Трилата Нижеги
Начало новой истории. Том 1
Ход синий: Глава 25: Слишком много забот
Эктори, отправилась в Империю. Она конечно обещала не лезть во всё это, но цель её была совсем не связана с престолом, ей нужен был один, конкретный, господин, и библиотека, которая как ей удалось вспомнить, может и не была самой богатой во всех мирах, но содержала много интересного.
Даже с помощью чудного браслета подаренного Унда, устройство которого она ещё обязательно изучит, пробиться через оградительный блок было не просто. Она словно ломилась в закрытую дверь, покрытую множеством незримых игл. Но ей удалось найти «маленькую щель», сцепив зубы и сконцентрировав все силы, она направила тело туда, проскользнула, вероятно даже оставшись незамеченной.
Имея чёткий ориентир, с местом она не промахнулась: оказалась прямиком перед столом Роктвика, изучавшего что-то. Не тратя времени на приветствия спросила:
– Как вы сращиваете основу?!
Юноша вздрогнул, от удивления потеряв дар речи, тупо уставился на Эктори.
– Расскажи как вы – лекари – сращиваете основу, – заговорила она медленнее, понятнее: – Я конечно видела, но с первого раза мало что поняла. Расскажи.
– Юная госпожа, не пугайте так в следующий раз. Обычно о приходе предупреждают заранее. Хотя бы просто из вежливости.
– Какой заранее? – удивилась Эктори. – Я всего пару мгновений про тебя и думать не думала. Как я по твоему буду предупреждать?
Роктвик кивнул – отец всегда говорил ему: «Никогда не пытайся спорить с женщиной, лучше переведи её внимание на что-то другое. Целее будешь», предложил:
– Давайте сначала выпьем звара, а потом о делах.
– Да какой звар?! – возмутилась Эктори. – Мы то конечно бессмертные, и по жизни никуда не спешим, но некоторые дела просто не терпят отлагательств.
В ней бурлила жажда деятельности, увлечённость поставленной задачей, заставляла отодвинуть всё происходящее вокруг на второй план. Перед ней была цель, и пока не проложит к ней дорогу, она не успокоится, не отступится, будет идти пока не свалится.
Роктвику всё же удалось усадить её в кресло, сунуть в руки кружку и заставить отхлебнуть горький настой трав, ничем не подслащаемый, по обычаю Имперцев. Скривившись, она вытащила из кармана прозрачный леденец, сунула в звар, или как его называли в других мирах «чай», размешала, неспешно, чтобы не обжечься выпила. Заговорила почти спокойно:
– Я к тебе, как к будущему лекарю. Расскажи.
– А с чего это я должен, Вам, прекрасная госпожа, рассказывать?
– Ну как… – немного смутилась Эктори. – Я же тебя попросила.
Роктвик хохотнул:
– Нет госпожа, это так не работает.
Эктори ненадолго задумалась, показала ему руку с отметинами от зубов:
– Я тоже тебе кое-что расскажу. Тебе понравится. Я ни в одной книге не встречала такого способа.
Роктвик осмотрел предплечье, взглянул на Эктори вопросительно.
– Там было на две ранки больше, но могу поспорить, ты ни за что не догадаешься, где они. Ну, правда, пока не пощупаешь.
– Аристократы считают шрамы признаком не мастерства, если ты и правда нашла способ от них избавиться… Это же сколько можно с этого получить! – глаза Роктвика азартно заблестели.
– Я так и знала, сразу поймёшь к чему я, – Эктори гордо выпятив грудь, улыбнулась левой половиной рта.
– Похожа, – непроизвольно прошептал Роктвик.
Эктори удивлённо округлила глаза:
– На кого?
– На брата Вашего, госпожа… – объяснил Роктвик. Немного помолчав спросил непонимающе: – А чего Вы ко мне пришли? Почему не к учителю? Он же опытный, а я забыл даже основу…
– А он согласился бы на эксперименты, которые не факт ещё, что увенчаются успехом? – с азартом спросила Эктори.
– Нет.
– Вот, опытные обычно не любят рисковать, им есть что терять.
Роктвик, кивнув, сходил за учебниками, разложив их на полу, потому что стол был слишком завален, подозвал Эктори, принялся рассказывать:
– Первым делом проверяем нити основы, если порвались, то нужно заменить, для этого обычно используют волосы, чтобы отторжения не произошло. Вторым шагом состыковываем каркас и края разрывов облучаем концентрированным Девятым элементом. Потом стягиваем энергетическими нитями волокна и их тоже облучаем. А потом сшиваем кожу.
– Так просто? – поразилась Эктори.
– На словах да, а на деле главное точность и аккуратность. Потом рану нужно не беспокоить, лучше вообще не двигаться. А не лезть экспериментировать! И, это уже касается не Вас, не скакать по мирам, когда швы только наложены!
Эктори, кивнув, спросила:
– А как забыть то можно было?
– Первым из вас, кого мне довелось штопать был Ваш брат, он меня сюда и притащил.
– Я так понимаю, ты говоришь совсем не о Корэре, – прокомментировала Эктори.
– Разумеется! Не в обиду Вам конечно, но Корэр как по мне совсем никакой, просто посредственность. Так вот, господин Экор…
– А может тебя обезглавить, – перебила Эктори. – Честность это конечно хорошо, но ты говоришь о том, кого предыдущий правитель и сама Судьба выбрали Императором.
– Госпожа, мы говорим не о Корэре. Господин Экор сам, вручную спаивал основу.
– Попробуем и мы так. Это сильно ускорит дело.
– Я не знаю как он это делал. Он конечно объяснил, но у меня нет предрасположенности ни к Первому элементу ни к Пятому, а без них не получится.
– Значит найдём альтернативу, – неунывающие заявила Эктори. – Пятый элемент – преобразование реальности, перестроение материи. Нам нужно работать с твёрдыми веществами, значит Третьим вполне можно ограничиться. И я живая! И как только раньше об это не додумалась?! Мне не нужно их плавить мне нужно срастить, а на это подойдёт и Девятый элемент, сам только об этом говорил. Понимаешь? Все взаимозаменяемо! Может, найдётся и тот, кто для дарования жизни сможет использовать элемент Смерти.
– Маловероятно, – убеждённо проговорил Роктвик.
– Это почему? Смерть приходит туда, где заканчивается Жизнь, а значит и наоборот должно сработать.
– Это всё теория, – обезнадёжил её ученик лекаря.
– Практика тоже будет, – отмахнулась Эктори.
– Хорошо, допустим с каркасом разобрались, что насчёт сглаживающих волокон? – продолжил уточнять Роктвик.
– Об этом я тоже думала. Как вариант, вытащить их, и починить вне тела, а потом вставить обратно. А как чинить? У портных есть особый листовой металл, он мягкий, из него просто вырезать и вашим маленьким ножичком, а потом можно затвердить.
Теперь уже решение предложил ученик лекаря, проникнувшийся энтузиазмом Эктори:
– Можно не вытаскивать всё волокно, а только повреждённую часть. Но проблема в другом. Починенные детали будут инородными для тела, оно их не примет, а значит, что потратится жизненной энергии больше, чем если бы мы не лезли туда.
– Тогда как насчёт: взять сломанные звенья, переплавить их с новым металлом и раскатать в листы. Найдём того, кто их делает, узнаем технологию.
– Можно ещё крови добавить. Она тоже заряжена твоим жизненным элементом, но восстанавливается с меньшей энергозатратностью.
– Да! Вот и решение, – Эктори, обрадованная тем, что её идеи не называют провальными, тем что наконец-то у неё что-то да получится, подалась вперёд. От нетерпения ей было сложно усидеть на месте. Хотелось бежать, делать, пробовать.
Спокойный голос Роктвика немного остудил её пыл:
– Это пока всё в теории, что будет на практике ещё не известно. Спешить нельзя, нужно рассмотреть всё как следует. Пошли, разузнаем всё. И перебинтуй руку пока, а то кровью всё измажешь. Я уж буду обращаться на ТЫ, ведь нам предстоит общее дело, после которого мы вряд ли сможем считать друг друга чужими.
– Ты уже столько раз ко мне так обратился, что можно больше не переживать, – усмехнувшись, отметила Эктори заматывая руку.
– Прости, забылся, – пристыженно отведя взгляд, проговорил Рогтвик.
***
Модельер встретил их приветливой улыбкой, а когда речь дошла до того, зачем явились, проговорил:
– Так Вы нашли как использовать это в своих целях. Инструмент я вам конечно дам, но потом чтобы вернули.
Эктори и Роктвик переглянувшись, вместе кивнули. Модельер, проводив их к кузнецу, оставил там. Эктори пыталась уговорить мастера ковки рассказать им, как делать мягкий металл, но тот согласился только показать. Пришлось им прямо в кузне извлечь сломанные звенья на переплавку.
Они просидели почти день, безвылазно, лист должен был быть очень тонким и податливым, а количество добавленного золотого песка должно – минимальным. Права на ошибку не было. Чем больше переплавок, тем менее пластичным может стать металл. Нельзя передержать в жаровне иначе пластина просто раскрошится, а если температура будет недостаточной – слишком быстро остынет, и не выйдет придать нужную форму.
Работа закончилась уже при свете ночных звёзд. Завернув в ткань получившийся листок, Эктори, бережно прижимая его к груди, поблагодарила кузнеца, и они вместе с Роктвиком вышли на улицу.
Ночью Золотой город сильно отличался от своего дневного образа. Эктори сложно было поверить, что вокруг возвышались всё те же светлые лёгкие здания. Теперь они выглядели тяжёлыми, монументальными.
На небе красовались три спутника, таких огромных, что казалось, они готовы в любой момент сорваться с места, и понестись к своей планете.
Вдыхая полной грудью свежий холодный воздух, Эктори задалась вопросом: «Зачем? Зачем она делает что-то? Почему нельзя просто наслаждаться красотой миров, а не пытаться подстроить их под себя, привести к Своему Спасению?» Восхищаясь красотой вечного неба, она вспомнила чьи-то слова: «Спасение миров в недея́нии».
Тихий знакомый голос спросил у неё над ухом:
– Кто ты?
Не тратя время на раздумья, Эктори ответила Сайме:
– Я песчинка, такая же как и все, ничтожная. Но я хочу узнать в чём… Нет не спасение. В чём суть миров.
***
Зайдя в комнату, Роктвик бесцеремонно смёл всё со стола, пригласил Эктори занять место на котором сидел он, сам разместился напротив.
Они принялись за работу. Теперь уже ничто не могло отвлечь их. Они не прерывались ни на еду ни на сон, не было на это времени. Эктори не замечала боль, подступившую, когда яд Саймы перестал действовать: сначала она была слишком увлечена, потом слишком уставша. Они спорили: несколько раз Роктвик, забыв что перед ним дочь Империи, даже принимался командовать, повышал голос, велел ей не лезть, пытался доказать, что он единственный, кто понимает, как нужно делать. Эктори не обращала на это внимания, у неё была цель, а Роктвик пытавшийся доказать, что он в этом деле главный, был инструментом. Когда наконец получилось срастить именно так, как она этого хотела, она показала как стягивать нити кожи. И неожиданно поняв, что больше уже не может воспринимать реальность, закрыла глаза, надеясь передохнуть всего несколько мгновений, но сама того не заметила, как провалилась в сон.
В реальность её вернул звонок. Протерев слипающиеся глаза, Эктори взглянула на планшет: «Мира», тихо вышла из комнаты, чтобы не мешать Роктвику, заснувшему так же, как и она в кресле за столом. Не до конца осознавая происходящее, она приняла вызов, промямлила стараясь не зевнуть:
– Чаго… шлучилощь?
– Я конечно всё понимаю, ты слишком занята. Но, где тебя боги носят уже целый акь?
От удивления Эктори тут же окончательно проснулась, выпалила:
– Как это целый акь, я же тут совсем чуть-чуть.
– Тиллери мне рассказала, что ровно тринадцать дней назад ты сбежала, не дав ей и договорить – она хотела тебя с Хафэром помирить, а теперь всё, поздно, он после поединка с каким-то аристократом в Академии не объявляется.
Эктори хохотнула, беспечно проговорила:
– Да с чего вы взяли, что мы ссорились? Я могу хоть сейчас сходить к нему и спокойно поговорить, теперь время есть.
– Нет у тебя времени! Через пару дней конец первого хода. А ты свой бланк успеваемости видела? – недовольно спросила Мира.
– Не-ет, – ответила Эктори, не до конца понимая, о чём вообще речь.
– А я его видела! Если не спишешь ещё как минимум двадцать баллов, всё: прости, прощай. Живо сюда!
Она ушла через дверь, оставив записку: «Улетела, но не обещала вернуться».
Ход синий: Глава 26: «Это красивая смерть…»
Хафэр, одетый во всё белое, прибыл на место заранее, и теперь ему приходилось ждать.
Тиллери позвала их с Гэо расположиться в тени, на веранде. Хафэр, сев в кресло, открыл книгу, принялся за чтение.
– Господин, – позвал его Гэо, – позвольте всё-таки собрать Ваши волосы.
– Делай уже, что хочешь. Вы и так вырядили меня, как непонятно кого… – неприязненно поморщился Хафэр.
– Как Императора, мой господин, как Императора.
Хафэр взглянул на Гэо исподлобья:
– Отец никогда так не наряжался. Брюки слишком широкие, рукава слишком пышные, воротник слишком объёмный…
– Каблуки слишком высокие, – посмеиваясь, добавила Тиллери.
– Ещё бы ошейничек повязали, – закончил Хафэр.
– Зря Вы не любите ленты под воротник, Вам бы пошло, – прокомментировал Гэо, принявшись собирать пушистые лёгкие локоны своего господина в аккуратный пучок.
– Ты такой миленький, и не скажешь, что так просто можешь голову с плеч, – заметила Тиллери. – А хотите, я велю слугам приготовить чай и пирожные?
Хафэр кивнул, велел:
– Гэо, сходи, сделай мне чай и пирожные.
Когда Гэо ушёл, Тиллери спросила:
– Чего ты с ним так? Я бы могла попросить служаночек, а то они у меня совсем от рук отобьются. А ты гоняешь по таким пустякам сына знатного рода.
– По-твоему, чай это пустяк? – избалованно уточнил Хафэр.
Тиллери решила не отвечать. Хафэр в затянувшемся молчании непрестанно поглядывал на часы. Не выдержав ожидания, он заговорил:
– Я хотел провести бой до первой крови, потом до первого серьёзного ранения, теперь вот планирую назначить поединок насмерть.
– Ты слишком нетерпелив. Я слышала, что в Империи жизнь идёт размеренно и неспешно, так чего же ты суетишься?
– Меня с детства научили не опаздывать, и урок был довольно жесток. Я не потерплю не пунктуальности.
– Бедный, обиженный ребёнок, – вздохнула Тиллери.
Хафэр от неё отмахнулся: назвать правителя Империи «бедным» мог только тот, кто не знал отношения арий к словам. Когда одна маленькая фраза может определить дальнейшую судьбу, обязать к чему-то, а иногда и сделать вечным слугой, начинаешь следить за речью своей и окружающих.
Гэо вернулся скоро, в сопровождении молоденькой служаночки, нёсшей поднос для него и Тиллери, непрестанно хихикавшей, бросавшей на него заговорщические взгляды. Он поставил перед господином кружку, принесённую им лично, и отдельную тарелочку.
Тиллери, отхлебнув чай, попыталась стащить эклер у Хафэра, но наткнулась на неодобрительный взгляд Гэо, тихо спросила:
– А чего наш Император с общего блюда не ест?
Хафэр и Гэо отмолчались.
Когда чаепитие закончилось, наконец, объявился Мана, сопровождаемый неприметным слугой, положил на стол конверт с бумагами, удостоверяющими, что в случае проигрыша, его земли перейдут Империи и, со словами: «Я опоздал, и нет мне за это прощения», попытался поцеловать руку Тиллери, но, услышав: «Прощенья действительно нет», обернулся к Хафэру.
Мана недоверчиво оглядел Императора: низкий худенький мальчишка со смазливым личиком не внушал ни страха, ни даже опасения; перед ним был не воин, а ребёнок, казавшийся беззащитным и слабым. Мана обратил внимание на повреждённую руку в особый перевязи, полностью лишавшей подвижности, проговорил, усмехнувшись:
– Чего же Вы не сказали, что Вас уже кто-то успел ранить. Теперь, если я одержу победу, скажут, что силы были неравны. И мне, похоже, следует убрать одну руку за спину.
Гэо незаметно ухмыльнулся: Книга Судеб предсказывала и это, и дальнейшие слова Императора, и его победу, пусть и с некоторыми сложностями.
Хафэр покачал головой:
– Право, не следует, ведь потом скажут, что это был не честный поединок, а казнь. Ведь я заставил противника сражаться не в полную силу из-за увечья, полученного по моей же неосторожности.
Мана вспыхнул, выхватил меч из ножен, прошипел сквозь сжатые зубы:
– Я хотел, чтобы это был бой до первой серьёзной раны, но я убью Вас. Обещаю!
Тиллери хохотнула: почти то же самое говорил Хафэр совсем недавно.
– Тогда нас рассудит Судьба! Ведь я обещаю проводить Вас до дороги в Миры мёртвых. И раз уж мы договорились, начнём, – совершенно безэмоционально проговорил Хафэр, неспешно опустив руку на рукоять Вихря.
***
Гэо, затянув ремешки перевязи, державшей левую руку Хафэра плотно прижатой к телу, вышел за пределы круга, отчерченного для поединка, встал за спиной у леди Тиллери, сидевшей в кресле, возле Слуги господина Маны.
Хафэр исполнил Имперский поклон не до конца. Он был уверен в своей победе, но слабые сомнения не давали покоя. Нельзя было расслабляться, и меч заводить за спину тоже было нельзя.
Мана, не тратя времени на приветственный поклон, стремительно рванул к Хафэру, нацелив клинок ему в грудь. Хафэр сумел уклониться, ускользнуть в бок, и со стороны его движение могло показаться лёгким и даже изящным, но он чуть не потерял равновесие. Поняв, что закончить следует как можно быстрее, ария нанёс ответный удар. Мана умудрился извернуться, выставить меч, защититься.
Раздался звон металла.
Хафэра перекосило. Для него существовало незыблемое правило, рассказанное отцом и вбитое в голову братом. Клинок живой. Заставить его соприкоснуться с чужим оружием, ранить его – было просто непозволительно. Прикрыться им – значило проявить неуважение. Ведь только когда ты сам защищаешь меч и заботишься о нём, он согласится защищать тебя.
Вихрь жаждал крови, голубые линии на лезвии пульсировали. Хафэр приложил немало усилий, чтобы сдержать его. Как бы Императору ни хотелось закончить дело побыстрее, спешить было нельзя. И долго раздумывать тоже нельзя.
В его сторону последовал новый выпад, но не настиг. Потом ещё и ещё, всё мимо. Хафэр не атаковал в ответ, только уклонялся – ждал.
Неожиданно Мана остановился, отскочил назад, замер. Губы его шевелились, он обращался к силам миров.
Чуткий слух Хафэра уловил слова заклинания. Его противник взывал к элементу воздуха.
Дурак…
Хафэр не стал мешать сотворению магии, он просто выставил меч перед собой, по привычке хотел взять обеими руками, но не смог. Умный меч, повинуясь желанию хозяина, незаметно растворил крайний сегмент составного лезвия, одновременно возвращая длину.
Мана вытянул руку, направляя потоки ветра.
Хафэр немного присел. Вихрь завис в воздухе, жадно поглощая энергию. Ария нырнул под поток, схватив меч, материализовавшийся из воздуха, воспользовавшись тем, что Мана был слишком сосредоточен на заклинании, рубанул, рассекая белую рубашку, начавшую намокать от пота, и плоть. Из раны потекла кровь, ярко-голубая.
Мана принялся махать мечом, без цели, без техники, просто выплёскивая злость, бормоча то ли проклятья, то ли новые заклятья, то ли обращение к богам.
Хафэр в несколько шагов оказался на прежнем месте, попытавшись взять второй меч свободной рукой, опомнился, растворил тот Вихрь, что уже держал, схватил висевший в воздухе, слил их воедино. Направил кончик острия в сторону противника, Император отдал приказ: «Буйствуй», Вихрь стал короче, линии засветились, через несколько мгновений меч вновь вернулся в привычную форму. Ману ударил сильный порыв ветра, сбил с ног.
Аристократ неспешно поднялся, отряхнулся, крикнув:
– Против меня моим же приёмом?! Ты же не колдун! – бросился в атаку.
Хафэр ничего не ответил, не потому, что не было времени, – он бы успел, он бы сказал, но он больше не понимал речи. Для Императора теперь существовал только бой, только один порыв и непреодолимое желание отнять жизнь. Он всё-таки не совладал с Вихрем, поддался воле жадного клинка. Теперь не меч был продолжением его руки, а он был продолжением меча, повиновался ему.
Вихрь погнал арию вперёд, на противника, не позволяя провести ложный выпад или уклонится от наносимого удара. У Вихря была лишь одна цель, и он шёл к ней чужими ногами, несмотря на все препятствия, он был не из тех, кто беспокоится о судьбе владельца. Ему было совсем не важно, кто будет держать его в руках, главное, чтобы лилась кровь. Однажды, столкнувшись с Пожирателем Плоти – таким же Особенным мечом – поняв, что его владельцу грозит чуть ли не смертельная опасность, выждав мгновение, когда Хафэр ослабил бдительность, Вихрь рассыпался на части и сбежал в другие миры, почти весь.
Вихрь потащил Хафэра на меч Маны, сам нацелился в горло противника его «хозяина».
Сознанием Хафэр был далеко, в прошлом, когда всё ещё было хорошо, когда не приходилось сражаться, доказывая, что он имеет право быть Императором, когда мать и отец защищали от холодного враждебного мира. Но в светлые воспоминания, звонко ударяя каблуками о каменный пол, ворвался брат, схватил за шиворот, потащил, швырнул в холодную воду.
Хафэр вернулся, сумел восстановить контроль над телом, отшагнул в последний момент. Лезвие, нацеленное ему в живот, чиркнуло по боку, как ему показалось, только задев кожу. Он уклонился, но и его удар не достиг цели.
Повторяя про себя: «Не умру, я не умру и не проиграю!», ария продолжил уклоняться от выпадов Маны. Когда в глазах у него уже начало темнеть, Хафэр, наконец, подгадал момент, вонзил клинок в живот противника и повёл вверх. Такой же удар когда-то настиг предателя, переметнувшегося на сторону упырей, он это помнил, слишком хорошо помнил, тогда он чуть не повторил судьбу брата, чуть не заполучил две дополнительные дырки в голове, и это именно он обезглавил перебежчика.
Ушей Хафэра достигли мольбы Маны, аристократ упрашивал остановиться и он, приложив все мыслимые и немыслимые усилия, сумел исполнить мольбы. Попятился. Его рука была по локоть испачкана в крови, отвратительной, мерзкой, липкой. Кровь пропитала ткань рукава, попала на ослепительно белые брюки, даже на лицо, начала засыхать на перчатках. Ария опустился на землю, возле корчившегося от боли аристократа.
– Всё, – с трудом проговорил Хафэр, потом, собрав остатки сил, повторил громче: – Всё!
Гэо, уже спешивший к нему, накинул на плечи свой пиджак, протянул мокрое полотенце вытереть кровь с лица, сев рядом, спросил:
– Как Вы? Сильно он Вас? Об этом Книга не упоминала.
– Она никогда не говорит всё… Я проиграл.
– Нет, мой господин, – убеждённо поправил его Гэо.
– Я Вихрю проиграл. Мне брат привиделся… – в отчаянии объяснил Хафэр.
– Теперь всё хорошо, г… Нет. Друг, теперь всё хорошо, – Гэо похлопал Хафэра по правому плечу. – Сильно задел?
Хафэр покачал головой.
Тиллери неспешно подошла к Мане, опустилась на корточки – широкие, выглядевшие, как длинная юбка, штаны, позволяли это сделать, не теряя приличия. Мана прохрипел, захлёбываясь кровью:
– Я не хочу умирать… Не хочу умирать хотя бы так… Возьмите мой меч… А потом заберите его себе…
Тиллери аккуратно подняла его клинок, приставила остриё к груди, примерилась, чтобы закончить жизнь одним быстрым движением.
Мана прошептал:
– Это красивая смерть…
Она нажала, нажала всем своим весом, не изменившись в лице и не вздрогнув.
Мана в последнем порыве схватился за остриё клинка, попытался остановить, красивое лицо его изуродовал страх.
Опустившись справа от Хафэра, Тиллери проговорила, то ли с печалью, то ли с тоской, то ли и вовсе с разочарованием в голосе:
– Смерть не может быть красивой. Он под конец, хотел умолять, чтобы спасли.
– Почему не помогла? – спросил Хафэр.
– Так бой был насмерть. Знаю, современные технологии и не на такое способны, но Судьба сказала, что ему пора умирать, а значит, не стоило мучить, пытаться растянуть жизнь.
Немного помолчав, Тиллери спросила:
– Что можно сделать с остро заточенным куском металла?
– Только убивать, – ответил Хафэр.
– Меч никогда не выйдет перековать во что-то. Но что-то можно перековать в меч, – объяснил Гэо: – Это как путь в один конец.
Тиллери печально вздохнула:
– Тогда хоть камни можно вытащить.
Слуга Маны сложил его тело в более аккуратную позу, накрыл покрывалом, принесённым из особняка, поклонился Хафэру:
– Отныне Вы мой господин, ведь Вы получили всё, чем владел Мана. Какие будут приказы?
– Никаких. Теперь будут только просьбы. Больше ты не чья-то собственность. И остальным его подданным передай, что отныне они живут по законам Империи.
Слуга кивнул:
– Раз уж я теперь свободный, позвольте то, что не позволено слуге.
Хафэр согласился, слуга заговорил:
– При первом взгляде на Вас, я подумал, что господину Мане не составит труда справиться с Вами. Меня запутал Ваш невинный облик. Ваше лицо выглядит так, словно бы Вы никогда и крови не видели, не говоря уже об убийствах. Но то изящество, с которым Вы уклонялись от атак, поистине завораживает. А когда Вы нанесли первую рану, я понял, как сильно ошибался. Вы не испытывали к нему ненависти, Вы просто делали своё дело, словно подобное для Вас является обыденностью. И вот что мне хотелось спросить, сколько Вам ходов? И скольких Вы проводили до дороги в Мир мёртвых?
– Мне шестнадцать ходов, – ответил Хафэр на первый вопрос, а второй оставил без внимания.
Он поднялся и, слегка пошатываясь, пошёл подальше от всех них.
Гэо собрался было идти следом и поддерживать, но Хафэр отмахнулся:
– Всё со мной нормально. Я заскочу в Академию и явлюсь в Империю. Жди меня там, – выхватив Вихрь, рассёк ткань миров.
– Если он немного задержится, – заговорила Тиллери, – не спеши искать – помешаешь. У него назначена встреча.
Гэо вытащил планшет, собираясь написать Хафэру, но Тиллери остановила:
– Он не знает об этом.
Поглядев на безжизненное тело, она предложила:
– Надо бы его похоронить. Позову слуг.