольно злобно приподняла кинжал.
– Умоляю меня простить, – демонстрируя блестящую реакцию, произнес Хорм. – Я вовсе не хотел затрагивать интимные стороны вашей жизни. А с тобой, Фракс, мы, несомненно, тоже встретимся. А пока – прощайте.
Хорм шагнул к ведущей на улицу двери, но тут же остановился, резко повернулся и вздернул голову, весьма театрально взмахнув своими длинными черными волосами. Не сомневаюсь, что этот трюк он отрабатывал перед зеркалом.
– Да, забыл выразить вам свое сочувствие в связи с вашими неприятностями в Колледже Гильдий, – сказал он Макри и, обращаясь ко мне, добавил: – А ты не пробовал побеседовать на эту тему с Барием?
– Барием? Сыном профессора Тоария? Я как раз отправился на его поиски, но мне помешал консул Калий. Что ты можешь о нем сказать?
– Законченный наркоман. Употребляет «диво». Я узнал об этом благодаря моим деловым связям.
Сказав это, Хорм вежливо поклонился и выскользнул из дверей.
– Неожиданный визит, – заметила Макри.
– Абсолютно неожиданный, – согласился я. – И на этот раз он даже не нанес урона моему жилью.
– Не стоит ли нам за ним проследить? – спросила кипевшая жаждой деятельности Макри.
– Не могу поверить, что он будет на балу у Лисутариды, – пробормотал я. – Похоже, туда припрутся все, кроме меня.
– Перестань ныть по поводу бала, Фракс. Нас ждут дела.
Я огляделся в поисках пива.
– Это так меня раздражает! Хорм идет. Цицерий идет. И даже ты там будешь, – сказал я, злобно глядя на Макри. – Что, например, ты сделала для Лисутариды? Какую пользу ей принесла? Да, ты выступала в качестве ее телохранительницы, но кто проделал всю грязную работу? Твой покорный слуга! Если бы не я, она ни за что не стала бы главой Гильдии чародеев.
Я налил в кружку пива и сделал первый здоровенный глоток, а Макри взирала на меня с каким-то странным выражением.
– Фракс, – сказала она, – каждый раз, когда мне кажется, что я до конца определила всю мелочность твоей натуры, ты снова ухитряешься поразить меня какой-нибудь нелепой и пошлой выходкой. Как ты смеешь страдать по поводу бала, когда вокруг тебя творятся подобные вещи? Лисутарида утратила необыкновенной важности кулон, за которым охотятся почти все негодяи мира, среди них несколько могущественных магов и убийца, некогда пронзившая мне грудь стрелой из арбалета. Своим небрежением ты чинишь вред не только столь любимому тобой Тураю, но и своему клиенту. Консул Калий обрушится на Лисутариду, словно скверное заклятие, как только получит доказательства пропажи кулона. Боюсь, что он эти доказательства уже имеет. Но и это еще не все. Меня, твоего верного союзника по многим боям, исключили из Колледжа, и ты торжественно поклялся снять с меня все обвинения. Кроме того, тебя обвинили в трусости, которую ты якобы проявил в битве, имевшей место семнадцать лет тому назад. Тебя лишили права вести расследования до проведения слушаний в сенате. А что ты скажешь по поводу дождя из лягушек?
– Я это и без тебя прекрасно знаю!
– В таком случае какое ты имеешь право ныть, словно испорченная принцесса, в связи с тем, что тебя не пригласили на бал? Кончай нытье и приступай к делу.
Я сел за стол и извлек из выдвижного ящика еще одну бутылку пива.
– Знаешь что? Я выпью пивка, а расследованием занимайся ты, самый прекрасный цветок Турая. Закончив расследование, можешь отправиться в необитаемые земли и возглавить армию Хорма. Желаю удачи.
– Это в любом случае не хуже, чем выслушивать твои глупости.
– Не исключено. Но если он захочет взять тебя в жены, соблюдай осторожность. Для этого тебе вначале придется помереть.
– Как это? – спросила Макри.
– Ходят слухи, что Хорм Мертвец на самом деле уже умер. Скончался от собственной руки, а затем восстал из могилы при помощи какого-то только ему известного ритуала.
– Но зачем ему это понадобилось? – поинтересовалась моя подруга.
– Видимо, затем, что смертельный ритуал одарил его необыкновенным могуществом. Не знаю, правда, насколько эта история соответствует истине. Не исключено, что он просто притворяется мертвым, чтобы поразить публику.
– Но у него действительно очень бледная кожа, – заметила Макри.
– Не настолько бледная, чтобы врываться без спроса в мой офис и целовать кому-то ручки.
– Ты опять несешь чушь, Фракс.
– И недостаточно бледная для того, чтобы отправиться на бал и протанцевать ночь напролет в окружении сенаторов, которые за всю свою жизнь честно не проработали ни единого дня.
Макри еще раз громогласно заявила о моей глупости и полном отсутствии логики. Я же молча продолжал пить пиво. На этой ноте мы и расстались.
В помещении было жарко, как в оркском пекле. Турай и все, что в нем находилось, вызывал у меня отвращение. Больше всего меня раздражало отношение окружающих к Макри. Самый прекрасный цветок Турая! Чушь. Оркское отродье в нелепом бикини! Так будет гораздо точнее.
Не обнаружив в ящике стола пива, я отправился в другую комнату, где под кроватью хранился неприкосновенный запас.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
В городе было полным-полно различных мифологических созданий и мертвых представителей рода человеческого. Отовсюду поступали сообщения о необъяснимом и массовом появлении в Турае единорогов, кентавров, наяд, дриад и русалок. Вреда они не причиняли, а когда их начинали преследовать, просто исчезали. Но население тем не менее начинало проявлять нервозность. Мысли о вторжении орков постоянно вертелись в подсознании обывателей, и всякое необъяснимое событие казалось им дурным предзнаменованием.
Я же как угорелый носился по городу, разыскивая наделенный волшебным могуществом артефакт, а вокруг меня происходили необычные и тоже полные магии вещи. Не надо быть гением, чтобы догадаться о взаимосвязи этих двух явлений. А именно: пропажи кулона и появления в Турае мифологических существ. Но причины этой связи никто, включая Лисутариду, установить не мог. Более того, странных явлений было слишком много для одного-единственного зеленого камня, пусть и наделенного магическими свойствами, тем более что эти свойства, как нам было известно, на вызов к жизни мифологических существ не распространялись.
Что же касается числа мертвых людей, то это походило на моровую язву. В какой бы уголок ни заглядывали власти, они натыкались на мертвецов. У части жмуриков были раны, некоторые покинули этот мир без всякой видимой причины. Между этим явлением и пропажей кулона, очевидно, тоже имелась связь, хотя определить ее характер мы не могли. В тот самый момент, когда в центре города были обнаружены тела трех рыночных торговцев, в округе Пашиш были убиты четыре водопроводчика. Кулон Лисутариды не мог вызвать все эти смерти, а в городе, где убийства были обычным делом, определить, за которым из них стоит подвеска, не представлялось возможным.
Пробудившись с раскалывающейся от боли головой, я двинулся в публичные бани, чтобы очиститься от той мерзости, что скопилась на теле за несколько дней непосильного труда по жаре. Затем я направился в Обитель справедливости повидаться с Цицерием, который, как оказалось, уже знал о выдвинутых против меня обвинениях.
– Но вам я ни в коей мере не сочувствую.
– Спасибо за доверие.
– Я неоднократно предупреждал вас, что, пользуясь властью Народного трибуна, вы ставите себя под удар.
– Но я тем не менее пренебрег вашими советами и теперь, надо думать, за это расплачиваюсь, не так ли?
– Да, вам грозят серьезные неприятности, хотя лично я не верю в то, что вы бросили щит и бежали с поля битвы, – сказал Цицерий. – Я внимательно изучил ваше досье еще до того, как первый раз обратился к вам за помощью. Насколько я понял, дисциплина у вас всегда, мягко говоря, хромала, однако ваша храбрость ни разу не ставилась под сомнение. Но я не в силах снять с вас обвинение. Дело должно быть представлено в сенатский комитет, а пока вы лишаетесь всех прав Народного трибуна, и действие вашей лицензии приостанавливается.
– Неужели вы не можете использовать свое влияние? Обвиняет меня Вадинекс, который, как вам известно, – подручный претора Капатия.
Цицерий прекрасно знает Капатия. И не только потому, что это богатейший человек нашего города, но и потому, что претор – один из самых видных членов партии традиционалистов, во главе которой стоит Цицерий.
– В прошлом году я как-то встал на его пути, – продолжал я, – и вот теперь он пытается отыграться. Не могли бы вы отогнать его от меня?
Это предложение не вызвало у заместителя консула никакого энтузиазма, хотя Цицерий знал, что я прав, утверждая, что он передо мной в долгу.
– Вы участвовали в битве под Санасой вместе с Вадинексом? – поинтересовался он.
– Мы были в одном полку. Я не помню, что во время сражения был с ним рядом. Но со мной бок о бок бились десятки людей, которые до сих пор живы и, не сомневаюсь, готовы выступить свидетелями в мою пользу.
– Это вы так думаете, Фракс. По своему опыту юриста я хорошо знаю, что память людей по прошествии семнадцати лет начинает страдать весьма странными аберрациями. На нее могут сильно повлиять деньги. Обвинение, выдвинутое против вас после стольких лет, опровергнуть в суде будет крайне непросто, особенно в том случае, если ваши противники не поленятся подготовиться к слушаниям. – Немного подумав, Цицерий добавил: – Однако я сомневаюсь, что за этим стоит Капатий.
– Ну а кто же еще? Ведь Вадинекс – его человек.
– Несмотря на это, я все же в это не верю. Да, в прошлом году вы причинили ему неприятности, но для человека его уровня они были сущей мелочью. Крошечная потеря в его огромных доходах. С того времени я много раз встречался с претором, и у меня не сложилось впечатления, что он затаил на вас зло. Я знаю, вы ему не доверяете, но он значительно более честный человек, нежели вы полагаете. Ему, как многим другим богатым людям, пришлось страдать от происков популяров, которые постоянно готовы обвинить верных слуг короля в коррупции. Капатий сам отважно сражался во главе когорты, которую собрал и вооружил за свой счет. Весь мой опыт говорит о том, что люди, храбро бившиеся во время той кампании, крайне редко возводят напраслину на других ветеранов. Подобные действия противоречат его понятиям о воинской чести.
Слова Цицерия меня не убедили. Капатий возмутительно богат, а я не верю в то, что можно разбогатеть, сохранив при этом понятия о чести.
– Не допустив полного расследования действий Лисутариды в пакгаузе, вы оскорбили множество людей, – продолжал заместитель консула, – и скорее всего один из них решил, что вас следует наказать. Это мог быть Риттий. Глава дворцовой стражи вас, мягко говоря, недолюбливает.
– Да. Не исключено, что это сделал Риттий. Но интуиция подсказывает мне, что Вадинекса на меня спустил Капатий. Поэтому я обращаюсь к вам с просьбой выступить в мою защиту. Надеюсь, вы понимаете, заместитель консула, что, если меня призовут на сенатский комитет в связи с обвинением в трусости, я буду вынужден убить клеветника и бежать из города.
Это заявление повергло Цицерия в шок.
– Вы будете следовать всем законам Турая! – жестко заявил он.
– Посмотрим, может быть, и буду.
– Однако оставим эту тему, – сказал Цицерий. – Не могли бы вы, пока вы здесь, рассказать, с какого рода сложностями столкнулась Лисутарида?
– Вообще-то ничего серьезного, заместитель консула. Всего лишь пропажа дневника, – ответил я и застенчиво добавил, что больше ничего сказать не могу, не нарушив доверия клиента, и что в этой связи располагаю особыми привилегиями.
– У вас нет никаких привилегий. Действие вашей лицензии приостановлено.
– В таком случае у меня вдруг возникла острая амнезия.
– Вчера во время моего выступления по сенату бродил единорог, – пожаловался Цицерий.
– Что же, это несколько оживило обстановку.
– Когда говорю я, оживлять обстановку не нужно. Моя речь и без того подняла всех на ноги. Может быть, вам известно, почему вдруг кентавры и единороги заполонили наш город?
– Понятия не имею.
– Не связано ли это каким-нибудь образом с нашей могущественной волшебницей Лисутаридой?
– Нет, насколько мне известно.
После этого он меня отпустил. Я был удовлетворен встречей. Во-первых, он действительно мог помочь, а во-вторых, наше свидание говорило о том, что за прошлый год мне удалось подняться на одну ступень по социальной лестнице. Еще совсем недавно мне не было бы позволено встретиться с заместителем консула, не говоря уж о том, чтобы просить у него содействия.
Примерно на полпути между офисом Цицерия и границей округа Тамлин я едва не столкнулся с быстро шагающим человеком. На прохожем был широкий плащ с низко опущенным капюшоном, но я тем не менее узнал его.
– Макри? Что ты здесь делаешь? Куда тебя несет?
– Маскируюсь, – ответила моя подруга, чуть приподняв капюшон.
– Сам вижу. Но с какой стати?
– Я собираюсь убить Вадинекса.
– За что?
– Я подумала, что смогу тебе этим помочь, – пожала плечами Макри.
– И как же ты рассчитываешь его найти?
– Зайду в особняк претора Капатия и узнаю, где он может находиться.
– И после этого его прикончишь?
– Да. Если он умрет, против тебя не останется никаких обвинений. Разве не так?
Забота Макри меня почти что умилила.
– Неплохой план. Но я только что попросил заместителя консула мне помочь, и без крайней нужды мне не хотелось бы оскорблять его убийством Вадинекса.
Макри в ответ пожала плечами. Она ни разу не спросила меня о битве под Санасой, поскольку считала, что я ни при каких обстоятельствах не мог бросить щит и бежать с поля брани. Я вспомнил, что являюсь другом Макри, и пожалел, что частенько ее донимаю.
– Я как раз собирался обежать несколько таверн, чтобы отыскать Бария – сына профессора Тоария. Думаю, если мы хорошенько надавим на парня, нам удастся добраться до дна этой грязной лужи.
Макри решила составить мне компанию, и мы отправились к центру города вдвоем.
– Это и вправду была плохая маскировка? – спросила она.
– Не очень. Но я узнал тебя по походке.
– В принципе мне маскировка не нужна, но я решила, что будет лучше, если люди не узнают, что я прикончила Вадинекса. Ведь мы с тобой живем в одной таверне. Это могло бросить тень на тебя.
– Я восхищен твоими намерениями. Прости, что рычал на тебя.
– Это было больше чем простое рычание. Это была намеренная и оскорбительная попытка, направленная на уничтожение личности.
– Что-что?
– Ты назвал меня оркским отродьем.
– Прошу меня извинить, если ты нашла мое высказывание оскорбительным. Я, как всегда, сказал это в позитивном смысле.
Жара крепчала. Мы шагали по пыльной улице, и Макри сняла свой плащ.
– Я жуть как напортачила с Танроз. Когда я сказала, что ей надо немного подумать, чтобы разобраться со своими чувствами, мне и в голову прийти не могло, что она вообще уйдет из таверны.
– Если по совести, то в этом нет твоей вины. Суть проблемы в Гурде. Этот варвар слишком долго прожил в холостяках и теперь боится признаться даже себе, что втюрился в Танроз. Вот он и начал пилить ее за якобы плохое ведение хозяйства.
– Чтобы скрыть свои чувства?
– Именно.
Макри понимающе кивнула и застенчиво произнесла:
– Я встречала нечто подобное на Островах Эльфов в пьесе местного барда Лаз-ар-Хета. О способах ведения хозяйства в ней речь, правда, не шла, но ситуация была сходной. В этой балладе Великий лорд эльфов Авенат-ир-Йил однажды заставил свою супругу рыдать, обвинив в измене с единорогом. На самом же деле он был огорчен тем, что она перестала играть ему на арфе на сон грядущий. А играть она перестала потому, что у нее болели пальцы от плетения уздечки для единорога. А плела уздечку она потому, что хотела сохранить жизнь своему сыну, но не могла сказать этого мужу, так как ей пришлось бы сообщить ему о древнем проклятии, преследующем ее семью.
У меня начала кружиться голова.
– И это, по-твоему, похоже на отношения Гурда и Танроз?
– Очень. Откровенный разговор супругов помог бы решить проблему, но у каждого из них имелась тайна, которой они не желали делиться. В конечном итоге между Йилом и Евеной возникла пропасть, которая, насколько я понимаю, не ликвидирована полностью до нашего времени.
– И ты все это слышала в песне?
Макри кивнула. Моя подруга, надо полагать, большая любительница поэзии Лаз-ар-Хета.
– Весьма необычные рифмы и несколько архаичный тон. Но очень трогательно.
– Обязательно прочитаю, когда у меня появится возможность, – заверил я ее, на что Макри весело рассмеялась. А смеется она, надо сказать, очень редко.
– Посмотри. Кажется, в фонтане поселилась русалка.
Мы уставились на большой фонтан рядом с домом напротив. На ступнях изваянного из камня святого Кватиния сидела самая что ни на есть русалка. Ребятишки со смехом показывали на морскую деву пальцами. Русалка соблазнительно улыбалась. Через несколько мгновений она исчезла.
– Турай становится весьма интересным местом. Может быть, у всех нас едет крыша?
– Не знаю. Утешает лишь то, что пока появляются только дружелюбные создания. Будет не слишком весело, если по улицам вдруг начнут бродить драконы.
– А мне нравятся лягушки, – заявила Макри.
К этому времени мы проходили через королевский рынок, расположенный на северной окраине округа Кушни. Рынок был одним из главных торговых центров Турая. Там торговали модной одеждой, ювелирными изделиями, оружием и винами. Одним словом – дорогими товарами. Продавали там и продовольствие, но не ту отраву, которую можно купить на базарах в округе Двенадцати морей. Сюда приходили слуги из богатых домов, и прилавки торговцев ломились от лучших, часто импортных продуктов. Товар сюда поступал из самых разных стран, включая Острова Эльфов.
Макри уставилась в витрину ювелирной лавки.
– Интересно, кто зарабатывает столько, чтобы позволить себе такое купить? – громко спросила она.
В этот момент из лавки вышла молодая дама в сопровождении пары слуг. Увидев мою подругу, дама едва заметно кивнула и, не говоря ни слова, прошествовала мимо. Я поинтересовался у Макри, кто эта особа.
– Авенарида. Секретарь Лисутариды.
Я тут же пустился в погоню, хоть мне и было запрещено допрашивать эту даму. У сыщиков подобные запреты всегда вызывают подозрения. Догнав, я преградил ей путь всей своей тушей. Я представился, но она уже знала обо мне и поэтому смотрела весьма нервно.
– Я хотел спросить, не могли бы вы мне помочь, ответив на несколько вопросов?
– Лисутарида не желает, чтобы я обсуждала с кем-либо ее дела, – ответила Авенарида. – Даже с детективом, к помощи которого она обратилась. Простите, но мне надо идти.
С этими словами она попыталась пройти мимо меня. Но я стоял на ее пути словно скала. Теперь она уже откровенно нервничала. Нервничала больше, чем того требовала ситуация. Мой вид не настолько ужасен. Во всяком случае, при дневном свете. Или, скажем, не настолько ужасен, чтобы вызвать у кого-нибудь нервный тик через несколько секунд после встречи. Тем не менее ресницы Авенариды начали сильно дрожать, а щеки подергиваться.
– Может быть, вы все же немного расскажете о том, что случилось в тот день на стадионе...
– Что здесь происходит?!
Это была Лисутарида Властительница Небес.
– Разве я не требовала, чтобы ты оставил моего секретаря в покое? – угрожающе спросила волшебница.
– Он стоял на моем пути, – пропищала Авенарида так, словно я совершил страшное преступление. Девица уже была готова пустить слезу.
– Прости меня, – сказала Лисутарида, пытаясь успокоить свою протеже. – Он не имел права тебя беспокоить. Иди домой, я приму меры, чтобы он впредь тебе не докучал.
Авенарида поспешно удалилась, за ней последовали слуги, а волшебница обожгла меня негодующим взглядом.
– Как ты смеешь донимать преследованиями моих людей?!
– Оставь свои нотации для других, Лисутарида. Что случилось с этой девицей? Я задал ей вежливый вопрос, а она едва не разревелась.
– Ты имеешь дело с молодой женщиной весьма нежной конституции. Она слишком утонченна, чтобы встречаться с такими типами, как ты. Я настаиваю на...
– Ты должна разрешить мне задать ей вопросы. У меня есть серьезные подозрения, что ей кое-что известно.
– Должна напомнить тебе, что Авенарида – моя племянница. И я наняла тебя не для того, чтобы ты запугивал членов моей семьи. Последний раз предупреждаю – держись от моего секретаря подальше.
На сей раз ее голос прозвучал по-настоящему угрожающе, и я оставил эту опасную тему. По крайней мере – на время. Я вернусь к племяннице позже, и мне плевать, что скажет по этому поводу ее тетка.
– Ты единорогов случайно не встречала?
– Единорогов нет. Но у моего пруда с золотыми рыбками появлялась пара русалок. Правда, ненадолго. Я в недоумении. Это, несомненно, были магические видения, но источника их появления я выявить не смогла.
– Ты получила мое сообщение о Хорме Мертвеце?
Лисутарида кивнула и с мрачным видом добавила:
– Хорм Мертвец – исключительно опасная личность. О его появлении в городе должен быть немедленно поставлен в известность консул Калий.
– И это было сделано?
– Нет, – призналась Лисутарида. – Я пока делаю все, чтобы не поднимать шума.
За последние несколько дней Лисутариде задавали вопросы как ее коллеги-чародеи, так и правительственные чиновники. Но пока все эти вопросы не носили формального характера.
– Меня посетил заместитель консула, чтобы услышать мое мнение о реконструкции акведука. Не думаю, что его очень интересовало мое мнение по вопросам водоснабжения. Хормон Полуэльф, оказавшись поблизости от моей виллы, заскочил в гости, чтобы рассказать забавные истории о магическом искусстве эльфов.
Учитывая общественное положение Лисутариды, никто не смел явиться к ней и спросить в лоб, что случилось. Хотя многие видели, что вокруг нее творится нечто странное. Кроме того, никто не хотел, чтобы она была опозорена всего лишь через три месяца после того, как мы, сотрясая землю, небо и все три луны, посадили ее в кресло главы Гильдии чародеев. В этом случае Турай понес бы большой ущерб и был бы обесчещен в глазах многих народов.
– Они все ходят вокруг да около. Я, как ты предложил, храню молчание. Но вечно так продолжаться не может. Тилюпас постоянно шмыгает вокруг меня, вынюхивая сведения. А тебе прекрасно известно, насколько эта баба искусный шпион. Я была вынуждена опуститься до того, чтобы попросить ее покинуть мой дом, так как хочу в приватной обстановке покурить фазис. Такова моя репутация среди аристократических матрон Турая. Теперь же все только и говорят о том, что Лисутарида может уделить на аудиенцию не более получаса, после чего ей необходимо выкурить фазис.
