Софья Лямина
Реальное волшебство. Заговор в империи
– Они ценные свидетели, – фыркнула я в ответ возмущенно.
– Ну так и припугнула бы их, – развел руками наемник. – кильку болотную подсушить и делов-то, сразу бы все и рассказал, а домового вообще за такие фокусы нужно в суд тащить.
– Злой ты, Игнатище. – возмущенно прошептала я, покачав головой. – Существ вокруг себя любить нужно, помогать им и на взаимность надеяться, насилием всего не решишь.
– Зато так быстрее, – пожал маг плечами. – с тобой завтра к водяному пойду, а то он тебя еще чего делать заставит. Добрая ты слишком, Владеныш, потому и пользуются все тобой.
– Не понимаешь ты, Игнат. – вздохнула я, взглянув на домового, сладко посапывающего во сне. – Мир без ведьм не может, чахнуть все вокруг начинают. Лес этот, леший, водяной, да даже Велесвет – им всем помощь нужна была, а попросить не у кого. Маги знать о их существовании не знают, а если и знают, то не спешат помогать, считая, что дела поважнее есть. Взять, к примеру, Ланфорда. Бегает по делам, носится по дворцам к императорам, систему охраны установил, а толку-то от этого? Лес гниет, водоемы чахнут по десять лет, у домового артефакты без дела годами лежат. Вот что ему стоило хоть раз взять и узнать вообще, есть ли у его резиденции домовой, нужна ли ему помощь? А ведь он из гуманности, по доброте душевной, помогает и ничего взамен не просит. Нечестно это, Игнат, они маленькие и беззащитные, а вы, маги, большие и сильные. Да только помощи от вас не дождешься.
– Ведьма, – хмуро произнес Игнат, отложив артефакты в сторону. – ты на меня-то мораль свою не перекладывай. Я считаю, что если помощь кому нужна, то просить о ней нужно, а не ждать, когда кто-то предложит, у меня вот дела поважнее есть. Да и помогать за спасибо – оно мне надо? Не надо. Я о своих заботиться предпочитаю, а до чужих мне дела нет. Так что, изволь не жаловаться, я тут и без того просто так побрякушки эти натираю. Плохо ты на меня влияешь.
Я обвела взглядом мага.
– Напротив, – хмыкнула я. – глядишь, через пару годиков что-то путное из тебя сделаю.
– Вот уж обойдусь, спасибо. – хохотнул он.
Глава 5
Я всегда любила утро.
Во-первых, считаю, что утро нового дня – это отличный шанс начать свою жизнь с обнулением. Вот, бывает, ложишься вечером спать и думаешь о том, как много неприятного ( как по твоей вине, так и по вине других) было в твоей жизни. Все свои промахи вспоминаешь, неловкие ситуации, тягости дня. А утром можно оставить все это за спиной, вроде как, было и было, но какая теперь разница? Новый день, новые возможности и новые промахи, избежать которых все же удастся при должном старании.
Во-вторых, я всегда замечала за окружающими утром особое душевное расположение, позволяющее им быть откровеннее, чем днем или вечером. Одни это делают, чтобы от них, наконец, отстали и дали доспать часик другой. Другие выбирают честность, потому что не хотят начинать свой день со лжи. В любом случае, каждая из причин всегда нам с Игнатом на руку. Какая разница, что вынуждает быть честными, главное – результат!
Потому мы с Игнатом и выдвинулись на дело ранним утром, отказавшись от завтрака к сущему неудовлетворению сонного мага, по натуре и выбору сове, и столкнувшись в главной гостиной со спешащим по своим делам Ланфордом. Он-то и сообщил чудесную новость – теперь нам открыта возможность телепортации прямиком в резиденцию во все помещения, кроме некоторых, доступ к которым закрыт ото всех. Но нам туда не очень-то и хотелось, в самом деле.
Сразу после отбытия Ланфорда, к нам вышел Велесвет, явившись под очи Игната, чего обычно домовые не делают. Не хочу говорить, что маг этим фактом возгордился, но взгляд его стал определенно более выразительным. И выражал он гордость за себя, любимого.
– Ты хочешь пойти с нами? – удивленно спросила я у Велесвета.
На что он, пожав плечами и махнув рукой, ответил:
– Давно не выбирался за пределы резиденции. – произнес он. – Интересно, чего же хворь наделала, да и не по-соседски это как-то. Чай сколько лет здесь живу, а с водяным ужо добрых десять лет не виделись.
Вот так вот мы втроем и оказались у некогда болота, а теперь у чистого источника, пестрящего пусть не идеально голубой водой, но определенно гораздо более свежей и прозрачной. Теперь мы даже могли видеть дно, а со временем пыль, наведенная мной вчера, окончательно уляжется и станет вода такой, какой можно ее представить в мечтах.
К слову об уляжется. Уж не знаю как, но водяной наше приближение почувствовал сразу, выплыл из глубин, воодушевленный и, судя по зажатым в руках ведерку и лопатке, подозрительно похожих на детские, с боевым настроем.
– О-о, ведьма. – протянул он, широко улыбнувшись и явив нам три ряда острых, как клыки, зубов. – Не обманула ты меня, и правда порядок навела. Давно-давно я свой прудик таким чистым не видел.
– Ой, ну ты ля как сказал. – фыркнул домовой, оглядевший пруд с интересом существа, примерявшего, где бы еще можно воспользоваться моей силой у него в пенатах. – Только ты, хвостатый, свое болото прудом и называл, а теперь-таки же да, чистый стал. Не засри!
Игнат, до того откровенно клевавший носом, после последнего заявления как-то разом приободрился и навострил уши. Вот ведь, человек! Только дай ему повод поучаствовать в хорошей потасовке!
Водяной, в свою очередь, в такой восторг от заявления домового не пришел, напротив, брови-водоросли нахмурил и взглянул белыми зрачками на Велесвета, словно только сейчас его и заметил.
– Да как у тебя язык вообще поворачивается, мышь же ж ты застенная! Да я свой прудик так люблю, так люблю!… – не сумев подобрать нужных слов, водяной от переизбытка слов начал бить себя по груди, разбрызгивая во все стороны капли, падающие росой на сухую траву. – Вот, как люблю, даже дно расчищаю от остатков грязи!
Вперед на всеобщее обозрение оказались выставлены ведерко с лопаткой, которые при ближайшем рассмотрении все же оказались детскими.
– И где же ты это спер, пузырь? – поинтересовался домовой, заставив водяного почему-то сначала приобрести подозрительный салатовый окрас, а следом зайтись мелкими полосками, как речной окунь.
– Слушай, Влад, а ты уверена, что мелкий, – шепотом произнес Игнат, кивнув на домового головой. – чисто по-соседски в гости заглянул?
– Ну да, – недоуменно отозвалась я. – а что?
– Да чего-то не слишком дружелюбные они, – хмыкнул маг.
– А, ты про это. – отмахнулась я, тоже понизив голос. – Водяные и домовые не слишком ладят, как правило. Да даже водяные с лешими, хотя казалось бы, заведуют смежными территориями, а на контакт идут неохотно, только из необходимости. Сейчас у них поток любезностей закончится, и перейдем к сути.
– Ничего я не пер! – отозвался водяной возмущенно. – Это подарок мне.
– От кого же? – вопросила я с подозрением.
– Да ходит здесь один местный, – махнул рукой водяной. – дурной совсем.
– Конечно, дурной, – хмыкнул домовой, оглядев пространство вокруг. – кто же из умных в такую чернень-то сунется? Нормальные существа в такие места не ходют, землю и без того страдающую не топчут, одни дурачки и ходют, конечно. Кому бы еще водяной, черт этот водный, сдался бы, как не дураку?
Водяной, отчетливо проскрипев зубами, все же смолчал, продолжив рассказ, глядя только на нас с Игнатом и демонстративно игнорируя Велесвета.
– Так вот он мне и принес, – выставил вперед лопатку и ведерко, забитое илом, водяной. – на благосклонность надеется, рыбу у меня ловить хочет.
– Да какая у тебя рыба-то? – фыркнул домовой. – Такую съешь разок да и здравствуй недобрая кишечная палочка.
– Ну все, достаточно колкостей. – произнесла я и, усевшись на поваленное у прудика дерево, вопросила: – Теперь-то расскажите, что за хворь у вас страшная приключилась? Кто виноват в ней и что делать?
Водяной и домовой, заслышав мои вопросы, разом приглянулись, явив удивительное единомыслие.
Игнат же, услышав мой вопрос, подался вперед с жадным любопытством. Его лицо, до того заспанное и несчастное, разом приободрилось. Признаться, было в сонном маге что-то домашнее, уютное. Взъерошенные волосы, торчащие колом достаточно сильно, чтобы пролетающие мимо птицы с интересом заглядывались на потенциально приемлемую недвижимость. Модная в последнее время густая щетина оттеняла черные, как уголь, глаза, свидетельствующие о неком опыте в черных науках. Сам Игнат никогда в этом не признавался, но по офису давно ходили слухи, что был в его жизни опыт некромантии. Я в это свято верила, сама ни раз видела, как от одного его взгляда некоторые существа пытались провалиться сквозь землю и провести там годик другой.
– Да ежели бы мы знали, – хмыкнул водяной, вырвав меня из размышлений.
Он, отложив инвентарь в сторону, подплыл ближе к берегу и вылез наполовину на сушу, оставшись плавником в воде. Велесвет, прекратив ерничать, тоже подошел ближе, заняв пенек у кромки воды.
– Мы, ведьма, свои задачи выполняем исправно, ты не думай. – произнес Велесвет. – Да только много их, не сразу чужие горечи замечаем, свои беды исправить пытаемся. Потому и не понял я сразу, что хворь на нас напала жуткая. А когда спохватился я, то поздно было уже: весь лес съела, окаянная.
– Да и не сразу замечать мы ее стали, чернынь-то эту. – вздохнул водяной. – С нас пошло это, с леса. Леший мне еще весной этой жаловался, что подснежники первые света не увидели, не показались вовсе. А те, что показались, черной смертью померли.
– Значит, был все же леший. – ухватилась я за слова водяного, подавшись вперед.
– Был, конечно, как ж не быть-то ему. – кивнул домовой.
– Жил, родименький, со мной с самого начала. – произнес водяной. – Вот как первое семечко в земле этой появилось, как первые капли на землю упали, так и мы тут как тут. Я в края эти много веков назад попал, до земель дальних добрался, когда изверги эти проклятущие, из империи меня погнали.
– Какие изверги? – недоуменно вопросил Игнат.
– Маги, – разом скривились водяной и Велесвет и, заметив недоброе выражение лица Игната, поспешили добавить. – не наши маги, чернокнижники окаянные из королевства проклятого. Вот как появились они века назад, так и бегством спасаться мы начали.
– И ты тоже? – уточнил Игнат у домового.
– Окстись, маг. – хмыкнул Велесвет. – Я хоть и старый, а дом свой знаю. Здесь я родился, в лесах диких, когда и империи нашей еще не было, и города этого. В избушке жил в чаще глубокой, а как решил выйти на свет, так и перебрался в резиденцию эту, по кирпичикам ее собирать помогал. Где трещинку залечивал, где лично розовые кусты сажал. Коль не видите вы, маги, труда моего, да не значит это, что нет его.
– То есть, – произнесла я, возвращая охотных до разговоров духов к нужной нам теме. – леший был, причем древний леший, с первыми деревьями зародившийся.
– Да, – одновременно кивнули водяной и домовой.
– И что? – недоуменно вопросил маг.
– А то, – назидательно произнес Велесвет, подняв указательный палец. – что не бросил бы леший дом свой, не ушел бы, спасая себя от хвори, пока дом его умирает.
– Не ушел, – подтвердил водяной. – за помощью пошел он. Так и сказал мне, мол, сам-то я не справляюсь, ведьма мне нужна, сильная, да добрая. Чтобы мигом нас от напасти этой спасла.
– Значит, за ведьмой…-пробормотала я, задумчиво взглянув в никуда, обводя взглядом открывающийся печальный пейзаж. – И не вернулся?
– Да куда бы там, – вздохнул водяной. – ведьмы этот мир давно покинули, а ежели и водятся где еще, то мы о них не знаем. Уже пару веков, как сами, силами своими справляемся. Ушел леший за ними, долго искать ему придется. Где же он себе ведьму-то отыщет?
– Эх, ежели бы знали мы, что наши маги вас привезут из мира другого, то, может, и дожил бы леший наш до дня этого. – произнес домовой, грустно на водяного взглянув. – А так, где его теперь искать?
– С этим ясно, – кивнул Игнат, не терпящий с. – что за хворь такая? Откуда она взялась?
– Вот чего не знаем, того не знаем. – покачал головой водяной, отчего водоросли на его макушке начали подрагивать.
– Когда подснежники не взошли? – вопросила я.
– Как водится, по весне. – отозвался водяной, после чего, словно вспомнив чего-то, произнес: – Тогда леший наш все исправил. Не взошли и не взошли, да только лично он и снег подтапливал, где надо, птенцов взращивать помогал, первый полет им открывал, сам почки у деревьев своих доращивал. Справился он с напастью, а потом все разом хуже стало. Помню, пришел он утром где-то…хм…полнолуние назад и едва на ногах стоит, говорит, чернь ползет, убивает все в округе. Вот тогда первые птицы и улетели, спасая себя. Животные стали уходить, еды стало не хватать. Кто мог, тот бежал. А растениям-то куды ж деться-то? Таки и сгнили все, погубила их хворь заморская.
– Почему ты так уверен, что хворь заморская? – вопросила я.
– Так, а какой ей быть еще? – в свою очередь искренне удивился домовой, ответив за водяного. – У нас такого не водится, мы же бдим за порядком. Пришло откуда-то, а откуда пришло – никто уже и ничего не скажет, изничтожило все.
– И это, еще. – шмыгнув носом, словно думая, стоит ли это говорить, произнес водяной с некоторой опаской вокруг оглядываясь, словно ожидал, что кто-то может их подслушивать или, чего хуже, напасть. – не ходи ты здесь одна ночью, ведьма. Зло здесь живет, живой, движущееся. Тьма настоящая, она-то все и жрет, энергию высасывает.
– Как нечисть какая-то? – вопросил Игнат хмуро, скрестив руки на груди.
– Да не похоже это на существо разумное, – кивнув взгляд на водяного и заручившись его согласием, относительно происхождения существа, произнес Велесвет. – оно как сгусток тьмы, шевелится, высасывает жизнь из всего подряд, да только не видно его. В ночи оно живет и прячется, оно и есть, и нет его.
– Так, ты тоже его видел? – ухватилась я за фразу домового.
– Да как же не видеть мне его, если ведьму вашу, другую, – произнес домовой. – сожрало оно. Как набросилось на голову ее, так и выпило всю энергию, что в ней была. Убило бы, уверен, убило, если бы хозяин мой не вмешался.
– А где оно днем? – нахмурился маг.
– Прячется, – неуютно передернув плечами, словно ему могло быть холодно, водяной. – а как солнце опускается, так и выходит на охоту. И непонятно, откуда взялось.
– Почему нам не сообщили о нечисти? – удивленно вопросила я, обернувшись к Игнату.
И, когда тот уже хотел пожать плечами и ответить, его перебил домовой:
– А откуда бы им знать-то? – хмыкнул он. – Не видит его никто, окромясь нас. А мы ему, как водится, не ровня.
– Давно оно появилось? – вопросил Игнат.
– Как леший ушел, так и завелось. – вздохнул водяной. – Боялось оно его, чай, на территории лешего питается, а тот такое разом пресекать должен, ежели бы не ослабила его хворь эта, так и пресек бы, а так…э-эх, чего теперь думать, как оно было бы.
– К нас оно не суется, – произнес домовой. – не интересны мы ему. Только тогда и влез в дом, когда ведьму вашу жрал. Добрая она была, да только не осмотрительная очень, молоденькая совсем, вот и сожрало. Оно и тебя, ведьма, сожрет, ежели будешь по ночам ходить.
– Не ходи, ведьма. – настоятельно произнес водяной, нахмурившись. – Нам без ведьмы никак. Защитница нам нужна, не ровня мы тьме такой.
– Не ровня, – покачал головой домовой. – но ежели чего, на нас рассчитывать можешь.
– Мы свою ведьму завсегда защитим, – кивнул водяной. – а ты тепереча наша, подходишь ты нам.
Мы с Игнатом переглянулись, молча, одним лишь взглядом, сходясь во мнении, что это можно считать прорывом в деле. Да, мы все еще не имели ни малейшего представления, что за хворь такая, но теперь, по крайней мере, имели представление, что атакует.
На обратном пути, попрощавшись с водяным, мы не разговаривали, думая каждый о своем. Уверена, мысли Игната занимал вопрос, как защитить меня от этой твари, выпивающей все вокруг. Такой уж был маг, для него, как он заявил вчера вечером, свои всегда были на первом месте, что до остальных – помогал, если было время. Я же была, по его уверениям, своей.
Я же шла и думала, где найти справочник по существам, не причисляемым к классу нежити. Что это вообще могло быть? Дух? Призрак? Демон?
Разумнее всего было предположить, что мы имели дело именно с ним. Однако, каждого демона нужно призывать, а кому могло понадобиться…
Я отвлеклась от собственной мысли, когда мы прошли в гостиную резиденции, и Игнат за моей спиной замер, вчитываясь в сообщение на своих наручных часах, разработанных специально для него нашими учеными из реального волшебства в единственном и уникальном экземпляре. На их экране повисло сообщение, которое сейчас и читал маг, очевидно погрустневший и озадачившийся.
– Игнат? – вопросила я осторожно, сделав пару шагов назад и подойдя к нему ближе. – В чем дело?
– Да ни в чем. – отмахнулся он, погасив экран и взглянув на меня с деланным безразличием и напускным весельем, которое ему ни разу не шло, в отличии от искреннего. – Идем к начальству? Где мелкий?
– Велесвет исчез, как только мы оказались в резиденции, – произнесла я. – у него полно дел по хозяйству. Игнат, мы с тобой так долго работает вместе. Мы вместе спасали музей от взбесившихся Яг, вместе освобождали инкассаторскую машину, вместе спасали заложника от кикиморы, вместе зачищали кладбище от вурдалака в этом местечке, где жил сектант-шаман, вместе избавляли дом от злобного домового и вместе ловили гадалку-мошенницу. И я молчу про все другие случаи, когда мы были рядом и вели дело, доверяясь друг другу полностью. Ты сам говоришь, что психическое и физическое здоровье напарника напрямую влияет на каждого из нас, а зачастую может угрожать даже всей операции. Игнат, что у тебя случилось? Ты знаешь меня, я не стану осуждать. Кто угодно, но не я, за которой водится множество косяков.
– Да, ты на редкость, неудачливая. – усмехнулся он, взглянув на меня с искренней любовью человека, ни раз бывавшего в смертельно опасных ситуациях рядом и привыкшего доверять если не все, то многое. – Я буду звучать, как идиот, если скажу.
– Тогда тем более скажи, – отозвалась я, пожав плечами. – и я назову тебе сотни причин, почему ты не идиот.
Игнат покачал головой, взглянув в очередной раз на циферблат часов.
– Помнишь, Герду?
Конечно, я помню Герду. Это была единственная магиня, которая могла вынести несносный характер Игната и которая, кажется, всем сердцем его любила, невзирая на множество его недостатков, включая тяжелую работу с ненормированным графиком. Познакомились они на одном из наших выездов, кажется, в замок местного Дракулы. Он был не более, чем несносный вампир, а вот она представляла из себя на редкость ценный кадр, жалко, что нам так и не удалось заманить ее в «Реальное волшебство». Шеф, Виктор Когда-Где, тогда жутко ругался.
– Так, а что с Гердой? – нахмурилась я.
Эта девушка мне нравилась, было в ней что-то неуловимо привлекающее. Не то идеальные, как шелк, волосы, не то харизма, не то характер, способный перебить даже Игната с его вывертами.
– Ничего, – пожал плечами маг. – у нас сегодня годовщина. Я заскочил к ней, когда телепортировался за результатами проб, поздравил заранее. Она ничего не сказала по поводу того, что я ухожу, но расстроилась. Знаешь, мне ведь так с ней повезло, Герда никогда не против того, что меня не бывает рядом в самые важные моменты из-за работы, она все понимает. Но иногда мне кажется, что в следующий раз она терпеть не станет и просто…ну, знаешь, уйдет. Я к этому не готов.
– Игнат, – подойдя ближе к нему, я взяла его за руку и, посмотрев в глаза, произнесла: – тебе нужно к ней идти. Прямо сейчас, заскочи за цветами и удели внимание Герде хоть раз. Работа от этого не пострадает, у нас уже с утра больше информации, чем за все это время. Я буду искать хоть что-то о том, что завелось в лесу, но твоем присутствие или отсутствие никак на это не повлияют. Иди к ней.
– А отчет? – с сомнением человека, относящегося к своей работе со всей возможной ответственностью, вопросил маг.
– Я сдам, – пожала я плечами.
Игнат замолчал, колеблясь. Вот в чем, а в безответственности мага было обвинить нельзя. Несмотря на все дурачество, на все шутки, он не позволял себя халатности в отношении работы, на него всегда можно было положиться, потому что Игнат всегда все контролировал. Поэтому, вероятно, услышав его сейчас, я и поняла, как на самом деле важна ему Герда. Едва ли он вообще стал бы думать о чужих чувствах во время задания, если бы она ничего не значила для него.
– Иди, я справлюсь. – улыбнулась я.
– Ты лучшая, – хмыкнул он. – после меня, конечно.
Игнат извлек телепортационную карту и, разрезав пространство гостиной, в которой мы находились, произнес:
– Спасибо, Владеныш.
– Не за что, Игнатище.
Маг, в последний раз обернувшись на меня, поспешно шагнул в портал, словно опасаясь, что может передумать. Вероятно, так оно и было.
– Надо же, – раздался голос из-за спины, вынудивший меня обернуться. – я думал, вы вместе.
Мой взгляд остановился на Дерге, который стоял у арки, скрестив руки на груди. Я понятия не имела, как давно он там находится.
– Мы вместе, – кивнула я. – расследуем это дело. И мы вместе работает. Так что, ты был не очень-то и неправ.
– Глупо, как мой взгляд. – покачал он головой, отталкиваясь от стены и подходя ближе, чем, откровенно говоря, несколько смутил меня, потому как расстояние между нами он пересек подозрительно быстро. Да и встал на расстоянии вытянутой руки, что было непозволительно близко.
– Работать вместе? – недоуменно вопросила я.
– Уходить к магичке, когда рядом есть столь ценный источник бесконечной энергии. – покачал головой в ответ Дерг, внимательно взглянув на меня, словно выискивая в глазах что-то, чего никак не удавалось увидеть.
– К счастью, в нашем мире этот вопрос решается не через призму источников. – поджав губы, ответила я. – В первую очередь, нужно ориентироваться на симпатию, а не на перспективность энергии.
– Неужели в вашем мире все такие эгоисты? – усмехнулся маг, а в его глазах заплясали искры чего-то агрессивного, злого.
– Почему эгоисты? – нахмурилась я.
– Потому что стоит поступиться симпатией один раз, – охотно пояснил он. – и весь оставшийся род останется с бесконечными преимуществами, которые открывает наличие всего-то одной ведьмы в семье. Да и, откровенно говоря, не так-то и сложно влюбить в себя ведьму.
– Что же, – пораженно выдохнула я, усмехнувшись и обходя мага, чтобы направиться в кабинет Ланфорда для отчета. – твое счастье остаться при своем мнении, тем более, что доказать или опровергнуть его шанса тебе не представится.
Поразительная наглость – измерять чью-то ценность источником. А я еще удивляюсь, почему ведьмы не вернулись, когда охота на них прекратилась? Вероятнее всего, я бы тоже держалась на расстояние от таких вот существ с присущими им отвратительными замечаниями. Мерзко от одного взгляда.
Замерев у двери кабинета Ланфорда, я вспомнила взгляд Дерга, злобный, какой-то агрессивно вызывающий, и, вздрогнув всем телом, толкнула вперед створку, сбегая от собственных воспоминаний. Ужас, а не человек.
Свою ошибку я поняла только тогда, когда нагло пересекла чужую территорию, даже не постучавшись. Вот только менять что-либо оказалось поздно и пришлось замереть, смущенно улыбаясь под перекрестным огнем трех взглядов. А все потому, что в кабинете Ланфорда, расположившегося за тяжелым дубовым столом, расположилось двое мужчин, одетых в подозрительно отличающиеся от одежды местных наряды. Обилие красных элементов вперемешку с драгоценными металлами в одежде навило на нехорошую мысль, от которой захотелось закопаться под землю.
– Только посмотрите, а я-то все думаю, куда Форд вчера так поспешно сбежал с переговоров. – протянул высокий, немолодой мужчина в кресле для посетителей, закинув ногу на ногу и взглянув на меня так, что взгляд Дерга показался верхом приличия. – Не могу осуждать, я бы от такой красоты и вовсе не выходил. Но мог бы хотя бы предупредить о том, что в резиденции появилась новая леди.
Мужчина плавно поднялся на ноги, подходя ближе ко мне и наклоняясь к руке с поцелуем, который казался мне крайне неуместным. Да и по ощущениям он сильно отличался от того, что оставлял Томас.
– Дядя, – холодно произнес Ланфорд, поднимаясь из-за стола и обходя другое кресло, где расположился мужчина, точная копия «дяди» только лет на двадцать моложе.
Хозяин резиденции стремительно приблизился ко мне и замер перед дядей, вежливо, но непримиримо заставляя его сделать несколько шагов назад, возвращая приличное расстояние между нами.
– Да я же не претендую, – вскинул он руки вверх в защитном жест, широко ухмыльнувшись.
– Так никто и не предлагает, – донеслось из кресла флегматичное.
– Держи себя в руках. – холодно осадил, похоже, императора Ланфорд, обернувшись ко мне с легким беспокойством во взгляде. – Что вы хотели, госпожа Залесская?
– Отчет, – отозвалась я, вспоминая, собственно, зачем пришла. – мы опросили местных духов и готовы сообщить вам о сути происходящего.
– Вот как, – протянул мужчина с хватательным чужих рук инстинктом. – так вы специалист из другого мира.
Его взгляд, до того игривый, переменился на внимательный, заинтересовано скользнув по всему моему росту, начиная с подошвы изящных босоножек на каблуке, ходить в которых по лесу было сущим мучением, и заканчивая светловолосой макушкой. В первые за весь день я пожалела, что надела легкое шифоновое белоснежное платье, а не широкие джинсы с не менее широкой футболкой. А еще лучше – хиджаб.
– Да, верно. – кивнула я, позволяя себе вежливую, но скудную улыбку. – Владислава Залесская, дипломат.
– Позвольте представить вам, – произнес Ланфорд причитающееся, впрочем, без особого энтузиазма. – Карсон Эверент, Император суверенной империи Мортимер, и Картрайт Грейсток Эверент, наследный принц суверенной империи Мортимер.
Мой взгляд скользнул на принца, расположившегося в кресле с вежливой, но даже искренней улыбкой. Пожалуй, я сильно погорячилась, заявив, что он является точной копией своего отца. Ланфорд был больше похож на императора, чей Грейсток. Те же скулы, те же черные, как смоль, волосы, густые, хищно изогнутые брови и синие, неестественно синие глаза, выдающие в нем мага-стихийника.
Сам Грейсток не обладал настолько звериными, какими-то хищными, чертами лица. Я бы сказала, что его строение в целом было крупнее, не такое сухое: в плечах он был также широк, но вот мышц был больше. Накаченные руки, чуть более простое, не такое утонченное лицо, серые глаза, сильный загар. Пожалуй, лишь волосы были того же оттенка. Встретив его во дворце, я бы и не подумала, что он наследный принц. Впрочем, едва ли по человеку вообще можно сказать такое.
– Безмерно рада знакомству, – сказала я то, что должна была по этикету, заставив Грейстока тихо усмехнуться.
Да, притворяться в возникшей симпатии я не стану. Во-первых, не люблю когда мое личное пространство нарушают столь наглым образом, пользуясь своим статусом. А, во-вторых, нет никаких «во-вторых». Первого пункта вполне достаточно.
– Итак, госпожа Залесская, что вам удалось выяснить? – вопросил Ланфорд.
– Что же, – подумав, произнесла я. – начну, пожалуй, с того, что скажу очевидную, в общем-то, вещь: у вас есть домовой, а еще водяной и даже был леший.
– Неужели? – без иронии, вполне искреннее удивился Ланфорд.
– Да, – кивнула я. – леший пропал, потому что отправился за помощью в борьбе с эпидемией к ведьмам. Водяной десять лет жил не в пруду, а в болоте, потому что ему никто не помогал, а домовой, похоже, тянет на себе всю защиту дома от злых духов, потому все его обереги, амулеты и артефакты, которые стоило бы выставлять в музеях, истерлись.
– Это упрек? – нахмурил соболиные брови Ланфорд, скрестив руки на груди.
– Это констатация факта, – отозвалась в ответ я. – и намек, что вам следовало бы уделять им больше внимания.
– Приму к сведению, – кивнул маг, оперевшись о столешницу тяжелого, дубового стола.
– Что касается стремительной гибели растений, могу вам сказать, что эту проблему мы решим в ближайшее время. Я уже отправила запрос своему эксперту, ответ будет в ближайшее время и, можете быть уверены, с этим мы разберемся. Вероятнее всего мы имеем дело с самой простой прочей, другой вопрос, что порча – это крайне специфическое явление, ее еще не каждый наложить может. – произнесла я. – Если говорить гипотетически, я бы смогла наложить порчу, вы – нет. Проклятье – да, но не порчу, а потому хочется задавать вам вопрос, который вы, возможно посчитаете наглым. Но задавать вопросы – моя работа, поэтому ответьте, пожалуйста, у кого вы украли гримуар?
Брови Ланфорда не поднялись, они буквально взлетели вверх, а на лице, до того каменном, появилась усмешка, выражающая крайнее поражение наглостью некоторых ведьм. Но мне не стыдно, я спросила, как есть.
– Какое интересное слово вы подобрали, – хмыкнул маг.
– Любопытное. – усмехнувшись, кивнул Грейсток, взглянув на меня с большим интересом. – Не страшно такими обвинениями в адрес имперского мага разбрасываться?
– Я вас умоляю. – фыркнула я. – Хотели бы сводить на допрос в авторском исполнении, давно бы сводили.
– Чувствуется работа братца, да? – хохотнул император, до того стоящий у окна, спиной к присутствующим, и внимательно разглядывающего темные кроны деревьев.
– Я ничего не крал, как вы выразились. – покачал головой Ланфорд, улыбнувшись так снисходительно, что мне пришлось буквально силой удерживать на лице вежливую улыбку. – Ведьма сама отдала мне свой гримуар.
– Ведьма никогда не отдаст свой гримуар, – покачала я головой в ответ на очевидную ложь, удерживая внимательный взгляд мага. – никогда. Даже на пороге смерти, эта книга, как апофеоз жизни, либо завещается ученице или альма-матер, либо сгорает в момент смерти. Ни одна ведьма не отдала бы свой источник знаний магу. Гримуар можно было отнять хитростью или грубой силой, такое вполне возможно. А еще возможно, что следом за подобным действием вы получите злобную, праведно злобную ведьму, уверенную в своей правоте, а вместе с ней, вполне вероятно, и порчу. И, делая вывод из того, что гримуар еще не рассыпался прахом, ведьма, у которой отняли апофеоз ее накопленных знаний, еще жива, а это значит, что вполне способна на такое, где бы она не ходилась. В каком бы подвале, в каких бы катакомбах и в каком бы состоянии она не была.
Не знаю, как Ланфорд стерпел такое обвинение все с той же вежливой улыбкой. Я бы не смогла и никто из моих знакомых не смог бы. Но, с другой стороны, они бы и с ведьмой так поступить не смогли. Не зря, ох не зря я напряглась относительно местных законов после разговора с Томасом.
– Ваши домыслы являются всего лишь домыслами, – покачал головой Ланфорд.
