Татьяна Павловна Гутиеррес
Без памяти
Глава восьмая
Двери аэропорта открылись, и внутрь ворвался свежий, но довольно теплый воздух, наполненный ароматом цветущих азалий. В Буэнос –Айресе была весна, самое приятное время года. В нескольких шагах от здания аэропорта была огромная парковка, на которой Лео без труда отыскал свой автомобиль. К удивлению Вари, это был не обычный подержанный седан, а спортивная Альфа-Ромео, которая заревела сразу же, как Лео повернул ключ зажигания.
Он посмотрел на бледную Варю, которой едва удалось сомкнуть глаза, и дружески потрепал ее по плечу.
– Готова?
– Готова…
– Запомни, никто кроме меня не должен знать этой безумной истории. Это сразу привлечет репортеров, и врачей психлечебницы. Отныне ты – Флоренс Басетти.
– Так точно, – с серьезным видом кивнула Варя, чем рассмешила Лео.
– А ты мне нравишься, Флоренс. И если у тебя помутнение рассудка, я чертовски этому рад.
Он рассмеялся громким смехом, отчего Варя залилась густой краской, а внутри у нее появилось необычное чувство. Словно от нервов скрутило живот, как когда-то, когда она волновалась перед экзаменами. Но причина этому не ее неординарная ситуация, не то, что она оказалась в чужой стране, да еще и в чужом теле, и направлялась в чужой дом, к чужим родителям, чтобы изображать из себя их дочь. По этому поводу у нее еще было время поволноваться. Дорога до Монте должна была занять около восьми часов. А причина была гораздо ближе – Лео. Каждый его взгляд, его прикосновение были волшебными для нее. Она забывала обо всем, когда он успокаивал ее. А когда злился, то был просто сказочно красив.
Закатанные до локтя рукава обнажали сильные, покрытые волосами руки. А белый цвет рубашки выгодно оттенял его смуглую кожу. Она по-детски смотрела на его лицо – имела полное на это право – ведь он ее брат, и никогда не подумает ничего плохого. Да ничего плохого в этом и не было: она никогда ему не скажет, что находит его безумно сексуальным. Лео вел машину уверенно, одна рука крепко держала руль, другая же отдыхала на открытом окне дверцы.
– Лео, мне придется украсть жизнь твоей сестры. Ее вещи, ее прошлое…
– А разве ты это уже не сделала? У нее еще есть дом в Буэнос –Айресе. Валяй…Иначе там поселятся призраки, больше некому. – Он украдкой перевел взгляд с дороги на нее. – Прости, черт возьми, прости. Ляпнул, не подумав.
Варя пожала плечами. Ей придется притворяться, выдавать себя за Флоренс, которая родилась и выросла в Аргентине.
– Я думаю, что родителей не обмануть. Они-то точно заметят, что что-то не так.
– Ээээ, – Лео скривил рожу, – Это еще как посмотреть. Наши родители, видишь ли…Они люди особенные. Ты не волнуйся, никому в голову не придет, что ты – это не ты…Для нашей семьи это норма быть ненормальными.
– Да уж, расскажи ты мне эту историю тремя днями раньше, я бы тоже посмеялась.
Они выехали на скоростное шоссе, и, миновав посты оплаты, набрали скорость.
Варя не без удовольствия наблюдала за движениями Лео, и даже сожалела в душе, что он теперь ее брат. Не то, чтобы ей было дело до любовных приключений, но Варе отчаянно хотелось занять свои мысли чем угодно, кроме своего шаткого положения. Она даже не знала, навсегда это или нет, или же это какая-то шутка, умело разыгранная. Только вот разыгрывать ее некому. Нет таких друзей, готовых ради нее хоть на что-то. Да что уж кривить душой, вообще друзей нет. Родители – люди строгие, и однобоко мыслящие. Они никогда такого бы не сделали. Да и потом, такой розыгрыш было бы технически невозможно осуществить.
Варя сделала глубокий вдох.
– А знаешь, порой мне кажется, что мне даже повезло. Я всю жизнь просидела за книжками, мечтая о том, что я попаду в хотя бы незначительное, но приключение. Но мне всегда казалось, что я найду брошенного ребенка, или спасу кого-то от смерти. Найду клад, в конце концов. Но это. Это слишком. Я обычный человек, ничем не примечательный, почему это случилось со мной?
Варя рассуждала скорее в слух, чем говорила с Лео. От шума ветра он практически не слушал ее, а если и слушал, то отвечать не собирался.
За окном появились не радужные пейзажи: домики из фанеры и с занавесками в виде одеял, стояли друг на друге, поддерживаемые какой-то невидимой силой. Казалось, что дунь ветер и, как домик поросят, они разлетятся во все стороны. Молодые парни, в майках и шортах, босые и грязные, провожали дорогую машину ненавистными взглядами. Остановись они здесь и сейчас, фортуна явно будет не на их стороне.
Трущобы плавно переходили в дисконтные магазины, а те в промышленную зону, и снова все перемешивалось: трущобы, магазины, здания с разбитыми окнами. Люди с тележками, украденными из супермаркета, выкрикивали неразборчивые слова в адрес Альфа-Ромео.
Варя невольно вжалась в кресло.
– Что случилось? Мне казалось, еще недавно ты планировала умереть, а теперь бомжей боишься?
Варя скривила рот, не желая комментировать слова Лео.
Он посмотрел на нее, и в свете солнечных лучей, его глаза стали еще светлее.
– Факундо Арана! – произнесла Варя.
– Что? – усмехнулся Лео. – Что за черт? С чего это тебе упоминать главного героя-любовника мыльных опер Аргентины?
– Я это сказала вслух, да?
– Похоже на то? Но мне все равно не понятно, при чем тут он? Если ты его увидела, то это точно не Арана! Он не станет расхаживать по таким районам!
– О Господи, – Варя залилась краской и закрыла лицо ладонями. – Я это сказала, потому что считаю, что ты на него похож… – Она убрала одну руку и приоткрыла глаз, чтобы оценить реакцию Лео.
Тот залился громким смехом, и потер подбородок.
– Да…Приедем домой, сразу же побреюсь. Скажешь еще… Факундо Арана. Да ему в два раза больше лет, чем мне! И откуда вообще тебе известно его имя? Ты разве, не в Москве выросла?
–Э… В тот то и дело. В Москве. И как каждая мечтательная девушка, пик юности которой пришелся на конец девяностых, я смотрела все сериалы с этим актером…Мы…Мы можем закрыть эту тему?
– Да, пожалуйста, – он еще раз провел рукой по щеке, и усмехнулся. – Приеду, незамедлительно побреюсь.
По пути они пару раз остановились на заправке, чтобы выпить по чашечке кофе и съесть по бутерброду. Варя удивилась, насытившись всего одним маленьким бутербродом, и даже не доев его. Раньше она уплела бы парочку таких, и еще косилась бы на полку с пирожными. Сейчас же от одной мысли о жирном креме с неприменным дульсе лече ей становилось тошно.
Вместе с остановками, расстояние в шестьсот пятьдесят километров они преодолели всего за пять часов. И все это время Лео развлекал Варю смешными рассказами о своем детстве и о жизни в доме родителей. Поэтому, когда они подъехали по гравию к высоченному резному деревянному забору, она уже имела представление о своей новой семье. Но никакие рассказы не могли подготовить ее к тому, что предстало ее взору, как только Лео вышел из машины и, подойдя к можжевеловому кусту, дернул его за одну из веток. Куст ожил и почему-то отъехал в сторону, пропуская их во двор.
– Это что такое было? – спросила Варя, задыхаясь от смеха. – Все страннее и страннее…
– А, да это еще ерунда. Думаю, тебе понравится здесь. Хотя, Флор ненавидела этот дом с его странностями. Куст, к слову, искусственный и уже изрядно потрепанный. Я потом покажу тебе за какую ветку дергать. А то, бывает, у нас гости у порога минут по двадцать стоят, дергают за ветки. Папино изобретение. Двольно бесполезное. У нас есть камера у входа, там же кнопка, которой можно открыть калитку. Но мы никогда этого не делаем. Это весело. Сначала гость улыбается, потом улыбка постепенно погасает, и вовсе исчезает, а по губам можно иногда прочесть вовсе не литературные слова. У нас есть целая подборка видео со знакомыми, борющимися с можжевеловым кустом.
Лео было забавно рассказывать Флор вещи, которые она и так прекрасно знала. Но когда он не смотрел на нее, то понимал, что с ним совсем другой, незнакомый человек.
Они прошли по узенькой тропинке, выстланной самодельной плиткой из обломков посуды и камушков, залитых цементом. Плитка была вся разного размера, и кое-где пробивалась трава. Цветов во дворе не было, зато был идеально подстриженный газон.
– Я еще не видела таких ровных газонов.
Лео закатил глаза.
– Отец каждый день бегает с ножницами и подстригает травинки, выбивающиеся хотя бы на полмиллиметра. Честное слово, иногда мне хочется просто взять лопату и перекопать здесь все.
Варя подняла глаза от газона и остановилась как вкопанная.
– Что за черт? – искренне пробормотала она.
Ее взору предстала какая-то галиматья, а не дом. Все окна формой были похожи на расплывшиеся часы Сальвадора Дали, впрочем, как и дверь, которую за, мягко говоря, нестандартным фасадом в виде рыбьей головы с открытой пастью, где, собственно и находился вход, было не легко распознать.
Лео улыбался, наблюдая за реакцией Вари. Он все больше и больше убеждался в том, что она здесь в первый раз. С грустью он подумал, что даже рад, что она не помнит ничего из своей прошлой жизни, которая была далеко не сахар. В двенадцать лет у Флор умерла родная мама, отец же, дядя Лео по отцовской линии, стал безбожно пить, потеряв любимую жену. И когда ему потребовалась операция на печень, то по группе крови выяснилось, что Флор никак не может быть его…У обоих – у него и его жены, группа крови вторая, а у Флор четвертая. Вот так, узнав о предательстве единственной в своей жизни женщины, он передал опеку на брата, который умолял не отдавать девочку в детский дом. Где он сейчас находится и чем занимается – известно только ему, и Господу Богу.
Флор была забитой, необщительной девочкой. Она привыкла вести себя ниже воды, тише травы в обществе вечно пьяного «отца». А когда он отказался от нее в самый тяжелой период ее жизни, то это совсем надломило ее. Она долго не верила в историю про то, что ее отец кто-то другой, пока не обнаружила в коробках с вещами матери ее дневник. Он-то все и прояснил. Отцом Флор был Фернандо Ариас, на поиски которого она и отправилась в Мадрид. А сумасшедшие приемные родители, из страха обидеть ее и причинить ей еще больше вреда, только поддержали Флор. В Мадриде жила сестра Моники, матери Лео – она-то и взяла девочку к себе. Не имея собственных детей, Мелисса все силы отдавала бизнесу, и когда ее не стало два года назад, то практически все наследство, за исключением дома, который достался благотворительной организации, перешло именно Флор. А это была нехилая сумма денег.
Но Лео не стал говорить это Варе. Он знал Флор с детства, раз в год или два, она с родителями приезжала к ним погостить. Уже в раннем детстве девочка была нелюдима – ничего общего с общительной и, несмотря на обстоятельства, веселой Варей. Он сам понимал, что это безумство, но родители научили его быть открытым всему новому и даже непонятному. К тому же, бедная девушка нуждалась в поддержке. Лео считал, что это проявление стресса, полученного в результате падения самолета, наложенное на трудное детство. Возможно, все это в совокупности перечеркнуло ее память, заставляя считать себя кем-то другим. Но при этом Лео никак не мог объяснить себе то, что она говорила по-русски. Если только не выучила его в Испании – хотя, это было маловероятно.
Иногда он смотрел на нее, на ее зеленые глаза, полные жизненной энергии, на ее жесты, которые были отличными от тех немногих, которыми пользовалась Флор, и понимал: в этой женщине нет ничего от его приемной сестры. Она хоть и говорила ее голосом, но из уст вылетали слова и фразы, не свойственные ей. Это была не она. Но могла ли Флор так измениться в силу психологической травмы? В любом случае, родителям лучше быть не в курсе. И особенно его сестре, Майе.
Варя оставила чемодан у входа и прошептала:
– Лео, куда идти?
– Прости, я задумался. Я забываю, что ты не в себе…То есть, ты – не ты. Передо мной Флор, которая прожила здесь три года и все отлично знает и так же крепко ненавидит.
– Неужели ей было ненавистно все это? – Варя хохотнула и обвела рукой рыбью морду и косые окна со ставнями различной формы и цвета.
Она дотронулась до зуба, торчащего из пасти рыбы, и Лео тут же истошно завопил:
– Только не этот!
Но было поздно. Из земли, словно солдаты, вылезли железные трубочки и начали разбрызгивать воду.
Лео стоял, не двигаясь – вся его рубашка и штаны за мгновение ока покрылись темными мокрыми точками, а затем и вовсе расплывающимися, прилипающими к телу пятнами.
Варя начала хохотать, и выбежала на лужайку. Она кружилась, подставляя лицо и тело – чужие лицо и тело, но которые она чувствовала, как свои, и к которым уже порядком привыкла – и радовалась как дитя. Она кружилась, словно пыталась поймать как можно больше капелек на свое тело, словно оно жаждало влаги, жаждало жизни. И казалось, даже солнце высоко в небе тоже радовалось и кричало: «Ты жива».
Варя закрыла глаза и отдалась ощущениям. Вдруг ее поймали сильные мужские руки и она еще громче захохотала. Обвив руки вокруг шеи Лео, она, опьяненная чувствами, тихо произнесла:
– Лео, если бы ты не был моим братом, я бы в тебя влюбилась.
Лео снял ее руки со своей шеи и усмехнулся:
– Пойдем в дом. Тебе надо со всеми поздороваться и переодеться.
– Ты обиделся? Извини. Мы, русские женщины, слишком прямолинейны.
– Ладно, матрешка, буду иметь ввиду.
Он взял ее под локоть и повел в дом. Но стоило им сделать два шага, как пришлось отступать. Пятясь назад, шла мать Лео, Моника, а позади нее и отец. Тяжело дыша, они несли огромный стол.
–Мама, папа…– поздоровался Лео.
Моника повернулась и ахнула. Опустив стол, без предупреждения, она подошла к Варе и обняла ее.
– Привет, мама, – неуверенно произнесла Флор.
– Мама?
– Э…– Варя не была уверенна, как реагировать. Ведь Лео сам сказал «привет мама, папа»? Она посмотрела на Лео, но тот только пожал плечами.
– Я не думала, что вы так рано приедете, – произнесла Моника, косясь на Варю. – Ну да ладно, Лео. Помоги отцу вынести этот тяжеленный стол. Я уже вся мокрая, пока дотащили его из столовой.
– Конечно, мама.
– Дорогая, пойдем со мной, я сделаю мате.
– Спасибо, я не пью мате.
– Как это, спасибо, ты не пьешь мате? Вы что, в Испании этой, уже совсем с ума сошли? Конечно же, ты пьешь мате!
Да, шпионки из Вари не получилось бы. Она совсем не умеет держать язык за зубами. Ну откуда ей знать все привычки Флор?
– Хорошо. – Она чуть не сказала «мама», но вовремя осеклась, вспомнив ее реакцию. Может, ей не нравится, когда ее так называют? Кто знает, этих аргентинцев?
–Я видела катастрофу по телевизору. Дорогая, это просто чудо, что ты выжила! Показали видео, как бедной девушке при спуске, прилетел кусок винта…Ой, бедняга, – она закачала головой, и, выпучив глаза, показала на себе: – Прямо в грудь ей вонзился.
Варю передернуло от напоминания.
– И ты знаешь, мне кажется с ней рядом стояла ты.
Варя покачала головой.
– Еще один сантиметр, и это могла бы быть ты! – Моника снова смешно выпучила глаза, и Варе показалось, что это она сейчас умрет.
Когда же все перестанут упоминать жуткую сцену ее собственной смерти. Варю каждый раз мутило от этих мыслей, она старалась не допускать их, и переключалась на что-то другое.
Она старалась не выдать себя, но никак не могла заставить себя перестать глазеть на интерьер дома.
Кухня была похожа на убежище гномов или лесных эльфов. Если бы она не видела, как Моника достает молоко из холодильника, но ни в жизни бы не догадалась, где он вообще прячется. Белый Бош был умело скрыт огромным деревянным ящиком с металлическими узорчатыми креплениями. Ей сначала даже показалось, что это дверь в соседнюю комнату. По потолку ползли коряги, и с них свисало огромное количество старых большеразмерных ключей.
Стол состоял из большой дубовой столешницы, которая держалась на цепи, прикрепленной к потолку. Тут и там сидели на виду или же прятались фигурки эльфов, гномов и фей. Маленькие мультяшные мухоморы тоже выскакивали из углов, на них сидели эльфы, или же они являлись держателями для бумажных полотенец, призваток и другой кухонной утвари. Деревянные кресла тоже были привешены на цепи к потолку. На их сиденьях лежали мягкие подушки с восточными мотивами. Все это смотрелось очень органично и казалось, убери какую-нибудь одну вещь, вся кухня тут же изменится. Чувствовалось, что все было сделано с любовью, которая только может быть в очень дружной и любящей семье.
– Здесь так здорово, – не удержалась Варя.
– Дорогая, ты в порядке? Может, тебе стоит прилечь, – вид у Моники был обеспокоенным.
– Да нет же, все хорошо, почему ты так решила?
– Ну, ты никогда здесь не обедала. Ты всегда ненавидела этих смотрящих на тебя гномов. А теперь тут здорово?
– Ну да, просто хотела быть вежливой. Хотя, мне кажется, я больше не презираю гномов. – Она улыбнулась и отпила кофе, качаясь на подвесном кресле, которое оказалось еще уютнее, чем выглядело.
– Значит, теперь ты не пьешь мате, зато пьешь кофе?
– Привычки меняются. Мама, а где моя комната?
– Мама? – снова переспросила Моника.
Варя невольно вжала голову в плечи. Опять она назвала ее мамой. Что за проблема у этой женщины? Ведь она позволяет Лео так ее называть!
– Мама, они уже приехали? – раздался звонкий голос девушки откуда-то издалека.
– Да, Майя, – запинаясь, произнесла Моника.
Она погладила Варю – Флор по волосам и сощурила глаза.
– Ты никогда не называла меня так.
– Почему я тебя так не называла?
Моника снова выпучила глаза – у нее это здорово получалось.
– Потому что я не твоя мама, дорогая…
Она смотрела на Флор, и не узнавала ее. С чего это она назвала ее мамой? По правде говоря, она ее и так не знала. Девочка прожила с ними три года до того, как уехать, но за эти три года они так и не смогли смягчить ее сердца. Бедняга, потеряла все, да еще и в таком уязвимом возрасте. Они с Фернандо старались сделать жизнь Флоренс как можно комфортнее. Она не хотела общаться – они и не лезли с разговорами. Не хотела сидеть со всеми за одним столом – накрывали ей в ее комнате. Не хотела оставаться с ними – они и не держали ее. И мамой она ее за все это время ни разу не назвала. Да и причин тому не было. Моника и сама-то не ощущала себя мамой Флор. Но девочку любила как свою родную.
– Не…Не моя?…Я, пожалуй, пойду прилягу немного…
«Черт побери, что происходит…» – Варя совсем ничего не понимала.
– Ты стала видить маму? – Моника взяла Варю за руку и заглянула ей в глаза, чуть отпрянув от неожиданного пронзительно-зеленого цвета линз, но решила сейчас не делать замечания по поводу ее нового образа. – Потому что, если это так, а у многих людей после потрясения вроде того, что приключилось с тобой, открываются разного рода таланты, то ты скажи мне! Знаешь, есть человек, который после автокатастрофы заговорил на ста двадцати языках!
–После операции, а не после автокатастрофы…Ну, не важно, я все равно не открыла у себя новых талантов.
– Привет, – в коридоре, выходящем из кухни, Варя встретилась с девушкой невероятной красоты. Она была похожа на тех самых фей и эльфов, которые наводнили все кухонное пространство. Большие раскосые глаза – голубые, как у Лео, и уши, слегка заостренные кверху, но не портящие ее красоты. Длинные, как у всех аргентинок, волосы, но нетипичного для этой национальности белого, как свежий московский снег, цвета. Волосы вились, и Варя бы не удивилась, обнаружь она крылья на спине девушки. Сама она была невысокого роста, но опять-таки, фея и должна быть миниатюрной.
– Поздравляю тебя с тем, что ты еще жива.
– Спасибо, – неуверенно произнесла Варя.
– Жаль, конечно, что я больше не смогу останавливаться в твоем доме в Сан Исидро.
– В моем доме?…Почему не сможешь?
– Ну, ты же вернулась, – пожав плечами, девушка-эльф уставилась на нее.
– И что? Тем более теперь тебе проще приехать, не так ли? – Врожденное гостеприимство не дало Варе проигнорировать высказывания Майи – а это была именно она, как не трудно было догадаться.
Лицо Майи вытянулось и моментально потеряло свое сказочное очарование.
– Скажи, ты сильно головой ударилась, Флор? Ты же за всю свою жизнь никого не пригласила гости. У нас была дорговоренность – я могу останавливаться там, когда тебя нет…Или ты передумала и приглашаешь меня на пижамную вечеринку? – Майа аж прихрюкнула от несуразности сказанного, за что Моника тут же толкнула ее локтем в бок.
Варя помотала головой, и, махнув рукой, почти выскочила из кухни. Еще слово – и она совсем запутается. Что за человек была эта Флор? Что не пускала сестру к себе домой?
– Я пойду переоденусь, вся мокрая – Варя потрогала свое платье.
– Да уж, сними это цветочное безразмерное безобразие и больше не надевай его.
Майя и Лео называли Монику мамой. Но она не мама для Флор. Тогда в чем же дело? Может, кто-то очень здорово пудрит ей мозги? Кто-то снимает ее скрытой камерой и, держась руками за живот, противно гогочет?
Выйдя в прихожую, вернее туда, где у нормальных людей прихожая, а у семьи Басетти джунгли Амазонки, Варя понятия не имела, куда ей идти дальше: наверх, по изогнутой лестнице, обвитой лианами, направо или налево. Она резко развернулась и буквально налетела на Лео.
Взяв его за ворот все еще мокрой рубашки, она потребовала:
– Что за чертовщина? По дороге сюда, ты кормил меня байками о своем счастливом, хоть и несколько бесбашенном детстве, о чем угодно, только не о том, что мне надо было знать. Кто я? Лео? Ты сказал, что ты мой брат, но твоя мама – не моя мама! У нас отец общий, а мамы разные? Почему ты не предупредил меня об этом? Я себя такой дурой сейчас выставила!
– Дорогая, перед моей семьей себя невозможно выставить дурой. Уж поверь моему опыту. Пойдем, я отведу тебя в твою комнату, она, кстати, всегда закрыта и всегда ждет твоего приезда. А, возможно, она слишком нормальная, чтобы моя семья ей пользовалась, – он непринужденно пожал плечами и зашагал наверх по лестнице, таща за собой нелепый розовый чемодан. Варя подняла голову и увидела, что лестница буквально ведет в потолок. Но, была слишком злая, чтобы задавать вопросы.
Поднявшись к потолку, Лео толкнул люк и легко отворил его. Люк цеплялся на очень хилый крючок к стене, и открывал взору Вари три одинаковые двери.
– Твоя та, что посередине, – Лео жестом пригласил Варю открыть дверь.
Большая кровать с аккуратным, вовсе не вульгарным балдахином, являлась центром комнаты. Невысокий гардероб, письменный стол и обычный стул конца прошлого века.
Варя пожала плечами и по ее спине пробежал холодок.
– Никаких эльфов, – разочарованно заметила она. – Комната больше похожа на гостиничный номер…Как странно!
– Да, ты терпеть не могла всех этих маминых выдумок.
– Лео, почему ты не сказал, что у нас разные мамы?
– Потому что и папы у нас тоже разные.
Варя подняла брови и уставилась на Лео, явно требуя продолжения рассказа.
– Слушай, я думал, это не важно. Что ты была не в состоянии выслушивать еще и рассказы о своем прошлом. В общем, решил, что надо повременить с этим. И, честно, я еще не до конца проникся всей этой мистической историей, ты уж прости меня.
– Ты привез меня в дом людей, которые даже не являются моими родителями. Кто ты такой? Если ты не мой брат, как утверждал, то кто ты. Ты меня сюда затащил с какой-то целью?
– Мои родители взяли тебя к себе, когда твоя родная мама умерла. Вскоре выяснилось, что мой дядя, которого ты всю жизнь считала родным отцом – на самом деле тебе не отец. Он…Он решил, что тебе будет лучше у нас, и родители приняли тебя как свою. Ведь они двенадцать лет думали, что ты – их племянница. В общем, не просто все было. Для всех непросто.
– Какой кошмар. Ну и жизнь…В завершении, еще и душа потерялась…А я плачусь о своей судьбе. Лео, что еще ты должен мне рассказать?
– Этого вполне достаточно на сегодня.
Он поднял свои пронзительно – голубые глаза на Варю и большим пальцем провел по ее щеке. Варя ощутила волнение внизу живота и тут же отвернулась, пытаясь скрыть свое смущение.
– Значит, ты все же мне не брат?
– Извини. Мы даже не росли вместе. Когда ты приехала к нам, тебе было двенадцать, мне восемнадцать. Я уехал в Буэнос – Айрес, учиться на фотографа. И так и остался там. Хотя мы, конечно, виделись, каждый раз, когда я приезжал в Монте, но теплых отношений у нас не сложилось. Как и не сложились у тебя отношения с Майей. Но, дело в том, что мы прилично долбанутая семья, ты не думай, что дело было в тебе.
– Лео, ты сейчас говоришь не обо мне, помнишь?
Лео набрал воздух в легкие и громко выдохнул.
– Флор, Варя, я не знаю, кто ты и как к тебе обращаться. Только вот, ты, сестренка, похоже, застряла с нами. Так что, привыкай.
Он резко развернулся и вышел из комнаты, оставив Варю наедине со спутанными мыслями, роящимися в ее голове, словно дикие пчелы, загнанные в ловушку.
