Таня Гриц
Девочка с улицы Независимости
Цыган и тысяча леев
Мы ехали на дачу, как обычно, под баллады Хулио Иглесиаса и хиты Юрия Антонова. При выезде из города я всегда махала из окна бабушкиному дому, затем самолётам на папиной работе и всю дорогу здоровалась с рогатыми коровами, кудрявыми овцами, лохматыми козами и благородными конями.
Родители оборачивались и каждый раз умилялись моей наивности и жизнерадостности. Я подпевала, болтала ногами и всячески развлекала себя сорок минут до фазенды. Иногда мы брали с собой Муху, порезвиться на природе: побегать за ящерицами, кузнечиками, а то и мышами. В этот раз питомица тоже отправилась с нами. В такой пушистой компании время пролетело незаметно.
Мы подъехали, а у наших ворот разлёгся огромный лохматый пёс с чёрно-коричневой блестящей шерстью, висячими ушами и большим носом. Лапа у него точно была больше моей ладошки. Своим весом он помял все мамины настурции, и было похоже, что уходить не собирался. Я обожаю собак и уже была готова кинуться обнимать пса, но мама меня не пустила – вдруг укусит, ведь мы видим его впервые, к тому же я пахну кошкой. Папа осторожно подвинул пса и открыл зелёную калитку, пропустив нас вперёд.
– Мамочка, а можно я дам собачке колбаску или сардельку и налью водичку? – спросила я с придыханием.
– Хорошо, сейчас организуем ему миску. Только сама не ходи, – строго сказала мама.
Мы зашли в дом, и мама как закричит! Прибежал папа; оказалось, что посреди комнаты толстая мышь. А мама панически боится грызунов. Хорошо, что Мушка с нами. Пока кошка воевала с непрошеной гостьей, мы обошли участок, оценили урожай и фронт работы. Мне нужно будет собрать ягоды, овощи, фрукты и избавиться от колорадских жуков. Я отвечала маме кивком головы, а сама краем глаза посматривала на пса, который безмятежно спал в кустах красных и оранжевых настурций. Интересно, что он нашёл в этих специфически пахнущих цветах?
Папа пошёл на разведку в дом, а я, воспользовавшись тем, что мама увлеклась огородом, отправилась к собаке. По дороге залезла за сарделькой в машину. Оторвав кусочек, я бросила её через сетку забора на голову псу. Он проснулся и одним движением лохматой морды проглотил угощение. Я бросила ещё, он заинтересовался и сел, как полагается воспитанной собаке. Целая сарделька исчезла за два ловких приёма. Пушистый гость был доволен, облизав лапу, он вразвалочку пошёл по дороге прочь.
– Эй, собачка, а поиграть? – разочарованно крикнула я ему вслед, но он даже не обернулся. – Упитанный, а не воспитанный, – грустно пошутила я и отправилась переодеваться в рабочую одежду.
Муху мама оставила в доме из-за возможных мышей и бродячей собаки. Кошка дремала на кровати и была вполне довольна экологически чистым обедом.
Я быстро справилась со сбором урожая, а собрать жуков мне помогла Аня. Она была старше меня на четыре года и приехала к бабушке и дедушке на каникулы. Их фазенда располагалась у озёр, и ей разрешали гулять самостоятельно, целый день.
Я рассказала подружке о собаке.
– А-а, это же Цыган. Он бездомный, и мы все его подкармливаем. Он появился здесь в начале сезона. Никто не знает откуда. Хороший пёс, добрый, но кошек не любит. Ловит и ломает пополам. Вы с Мухой приехали?
Я поморщилась:
– Да, с Мухой, значит, на всякий случай не будем её выпускать. Спасибо, что предупредила. Я очень хотела его погладить, но побоялась, да и мама не разрешила.
– Пойдём его искать?
– Давай, только спрошу разрешения у родителей.
Папа меня отпустил, но не далеко и с уговором, что трогать собаку при встрече я не буду.
По дороге мы решили набрать по букету ромашек и цикория для моей мамы и бабушки Ани.
– Смотри, заросли мальвы, давай их тоже соберём и сделаем куколок.
– Это как? – удивилась я.
– Я тебя научу.
Мы довольные вернулись ко мне домой с десятком розовых граммофонов и устроились на топчане под персиком. Аня показала, как мастерить цветочных мальвинок. И пока я создавала семью, она сплела мне венок из ромашек.
– А как же твоя бабушка?
– Ничего, я ей ещё соберу. А тебе очень идёт.
– Пойду так вечером в гости, петь песни под гитару.
– Здорово, так это вы, как стемнеет, запеваете, – и она низким голосом передразнила: – Сиреневый туман…
Я засмеялась.
– Слушай, а что бы ты сделала, если бы нашла тысячу леев? – мечтательно спросила Аня и улеглась на топчан, подперев голову рукой.
– Не знаю, – протянула я. – Отдала бы родителям.
– Да ты что?! Я бы купила себе ролики. А у тебя есть ролики?
– Нет.
– А ты хочешь?
– Не знаю.
Аня ещё немного помечтала и засобиралась домой.
– Бабушка, наверное, уже волнуется. Пойду я. Она, наверное, ужин уже готовит. Я люблю ей помогать. Пока!
– Пока! Пойду-ка и я спрошу, может быть, мамочке нужна моя помощь, а то я целый день болтаюсь туда-сюда.
Вечером мы, как обычно, отправились в гости, есть рагу и петь песни и встретили у костра Цыгана. Хитрый пёс почувствовал разносящийся по всей округе запах жареной курицы и был тут как тут. Хозяин дома не был против, он любит собак. Все кости и обнимашки достались незваному гостю. И я в тот вечер чувствовала себя абсолютно счастливой.
Август на Родине мамы
Моя мама родилась на Урале. И жила десять лет в селе Косой Брод на улице Бажова с родителями и двумя братьями. А потом они продали дом с резными окнами, построенный и украшенный золотыми руками дедушки Ивана, и переехали в Киргизию. Мама очень любит своё село, здесь остались родственники и школьные друзья. Она с радость при возможности возвращается сюда вздохнуть полной грудью родной воздух, прикоснуться к земле своих предков. Уже все в моей семье здесь побывали. Оля с Игорем знали и дедушку Ваню. Жаль, что меня он не дождался, умер от сердечного приступа за полтора года до моего рождения. Этим летом взяли с собой и меня. Наши сердечные уральцы зацеловали, заобнимали и закормили нас местными рыбными и капустными пирогами, шаньгами и жареными лесными грибами с картошкой. Тётя Нюра, у которой мы жили в деревянном деревенском доме, держала огромную рыжую корову с белым пятном на лбу и длиннющими ресницами. Мне очень хотелось её погладить, но мама не разрешала:
– Минутка нетерпеливая, и посмотри, вон у неё какие рога. Если боднёт – улетишь. Лучше пойди посмотри кроликов или поросят.
Я так и сделала. Прошла через сад в огород и только приблизилась к свинарнику, как почувствовала резкую боль в шее и потеряла сознание. Хорошо, что папа оказался рядом и вовремя меня подхватил. Он собирал яблоки в саду и услышал мой крик. Осы, злющие от приближавшихся холодов, роились у свинарника и нашли свою жертву.
В доме было прохладно, бледный папуля держал меня на руках. Мамуля сидела рядом и прикладывала к укусу смятую петрушку. И тут мне зачем-то захотелось спросить:
– Мамочка, а почему у тебя глаза цвета василька, а у меня – переспелой черешни?
– Почему черешни? У тебя карие глаза, как у папы. А у меня глаза серые.
– А я бы хотела себе зелёные, – мечтательно заявила я. Затем я повернулась к папе и смущённо сказала: – Папочка, спасибо, что ты меня спас от осы. Ты у меня самый красивый и смелый. Я давно хотела тебе сказать, только ты, пожалуйста, не обижайся. Ты, когда смеёшься, очень похож на обезьянку.
Папа громко расхохотался и порозовел. На его лице появилось много складок, именно поэтому он и напоминал мне обезьянку.
– Смотри, мамочка, ну правда ведь похож?
Мама только пожала плечами, погладила меня по голове и звонко чмокнула папу. Как хорошо, что у меня такие родители, которым можно сказать абсолютно всё и они всегда поймут.
Закрутки
Каждый год мама варила варенье в огромном медном тазе, закрывала соленья и складывала остывать закрутки на одно и то же место, в коридор напротив входной двери, укрывая банки курткой или дублёнкой. Каждый год папа, возвращаясь с работы, повторял одну и ту же фразу: «Что за мужик здесь у нас лежит?» Укрывая горячие банки, мы уже ждали эту шутку, и всегда она была смешной. В этот раз мне разрешили немного помочь, мама отправила меня в кладовку за пустыми банками. Полки покрывали газетные листы, и по мере того, как банки перемещались на кухню, освобождались старые газеты. Я увлеклась рассматриванием фотографий и картинок и обнаружила настоящую находку. «Ве-чер-ний Ки-ши-нёв», – прочитала я по слогам. На фото сидела мама с маленькой Олей на руках, а рядом с ней какой-то незнакомый дяденька: «Вы-ход-ные в цир-ке».
– Мама, мама, а что это за дяденька рядом с тобой, и где папа?
Мама вытерла мокрые руки и посмотрела на газету. Она засмеялась и присела на табуретку, подтянув меня поближе к себе.
– Мы отправились в цирк всей семьёй, вот здесь в углу папино ухо, а это краешек причёски тёти – жены этого усатого дяди. Но фотограф из газеты почему-то решил, что именно этот дядя мой муж. Папа был очень недоволен и хотел газету выбросить, а я спрятала её в кладовку на память. Смотри, сколько лет прошло, я и забыла про этот казус.
На следующий день приехала бабушка солить с мамой капусту. Я крутилась рядом, похрустывая то морковкой, то капустой, как настоящий кролик. Каменной соли не хватило, и мама отправилась в магазин. Он находился прямо у дома.
– Пожалуйста, купи мне хлеб с перепонкой, – попросила я, провожая мамулю. Она улыбнулась и, накинув плащ, вышла за дверь.
Хлеб с перепонкой – это самая вкусная белая булка на свете. Круглый пшеничный хлеб с тонкой полоской сверху. Мама говорит, что перепонка сделана просто из муки, воды и соли, но какая же она вкусная! Иногда по дороге из магазина мама, зная мою любовь к хлебной полоске, отрывала её и протягивала мне. Есть по дороге было вдвойне вкусней.
Бабушка закончила работу, и мы немного поразговаривали. Прошло уже четверть часа, а мама ещё не вернулась. Затем тридцать, сорок минут, час. Мамы нет. Бабушка сильно распереживалась и переместилась из кухни на диван. Она попробовала позвонить папе, но на работе, вероятно, был обеденный перерыв, и никто трубку не поднял. Наконец позвонили в дверь, я бросилась открывать. Мама, бледная и уставшая, с хлебом и солью, зашла в квартиру.
– Что случилось? – прихрамывая, но торопясь изо всех сил, вышла в коридор бабушка.
– Я застряла в лифте, представляете, а со мной учительница, которая спешила на урок, и пара школьников. Просидели целый час.
«Ну и лифты у нас. Никогда не буду ездить на них сама, – решила я. – Лучше подниматься на пятнадцатый этаж пешком, полезней для здоровья!»