Тэнго Кавана
Дипломат
– Этот дом ещё мой отец строил, – вдруг эхом прозвучало из дверного проёма, – когда пришёл с войны. Ну и много же у него тогда работки было, страшно представить. Мужиков-то вернулось всего несколько, а здесь всё в руинах и бабы да старики в помощники. Да вот построили так, что стоит до сих пор, чуть кое-где подмажешь, покрасишь и всё, стоит целёхонький. И что получается, а? Щас значит войны нет, а мужиков снова пара на всю улицу, да дома в руинах.
Петя такие диалоги страсть как не любил, но что-то в интонации женщины, стоявшей возле дверного косяка и вытирающей руки о фартук, располагало к беседе. Он знал, что отвечает при такой постановке вопроса постоянно невпопад, либо люди не понимают его ответов, либо чем-то вечно норовят оскорбиться. Раньше он часто робел, думая, что ответил что-то не то, но с возрастом начал принимать мамино «он у нас не от мира сего» за комплимент.
– А она уже закончилась, – неожиданно для себя произнёс Пётр, – мы её просто проиграли. Петя осёкся, он решил, что вступил сейчас в полемику, которая крайне бесполезна, и сказал это сейчас совершенно зря. Однако женщина, слегка улыбнувшись и прищурив глаза, ответила лишь: – ужин готов, проголодались, наверно, с дороги? Пётр снова хотел было отнекиваться по привычке, но хозяйка не собиралась навязчиво настаивать, лишь жестом повлекла его за собой, и он послушно пошёл. На кухне вкусно пахло недавно приготовленным супом с домашними котлетами. Все нехитрые блюда уже стояли на столе, вместе со столовыми приборами, гранёным стаканом и графином с прозрачной жидкости, расположенным прямо в центре. Женщина, будто почувствовав неловкость Пети, пожелав приятной трапезы, удалилась. Пётр, наконец осознав, насколько он хочет есть, набросился на еду, как медведь после спячки. К стакану он не притронулся, лишь приоткрыл крышку графина, сразу почуял жгучий, бьющий с разбега в нос запах, который не перепутаешь ни с чем, и моментально её закрыл. Петя знал, что это могут расценить как неуважение, но пересилить себя не мог, да и не особо старался. После утоления голода он вышел во двор, в котором видел колонку с водой. Он приложился к ручке насоса, и струя с гулом вылетела под ноги, утекая куда-то вниз по склону, судя по всему, намеревавшись объединиться с рекой. Вода была удивительно вкусной, хотя шла из ржавого отверстия, и, скорее всего, по ржавым трубам.
– Красиво здесь, – снова из ниоткуда появился уже другой голос, похожий по спокойствию и интонации на тот, что звучал в дверях Петиной комнаты, – сколько лет живу, а не могу наглядеться.
Петя, повернув голову, увидел дряхлого, седого старика, сидевшего по другую сторону решётки в кресле-качалке, которое словно сошло из кадров вестерна. Тело его было накрыто каким-то пледом или тонким одеялом, а может, и тем и другим. На седых волосах развалилась фуражка, словно кошка, свернувшаяся в клубок, была она на вид старше Пети. «Ему бы сигару или трубку» – подумал Пётр, —«жаль, в собесе их не выдают».
Вид открывался действительно красивый. Петя, перевёл взгляд в сторону горизонта и увидел заходящее солнце, окрасившее в багровые тона полупрозрачные облака. Вдалеке виднелся сосновый лес, запах которого, казалось, доносился за многие километры. Внизу река петляла вокруг возвышенностей и от стеклянной поверхности мирного течения бликами разлетались последние лучи уходящего дня. Ветер застыл и не мешал своими промозглыми, осенними порывами, наслаждаться пейзажем, что по-настоящему не ценится в стране, где родился Петя. Он есть на страницах многочисленного количества книг, есть на баннерах при въезде в город, есть в стихах, есть по телевизору. Но это бесконечное раздолье, этот кружащий голову масштаб никому, остаётся никем не замечен. Люди смотрят на него каждый день год за годом, но им некогда им любоваться. Вместо этого они стоят, скрючившись на своих участках, таскают в подвалы заготовки на зиму и безразлично проводя глазами по горизонту. Потом они соберут в ведро очистки от овощей, спустятся к реке и с силой вытолкнут содержимое на берег.
– Красивый закат, – ответил Петя, оставив мысли при себе.
– Зарево какое, – продолжил старик, – видать, заморозки будут. Вы в наши края надолго?
Петя слегка удивился быстроте перевода темы, и будь этот вопрос задан кем-то иным, он бы быстро пресёк это выуживание информации, однако деду просто не с кем было поговорить.
– Сложно сказать, это не полностью зависит от меня.
– Значит, по делу? Ну, а как ещё? Сюда или дальних родственников хоронить или какую проблему решать только ездят.
– Отчасти оба варианта верны, – с грустью ответил Петя.
– Умер кто? – прищурился из-под фуражки старик.
– Можно и так сказать.
– Беда-а-а, – протянул дедушка, не переставая щуриться, – никак хороший был человек, у нас сейчас всё больше хороших убивают, а плохие живут.
– Не знаю, я вообще про него практически ничего не знаю, – задумавшись ответил Петя.
– Может я слышал чего? Я давно здесь живу, – старик тяжело вздохнул, и достал-таки портсигар времён второй мировой.
«И снова всё сложилось» – подумал Пётр. Но дальше углубляться было нельзя, как бы безобидно дед ни выглядел, лишние сплетни ему были не нужны.
– Нет, это вряд ли, – отмахнулся он и развернулся уходить назад в комнату.
– Жаль, если кто умер, большинство стариков здесь крепко между собой общаются, потому как больше не с кем. Дети разъехались, а те, что остались, – старик крепко затянулся, – погань какая-то, ей-богу. Так что здесь вариантов немного, надо вместе держаться. А то так и замёрзнешь насмерть в своей конуре, не заметит никто.
Петя оглянулся через плечо. Солнце почти село, дед всё так же сидел в своём кресле, докуривая сигарету. Дымок мелкой струйкой убегал вверх, не тронутый ни одним дуновением ветра. Стояла полная тишина. Пётр на секунду задумался о стоя́щем на столе самогоне, затем быстро отогнал эти мысли и пошёл спать.
Сон настиг его сразу, как только он положил голову на огромную перьевую подушку. Перед тем как уснуть, он подумал о забавном, буквальном названии этого предмета – под-ушка.
Засыпал Петя с глупой улыбкой. Однако сон его был неспокойным. Всё вокруг было в серых тонах, напоминало старые военные фильмы. Он видел собравшихся в круг стариков, они курили по очереди самокрутку, передавая её от одному к другому весело что-то обсуждая. Петя осознал, что смотрит на них откуда-то с потолка, и на спину ему облокочена огромная балка, которая держит свод здания. Петя держит её изо всех сил, но не может удержать. Старики поднимают глаза наверх, сигаретный дым режет глаза. Петя, в почти бессознательном состоянии, просит их убежать, но они не слышат его. Он чувствует, знает, что сейчас произойдет что-то плохое, чувствует приближающуюся опасность, но сделать ничего не может, у него нет сил. Потом он видит себя стоя́щем босым на эшафоте, а на шее его висит верёвка, под ногами стоит дряхлый пень, который вот-вот выскользнет из-под ступней. На помост поднимается А. В и зачитывает приговор. Петю признаю́т в убийстве нескольких ветеранов, которых завалило крышей здания, которую он должен был держать и не удержал. Петя пытается оправдаться, просит не делать этого, рассказывает о своей беспомощности. Затем, повернув голову, он видит поднявшуюся с другой стороны помоста мать. Она становится рядом с Петей и начинает говорить.
– Ну а что, сынок… здесь уже ничего не поделаешь. Я тебя предупреждала много раз, теперь вот как вышло. Надо было слушать меня и Александра Валерьевича и…
Голос её удалялся, ноги всё сильнее скользили по пню, и вот Петя уже не может больше держать равновесие и соскальзывает, повиснув в петле. Ноги его судорожно болтаются, воздуха всё меньше, он чувствует, как глаза его наливаются кровью. Звонит телефон.
Петя с трудом осознает, где он находится. Он водит взглядом по комнате и не понимает, что он здесь делает, почему он до сих пор жив и откуда чёрт побери в чёрно-белом кино мобильный телефон? Постепенно сон удаляется, словно проходящий мимо поезд и Петя видит трезвонящий предмет на прикроватной тумбе.
Голос на том конце провода был громкий, речь нечёткая и рваная.
– Пётр… Пётр Александрович, – начал Витя, – у нас здесь, ну это, форс-мажор намечается.
– Если форс-мажор «намечается», то это уже не форс-мажор, – буркнул в телефон Пётр.
– А? что? Не понял.
– Ничего. Говорите, что случилось? – Петя, терпеть не мог панибратства, присущего большинству его сопровождающих в командировках. Он старался сохранять отношения деловые, объективные, поэтому всегда обращался на «Вы». Это обычно никому не было нужно, ведь «Петьку» легко умаслить, а вот Петра Александровича – нет. Многие начинали нервничать, а кто-то и вовсе выходи́ть из себя. Виталий был человеком первого варианта.
– Да говорю вот, – чуть сбавив громкость ответил Витя, – сидит у нас в отделении, значит один парнишка, вроде как внучок ветеранский, того самого…
– Дальше.
– Вот он значит здесь какие-то документы насобирал, хочет заявление начеркать и до суда дело довести. Мол узнал он, что за фирма занималась переселением, и нарушения всякие были при строительстве, все дела. Мы его сначала сразу хотели отвести куда-нибудь из города и приласкать, – Виталий слегка хихикнул, – но сказано, без вас ничего не предпоминать, тьфу, предпро…
– Предпринимать, – закончил Петя, – всё правильно, парня не трогать, я приеду и переговорю с ним сам.
– Поняли, Пётр Александрович, только он это, шумный сильно. Вы поспешите, пока деваха та из области не прикатила.
– Уже еду. С этими словами Петя положил трубку, собрался, нашёл ключи от машины и пулей вылетел из дома. Проходя мимо кухни, он краем глаза заметил сидящего там старика с хозяйкой квартиры. Женщина двинулась было в сторону Пети, с очевидным намерением пригласить на завтрак, но Пётр практически бежал, давая понять, что есть дела поважнее. Старик проводил его спокойным, заинтересованным взглядом.
Место, куда прибыл Пётр, еще на подъезде скапливало вокруг себя серость, грязь, уныние и опустошение. Чем дальше двигался Петр, тем сильнее было ощущение, будто-то кто-то медленно выкручивал шкалу градиента в сторону края, приближаясь к повторяющимся цифрам восемьдесят. Вдоль разбитого тротуара с раскрошенными плитками и треснутым бетонным перилам, здесь и сям плелись, недавно весёлые и задорные, но уже помятые и осунувшиеся, люди из вытрезвителя. Переваливаясь на рытвинах, словно раскормленная корова, вдалеке ехал белый УАЗ с выцветшими синими полосами по бокам. Из окна задней дверцы, через решётку на Петю смотрел мужчина, лицо его было усталым и беспокойным. Встретившись с Петей взглядом, мужик вдруг состроил мерзкую гримасу, оголив окровавленные дёсны и нестройные ряды жёлтых зубов. УАЗ свернул за угол, указывая направления движения для Пети. Как только он вошёл в двухэтажное обшарпанное здание, к нему быстро подскочил Виталий, с рапортом по ситуации. Он заверил Петра Александровича, что журналюги не было, мужик тот в целости и сохранности, в чём Пётр Александрович может убедиться прямо сейчас, и что он, Виталий, готов оказать любую помощь. Петя же, поблагодарив Виталия за информацию, отказался от содействия, спросив лишь номер кабинета, в котором находится мужчина.
– Мы хотели его сначала в СИЗО закрыть, ну… по привычке. А потом подумали, может оно лучше в удобстве, если мирно решать собираемся, – проговорил Виталий, с довольным видом человека, добросовестно выполнившим задачу.
– Всё правильно, – холодно ответил Пётр. На лице Вити появилась хитрая улыбка.
Петя, конечно, знал о внуке покойного ветерана. Это было его небольшой домашней работой, которую он сделал кропотливо, с прилежностью отличника. Папка, с нужными документами всю дорогу лежала рядом с кейсом, переданным Главе, и её содержание Петя знал назубок.
Он, не без оснований, считал, всё, что касается переговоров, у него получается хорошо. «У каждого человека просто обязан быть талант в каком-то деле. Не может быть так, что все средненько и с натяжкой. Самая большая проблема в жизни – найти это дело. После этого уже ничего не страшно. Нужное дело даст тебе силы преодолеть любые неудачи, словно броня, защитит от нападок начальства или коллег, ведь ты будешь знать – я чего-то да стою и могу делать то, что другие не могут», – думал он.
С собеседниками он встречался по большей части агрессивными, ведь они пытались отстоять свои права, деньги или даже свободу. Но врождённая спокойная манера речи, сочувствующее выражение лица, отсутствие какой-либо враждебности в позе или мимике, постоянно обезоруживало оппонента, который не успел понять, что был для Пети угрозой или препятствием. Выдохнув и прогнав в голове возможные варианты развития событий, Петя вошёл в кабинет.
Там его ждал высокий, худой мужчина, лет не больше тридцати, с длинными волосами и в одежде из нездешнего магазина. Как и говорил Виталий, парень был цел, по крайней мере, без следов побоев, но с болезненным цветом лица. Синяки под глазами, впалые щёки, нервный сухой взгляд, были всего лишь последствиями легкомысленного образа жизни, но ни как ни работой Вити и его ребят.
– Ну наконец-то, – воскликнул, подорвавшись со стула Патлатый парень, – а я всё думаю, чего они все здесь ждут? Без сиськи и шагу не могут ступить. Деревенщина совсем без мозгов.
– Вы бы поаккуратнее с формулировками, – подходя к столу, за которым сидел парень, ответил Петя. – По моему опыту, жители глубинок очень не любят такого отношения.
– Да мне плевать. Есть закон! – нарочито громко в сторону двери ответил Патлатый.
– Полностью согласен, – подтвердил Пётр, —Давайте всё же познакомимся – меня зовут Терпелин Пётр Александрович…
– Да мне плевать, – оборвал его Патлатый, – удостоверение есть?
– Я не сотрудник органов, – ответил Петя, положив перед собой папку.
– Тогда нам не о чем разговаривать. Хочу подать заявление и прямо сейчас, потому что меня и так уже заставили долго ждать, – чувствуя всё большую уверенность выкрикивал Патлатый. -
И всё же хочу поговорить с вами прежде, чем вы сделаете необдуманный поступок.
– А-а-а, – протянул парень, усмехнувшись, – ты переговорщик. Ну так лучше бы ты сразу с адвокатом пришёл, защитничек.
– Как я могу к вам обращаться? – не замечая нападок продолжал Петя.
– Женя, меня зовут, Женя.
– Евгений, – выдохнув продолжил Пётр, – могли бы вы изложить ваш вопрос?
– Вопрос? Вопрос б..? – вырвалось ругательство, на которое Петя лишь покачал отрицательно головой, – вы, ты и вся ваша гоп-компания, убили деда моего. Строительство прошло с нарушениями, да и не было его толком. Я…я всё про вас знаю, ясно? Я любил деда, он меня с пелёнок воспитывал, а вы убили его!
Патлатый бросил полупрозрачную папку на стол перед Петей: – Здесь всё есть.
– Не сто́ит сыпать впустую обвинения в стенах органов правопорядка, – спокойно ответил Петр. Он прекрасно знал, какое действие оказывает спокойный тон и официальные формулировки на такого рода людей, – если вы дадите мне сказать, я поясню причину своего прихода сюда.
– Да не нужна мне причина твоя, – немного добавив красного цвета к бледному лицу, не сдавался Патлатый.
– Очень зря, а ведь я пришел вам помочь, и даже очень, – начал постепенно переводить диалог в нужное ему русло, Петя, – и я бы даже сказал, что я единственный, кто может это сделать на взаимовыгодных условиях.
– Мои будут условия, понятно?
– Я так не думаю, – заключил Петя и решил, что надо бы со всем этим кончать, так как трясущееся под столом колено раздражало его всё сильней, и он начал проигрывать в голове вариант, где выходит за дверь, зовёт в кабинет Виталия, и просит научить наглеца приличному поведению. Но несмотря на то что человек перед ним в высшей степени поганый, часть его слов были правдивы, поэтому, собравшись с мыслями, он продолжил.
– Вам компроматик то, кто собирал? – Петя ткнул пальцам в сторону документов на столе, – Олег Васильевич, полагаю, – Патлатый заглох на полуслове.
– Да, по глазам вижу, что он. Смею заверить, он больше так не будет. Его понять можно, столько дочек…, дочерних компаний, – пояснил для резко замолчавшего Евгения, Пётр, – столько имён, столько названий. Понимаю, что какую-то мог и не узнать. Знал бы он, под кого копает, делать такую глупость не стал. Мотивы ваши, я, конечно, тоже понимаю. Такой большой долг… у-ух, – протянул Петя, – Но, Евгений Анатольевич, азартные игры до добра никого не доводят, вы же понимаете? Понимаете, – утвердительно произнёс Петя, – а остановиться не можете.
– О…откуда вы…, – заикаясь пробубнил паренёк.
– Знаю, – закончил за него Петя, – о, да я всё о вас знаю. Например, что по всем долгам вы должны порядка одного миллиона двухсот восьмидесяти тысяч, или что Андрей Викторович Белов, по кличке Уголь, начисляет вам ежемесячно проценты за просрочку, и сейчас, Андрей Викторович, ищет вас в столице, надеясь либо забрать долг, либо доходчиво объяснить, что нужно выплачивать вовремя, понимаете? – Патлатый безропотно качнул головой, – Но ищет он ни там. Ведь ему и в голову не могло прийти, что вы, Евгений Анатольевич, соберётесь нажиться на смерти собственного деда, которого, к слову, не навещали никогда, после отъезда из этого города двадцать пять лет назад. И будь он вам действительно так дорог, вы бы наверняка приехали чуть раньше, а не после того, как разузнали про возможную компенсацию от Олега Васильевича. Как вы считаете, Евгений Анатольевич? – Петя бросил взгляд на скукожившегося, ставшего полупрозрачным, человека напротив, – Андрею Викторовичу, сто́ит узнать прямо сейчас, где вас искать? – с этими словами Петя достал телефон и открыл его, для набора номера.
– Нет, нет, нет, – засеменил к выходу Патлатый,
– Всё понял, всё понял, я поехал, куда-нибудь подальше, вы меня больше не увидите.
– Очень на это надеюсь, – устало качнул головой Петя, – звонок я пока отложу. И ещё, Евгений Анатольевич, – тенеобразный замер в проходе, – никаких репортёров! Патлатый коротко кивнул и полетел по проходу, словно приведение.
Петя ещё раз выдохнул, достал сигарету и закурил в окно, наблюдая, как из дверей центрального выхода, спотыкаясь, выпала его очередная решённая проблема. У перехода Патлатого попробовала перехватить какая-то девушка, но он отмахнулся от неё, словно от прокажённой, и побежал в сторону припаркованной машины. Девушка подняла глаза в сторону окна и, стараясь разглядеть фигуру, сильно прищурилась и вопросительно подняла руку в сторону Патлатого. Петя, пустив струю дыма, непонимающе пожал плечами вверх. Через секунду после того, как Петя сполз с карниза, в комнату залетел Виталий.
– Что здесь у вас произошло? – непонимающее крикнул он, – этот бедолага словно мертвеца увидал. А так орал вначале, я уж думал заглянуть сюда, напомнить ему про то, где он находится и с кем разговаривает. Здесь ещё эта девка. – Все вопросы урегулированы, проблема решена, – спокойно ответил Петя, складывая документы в портфель, – молодой человек понял свою ошибку.
– Ещё бы, ну как быстро-то? Обычно дольше брыкаются, когда наживу чуют.
– Не в этот раз, – ответил Пётр и быстрым шагом направился к выходу.
– Вас может подвести? – услышал он вслед.
– Нет, Виталий, спасибо, я как-нибудь сам.
– Ага, как знаете, Пётр Александрович.
Как только Пётр пропал за поворотом этажа, Витя быстрым движением выхватил свой телефон и принялся с кем-то беседовать. Сначала с довольно волнительным выражением лица, но вскоре поза его стала более непринуждённой, лицо просветлело, как от неожиданно пришедшей гениальной мысли.
Петя хотел как можно быстрее покинуть этот неприятный ему район. В голове его крутилась мысль «как здорово было бы щёлкнуть пальцами и переключить жизнь на тот момент, где А. В. поздравляет меня с успешно выполненной задачей, а единственные заботы впереди – это как расставить в новом кабинете мебель. Как же прекрасно перейти сразу к части, где этот город вспоминается с усмешкой, а мужчина, смотрящий ему вслед, всплывает лишь далёким и несуразным образом, имя которого всё крутится на языке. Однако, жизнь торопиться не спешит, она вообще дама неспешная. Такое ощущение, что наслаждаться трудностями и невзгодами ей нравится куда больше, чем счастьем и спокойствием. Никому ещё не удавалось сильно зажмуриться, представить желаемое и чудесным образом в этом желаемом очутиться. По каким-то непонятным для нас правилам, нужно обязательно пройти напряжённые диалоги, нервные ситуации, неприятные знакомства и ещё много-много всего. Может без них и никак, но обязательно ли всё должно быть именно так?»
Петя кинул взгляд вперёд к машине, и тот факт, что перед ней стояла та самая девушка, которая пыталась остановить Патлатого, его мгновенно вернул из абстракций в нашу реальность. Вот что-что, а спорить сейчас с очередным мнимым борцом за справедливость, он точно не хотел.
Придумывать аргументы, кидаться неоспоримыми фактами – всё это он, конечно, умел, но так сильно не хотел этого делать, что подумал на секунду о том, чтобы развернуться и предложить всё же Виталию себя подвести.
Обдумывая пути отступления, он не заметил, как слева взвизгнули колёса огромного чёрного тонированного автомобиля, который с шумом остановился прямо перед ногами Пети.
Из тачки вылетели два молодца, которые быстрыми профессиональными движениями скрутили Пете руки и закинули в салон. Петя даже немного вздохнул с облегчением. «Покушение, отлично!» – подумал он.
Петя бывал уже в таких ситуациях, и многое что сейчас случится, ему было понятно. Он знал, хотели бы убить – убили, поэтому за жизнь пугаться пока не нужно. Сопротивляться и кидаться именами сейчас тоже не стоит, потому что ребятки выполнят свой заказ так или иначе. Есть резон говорить только с тем, к кому его привезут, так что просто едем и неважно куда. Через окно он успел посмотреть на стоя́щую рядом с его машиной девушку, её, проехав слишком быстро по луже, машина похитителей обдала грязью и дождевой водой. Петя ухмыльнулся – день был мерзким не только у него.