Тео Блэнкенси
Нападение на лондонскую фондовую биржу
– Я благодарю тебя, Хендерсон! – сказал он дрожащим голосом. – Ты снова спас мне жизнь.
– Давайте не будем об этом, милорд. Идите скорее – теперь я благодарю небеса, что все равно последовал за вами, чтобы посмотреть, где вы будете. Здесь небезопасно! Давайте уйдем отсюда.
– Я только что слышал драку, что это было?
– О, это не имеет к этому никакого отношения, милорд, – ответил Хендерсон легкомысленным тоном. – Я видел, как трое русских, включая того негодяя с черной бородой, поспешно вышли на улицу, и я взял их под руку – кажется, они где-то во дворе – не знаю, много ли от них осталось. Но надо идти, я прошу.
– Сначала надо обезвредить эту адскую машину, – воскликнул Раффлз.
Он бегло осмотрел устройство взглядом знатока, вскоре выяснил, как работает механизм, осторожно разорвал связь между часовым механизмом и взрывчаткой – и вот адская машина обезврежена.
Он сунул жестяную коробку в карман вместе с часами, схватил Хендерсона за руку и воскликнул:
– А теперь быстро уходим, полиция должна быть немедленно поднята по тревоге.
Нападение на банк
Удача сопутствовала Раффлзу, потому что едва он ступил на улицу, как вдали показалась полицейская машина, патрулирующая окрестности.
Раффлз приказал водителю остановиться и через мгновение сообщил обо всем офицеру, командовавшему небольшим отрядом.
Сразу же полдюжины офицеров бросились во двор, где действительно обнаружили Милякова и его сообщников в окружении любопытных соседей и в далеко не завидном состоянии.
Трое бандитов имели неосторожность перекрыть Хендерсону доступ, и один из них получил два сломанных ребра, вывихнутую руку и синяки по всему телу.
Все трое были немедленно приняты и перенесены в полицейскую машину.
Поскольку Раффлз вмешался в это дело как лорд Абердин, он вряд ли мог поступить иначе, кроме как назвать это имя, – но он возблагодарил свою удачу, которая подсказала ему взять с собой фальшивую карточку детектива, прежде чем покинуть роковую комнату, где он едва не встретил свою смерть.
Ибо в Скотланд-Ярде можно было проверить, что его светлость владеет этой изысканно подделанной верительной грамотой.
Раффлз и Хендерсон тронулись, и через час машина въехала в большой двор мрачной полицейской штаб-квартиры на Даунинг-стрит.
Заключенных быстро развели по камерам, и теперь настала очередь Раффлза подробно рассказать о том, что с ним произошло.
Дежурный инспектор все тщательно записал и слегка побледнел, когда Раффлз положил перед ним на стол две улики – коробочку с титанитом и часы.
– Вы уверены, милорд, что этот дьявольский товар не может взорваться сам по себе? – спросил он немного хрипловато.
– Невозможно, сэр! – ответил Раффлз. – Он взрывается только тогда, когда вы роняете его из рук! Возможно, полицейский химик сможет рассказать вам больше о его составе! Вы позволите мне удалиться?
– Конечно, милорд. Конечно, – поспешно ответил инспектор, вставая и протягивая руку Раффлзу. – Но я не отпущу вас, прежде чем первым не выражу вам свое восхищение тем, что вы сделали, и благодарность всего Лондона за то, что вы смогли уберечь ее от столь ужасной катастрофы.
– Давайте не будем торопиться, мистер инспектор! – продолжил Раффлз серьезным тоном. – Я не осмелюсь поклясться, что вся опасность уже миновала.
– Что, вы действительно думаете, что эти бандиты осмелятся осуществить свой план сейчас? – воскликнул инспектор, пораженный.
– Конечно, – ответил Раффлз. – Они поймут, что у этого плана больше нет шансов на успех. О том, что произошло в доме, они смогут узнать завтра утром через своих шпионов, и поэтому я советую вам следить за ними – особенно в ранние часы.
– Я благодарю вас за добрый совет, милорд, и заверяю вас, что мы последуем ему. Мы примем меры этой же ночью. Я могу рассчитывать, что вы будете в нашем распоряжении, как только начнется суд?
– Я бы предпочел, чтобы меня не впутывали в это, сэр – мне совсем не нравится такая широкая огласка! – ответил Раффлз. – Однако, если мои показания будут абсолютно необходимы, вы можете на меня рассчитывать.
Короткий поклон, и Раффлз вышел из комнаты, за ним последовал Хендерсон.
Поскольку Хендерсон оставил свою машину на Бетнал стрит, им пришлось взять такси, которое за полчаса доставило их на Риджент стрит.
Когда они приехали домой, было уже почти половина первого, но, как и предполагал Раффлз, он обнаружил, что Чарли все еще не спит и находится в состоянии сильного беспокойства, бледный и с мешками под глазами.
Он нашел молодого человека в библиотеке с книгой перед ним, но которую он, очевидно, не читал ни одно мгновение.
Чарли поспешно встал, бросился навстречу Раффлзу, схватил его за руку и сказал растроганным голосом:
– Хвала небесам, что ты здесь. Я так волновался за тебя и за Хендерсона! Что вообще произошло?
– Садись, я расскажу тебе, но будь сильным, Чарли, потому что мне придется сделать тебе больно, – сказал Раффлз серьезным тоном.
И теперь он подробно рассказал Шарли, что с ним произошло с того момента, как он вышел из дома.
Шарли слушал, не перебивая его ни на минуту, с головой, зажатой между ладонями.
Когда Раффлз замолчал, Шарли медленно поднял лицо, встал, подошел к Раффлзу и сказал совершенно изменившимся голосом:
– Урок стоил дорого, Эдвард, очень дорого! Но я верю, что вылечился! Ты должен перестать говорить со мной об этом – это пройдет! – добавил он с ледяной улыбкой.
– В этом я убежден, мой мальчик, – продолжал Раффлз сердечным тоном. – Я не знал тебя. Я никогда не мог представить, что мой друг Шарли позволит себе так увлечься своей страстью. И теперь я обещаю тебе, что ты больше никогда не услышишь от меня об этой интермедии, которая могла бы иметь для тебя столь трагические последствия.
– – – – – – – – – – – – – – – —
Примерно в половине десятого утра следующего дня Раффлз, теперь снова одетый как лорд Абердин, отправился в Английский банк на машине, управляемой Хендерсоном.
Красивый автомобиль остановился перед большим зданием, и Раффлз был немедленно введен к Филиппу Честерфилду, который уже полностью осознал случившееся и приветствовал его с бледным лицом.
Он попросил Раффлза занять место в кресле рядом с одним из больших окон, выходящих на Корнхилл, и начал, нервными шагами вышагивая взад и вперед по своему прекрасно обставленному кабинету:
– Кто бы мог подумать, милорд. Я не могу снять с себя вину, и все же – если бы вы знали ее, такую нежную, такую ласковую, такую влюбленную…
– Я считаю, что она была превосходной комедианткой, мистер Честерфилд, – спокойно сказал Раффлз. – Я и не думаю обвинять вас в том, что она околдовала вас. Конечно, вам очень больно это признавать, но теперь ясно, что она была заинтересована только в том, чтобы услышать из ваших уст все подробности, которые могли быть полезны ей и ее сообщникам. Надеюсь, теперь приняты все меры предосторожности для защиты банка?
– Будьте уверены, милорд. Никому не будет разрешено войти, кого мы плохо знаем, или кто не может назвать себя первым. Никто не будет допущен к сейфу, если у него нет соответствующих документов, а общественность не будет допущена к зданию по крайней мере в течение месяца, как это было до сих пор.
– Это хорошо, но я все же считаю, что было бы лучше, если бы все члены этой банды были у нас в руках, – задумчиво сказал Раффлз.
Его взгляд на мгновение переместился на улицу и остановился на оживленной суете на Корнхилл.
Затем его внимание привлекла тяжелая повозка, запряженная четверкой мощных лошадей и груженная тяжелыми гранитными блоками, очевидно, предназначенными для строительства дома.
В этот момент телега остановилась напротив входа в банк.
Кучер слез с лошадей, перекинув вожжи через поводья, и зашагал прочь, похоже, в сторону винодельни.
Приятный молодой человек, сидевший рядом, также поспешно слез и прислонился к повозке.
Он достал из кармана сигарету и зажег ее.
Вдруг Раффлз поспешно вскочил и издал вопль гнева и ужаса.
– В чем дело, милорд? – пораженно спросил Честерфилд, который повернулся, чтобы взять портсигар.
– Что такое? Посмотрите на улицу. Разве вы не узнаете того мальчика, который сейчас там прикуривает сигарету?
Честерфилд подошел к окну и выглянул наружу.
– Вон тот парень у тележки с гранитными блоками? Нет, я никогда его не видел.
– Значит, у вас плохая память на лица. Это Соня Павиак в мужской одежде и с короткими волосами, – воскликнул Раффлз.
Честерфилд издал громкий возглас ужаса.
– Боже мой, вы правы. Что это значит?
Раффлз, казалось, не слышал вопроса.
Он немного отошел от окна, но смотрел в него неотрывно, и вдруг воскликнул:
– Посмотрите, что она делает! Своей зажженной сигаретой она зажгла что-то – нить хлопка – фитиль, свисающий с телеги. Быстро, туда!
Быстро, как только ноги могли их нести, двое мужчин вылетели из комнаты, спустились по лестнице, вышли из перистиля и направились к повозке, которая все еще стояла перед тротуаром. В нескольких метрах от них Хендерсон ждал за рулем красивого лимузина.
От Сони Павиак не осталось и следа.
Со смертельно бледным лицом Раффлз поспешно направился к тому месту, где он видел, как нигилистка тайком зажгла фитиль.
Он ничего не видел, он только чувствовал запах.
Вероятно, фитиль уже перегорел до такой степени, что теперь тлел в углублении между тяжелыми гранитными блоками, которые не могли разобрать шесть человек.
И он был уверен, что внутри, в окружении этих тяжелых блоков, находится сундук с его ужасным содержимым, который Раффлз видел накануне вечером.
Если не принять срочных мер, произойдет страшный взрыв – взрыв, подобный землетрясению.
– Хендерсон! – хрипло крикнул Раффлз от волнения.
Тут же гигант оказался рядом с ним.
– Видишь эти блоки гранита? – спросил Раффлз. – Их нужно убрать с телеги любой ценой – ты меня понимаешь? Любой ценой! Там находится адская машина и фитиль, который тлеет между этими квадратными блоками.
Хендерсон даже не дал Раффлзу договорить, а сам запрыгнул на телегу.
С гигантской силой он надавил на один из верхних блоков, при этом его мышцы напряглись, как канаты.
И медленно блок скользнул в сторону – накренился – и упал на тротуар с ударом, который можно было слышать за многие мили.
За ним последовал еще один блок, потом еще и еще, и вот Хендерсон опустился на землю, дрожа от усилий, взял хлопковый фитиль длиной всего в дециметр, который исчезал через отверстие в крышке деревянной коробки, и зажал тлеющий конец между пальцами.
Громогласное ликование вырвалось из горла сотен людей, которые наблюдали за происходящим издалека, очевидно, слишком хорошо понимая, что происходит.
Нападение на Банк Англии было сорвано.
В тот же день Соня Павиак и ее сообщники были арестованы при попытке сесть на большой катер, а менее чем через неделю все они были приговорены к двадцати годам лишения свободы.