Светлана Шахова
Вчера я проснулась взрослой
Даша села. Бережно держа, стала разглядывать цветы. Заметила что-то между стеблями, схваченными резинкой. Аккуратно достала свёрнутую в трубочку записку. Развернула, ухватила взглядом: «Вылезай в окно».
Коктейль из испуга, любопытства и волнения, принятый одним глотком, поднял с постели, усадил на подоконник. Разворачиваясь всем телом наружу, Даша вспомнила, что этот эпизод ей когда-то снился. Только сейчас руку ей протягивал другой парень и наяву.
Подхваченная Вадиком за талию, Даша мягко приземлилась. Держась за руки, ребята понеслись в сторону лодочной станции.
Пробежав по мосткам, Вадик вскочил в лодку, подал руку. Даша шагнула одной ногой, чуть не упала, потеряв равновесие. Покраснела, смутившись от своей неловкости, но Вадик даже не заметил, поддержал, усадил на корму.
Открыв замок, он ловко отвязал верёвку от причала. Судёнышко медленно поплыло. Черпая воду ладошками, Вадик смочил отверстия для крепления вёсел, примостил их, быстро погрёб.
– Зачем это? – полюбопытствовала Даша, хотя на самом деле в её голове роилось множество более важных вопросов.
– Что? Воды налил в уключину? Да, чтобы вёсла не скрипели. А то весь лагерь разбудим.
Вадик налегал на вёсла. Когда же отплыли подальше, сложил их, позволив лодке медленно плыть по течению.
Даша ощутила себя в сказке. Перевёрнутые берега вместе с травой и деревьями «держались» на водной глади и не тонули. Лодка плыла, словно по жидкому золоту, врезалась в него носом, разгоняла по сторонам, оставляя в тёмной толще воды слепящие расплавленные осколки.
– Скажи, здорово, – прошептал Вадик, глядя Даше в глаза. – У тебя кудри, как у куклы – всегда блестят, особенно на солнце.
Даша покраснела.
– Чего смущаешься? Хотя… смущайся дальше – тебе идёт.
Лодка подплывала ближе к берегу. Поляна из кувшинок в тенистой заводи усилила в Даше ощущение сказки.
– Ты не обиделся, что я не ответила на твою первую записку?
Вадик состроил удивлённое лицо с вытаращенными глазами.
– Даже если бы она была моя, не обиделся бы. А что там?
– Как?! Это не ты?! – воскликнула Даша, захлопав короткими, густыми ресничками. – Это не ты предлагал мне дружбу?
Вадик встал, балансируя, перебрался в носовую часть лодки, поднялся на возвышающийся дощатый пятачок, и вытянув руку, театрально продекламировал:
– Так кто он – мой соперник? Говори скорее! Я расправлюсь с ним немедленно!
Даша расхохоталась. Вдруг краем глаза она увидела проплывающего мимо зверька.
– Крыса! Крыса!
Даша отшатнулась от бортика. Лодку качнуло. Вадик, растопырив руки, с воплем полетел с постамента и плюхнулся в воду.
Лодку мотало из стороны в сторону. Даша чудом не выпала за борт. Она рефлекторно вцепилась в скамейку, в ужасе замерла. Живыми оставались только глаза, бегающие по сторонам в поисках Вадика. Казалось, что прошла целая вечность, а тот всё не всплывал.
Вдруг сзади – всплеск воды, брызги, окатившие с головы до ног. Даша резко обернулась и оказалась нос к носу со смеющейся физиономией Вадика, подтянувшегося на руках.
– Ондатра там плыла, а не крыса! – весело сообщил он.
Не помня себя от радости, Даша обняла его за шею. Тот покраснел, выскользнул из рук и снова ушёл под воду.
Вынырнул Вадик со стороны кувшинковых зарослей. Взялся за жёлтую головку цветка, рванул, вытащил длинный стебель. Дурачась, принялся кидаться в разные стороны, будто отыскивал самые крупные цветы. Набрал целую охапку. Проваливаясь в ил, с трудом добрался до лодки.
– Хочешь, я узнаю, кто тебе дружбу предлагал?
– Нет, уже неважно, – ответила Даша, чувствуя себя самой счастливой.
– Тогда принимай дары Нептуна! – деланно пробасил Вадик, протянув букет, залез в лодку, погрёб к месту, удобному для причала.
С волос, как с тающих сосулек, по шее и лицу струилась вода. Белая футболка промокла насквозь, прилипла и выглядела теперь телесной. В глазах горел огонёк, с лица не сходила улыбка.
«Какой он смешной, когда мокрый», – подумала Даша и тоже заулыбалась.
На берегу Вадик стянул футболку, повесил сушить на обломанный сук рябины.
– Может, искупаемся? – весело предложил он.
– Тебе мало, что ли? А у меня купальника нет.
– Тогда давай венки плести, но предупреждаю – я не умею.
Он притащил из лодки кувшинки. Даша принялась складывать цветок к цветку, переплетая длинными стеблями. Это было её любимым занятием с детства. Только тогда плела из одуванчиков.
Вадик наблюдал, усевшись на траву.
– Да это вроде не так уж сложно! Давай – кто быстрее! – предложил он.
Соревнование началось. Руки Даши замелькали. Вскоре она подняла вверх готовый венок.
Вадик, кисло улыбаясь, продолжал копошиться.
– Корявенько получилось, – усмехнулся он, закончив работу.
– Да ты что?! Здорово! – поддержала Даша.
Вадик надел венок ей на голову. Она хотела сделать то же, но парень запротестовал, смешно замахав руками.
– Это только для девчонок!
– Ладно, ладно, – отозвалась Даша. – А что мне будет за то, что победила?
– Смотри мне в глаза, – дурашливо проговорил Вадик, медленно приближаясь к её лицу. Остановился на миг и… чмокнул в пылающую щёку.
– Какая ты, Дашка, красивая, когда смущаешься, – проговорил задумчиво. – Даже веснушки становятся незаметными.
– Раньше они были чуть видны, а теперь проявились – стали яркие и крупные, – прошептала Даша, оправдываясь.
– Ой, у тебя что-то под глазом! – вернув игривое настроение, воскликнул Вадик. – Дай-ка посмотрю! – он протянул руки, цапнул Дашу за плечи и чмокнул в другую щёку.
Даша озорно оттолкнула его с криком:
– Обманщик! Больше близко ко мне не подходи!
– А то что?
– С лодки столкну – вот что! – хохотала она.
– Ещё посмотрим, кто кого столкнёт!
Даша побежала вдоль берега. Вадик – за ней. И хотя тот был явно быстрее, она умудрялась ускользать, непредсказуемо резко сворачивая и петляя, как заяц.
Игра раззадорила обоих. У Вадика пробудился инстинкт охотника, Даша задалась идеей измотать парня вконец.
Они носились по берегу, пока вдалеке не раздался предательский клич – хриплый горн прокашлял подъём.
– Неужели два часа пролетело? – с сожалением проговорил Вадик. – Пора возвращаться, тебя начнут искать. Прихвати одёжку, пожалста, и давай – в лодку.
– А ты?
– Остыть надо! – крикнул он, убегая к реке.
Вернувшись, Вадик натянул футболку, которая тут же снова намокла, навалился на вёсла.
Плыли молча. Вадик трудился. Даша боялась спугнуть трепетное ощущение первых прикосновений. К ней никто ещё не притрагивался губами. И пусть это были только невинные чмоки, но они предназначались именно ей…
Глава 10
Реальность вернулась, когда на горизонте показался здоровенный парнище. Вячеслав Григорьевич – плаврук, а по совместительству дядя Вадика – стоял на причале покуривая.
– Что, пионэры, накатались? – ехидно улыбаясь, пробасил он. – Кажется, сейчас кому-то мало не покажется.
– Слав, ну ты ж нас не выдал?
– Конечно, не выдал. Себя, что ли, буду подставлять? Ключ-то от лодки сам тебе дал.
Резко схватив Дашу за руку, Вадик потащил её к домику неподалёку от причала, со словами:
– Вон Маша носится!
– Кто? Воспиталка ваша? – не отставая от молодёжи, уточнил Вячеслав Григорьевич и, заговорщически подмигнув, предложил: – Я отвлеку, а ты, Дашка, дуй тем же маршрутом назад и сиди в палате. Спросят, скажешь, что живот прихватило – в туалете долго сидела.
Ребята наблюдали из-за угла, как он вальяжной походкой приближается к Марии Ивановне, берёт под руку, ведёт в противоположную от павильона сторону. Что-то беспрерывно говорит, широко размахивая свободной рукой.
Оглянувшись, Даша увидела на верёвке сохнущих вместо белья внушительных лещей.
– Твой дядя ловит? – прошептала она.
– Не только ловит, но и всё начальство здешнее снабжает, – гордо ответил Вадик.
– Теперь понятно, почему вам с дядькой здесь такое раздолье…
Парочка скрылась из поля зрения.
– Бежим! – крикнул Вадик.
Рванули в сторону павильона. Под окном он встал на четвереньки, подставив Даше спину. Та взобралась и… застыла. На её кровати сидела Соня.
К великому Дашиному удивлению, вместо того, чтобы накричать, та улыбнулась. Помогла влезть в палату, обняла.
– Слава Богу, с тобой всё в порядке! Тут все с ума сходят! – тараторила она, прижимая девочку.
Они были в спальне одни, отряд полдничал.
Даша завела легенду про больной живот. В это время вожатая смотрела в окно на удаляющуюся спину Вадика.
– Давай ты мне правду скажешь, а потом подумаем, что делать, – доверительно предложила Соня.
Даша повесила голову, чуть не заплакала. Она врала редко – не научилась. Посчитала, что сейчас именно тот крайний случай, когда это необходимо для собственной безопасности, но история прозвучала неубедительно.
– Как ты поняла, что меня не было в тихий час? – спросила Даша после короткой, без подробностей, исповеди.
– Девчонки у нас в отряде так себе – тухленькие. Сразу донесли, что ты в окно сигала. Да и букетик на тумбочке завял. Если бы время было, вряд ли бы ты его так бросила.
– Что теперь будет? Меня же не отчислят? – проговорила Даша, умоляюще глядя на Соню.
– Вся жизнь – борьба! – с улыбкой ответила та. – Отстоим твоё право на существование в лагере!
Подумав с минуту, скомандовала:
– За мной!
Без дополнительных расспросов Даша засеменила вслед за энергично шагающей вожатой.
Меньше всего она ожидала, что Соня приведёт её в медпункт.
– Забегай, – сказала та, пропуская Дашу вперёд. – Посиди здесь, а я переговорю с Ириной Палной.
Из кабинета вышла врач. «Какая она молодая и красивая! Подстать Соне», – с восхищением отметила Даша, скромно устроившись на стуле в углу.
– Ириша, мне бы с тобой пошептаться, – загадочно проговорила Соня.
– Разумеется. Пойдём.
Они удалились в кабинет, но совсем скоро вышли.
– Значит так, Даша, – начала Ирина Павловна, – проходи в изолятор, располагайся.
Даша вопросительно уставилась на неё.
– Расслабься! – успокоила врач. – Ты действительно вылезла в окно – хотела уйти с тихого часа минут на десять. Но когда пробежалась – закололо в боку. Пошла в медпункт. Врач тебя осмотрела, дала таблетку и отправила в изолятор.
Даша понимающе кивнула.
– Ложись, а я пойду сообщу Марии Ивановне, что нашла тебя, – добавила Соня. – Ирина Пална – свой человек, не переживай. А начальство, оно поругать – поругает, но отчислять не станет.
Даша осталась одна. Больничная белизна всего вокруг – стен, кровати, тумбочки, стола, стула – навевала жуткие воспоминания.
Как-то в раннем детстве у Даши на голове поспала Кошка. На следующий день начался зуд. Оказалось – лишай.
Такой же белый кабинет. Доктор говорит о каком-то облучении, что это совсем не больно. А потом – откидное кресло в «комнате пыток», так её называли дети. Доктор хватает охапку волос, с силой выдирает. Захватывает следующую – не поддаётся. Дёргает, дёргает…
От боли перехватывает дыхание, Даша кричит, бьётся, желая вырваться, её крепко держат руки медсестры-ассистентки. Кажется, экзекуции не будет конца.
Но вот последняя прядь желтоватых, прямых, как солома, волос падает в таз. Врач наклоняется, обнимает, обещает, что теперь вырастут кудрявые, будут гуще и светлее прежних. Металлическим шпателем размазывает холодную, вонючую мазь по воспалённой коже облысевшей головы. Медсестра повязывает платок, провожает в такую же белую палату.
Даша, уставилась в потолок с серыми пятнами от протечки крыши, пытаясь отогнать ужасные воспоминания.
Переключилась, принялась рассуждать: «Девчонки сказали обо мне правду, но это оказывается плохо. Дядя Вадика, Соня, Ирина Пална и я – все мы сейчас врём. Это что, хорошо? Ничего не понимаю. Как же поступать правильно?»
Мысли путались. Усталость от пережитых впечатлений пыталась загнать в сон, но страх, что в наказание могут оставить здесь надолго, не давал забыться.
В коридоре послышался шум. Распахнулась дверь, вошла Мария Ивановна, следом – Соня.
– Вот ты, оказывается, где, беглянка.
Воспитательница тяжело плюхнулась на стул.
– Даже не знаю, что с тобой теперь делать. За нарушение дисциплины оставлю-ка здесь на недельку.
– Только не это, – умоляюще пропищала Даша, сползая под одеяло, глаза, расширившиеся от ужаса, смотрели с мольбой.
– Мария Ивановна, вы не забыли, что завтра иностранную делегацию принимаем? – вступила в разговор Соня. – У нас оба номера с участием Даши. Я гитару новую привезла. На сегодня репетиция назначена. Мы же не хотим сорвать выступление отряда?
Мария Ивановна молчала в нерешительности.
– К тому же нельзя наказывать человека за то, что он заболел, – подогревала Соня.
– Делега-а-ация. Да. Ну, это меняет дело, – задумчиво произнесла воспитательница. – Не хотелось бы получить порицание от начальника лагеря за срыв важного мероприятия, – и, обратившись к Даше, строго спросила: – Ты точно поправилась?
Та закивала.
– Тогда, почему до сих пор лежим?! Бегом на репетицию!
Глава 11
После отбоя девчонки принялись рассказывать страшилки. Истории про «чёрную руку», «красное пятно» и «синие пальцы» из смены в смену приводили слабонервных в священный ужас. Особо впечатлительные потом не могли спать по ночам – отсыпались в тихий час при свете дня.
Настала Дашина очередь.
– Хотите, расскажу про себя? – спросила она.
– Тебя что «красное пятно» в подвал утаскивало? – усмехнулась Валя.
– Не слушай её, Дашка, рассказывай, – вступилась Надя.
– В детстве, лет в пять, я лежала в больнице, – всё ещё находясь под впечатлением от изолятора, начала Даша. – Ребята постарше предложили играть в похороны.
– Ничего себе, детишки придумали! – воскликнула Женя.
На неё тут же зашикали.
– Так вот, меня, как самую маленькую и лёгкую, выбрали «мёртвой». Уложили на кровать – это был «гроб», обложили самодельными бумажными цветами, обступили и стали говорить, какая хорошая я была при жизни. Потом подхватили со всех сторон и понесли в другую часть палаты, подвывая похоронный марш. Опустили на пол. Один мальчишка шепнул: «Не дыши. Ты же мёртвая. Сейчас тебя закапывать будем». Я с испуга вдохнула, задержала дыхание… Потом чувствую – больше не могу, глаза открыла, как выдохну и давай быстро-быстро дышать. Девчонки, видно, так в игру углубились, что напугались по-настоящему. Завизжали, бросились бежать. А мальчишки им вслед: «Мертвец ожил! Сейчас встанет и затащит всех в могилу!». На крики медсёстры сбежались. Разогнали всех по палатам. Девочек еле успокоили, одной даже таблетки три дня подряд давали, чтобы засыпа́ть могла.
Даша замолкла. Стояла мёртвая тишина. В палату заглянула Мария Ивановна – она делала вечерний обход.
– Какие молодцы! Самая тихая спальня, – похвалила воспитательница, обводя взглядом кровати. – Беглецов больше нет?
– Беглецов нет, есть покойники, – пошутила Валя.
Раздался хохот.
– Очень смешно. Всем спать! – гаркнула Мария Ивановна и хлопнула дверью.
Истории больше никто не рассказывал. Немного пошушукались и засопели.
Даша ворочалась. В голове по кругу всплывали то события дня, то заново пережитые эпизоды детства.
Наконец, она начала проваливаться в забытье. Вдруг почувствовала, как что-то пошевелилось под спиной. Замерла… Подумала, показалось… Нечто зашевелилось снова. Прошиб холодный пот. Теперь Даша отчётливо ощущала, как под ней извивается что-то длинное и тонкое.
– Змея-я-я! – закричала она, вскочив с постели. Дрожа всем телом, подбежала к Жене, забралась под одеяло.
Поднялся визг. Девчонки повскакивали с постелей, сбились в кучу.
– Вы чё, бабы, с ума сбрендили? – сонно спросила Валя, протирая глаза.
– Наташка, уходи оттуда! – крикнула Надя. – К тебе может переползти.
Наташа, на ходу заворачиваясь в простыню, поспешила к остальным.
– Кто? Кто к ней переползёт? – снова спросила Валя, садясь на кровати.
– Да змея! Змея! – закричали девчонки.
Из соседней спальни прибежала Соня. Включила свет.
– Где змея?!
– Там, у меня под простынёй, – еле слышно пролепетала Даша.
Соня осторожно подошла к кровати, сдёрнула одеяло. Не обнаружила никаких признаков живности, лишь длинный конец белой нитки, спускавшейся до самого пола.
– Всё понятно, – сказала она. – Девочки, никакой змеи здесь нет. Посмотрите сами.
Первой пошла Даша, за ней потянулись остальные.
Соня приподняла край простыни. У изголовья крепилась надетая на карандаш катушка. Нитка от неё тянулась по центру матраса.
– Этот фокус мне известен. Могу продемонстрировать. Все убедились, что чисто? Кто смелый – ложись сюда, – скомандовала она, расправляя простыню.
– Давайте я, – вызвалась Женя.
Когда она легла на спину и закрыла глаза, Соня подняла с пола конец нитки и легонько потянула.
– О-о-о-ой, – заскулила Женя. – Что это?
Соня потянула сильнее.
– А-а-а-а! – завопила Женя и вскочила с кровати.
– Правда ведь, полное ощущение, что под тобой кто-то извивается?
Женя закивала, нервно переминаясь с ноги на ногу.
– Просто жуть! Похоже на гигантского червяка, – шептала она, приходя в себя.
– И кто же придумал так изощрённо поиздеваться над Дашей? – спросила Соня.
Девочки молчали, вопросительно переглядываясь.
– Понятно. Не хотим признаваться. Ну что ж, я знаю, кто это сделал – всё же очевидно. Если завтра к обеду виновный не извинится, будем выносить вопрос на совет отряда. А теперь быстро по койкам! И чтобы я ни звука больше не слышала.
Глава 12
После завтрака первый отряд в парадной форме – белый верх, чёрный низ, красные галстуки или комсомольские значки, пилотки – строем промаршировал к воротам. Вдалеке уже гудели милицейские сирены. Вскоре из-за поворота вынырнули синие мигалки головной машины сопровождения, за ней огромным кораблём величаво плыл автобус «Мерседес». По взвизгиваниям сирены можно было догадаться о замыкающем милицейском автомобиле.
Кортеж, притормаживая, двигался мимо встречающих. Ребятам не терпелось увидеть иностранцев. Особенно девчонкам, которые напряжённо всматривались в окна автобуса, но за тонировкой пассажиров было не разглядеть.
Сопровождающие машины без остановки развернулись и помчались обратно. Автобус припарковался, пофыркав, затих. Средняя дверь отъехала. По ступенькам резво сбежал высокий, коротко стриженный брюнет в узких синих джинсах и апельсиновой футболке навыпуск. Он остановился, галантно протянул руку стройной блондинке, спускавшейся следом. На последней ступеньке подхватил за талию, приподнял, мягко поставил на землю, поцеловал в щёку.
Широко улыбаясь, пан Кацпер и пани Беата – воспитатели польского отряда – помахали встречающим. Даша заметила, что Владимир Иванович пошёл к ним с какими-то бумагами, покраснев до ушей.
К воротам торопливо семенила повариха. Соня побежала к ней, жестом скомандовав своим оставаться на местах, перехватила уложенный на расшитый рушник каравай с солонкой посередине, понесла гостям. Те снова растянули широкие улыбки. Пани приняла подношение, пан поцеловал Соне руку.
Ребята наблюдали за происходящим с открытыми ртами. Руководители-поляки слишком уж отличались от Марии Ивановны и ей подобных дородных, вечно недовольно-орущих местных воспитателей.
А романтических сцен школьники не могли увидеть даже в кино. Афиши фильмов с намёком на поцелуи венчались раздражающей молодёжь надписью «Детям до шестнадцати вход запрещён!».
Пан Кацпер вскинул руку. Из автобуса шумной толпой повалили рослые парни и фигуристые девушки с разноцветными волосами и причудливыми причёсками. На спинах болтались рюкзачки, отстроченные цветными нитками. Все как один жевали жвачку.
Польские ребята были на полтора-два года старше русских, но внешне выглядели ещё взрослее.
Даша оцепенела, попав под шквал инородной культуры, неожиданно ворвавшейся в её ровную, ограниченную жёсткими рамками жизнь. Как зачарованная она смотрела на иностранных сверстников, не понимая, что в них больше удивляет – до наглости раскрепощённое поведение или внешний вид: тёмные очки, джинса, яркие майки, кепки с длинными козырьками, сандалии из мягкой кожи, сабо на высокой сплошной подошве.
– Жень, они же совсем взрослые, и всё равно будут в нашем отряде, что ли? – тихо спросила Даша.
Подруга утвердительно хлопнула глазами, взбивая пальцами макушку.
Соня замахала руками.
– Ребят! Идите сюда, будем знакомиться!
Отряд потянулся к вожатой, молча останавливаясь около группы поляков. Те пустились здороваться по-русски с видом давних знакомых. Девчонки заулыбались – одни робко, другие кокетливо. Соня стала представлять ребят.
Ситуацию немного разрядил рабочий. Иван Иванович подходил, толкая длинную тележку на колёсиках.
Гости метнулись доставать из багажного отделения автобуса многочисленные чемоданы. Забрасывая их на тележку, болтали между собой по-польски, ухмылялись, кивая на худого, долговязого человека в выцветшем рабочем халате.
Рабочий в растерянности смотрел на гору поклажи, которая едва помещалась на его убогом транспортном средстве. От четырнадцати человек он явно не ожидал такого количества багажа.
– Владимир Иваныч, может, они сами свои кошёлки дотащат? Я таку гору с места не сдвину. Да и тележка еле дышит, того гляди развалится. Добро-то казённое!
– Ни в коем случае, Иваныч! Ни в коем случае! – протестуя, замахал руками начальник лагеря. – Это же международный скандал сразу случится, – добавил шёпотом, помахав указательным пальцем перед носом рабочего.
– Тогда подмогу давайте, – сказал тот, набычившись, сел на корточки, достал из кармана хозяйственного халата пачку «Беломора».
– Ты, Иваныч, папиросы-то убери. Пионеров мне тут не разлагай морально. Жди. Сейчас завхоза пришлю. Вдвоём справитесь.
Начальник лагеря подошёл к Соне, шепнул, чтобы она вела отряд в павильон, а сам быстро – почти бегом – направился в сторону хозяйственных построек.
Соня возглавила беспорядочное шествие первого отряда к павильону. Ребята, наблюдавшие со стороны, завидовали. Им казалось, что наши уже успели сдружиться с иностранцами. На самом же деле до сближения было далеко.
Гости весело «пшекали» между собой, хохотали. Русские держались скованно. Даша шагала молча, неоправданно испытывая непонятную ущербность.
У павильона гостей встречала Мария Ивановна. От широкой улыбки щёки округлились ещё больше, поднялись, превратив глаза в щёлочки. С раскинутыми руками она шла навстречу коллегам-воспитателям.
– Смотри-ка, наша воспиталка улыбаться умеет, – шепнула Даша подругам.
– Не пойму, что все стелятся перед ними, – прошептала в ответ Надя. – Эти поляки на нас, как на первобытных пялятся.
– А мне кажется, что наши на них – как на обезьянок в зоопарке.
Мимо прогрохотали две багажные тележки. Рабочий и завхоз толкали их, тяжело дыша. Польская часть отряда отделилась и в сопровождении Марии Ивановны, обгоняя обоз с чемоданами, направилась в сторону реки.
– Сонь, куда это они? – спросила Даша.
– В свой павильон.
– Они не с нами будут жить? Мы, кажется, в одном отряде.
– Да, но для них построен отдельный корпус. Видела белый кирпичный домик у реки? Польские делегации всегда там размещаются.
– А почему так?
– Русское гостеприимство!
– Я же говорила, – шепнула Женя.
Даша хотела продолжить расспросы, но Соня громко объявила:
– Тридцать минут на переодевание! Встречаемся здесь! Сегодня на обед идём в полном составе!
Глава 13
Никто из русских ребят не рискнул задержаться в такой ответственный момент. Вышли даже раньше. Однако ожидание затянулось. Разморённые жарой ребята изнывали на скамейках у павильона. Прозвучал горн.
– Давайте начнём строиться, – предложила Соня. – Наши друзья, похоже, не успели разобрать вещи.
Ребята, потягиваясь, стали подниматься со скамеек, становиться парами. Послышалось «пшеканье» и почти сразу показалась поднимающаяся в гору со стороны реки недостающая часть отряда – иностранная группа, пестрящая одеждой в летних тонах.
Поляки со смехом приняли распоряжение дополнить строй. Когда же осознали, что это не розыгрыш – неохотно подчинились. Первый отряд, объединившись в интернациональный, сразу перестал быть образцовым – шёл вразвалку, без песни и речовки.
В столовой вторая смена заканчивала обед, но ребята оставались на местах из любопытства. Всем хотелось посмотреть, а может и познакомиться с поляками раньше других.
Гости, гордо задрав головы, продефилировали в отдельный зал, устроенный в глубокой нише. Ширма, перекрывающая вход из общей столовой, была узковата и с одной стороны открывала красиво сервированные круглые столы, покрытые льняными скатертями с расшитыми краями.
Воспитатели младших отрядов принялись выпроваживать подопечных. Вскоре, кроме интернационального отряда, остались только дежурные из четвёртого.
Вадик сидел за столиком вблизи ширмы и видел, как Алес – один из поляков – скомкал салфетку и бросил в соседа по столу Янека. Тот, шутливо возмутившись, ответил взаимностью. Под громкий хохот они продолжали игру. Девчушка ответственная за чистоту направилась собирать мусор. Вадик остановил её, поймав за руку.
– Эй, парни! – окликнул он. – Соберите свои бумажки.
– Зачем? Здесь же есть – как это у вас называется – уборщики, – высокомерно ответил Алес.
Его белёсо-голубые глаза вызывающе уставились на Вадика. Накачанные бицепсы непроизвольно подрагивали под белой майкой, так натянутой на мощный торс, что принт с изображением голливудской звезды, исказил её улыбку, превратив в гримасу.
Вадик молча поднялся, подошёл, взял со стола солонку, перевернул над тарелкой с пловом, повторил то же над стаканом с компотом.
Алес вскочил из-за стола, уронил стул, пнул его в сторону. Замахнулся.
С другого конца зала, где обедали воспитатели и вожатые, донёсся резкий голос пана Кацпера, который бежал, крича что-то по-польски. Алес остановился, уперевшись кулаками в стол. Все вокруг замерли, глядя на немое противостояние романтического вида подростка и крепкого парня, которые по задумке должны были быть друзьями.
За паном Каспером подбежали Соня и пани Беата. Стали разбираться в нешуточной ссоре. Через минуту польский воспитатель уже требовал от Алеса и Янека собрать мусор. Те нехотя отправились выполнять, брезгливо подхватывая с пола двумя пальцами бумажные «снаряды».
Воспитатель в это время извинялся за своих подопечных перед Соней и ребятами.
Молодой пан был так обворожителен в своей спокойной манере говорить, что девчонки смотрели на него влюблёнными глазами.
Только Даша до сих пор трепетала от страха за Вадика, ставшего в её глазах настоящим героем, гордо покинувшим место конфликта.
Она не решилась идти за другом. Привыкшая к дисциплине, Даша ничего не делала без разрешения взрослых, а единственный, но показательный случай – недавний побег – послужил хорошим уроком.
Размышляя, она ковыряла вилкой плов, отрешённо отхлёбывала маленькими глотками компот.
Голос Нади заставил очнуться.
– Эй, подруга! Уснула?
– Что-то аппетит пропал.
– Да ничего с твоим Вадиком не случится… А вообще, лихо он этих отделал.
Соня объявила о сборе отряда в тихий час. Ребята потянулись к выходу.
Дашин план – поговорить с подругами по дороге в павильон – сорвался, те остались ждать польских девочек, чтобы поскорее познакомиться.
Она свернула на дорожку, ведущую к домику плаврука. Проходя мимо медпункта, услышала тихий разговор за углом. Осторожно ступая, подкралась с другой стороны, замерла. Судя по тому, что диалог не прервался, поняла – её не заметили.
– Короче, Наташка! Извинишься перед этой малахольной. Она простит – ей всех жалко. Главное, я здесь ни при чём.
«Валя!» – поняла Даша по неспешной, невозмутимой манере говорить.
– Как же так-то?! Ты меня подбила, а мне одной отдуваться теперь? – громко шептала Наташа.
– А кто тебя конфетами шоколадными и крекером кормил? Забыла?
– Да помню, помню. Но я ведь не думала, что надо будет признаваться. За то, что пастой мазала, может, Дашка и простит, а за нитку – не-е-ет.
– Всё равно я её скоро отсюда выживу. Короче, рот откроешь – хуже будет. Сейчас расходимся, ищешь малахольную и извиняешься, пока вожатка тебя перед всем отрядом не застыдила.
Притаившись за углом у соседней стены, Даша видела, как Валя «поплыла» в сторону столовой. Наташа нервно засеменила к павильону.
Даша пробежала вдоль берега, плюхнулась на скамейку около корпуса. Успела отдышаться до того, как подсела Наташа.
– Давай отойдём, – поникшим голосом пролепетала та.
– Зачем? – поинтересовалась Даша, будто ничего не подозревала.
– Скажу кое-что.
В отрядной беседке неподалёку Наташа во всём призналась.
– Не ожидала от тебя. Считала подругой. А знаешь, я тебя прощаю. Я ведь всех прощаю.
Наташа насторожилась. Кровь ударила в лицо, глаза тревожно забегали, палец непроизвольно накручивал кончик косы.
– Жене тоже от тебя досталось. Простит ли она, не знаю.
– Может, ты ей расскажешь? – сцепив пальцы, взмолилась Наташа.
– Если слово дашь, что не будешь больше за печенье пакостить… Ну, что глаза вытаращила? – Даша усмехнулась. – Слышала я ваш разговор.
