Спартак Масленников
Учебник одного жителя
Вторая история произошла, как я помню, в эту же зиму, но уже в другой локации и с другими родственниками. Зимой у нас была своеобразная традиция прогуливаться в заповеднике. Это была тогда территория с пешей дорожкой, которую окружал хвойный лес и горно-скалистая местность, и, чем дальше вы откланялись от тропы, поднявшись уже в горы, тем увеличивались ваши шансы познакомиться с диким лесом и с дикими голодными животными. Но не все было на столько сурово. Там по безопасному маршруту стояли столовые с крышами и разные ларьки с сосисками в тесте и всякими напитками, где такие же туристы-пешеходы, как и вы, могли приобрести и перекусить что-нибудь, или просто посидеть и перевести дух, после того как убегали от волка, например. Шучу! В то время случаи выхода зверя из леса были очень малы, ну, или нам про них просто не говорили. Если сейчас послушать новости, то там чуть ли не каждый день из лесу выходит медведь и просит немного мелочи, чтоб доехать до дому. Всё тогда было достаточно цивильно и люди, дойдя до определенной точки маршрута, могли повернуть назад и спуститься по склону либо спокойно пешком, либо на санках, либо на ледянках. Был там еще такой вид людей как экстрималы. Они имели в своем арсенале маленькие пластмассовые лыжи, которые очень быстро набирали скорость и на которых было очень сложно затормозить. На выходных зимой народу там было всегда очень много. Мне кажется, там собиралась вся спортивная часть города. Бабушки и дедушки с палочками, семьи из двадцати человек, компании школьников с учителем, альпинисты, музыканты, полу раздетые моржи, которые не бояться холода, в общем там были все, кому нравилась природа. Там была постоянная толпа, и, когда люди на пластмассовых лыжах спускались по склонам пешеходной дороги, это было в моих глазах самое экстремальное путешествие, которое могло там произойти. В тот день, когда случилось интересное, я взял с собой ледянки, потому что я уже устал постоянно спускаться на своих двоих. В момент пока родители всегда спокойно поднимались в гору, я постоянно зачем-то убегал вперед, потом возвращался до них обратно. Если был с кем-то, то силы на бег или какие-нибудь снежки расходовались еще больше. Поэтому спускаться на ногах, подкашивающихся от усталости, и плюс надышавшись свежим воздухом, было совсем непросто, неинтересно, а хотелось, чтобы посадили в сани, как в бобслее, которые увезли бы меня до остановки общественного транспорта, а лучше вообще до дому. В общем, в тот день мной было решено взять с собой санки-ледянки хорошо, что не взял маленькие лыжи. Первый перевалочный пункт, где люди могли отдохнуть, стоял около 2-3 километрах от автобусной остановки. В тот день со мной и с моей мамулей поехали мои троюродные сестренки со своей матушкой. Вот мы прошли спокойно без всяких происшествий почти до первой столовой, и ничего совсем не предвещало беды. Метрах в тридцати от ворот в эту первую столовую, куда могли заезжать только машины экстренных служб, с правой стороны от дороги, метрах в трех по подъёму вверх, находился деревянный туалет. Вот тут-то, мне и пригодились мои санки-ледянки, я поднялся на высоту этого туалета, оглянулся вниз и подумал, что разгон будет не полноценный, поднялся на шагов пять повыше. Устроился поудобней, чтоб из-под ягодиц нечего не выпадало, а моя точка опоры полностью уместилась на ледянку. Приготовившись, я посмотрел вниз и увидел своих стоящих родственников, которые счастливо что-то обсуждали, болея за мой спуск и помахивая мне рукой. Недолго думая, я поднял ноги повыше, чтоб они не упирались в землю и снег, и начал свой стремительный спуск вниз. Я чувствовал только как снег летит мне в лицо, и, как оказывается, для меня скорость – это вообще плохой знак. В конце спуска меня ожидало углубление, после которого мой спуск соединялся с дорогой, но я не остановился в конце этого пути ни потому, что не хотел или не мог, а просто ехал. Я выпрыгнул из этого углубления, пролетел какое-то время и расстояние над землей, приземлился на дорогу, проехал по ней метра полтора может два на этой шальной скорости и спустился в овраг, который был по левую сторону от дороги, и проехал до его низу, ну там я уже пытался воткнуть свои ножки и ручки в снег, чтобы остановиться: во-первых, потому что мне не хотелось уехать в ручей, а во-вторых, у меня нереально болел копчик. Мне удалось затормозить, мои родственники, как всегда, с улыбками подошли к краю дороги, но мне было совсем не до смеху, боль постепенно тогда уже выходила из меня, как фактор этого – были слезы. Мне было просто ужасно больно, их улыбки изменились, моя матушка подбежала ко мне, и поняла, что дело дрянь. Не то, чтобы у меня торчали кости со всех возможных сторон, я ужасно отбил себе копчик при этих прыжках и переездах, даже еле-еле поднялся на ноги и уж с трудом осилил эту горку, чтоб подняться на дорогу. По какой-то чистой случайности, в эту минуту мимо нас проходили наши соседи по дому, которые уже завершали свою прогулку и стали случайными свидетелями произошедшего, после пары вопросов было решено, что мне нужно отправляться с ними обратно, потому что они приехали на машине. Меня мелкими шагами довели до автотранспорта, и я отправился в травм. пункт, там мне порекомендовали постельный режим и какие-то мази, о которых сейчас я даже не в курсе. Казалось бы, копчик – не понятный отросток человеческого скелета, о функции которого мы пока не знаем совершенно ничего, а только лишь строим теории, что он является хвостом, который остался у нас от наших далеких предков. И этот неизведанный отросток, при его ушибе, так влияет на жизнь человека и его походку. Ну ничего, моя история с копчиком на этом не закончена, он напомнит мне о себе спустя многие годы, хорошо, что тогда все обошлось.
Ну ладно, достаточно о травмах. В тот младший школьный период я помню, что очень полюбил ходить в гости после школы без предупреждения. Не то, чтобы о моем приходе не знал хозяин квартиры, о моем приходе в гости к кому-либо не знали мои родители, как только перестали встречать меня после школы. Я забегал, как планировалось, на пару минут к кому-нибудь из своих одноклассников или бывших детсадовских товарищей, которые учились в параллели, чтоб мы чуть-чуть поиграли в «Денди» или «Сегу» или просто в какие-то настольные игры. Сотовых телефонов на тот момент у нас не было, а ходить до дому и потом возвращаться обратно, была слишком долгая затея. Поэтому в этот период бабушка моя периодически испытывала стрессовые ситуации. После того, когда она перестала нас встречать, убедившись, что мы умеем ходить, а маршрут из школы максимально безопасен, она решила оставаться дома и ждать, пока я вернусь после школы, готовя мне при этом что-нибудь покушать. Но я иногда подводил ее доверие, заруливая к кому-нибудь из своих товарищей по школе в гости. Я вообще не представляю, как она работала, может быть она все-таки бывший или действующий агент Федеральной службы безопасности… Конечно, на пару минут к друзьям заходить не получалось, но через час, через полтора это было максимум, я уже обычно был найден моей бабушкой, и, если ей не удавалось вызвонить меня от моего приятеля, она приходила лично. Не подумайте, что она запрещала мне общаться с другими детьми и была слишком строгой. Просто она сильно волновалось за меня, и, когда те ребята, с которыми я жил в одном дворе и по совместительству учился в параллели или в одном классе, возвращались после школы домой, а меня все не было и не было, она начинала рассматривать не очень приятные исходы событий, которые со мной могли произойти, хотя по сути дела, со мной все было в порядке. После того, когда она меня находила, в ее взгляде я обычно читал облегчение, но в то же самое время где-то глубоко сверкала злость, что ей пришлось изрядно поволноваться и побегать в поисках либо телефона, либо адреса моего гостеприимного товарища. И каждый раз, после подобных игр в прятки, со мной проводилась профилактическая беседа, чтоб я так больше не делал, и я понимал, что мне пытаются донести и не хотел расстраивать свою бабушку. Чаще всего эти беседы со мной проводила уже мама, потому что бабушка после пары таких раз начинала обижаться на меня или специально, оставив меня дома, уходила, чтоб не выйти из себя и не дать мне за это хорошего подзатыльника. Но периодически я был увлечен шутками или нашими разговорами с товарищами и не вольно заскакивал к ним в гости, как представлялось на пару минут, а бабушка в это время получала выброс адреналина, который каждый раз заставлял ее волноваться. В таком ритме проходили мои юношеские и школьные месяцы и года, и на этом моя тяга к общению с людьми пока не закончилась. Бабушка, конечно же, отходила от своих переживаний за такие мои поступки, поэтому они с дедом даже звали меня в гости на выходные. Но меня и не надо было звать, я готов был приходить сам, чтоб пособирать конструктор в спокойствии и сменить домашнюю обстановку, которая за рабочую неделю слегка приедалась. Пятничный вечер и мою игру с конструктором «Лего» у бабушки с дедушкой сопровождал усатый дяденька Леонид Якубович и его шоу «Поле чудес», а по воскресеньям был не мало важный «КВН», который я также поглядывал в параллель с той же игрой в конструктор. Для меня конструктор был развлечением номер один, я мог сбирать его хоть каждый день, а, если бы мне привозили при этом новые детали и запретили бы учиться, я бы с радостью отдал этому всему свою жизнь. У меня и правда была в детстве такая мечта: работать в этой фирме, чтоб можно было собирать конструктор каждый день. Но кто меня бы взял в том возрасте? А со временем приоритеты менялись и, конечно, запрятали эту детскую мечту в самый дальний шкаф.
Еще один учебный год остался позади и, как по старой доброй традиции, мы поехали на летних каникулах отдохнуть в Назаровский бор. С младшей троюродной сестрой я проводил меньше времени, чем раньше. Девчонки у меня обе учились хорошо, поэтому и младшей настал тот возраст, который был у ее старшей сестры, которая всегда смотрела на нас, занимаясь своими важными учебными делами, изучая что -то даже тогда, когда была на отдыхе. В те дни я уже играл с соседом в какую-то воображаемую «Войнушку». И нам удавалось ладить, он и я стали чуть взрослей и поменяли свое отношение к друг другу, да и нам двоим нужно было тратить куда-то свою молодую необузданную энергию. Обычно с троюродной сестрой мы пропускали закаты за просмотром какого-нибудь фильм. Но знаю точно, что они там были красивые – пару раз мне удавалось их увидеть краем глаза. Из фильмов, которые до сих пор заполнили мое детское воспоминание были две киноленты, которые мы смотрели, не отрываясь – это фильм «Американский ниндзя», который состоял из четырех частей, и легендарный для меня до сих пор сиквел «Звездные войны», который и сейчас, наверное, считается верхом кинематографа, но тогда у нас не было трех частей, которые сейчас считаются началом фильма. Видимо в библиотеке Ватикана не сразу нашли все шесть частей. Эти фильмы были пересмотрены нами раза по три, если не больше, за все поездки. После просмотра, вечером, если сестренка опять была занята какими-то школьными делами, мне обычно нравилось собирать что-нибудь из моего, не побоюсь этого слова, любимого конструктора рядом с ней, но даже это занятие становилось земной утехой, когда я выходил во двор, чтоб покачаться на качели, когда на улице становилось темно. Я ощущал себя на каком-то корабле в невесомости, видимо фильм накладывал свой отпечаток. Вставая на эту тяжёлую качель, раскачивал себя и садился, пытаясь помочь телом и своими ногами, выпрямляя их и сгибая, чтоб мой полет продлился чуть дольше. В эти моменты я мечтал и думал о чем-то неземном. Помню, что у меня были какие-то очень интересные мысли и планы, и мне было так хорошо от них. Жаль, что сейчас мне не удаётся вспомнить точные мысли этих погружений, надеюсь, что все либо уже сбылось, либо еще предстоит увидеть мне впереди. В любом случае, печатая эти строки, я невольно погружаюсь в это спокойствие прошлого. Максимально разогнавшись, я закрывал глаза и опускал голову вниз, тело подавал чуть вперед и чувствовал, как легкий ветер качает меня из стороны в сторону – это было состояние некой свободы и одиночества, которое мне было нужно. Быть наедине с природой и со своими невзрослыми мыслями. Я как будто был в своем определенном детском трансе, когда качался на качели, мне казалось, я смог бы провести так всю свою жизнь. А, если бы мне туда приносили что-нибудь перекусить и была возможность собирать конструктор, то я бы спускался с нее только для того, чтобы сходить в туалет. Но тогда количество моего времени было ограничено: кто-то из дому выходил и обычно звал меня обратно, потому что было либо поздно, либо прохладно. Когда они выходили, я возвращался в себя и качель больше не раскачивал, а просто ждал, пока она остановиться. Как только это происходило, я направлялся в дом и готовиться ко сну. Так прошла еще одна поездка, и затем, как и всегда, я вернулся обратно в город.
Текли года с нашего первого приезда в Назарово, мы становились взрослее, и с каждым днем все больше отдалялись с моей троюродной сестрой, а уж тем более в обычной городской жизни. Каждый раз, когда я приезжал к ним в гости на какой-либо праздник или какое-то мероприятие со своими родителями, они проводили немного времени со всеми и уходили гулять. А что им оставалось делать? У них были свои школьные товарищи, с которыми им было намного интересней гулять, чем сидеть с родственниками и слушать эти глупые взрослые разговоры. Мне тоже не доставляло удовольствие находиться за шумным столом, хорошо, что у них был компьютер. Помню, как сестры, чтобы завлечь меня в него, дабы им не пришлось сидеть со мной и как-то развлекать, показывали, как нужно строить дороги в игре, чтобы поезд поехал в правильном направлении. На тот момент времени на дискетах, были еще какие-то подобные развивающие игры в компьютерном мире и поняв, что я разбираюсь что нужно куда вставлять и что нажимать, сестры благополучно избавляли себя от скучных посиделок со мной и уходили гулять. Умно и хитро, не зря они были отличницами. Да, мне было интересно, но я не сразу втянулся во все эти игры. До появление этой чудо машины мы играли в настольный баскетбол, ну или правильно обозначить, что со мной играли, а я хаотично нажимал на кнопки, без осознания что именно нужно делать. Мне было интересней проводить время как раньше: смотреть какие-нибудь их модные журналы, по-моему, они назывались «СOOL». Разглядывать журнал с наклейками, которые были у них. Не то, чтобы у меня была какая-то тяга к моде, мне было интересно, чем живет более старшее поколение. Мне было просто интересно проводить с ними время, потому что от них я чему-то всегда учился гораздо больше, чем от своих сверстников. Но зачем им идти на такие жертвы. Тогда, конечно, мне было немного грустно, что так, а сейчас я понимаю, что у них там были уже совершенно другие дела и приоритеты. И вот, со временем, как меня приучили играть одному, мои походы к ним в гости начали превращаться в посиделки за компьютером. Мне уже стало не так печально, что они уходят из дома, и мне не с кем пообщаться. Я на долго не растягивал трапезу за общим столом, у меня уже была мысль, как построить железную дорогу и потом еще успеть поиграть в игру «Dangerous Dave», где охотник в два дэ проекции ходил по какому-то заброшенному дому, убивал зомби, бабок с ножами и лизунов с пауками. Эти чудесные игры занимали у меня все время, которое пролетало незаметно. Я вроде только начинал играть, а сестры уже возвращались домой, и уже в следующую секунду мне с родителями было пора уходить домой. Время для меня, на тот момент, обретало неестественную скорость. В своих попытках пройти игру я не отвлекался ни на что. Я даже помню такой момент, когда кто-то зашел в комнату, пока я играл в компьютер и сказал мне, что по телевизору идет концерт, где выступает моя любимая группа. Может это все было сделано для того, чтобы я отвлекся, но у них не получилось. Я сказал, что мне эта группа уже давно не нравиться, и я не пойду на них смотреть. На самом деле я песню слышал до того, как кто-то мне об этом напомнил, и, пока меня никто не видел, я подтопывал ногой. Но власть технологий взяла надо мной вверх. Вот так дети меняют свои приоритеты из-за чего-то более интересного. Игры с каждым годом становились всё красочней, а компьютер сестер погружал меня в этот мир игр с помощью дисков, которые я иногда приносил к ним от своих старших товарищей и тех ребят, у кого были дома компьютеры. Так продолжился курс моего познания игровой зависимости.
А, между делом, начался новый учебный год, и он нес в себе массу всего нового и интересного. В первую очередь, мы были уже старшим классом в своем младшем крыле школы. Мы теперь сами должны были контролировать порядок у себя на этажах. У нас были красные повязки на плече рукава, которые подчеркивали наш статус дежурного. Каждую неделю мы менялись между параллелью, кто из нас будет отвечать за порядок на этажах. И только дежурный класс снимал эти красные повязки, как тут же он забывал, что когда-то дежурил, и превращался вместе с остальными детьми в огромную неуправляемую на переменах массу. Учеба все также давалась мне легко. Каждый день я пополнял запас своей истраченной энергии двумя ингредиентами – это были плитка шоколада и пачка сухарей. Тогда у производителя были разные вкусы, и я, пробуя все, собирал этикетки под оргстекло, которое лежало у меня на столе, когда этикетки шоколадок и сухарей пошли на повтор в десятый раз, я понял, что смысла складировать их под стеклом нет, потому что, когда я садился за уроки, стол, заполненный складированными пустыми упаковками, поднимал мои руки выше головы. Может это было заедание моей переполняющей энергии – меня в тот момент можно сказать выгнали с тренировок. На тренировке по плаванью мы ходили с моим соседом-товарищем и, соответственно, мы иногда, стоя в воде у бортика бассейна, друг с другом болтали. Тренеру это не нравилось, и он постоянно нас ругал за это, даже периодически выгоняя из бассейна. Из-за этой ругани у меня постепенно пропадало желание заниматься, и постепенно я начал ходить больше за компанию и подурачиться, чем заниматься ответственно. Хотя мне нравился этот вид спорта, и я даже успел выступить на соревнованиях. В один прекрасный день мы пришли на тренировку как обычно. Размялись, отработали какие-то элементы на суше, потом переоделись и вышли в чашу, тренер дал нам задание, и мы нырнули в воду. Я не скажу, что был лучшем в мире пловцом, но что-то получалось, и я проплыл дистанцию и выполнял нырки в воде стоя у бортика. Тренер не видел меня, он давал какие-то рекомендации девочке с нашей группы. Когда подплыл к бортику мой товарищ-сосед, естественно, мы начали шутить друг с другом. И это все закончилось разговором на пенопластовом ограждении, которое делит бассейн на дорожки. Мы немного посидели на этой перекладине, тренер, заметив это, направился к нам, и сказал, чтобы мы выходили из воды. Товарищ-сосед поплыл дальше, чтоб закончить нужную дистанцию, а так как я закончил задание, то мне не оставалось ничего кроме того, как подплыть к лесенке и выйти из воды. Тренер в качестве профилактики решил шлепнуть меня тапком по мягкому месту, потому что баловство на воде это чревато, да мы и не баловались на тот момент, после чего он сказал, что для меня на сегодня тренировка закончена. Я подождал в теплом душе всех своих коллег, чтоб не выходить в фае раньше, потому что с тренировки нас иногда могла встретить моя бабушка. Потом мы с товарищем переоделись, вышли из бассейна вдвоем и направились по домам. Когда я вернулся домой, я огласил родителям, что больше на тренировку не пойду. Они попытались переубедить меня, не зная почему мною было принято такое решение, но обсуждение этого вопроса для меня были бессмысленны.
Какой-то определенный бум на приставки, в тот момент, подходил к концу и игровые клубы уходили в сторону, потому что приставки начали уступать компьютерам. Потихоньку у нас в районе начали появляться компьютерные клубы. Тот парень, который держал игровой клуб с «Сони Плэйстейшен», тоже понимал, что все меняется. Я все равно приходил периодически поиграть к нему в то время. Как-то бабушка опять потеряла меня и пришла в этот клуб. На смене за главного в тот день была матушка этого парня, с которым у нас были деловые отношения. Она то и поведала моей бабушке, что я периодически подрабатываю у них уборщиком. Бабушке стало скорей всего стыдно за это, но она не сказала ничего. И что-то там они разговорилась, я честно не знаю, о чем был их разговор, потому что уже был погружен в игру, ведь мне оставалось доиграть всего лишь десять минут из полу часа, которые были честно мною заработаны. Поэтому их разговор был мне на руку. И как-то так сложились обстоятельства, что они обменялись телефонами и после того, как закрылся этот игровой клуб, я периодически продолжал общаться с этим старшим товарищем, созваниваясь с ним, я приезжал поиграть к нему в гости в приставку. Он даже как-то дал мне приставку поиграть на неделю или на две домой, пока у нас были каникулы, от чего я очень был счастлив. Но счастье не длиться слишком долго, потому что рабочая неделя имела всего пять дней для игры. Когда отец возвращался с работы ему хотелось отдохнуть, как минимум посмотреть телевизор, соответственно все мои игры заканчивались. За этот период, пока мы с ним общались, я успел поиграть во все игры, которые мне были интересны. Ну как общались… Когда я приезжал к ним в гости, они меня что-то расспрашивали и были очень добродушными ко мне, а что я мог дать им в том своем возрасте, кроме обычных ответов на вопросы. Этот товарищ общался со мной как с младшим братом, и для меня было ценно такое общение. К нему в гости приходили его товарищи, и я знакомился с ними. Они разговаривали между собой, иногда подключая в беседы меня, некоторые ребята, которые были его друзьями и посещали его квартиру в мое присутствие, жили со мной в одном районе. Так, я периодически участвовал в беседе с ними, я получал какую-то интересную информацию или шутки, иногда они шутили и надо мной. Он вообще иногда мог пойти куда-то погулять с ними, оставив меня одного или с матушкой в квартире. Тогда это не вызывало во мне чего-то сверхъестественного, но сейчас я прекрасно понимаю какой они сделали огромный вклад в мое развитие личности, даже просто через свое общение и ту возможность играть в эти компьютерные игры сколько влезет. У него, на тот момент, был еще и компьютер, и я скачивал с сети всякую чушь, которую только можно было скачать: песни, картинки, какие-то фильмы, игры. Привозил эти диски к сестре и показывал товарищам во дворе, которые имели компьютеры. Я был информационным носителем, как флешка, только с дисками – скачивал приколы у одного, чтоб показать их другому.
И хоть все имели компьютеры и приставки, у нас, у молодежи тех лет, все-таки был интерес ходить в компьютерные клубы толпой, потому что там появилась возможность играть по сети. Популярностью пользовались две «Стрелялки», которые назывались «Квэйк» и «Халф Лайф», суть этих двух игр была проста – каждый сражался за свое игровое существование. Так же из игры «Халф Лайф» можно было перейти через меню в более реалистичный мир и играть в «Контр-Страйк», где контртеррористы сражались против террористов. Игра была командная, поэтому интерес вызывала неимоверный. Мы с моими двумя соседями по подъезду чистенько проникали в компьютерные клубы и играли в эту игру. В тот период, когда погода была к нам благосклонна, мы не тратили деньги на компьютерные клубы, мы играли в «Контр-Страйк» во дворе, завлекая ребят, чтоб команды были чуть больше и было интересней. Тогда это для нас была Мега игра в прятки, которая задействовала территорию двора и огромную территорию гаражей, где мы играли в прятки еще пару лет назад. Задача игры была только одна, когда видишь противника, ты кричишь ему, что ты его убил, и он выходит и стоит на середине локации. Почти как пейнтбол, только без пуль и без пушек. Мы играли, стреляя из пальцев и крича «Пах пах» и имя человека, этим мы обозначали, что невидимые пули, которые вылетали из двух пальцев руки, попали в его тело. И игра была настолько взрослой, что никто не оправдывался, говоря что-то по типу: «У меня тело из титанового сплава» или «На мне бронежилет», ну, или что-то из этого «Ты не попал, мне не больно». Человек, чьё имя было выкрикнуто, выходил из своего укрытия с поникшей головой. Мы играли по-честному. Никто не кричал просто, стоя на одном месте где-нибудь за углом, имена ребят из противоположной команды. Там, среди гаражей, заборов и подвалов, наши тактическо-боевые детские навыки набирали свои обороты. Но были и такие, кто не хотел, чтоб их команда проиграла. Иногда, выходя из укрытия, они расстроенные, что оказались уже не в игре, кричали тем, кто в их команде остались «живы», где находиться противник, подсказывая куда им нужно двигаться дальше и что предпринять, чтобы не попасть под «пулю». На одну такую операцию могло уходить от десяти до тридцати минут. Такие операции занимали у нас все свободное время. Мы возвращались домой мокрыми и грязными, как будто и правда участвовали в каких-то боевых действиях. Девчонки с нами тогда не играли, поэтому, когда мы возвращались по домам, в их взгляде явно проскальзывало недоумение. Ах эти девочки, они никогда не понимали наших суровых «пацанских» игр. Ну, разве им можно понять какого это – прыгать в огромную кучу песка с гаража? Разогнаться, оттолкнуться и сделать в воздухе сальто, приземлиться и от радости повторять это снова и снова. Как к этому можно относиться с пониманием, если ты этого ни разу не делал? Вот и тут так же, как можно понять грязные вымазанные от пота лица и одежду, когда ты не прятался по этим гаражам так, чтобы ты мог видеть всё, а тебя бы не видел никто. Тогда это и впрямь была игра, которая нам очень сильно нравилась, и далеко отодвинула все дворовые игры, которые были до этого. Модернизация и прогресс, что тут еще скажешь?
Возвращаясь на школьную скамью, я помню, что мы пытались адоптировать ее и там. На переменках мы устраивали что-то подобное. Но сложность была в том, что в коридорах на перемене царила полная анархия и из-за этого всегда была неразбериха, и большую часть времени мы тратили на то, чтобы доказать друг другу кто кого первый крикнул. Потому мы решил оставить эту идею и наслаждался игрой во дворе.
В тот же учебный год моя жизнь наполнилась еще большим смыслом, потому что в параллельный класс пришла учиться девочка, которая была по совместительству родственницей моей классной руководительницы. Для тех, кто помнит мою историю жизни с первой страницы этой книги, девочка это была еще и по совместительству той, которая затронула мое маленькое сердечко в детском саду.
К нам в класс в этом году пришел новенький парень. Он был такой открытый и дружелюбный, мне тогда как-то всё это виделось со стороны очень странно. Первое время, у нас с ним были какие-то легкие разговоры. Классная руководительница пророчила моей и его маме, что мы станем чуть ли не лучшими друзьями. Да, он был креативный, обзаведясь товарищами он предлагал им какие-то игры и очень было весело, а меня, на тот момент, опять захлестнуло рисование, мне было не до беготни. Может психолог посоветовал мне немного отдохнуть, может я головой ударился. Но я помню, что я сидел и рисовал на переменах. Он был классный парень, и мы с ним потом начали общаться, но это были какие-то непонятные отношения, скорей всего из-за схожести характеров. Мы то были товарищи не разлей вода, то ссорились из-за какой-нибудь глупости и не общались. И классу приходилось в тот период делиться на своих и чужих.
Спорт опять открыл мне свои двери, и я начал заниматься хоккеем с мячом. Но не играл, а больше пытался научиться стоять на коньках. Ходили мы туда с тем же товарищем, с который занимались плаваньем. Все тренировались, а мы, находя возможность, всё смеялись, как будто у нас не будет больше на это время никогда.
С такими шутками и прибаутками мы заканчивали свою младшую школьную ступень. В этих учебных процессах и активном отдыхе три года пролетели не заметно, так же и всё, что было до. Летом я, как всегда, отправился в Назаровский бор. Там произошла история с компьютерным клубом, которая прибавила частичный опыт через поступки людей. Как-то прогуливаясь с родными по бору, я увидел вывеску компьютерного клуба. Пока мы гуляли я весь изнылся, что хочу срочно попасть туда. С горем пополам, вернувшись обратно домой, матушка разрешили мне пойти, наверное, потому что я бы просто не отстал, так как моя игровая зависимость набирала обороты. Я пришел туда, поиграл в «Стрелялку», ни к кому не присоединяясь, а когда время закончилось, я по старой традиции своего города решил постоять и посмотреть, как и во что играют другие ребята. Там были старшики, которые играли в стратегию друг против друга. Они играли на интерес, как они обозначили друг другу, но интерес у каждого человека свой, противостояние какое-то явно присутствовало. Ничего не предвещало беды, я пытался разобраться в игре, что они там нажимают, и какие действия за этим следуют. Они сидели за перегородкой друг от друга, чтоб не подглядывать кто в каком месте карты. Я понимал, что игры должны быть шпионские, но мне было очень интересно узнать, поэтому я подошел к одному из них, тыкнул пальцем в монитор и спросил, что это значит и что оно делает. Он только повернулся ко мне, чтоб ответить или послать, как в ту же секунду, откуда не возьмись, меня взял за шкирку ответственный за компьютерный зал и вывел из клуба, выпихнув, даже не сказав ни слова. Я не понял вообще ничего. Внутри было очень неприятно, ну, а что мне оставалось делать? Взять камень и забить его? Нет, я пошел домой клянчить еще денег, чтоб пойти поиграть. Пока я шел, я раздумывал почему так получилось… Оправдание для него я нашел только в том, что у него появилась мысль, что я подсказываю одному из игроков, где находиться другой, но это же было не так. Прошло еще пол часа, и матушка сжалилась и дала мне еще денег на пол часа игры, сказав при этом, что это был последний раз. Ей не то, чтобы не хотелось давать денег, она просто не хотела, чтобы меня затягивала игровая дорожка. А, если бы она так мне сказала, то в моих уговорах явно было: «Вот сегодня я поиграю последний раз, а завтра уже не пойду». А мне большего и не надо было. Я вернулся, выложил ему на стойку деньги, он с удивленным взглядом посмотрел на меня и поставил мне время на компьютер. Те ребята еще продолжали свой бой. Я запустил эту же игру, в которую играли старшие ребята и пытался разобраться, как там и что уже без чьих-то подсказок, самостоятельно. Тогда, помимо того, что я познакомился с новой игрой, я еще и понял, как отношение людей может поменяться, когда в разговор вступают деньги. Как и обещал маме, на следующий день я играть не пошел и вообще больше к ним не возвращался. Этот год был последним моим воспоминанием о той большой территории, которая находилась за зеленым двухметровым забором, о большом двухэтажном желтом коттедже, обо всех животных, которые были на том участке земли, о том соседе и самое важное – о нашем проведенном времени и общении вместе с моей троюродной сестрой. В том году этот участок выставили на продажу, и его в самое ближайшее время купил человек, который продолжал свою историю жизни, оборвав наши нити настоящего, оставляя от этого места только самые теплые и радостные воспоминания детства.
