Вадим Витальевич Чеха
Чеховки: записки образовательного юриста
Чей юрфак круче?
Недавно опубликованы данные исследования сервиса по поиску работы Superjob, в котором названы вузы, чьи выпускники-юристы получают самые большие зарплаты. Рейтинг составлен на основе сравнения среднего уровня доходов выпускников 2013–2018 годов. Всего в рейтинге 20 мест, которые распределены между 59 вузами.
На первом месте, естественно, выпускники Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова со средней зарплатой 110 тысяч рублей.
Второе место осталось за МГИМО, юристы-выпускники которого получают в среднем 100 тысяч рублей. На третьем месте – Санкт-Петербургский государственный университет (95 тысяч). Четвертое место разделили между собой НИУ «Высшая школа экономики» и МГЮА (по 90 тысяч).
По поводу возможностей дальнейшего использования данного исследования возникает вопрос о том, отражает ли этот рейтинг качество образования в сфере юриспруденции в России? Если отражает, то в какой степени?
В пп. 29 статьи 2 Федерального закона «Об образовании в Российской Федерации» установлено, что качество образования – комплексная характеристика образовательной деятельности …, выражающая степень их соответствия федеральным государственным образовательным стандартам, образовательным стандартам, федеральным государственным требованиям и (или) потребностям физического или юридического лица, в интересах которого осуществляется образовательная деятельность.
Программы высшего образования по юриспруденции основываются на соответствующих федеральных государственных образовательных стандартах.
Соответствие государственным образовательным стандартам образовательной деятельности по программам высшего образования определяется в ходе процедур государственной аккредитации образовательной деятельности и государственного контроля качества образования. Фактически определение соответствия образовательной деятельности ФГОСам производится также в ходе процедур лицензирования и государственного контроля (надзора) в сфере образования, что можно объяснить несовершенством правового регулирования российской системы оценки качества образования.
В этом смысле ситуация с качеством образования должна быть одинакова и на юридическом факультете МГУ, и на юридическом факультете Рязанского государственного университета им. С. А. Есенина, который занял последнее место в рейтинге.
Выпускники этих факультетов должны предъявить одинаковый набор знаний, умений и навыков работодателю. Тот факт, что в МГУ объективно, конечно, больше возможностей для приобретения качественных знаний, официальная система государственной оценки качества образования не учитывает и учитывать не может.
Однако подход работодателя, который предполагает дифференциацию в заработной плате для выпускников только на основании того, кто какой вуз закончил, с этой позиции является ничем иным, как дискриминацией.
С другой стороны, дифференциация в заработной плате юристов во многом обусловлена региональной спецификой. В Москве и Санкт-Петербурге объективно существенно более высокие зарплаты по сравнению с Рязанью. В Рязани просто гораздо меньше возможностей найти работу с зарплатой как в Москве на аналогичной должности, хотя высокооплачиваемые рабочие места в гораздо меньшем объеме, но тем не менее есть и в Рязани.
На эти зарплаты соответственно и ориентируются выпускники МГУ и других вузов, рассматривая для себя именно столичные города в качестве места приложения своих усилий.
Выпускник Рязанского государственного университета им. С. А. Есенина, переехавший в Москву, также может получать зарплату, аналогичную зарплате выпускника МГУ в Москве, а выпускник МГУ, работающий в Рязани, соответственно получает заработную плату меньше указанного выпускника Рязанского университета.
Другой вопрос состоит в том, возможно ли в принципе такого рода рейтинги рассматривать как способ оценки качества образования? Полагаем, что возможно, но с учетом всех вышеуказанных факторов. В любом случае вопрос требует широкого обсуждения в рамках реформирования государственной системы оценки качества образования.
Статус ученого в советское время и сейчас: престиж или тяжелый хомут?
В советских фильмах семидесятых-восьмидесятых годов, в которых присутствуют в качестве героев советские интеллигенты, часто прямо или косвенно, за кадром появляется статусная фигура крупного ученого – профессора, доктора наук.
При этом, как правило, в этих фильмах отсутствуют сюжеты, характеризующие собственно научную деятельность, а научный работник выступает в роли носителя определенного высокого социального статуса.
Так, например, в мелодраме «Москва слезам не верит» (режиссер В. Меньшов) Людмила и вслед за ней Катерина для устройства смотрин женихов изображают из себя «дочерей профессора», что резко усиливает их позиции на брачном рынке.
Среди потенциальных женихов появляется некий кандидат технических наук (само по себе указание на высокий статус! – ничего прибавлять не нужно), а также мужчина в годах – представляется как «Антон» или «Круглов» – заместитель начальника главка.
Пришедший на смотрины Антон Круглов выкладывает из портфеля дефицитные консервы из икры, печени трески, крабов, что является статусной рентой, обусловленной местом в советской сословной иерархии «дочерей профессора».
Возьмем другой фильм – «Гараж» (режиссер – Э. Рязанов), посвященный собранию пайщиков гаражного кооператива в типичном советском научном институте.
Цель собрания – выбрать и исключить лишних претендентов, образовавшихся вследствие ограниченного числа гаражных мест. Один из персонажей – доктор биологических наук, профессор, член-корреспондент Павел Константинович Смирновский – «большой ученый», который, наверняка благодаря своему статусу, «выбил» целых два дефицитных места в гаражном кооперативе.
Все это свидетельствует о том, что ученая степень, звание в СССР были не только квалификационными требованиями, предъявляемыми к занятию тех или иных научных должностей, но и неким признаком высокого сословного статуса, обеспечивавшего высокое положение его обладателя в обществе.
При этом в позднесоветское время советский шахтер мог получать гораздо большую заработную плату, чем доцент и даже профессор, однако все равно место научного работника, преподавателя вуза считалось более престижным.
В итоге в СССР с 60-х годов прошлого века возник теневой бизнес по подготовке диссертаций и присвоению ученых степеней.
В 90-е годы прошлого века привлекательность сферы науки и образования как непрестижных, не предполагающих больших и быстрых денег резко снизилась. Но несмотря на это, именно в 90-е годы широко развился теневой бизнес по производству обладателей ученых степеней.
Производство кандидатов и докторов каких-нибудь наук в условиях отсутствия контроля и разбалансированной системы управления было поставлено на поток. Это подтверждает то, что спрос на ученые степени сохранился.
С одной стороны, работа преподавателем в вузе в небольшом провинциальном городе в 90-е годы позволяла получать пусть небольшую, но стабильную заработную плату, которая на фоне безденежья казалась источником относительно нормального положения. Также среди преподавателей и научных работников возникла дифференциация – наиболее «оборотистые» находили и использовали новые возможности в сфере образования.
С другой стороны, многие тогдашние бизнесмены и депутаты пытались прибавить к своим званиям на визитке ученую степень на фоне относительно легкого доступа к получению данных степеней.
Почему ученая степень, которая в идеале не может выступать ничем иным кроме как маркером достижений в научной деятельности, приобрела такое значение в России? Безусловно, с эпохи СССР сохранился ореол привлекательности ученой степени вне зависимости от рода занятий как признака принадлежности к некому сословию.
Также дело в ощущениях обладателя степени в сочетании с бытующим в обществе уважением к такому обладателю. Это уважение само по себе следует считать вполне заслуженным, однако именно поэтому в обществе с начала 2000-х годов сформировался запрос на большую результативность научной сферы и связанные с этим более справедливые условия для присвоения ученой степени.
Для решения проблемы, особенно после скандалов с фальшивыми диссертациями, органы управления в сфере науки пошли по пути максимального ужесточения требований к получению ученой степени.
К настоящему времени требования к допуску к присуждению ученой степени следует признать максимально жесткими.
В качестве примера можно привести необходимость наличия определенного количества публикаций, в которых излагаются основные научные результаты диссертации в рецензируемых изданиях.
Согласно пункту 13 Положения о порядке присуждения ученых степеней, утвержденного постановлением правительства от 24 сентября 2013 года № 842 «О порядке присуждения ученых степеней», количество такого рода публикаций для докторской должно быть:
– в области искусствоведения и культурологии, социально-экономических, общественных и гуманитарных наук – не менее 15;
– в остальных областях – не менее 10.
Количество публикаций для кандидатской должно быть:
– в области искусствоведения и культурологии, социально-экономических, общественных и гуманитарных наук – не менее 3;
– в остальных областях – не менее 2.
Те, кто защищался, прекрасно знают, насколько сложно в нынешних условиях опубликовать статью в рецензируемом издании, притом что их количество весьма ограниченно.
С другой стороны, были повышены требования к результатам деятельности преподавателей и научных работников, обладающих учеными степенями. Возможно предъявить множество претензий к так называемому «индексу Хирша», однако нельзя не признать, что включение в систему оценивания результатов деятельности научных работников и преподавателей различных наукометрических показателей, при идеальном воплощении, побуждает к активизации деятельности по подготовке и размещению научных публикаций и достижению иных измеряемых результатов.
При таком подходе ученая степень будет восприниматься уже не как приятное дополнение к сословному статусу, а скорее как тяжелый хомут, предполагающий постоянные заботы о том, как подтвердить свою научную состоятельность.
Другой вариант – когда сформировавшийся обладатель ученой степени, научный работник или преподаватель вуза перешел на другую работу и поэтому исчезла объективная возможность заниматься наукой. Ученая степень в этом случае, конечно, не может быть отчуждена, но фактически она становится пустой.
Все это говорит о том, что ужесточение требований к защите диссертаций, при всех издержках процесса, является в целом верным направлением.
При этом, конечно, необходимо совершенствовать сам процесс оценки результатов научной деятельности преподавателей и научных работников, в том числе в части модернизации наукометрических показателей.
80 миллиардов рублей на включение в рейтинг: что дальше?
Как и следовало ожидать, российские образовательные организации высшего образования не выполнили поставленную президентом РФ задачу попадания в топ-100 мировых рейтингов.
Об этом, в частности, была статья в российском бизнес-журнале «Секрет фирмы».
В ней написано, что российские университеты потратили 80 млрд рублей на оплату публикаций в псевдонаучных изданиях и организацию фейковых научных конференций для исполнения «майских указов» президента Владимира Путина.
Принципиально важно то, что сейчас вузы не выполнили поставленную задачу попасть в топ-100 мировых рейтингов. А некоторые вузы даже потеряли позиции.
Многим экспертам в последнее время очевидна ситуация, когда за счет «нагнетания» показателей зарубежных публикаций в базах Scopus и WebofScience повышается дутая статусность образовательной организации и конкретного ученого. В итоге многократно увеличился показатель публикаций российских авторов в «мусорных» научных журналах, которые за деньги размещают практически любые публикации, которые можно выдать за научные.
К реальной мировой науке «мусорные» научные журналы имеют такое же отношение, как и составление планов к планированию самолета в воздухе.
Тем не менее вокруг ажиотажа, связанного с зарубежными «научными» публикациями, выросла целая система «контор», предлагающих любому опубликоваться в зарубежном суперсверхнаучном журнале.
Проблема заключается в том, что на это потрачены в основном средства федерального бюджета.
Согласно статье 34 Бюджетного кодекса РФ, при исполнении бюджетов участники бюджетного процесса должны исходить из необходимости достижения заданных результатов с использованием наименьшего объема средств (экономности) и (или) достижения наилучшего результата с использованием определенного бюджетом объема средств (результативности).
Так что результата как такового вообще нет. Поэтому использование выделенных бюджетных средств должно выступать предметом оценки со стороны органов финансово-бюджетного надзора.
