Вадим Витальевич Тарасенко
Боевой Космос
– Ты снова улетаешь, так мне ничего и не сказав, – высокая брюнетка, вздохнув, встала с постели, взяла с тумбочки сигарету и подошла к окну.
– Девочка, я тебе уже сто раз говорил, что я тебя люблю, – Рахад, сладко потянувшись, сел, опершись спиной на спинку кровати.
– На женщинах, которых любят, женятся! – девушка зло сунула сигарету в рот. Послышался легкий щелчок, и сразу в комнате потянуло приятным ароматом.
«Женятся на нужных женщинах, с любимыми занимаются сексом… и с не любимыми, впрочем, тоже».
– Девочка, сколько тебе раз говорить, сделаю карьеру и сразу женюсь.
– А генерал в тридцать лет – это не карьера?
– Хорошо, прилечу с задания – женюсь!
«Все, пора менять девочку. Она стала доставлять больше проблем, чем удовольствия».
– Честно?
– Честно.
Мужчина скользнул по женскому силуэту, четко выделяющемуся на фоне окна.
«Да и ноги у нее не такие уж длинные, а грудь так вообще – холмики, переходящие в равнину. И чего я на нее позарился?»
Рахад познакомился с Вирсулой полгода назад, когда прилетел с очередного патрулирования. Рейс был тяжелым. Они нарвались на разведывательный отряд кроковских звездолетов – два крейсера и два эсминца. Бой был скоротечным, но жестоким. Рахад сумел завалить один вражеский крейсер, но и его звездолету досталось – практически все защитные экраны были или уничтожены, или их ресурс был выработан более чем на девяносто процентов – это уже была не защита, а так, пустышка, чихнешь и разлетится. А оставшийся кроковский крейсер и два эсминца наседали. Полковник Виргул спас себя и оставшихся в живых людей своего экипажа тем, что решился нырнуть в гипер. Это было крайне опасно. Ударь по его раскрывшемуся гиперокну в этот момент лазерным лучом и полковник рисковал сильно «похудеть». Но каким-то сверхъестественным чутьем, рассчитать это было невозможно, он почувствовал, что кроковские звездолеты должны ударить на несколько мгновений позже, чем необходимо для фатального исхода. И он только получит по «заднице». Так и случилось. Пятисотмегаваттный боевой лазерный луч хлестнул по рукотворной дыре в космосе, когда крейсер «Авангард» уже скользнул в подпространство. Получив столь мощный «зубодробительный» удар окно в иной мир тут же схлопнулось, порождая мощную гиперпространственную волну. Сгусток виртуальных частиц, которые в своем привычном гиперпространственном мире были отнюдь не виртуальны, обрушился на звездолет, как мощный штормовой вал обрушивается на корабль. И тут Рахад все правильно предусмотрел, нырнув в гипер с минимальной энергией перехода. Это как велосипед. Если велосипед еле едет, его легко столкнуть даже небольшим толчком. Но попробуйте сбить мчащийся велосипед. Для этого необходимо значительно более сильный толчок и такой велосипед пронесется еще несколько десятков метров, прежде чем свалиться в дорожную пыль. Так и звездолет, несущийся в гиперпространстве. Удар волны и «медленный» крейсер полковника Рахада Виргула тут же вылетел на «поверхность» – в обычный трехмерный мир, за несколько световых часов от места схватки. Спасся!
Сильно похудеть на жаргоне пилотов обозначало то, что если лазерный луч бьет по гиперокну в тот момент, когда звездолет находится еще в так называемом тоннеле перехода – пограничной среде, между пространством и гипеространством, то нарушившееся их равновесие просто схлопнет этот тоннель, сплющив корабль до толщины одного атома.
Получить по заднице − это было несколько лучше. Звездолет уже успевал уйти из тоннеля перехода в гиперпространство, и его только догоняла образовавшаяся подпространственная ударная волна, сбивая с курса и вышвыривая из своего мира совсем не в расчетной точке. Точка выхода, в этом случае, в принципе, могла находиться и в центре какой-нибудь звезды или планеты.
Естественно, тогда их сразу сняли с патрулирования и вернули на базу – латать дырки, как в корпусе корабля, как и в душе. И пока «Авангард» находился в ремонтном боксе, оставшиеся в живых члены его экипажа находились в барах, время от времени совершая короткие «гиперпространственные» зигзаги от бара к борделю и обратно. Ведь бравым космическим волкам давно и точно известно, что зигзаг – это кратчайшее расстояние между ними.
Вот на одном из таких зигзагов Рахад и познакомился с Вирсулой. Может от пережитых волнений, когда смерть смотрела на него линзами кроковских боевых лазеров, а может действительно так и было, но даже искушенный в таких делах полковник был поражен постельным искусством девушки. Даже ему, тертому космическому волку Вирсула сумела показать, что называется, небо в алмазах.
«Наверное, тогда меня просто сильно прижало, если бросился на такую, – мужчина равнодушно скользил взглядом по стройной фигуре девушки, – поджарая, как беговая лошадь. А зачем мне лошадь? Да и вообще, девка без сисек – деньги на ветер».
– Честно, – еще раз повторил он.
– Милый! – девушка, отбросив сигарету, бросилась к Рахаду в постель. – Ты только быстрей возвращайся! А то я сильно по тебе скучаю», – в голосе Вирсулы мужчина отчетливо услышал игриво-жеманные нотки.
«Тьфу! Точно пора девочке сказать бай-бай когда вернусь. Мол, когда я выполнял очередное опасное задание на благо нашей Родине, когда чуть ли не каждый день смотрел смерти в глаза, я понял, что пока мне рано думать о семейной жизни. Какое может быть семейное счастье, когда кроки буквально в тысяче световых лет от нас»?
– Не волнуйся, вернусь! – спокойно ответил Рахад и тут же почувствовал на своих губах вкус модных сладковатых, с кислинкой дамских сигарет.
«Тьфу!»
«А я еще думал, что мне придется тут за пять крейсеров на груди терпеть, общаясь с худозадыми фролками. А тут есть такая…ух, – генерал звена Рахад Виргул с удовольствием рассматривал Эльдиру, стоящую вместе с Андреем Кедровым в толпе гостей.
В Большом зале Главного здания Верховного Совета Достойных шел праздничный прием в честь прибытия группы военных звездолетов челов. Неизбежно нудноватая официальная часть приема закончилась, Глава Совета Варзарул СакТардол наконец закончил свою речь и огромный зал заполнила тихая неспешная музыка, позволяющая людям разговаривать между собой не напрягая ни голоса, ни слуха.
Шуршали шелка, мерцали бриллианты, и плыл тончайший аромат тончайших духов в тяжелом густом дыму дорогих сигар…
«Как рычаг экстренного перехода в гипер, – чел, наконец, смог подобрать адекватное переполняющим его эмоциям при виде Эльдиры словесное сравнение. Массивный, точеный, приятно ложащийся в руку. Словом, классная вещь. И если взять его в руку и как следует дернуть, то тут же наваляться такие ощущения, что только успевай воспринимать. Адреналин килограммами впрыскивается в кровь»!
Рахад увидел, как к девушке подошел Главный Командор, которого ему представили во время официальной части.
«Да это же его дочь, – тут же понял чел, – те же крупные черты лица, только по-женски смягченные, те же размеры. Это не женщина, крейсер»! – молодой генерал привычно устремился в атаку на этот великолепный «крейсер».
– Простите. Простите. Ох, извините, – толкая окружающих его людей, Рахад Виргул приближался к выбранной цели.
– А я и не знал, господин Главный Командор, что у Вас такая прекрасная дочь, – приблизившись, чел, как привык, с ходу сделал «залп».
– Но… – Матрул ДарВул не успел договорить.
– Об этом не трудно догадаться, стоит только увидеть вас вместе. Вы похожи, как две капли воды.
– Две большие капли воды, – вставила Эльдира.
Все рассмеялись.
– И эту большую каплю воды зовут Эльдира, – отец представил дочь Рахаду.
Все вновь рассмеялись.
– А это ее муж, Андрей Кедров, – Главный Командор кивнул на землянина.
Рахад Виргул умел держать удар. Ничего, кроме любезной улыбки на его лице не отразилось.
– Очень приятно.
Вышла заминка. Андрей, как привык на Земле, и как это делали фролы, протянул правую руку для приветствия, а Рахад, в соответствии с человскими обычаями, хлопнул землянина по левому плечу.
И вновь раздался смех.
– Ничего, надеюсь, мы легко притремся друг к другу, и против нашего общего врага будем сражаться как одна команда.
– Несомненно, Главный Командор. И кроки это скоро поймут, – генерал челов произнес эти слова с легкой улыбкой.
И эта улыбка Андрею не понравилась. То ли чел иронизировал по поводу слов ДарВула о единой команде, то ли иронизировал по поводу способности фролов самостоятельно дать отпор крокам.
Музыка заиграла громче.
– Разрешите, – чел протянул руку к Эльдире, – пусть у старого космического волка останутся приятные воспоминания, чтобы было, что вспомнить накануне схваток с врагом.
– Так уж и старый, – девушка кокетливо улыбнулась и протянула свою руку.
Вскоре Рахад и Эльдира кружились по огромному залу среди других танцующих пар.
«Ну точно, как рычаг перехода в гипер, – мужчина с удовольствием сжимал своими руками крепкое упругое тело фролки, – ух, как мне хочется его дернуть на себя, – Рахад невольно потянул Эльдиру к себе, но увидев вопросительно-насмешливый взгляд голубых глаз – ну и как близко ты меня к себе притянешь на глазах у мужа и отца? − замер.
«С таким «крейсером» мне еще не доводилось встречаться. Такой главный калибр кого хочешь с первого залпа завалит, – мужчина невольно скосил глаза на женскую грудь, которая была буквально на расстоянии растопыренной ладони от них. – Вот только муж… Никогда не думал, что такие фролы бывают. Под стать ей. Ну ничего, чем труднее победа, тем приятнее наслаждаться плодами победы», – и мужские глаза вновь опустились вниз.
Андрей Кедров смотрел на танцующих и неожиданно на него нахлынули воспоминания из, казалось бы, уже бесконечно далекой юности. Убогий сельский клуб с растрескавшимся дощатым полом, на котором под неувядающие «Белые розы» танцевало с десяток пар. И среди них его Люська с облапившим ее высоким плотным парнем, недавно дембельнушимся из пехоты. Тогда он дрался. Дрался не столько из-за Люськи, сколько из-за боязни потерять авторитет вожака среди сельских пацанов. Дрался без надежды победить, слишком неравны были силы. Что мог поделать хоть и крепкий, но невысокий девятиклассник, против высоченного, под два метра и за центнер девятнадцатилетнего парня, которого два года дрючили сержанты на физподготовке и марш-бросках? Оказалось, что кое-что мог. Главное хладнокровие и жизненный принцип – драться до конца, используя все, в том числе и песок в глаза, которым он сыпанул уже торжествующему амбалу. Именно тогда за ним закрепилось лестное прозвище − Волк.
Сейчас Андрей стоял не на заплеванном, с облупившейся коричневой краской полу сельского клуба, а на натертом до блеска паркете из редчайшего голубого дерева в главном здании Верховного Совета Достойных. И сейчас это был не шестнадцатилетний юнец-школяр, видевший мир не дальше околицы родной деревни, а двадцати трехлетний мужчина, за плечами которого был Рязанский институт воздушно-десантных войск, жесткая учебка Главного разведывательного управления Генерального штаба, рудники Гамеда. И на звезды он уже смотрел не как на красивые яркие точки, разбросанные по черному небу над деревней, а как на солнца других миров, до которых можно долететь, скользнув за подкладку Вселенной. И он знал, что очень часто эти миры встретят тебя полновесными залпами лазерных пушек. И все равно ему вновь хотелось драться. Драться азартно, бескомпромиссно, по-мальчишечьи. Но теперь не из-за боязни потерять авторитет вожака. Какой к черту вожак в мире на несколько веков опередившего в развитие его Землю. А из-за банального, универсального для всех разумных существ Вселенной чувства – ревности. Да и для неразумных тоже.
Но теперь его соперником был не обычный сельский пацан, потолком которого была продавленная сидуха заезженного «Колоса» или «Дона», а генерал, который привык к удобному, специально подогнанному по нему командирскому креслу боевого звездолета. Представитель высокоразвитой цивилизации, прилетевший помогать фролам в их борьбе против жесткого и жестокого врага.
«Только попробуй начать подбивать клинья к моей жене. Хоть ты и генерал, а от моего свинга9 правой ты точно сложишься».
– О чем ты так напряженно думаешь? – до него донесся голос Матрул ДарВула.
– Да так, воспоминания нахлынули.
– А вот и мы, – раскрасневшаяся и возбужденная танцем дочь Главного Командора и ее напарник подходили к ним.
– Теперь старому космическому волку будет что вспомнить? – землянин сумел своему голосу придать веселые нотки.
– Несомненно! – тут же последовал короткий, как вспышка боевого лазерного луча ответ.
Возникла неловкая пауза. Вновь загремевшая музыка спасла положение.
– Никогда не танцевал инопланетные танцы, – землянин обхватил свою жену за талию и решительно увлек ее в центр зала на танец.
«Ох, заработаешь ты у меня, генерал. И все твои звездолеты не помогут», – Андрей Кедров сделал первое па на паркетном полу.
Рахад Виргул смотрел вслед удаляющейся паре и улыбался. Он вспоминал на мгновенье блеснувшие глаза дочери Главного Командора, когда он, натолкнувшись на ее насмешливо-вопросительный взгляд, перестал прижимать свою партнершу к себе во время танца.
«Эх, ты, старый космический волк», – вот что коротко блеснуло тогда в голубых женских глазах.
Глава 5
Мощные, напористые акустические волны одна за другой накатывались на дергающихся, извивающихся людей. Со стороны казалось, что это именно они, стегая людскую плоть тугими децибелами, заставляли ее конвульсивно вздрагивать и дергаться. И в такт этим дерганьям дергался и свет – десятки, сотни разноцветных лучей от прожекторов и лазеров словно заставляли пульсировать само пространство, превращая его в яркое, переливающееся всеми цветами радуги существо. Вечеринка в моднейшем ночном клубе «Ночные звезды» была в самом разгаре. Сотни молодых людей, оставив за стенами этого фешенебельного заведения свои заботы и проблемы, полностью растворились в зажигающих ритмах модной музыки.
– Весса, Вы так нежно держите этот фужер, что мне захотелось стать им, – перед девушкой, словно материализовавшись из этих грохочущих звуков и вибрирующего света, возник высокий парень. Длинные, золотистые волосы крупными кольцами спадали на кукольное лицо – гладкая, ни малейшей морщинки или родинки кожа, большие, широко распахнутые глаза, маленькие, аккуратные, чувственные губки.
«А занятный экземплярчик, – девушка, не спеша, сделав глоток шампанского, рассматривала возникшего перед ней молодого человека, – сладкий», – еще глоток игристого напитка.
– Вы удивлены, откуда я Вас знаю?
«А с такой игрушкой можно неплохо поразвлечься. По крайней мере, не надо будет контролировать себя как с Харком. А тут просто – бери и получай удовольствие. Как выпить этот бокал», – еще глоток.
– Нет, не удивлена. Я так часто и долго торчу на телевизионном экране, что уже давно смирилась с тем, что мое лицо уже стало также привычно, как физиономия какого-нибудь исторического деятеля на банкнотах. Слава Всемогущему Картану, что хоть руками не мацают.
– А я давно мечтал с Вами познакомиться!
«Ну что, Весса, возьмешь себе эту игрушку себе? Надо же чем-то заполнять ночи, да и для здоровья полезно, – А'Весса Лам, чуть прищурившись, смотрела на кукольное лицо, по которому скользили разноцветные блики. – Нет, все же правильно сделала, что прилетела сюда».
Со дня ареста Харка прошло уже пятнадцать дней. Радость от блестяще выполненной операции притупилась. И в роскошном, ставшим почти ее, доме политика Весса заскучала.
«А почему собственно, я должна здесь сидеть одна, словно в тюрьме? – девушка сидела в гостиной и невидяще смотрела на телевизор, в котором бурлила виртуальная жизнь, густо сдобренная виртуальными страстями. – Я Харку кто, жена? Нет, любовница. Так чего строить тут из себя убитую горем? Многие осудят? Любимого мужчину не успели арестовать, а она уже вновь развлекается. А, плевать! Задание я выполнила, Харка «сделала», пора и отдохнуть», – Весса вскочила с дивана и бросилась в гардеробную.
Через полчаса телеведущая, писательница и главное, талантливейший агент государственной безопасности Блестящая с удовольствием разглядывала себя в зеркало. Черный с белыми чешуйками костюм плотно облегал стройное тело. Волосы, обработанные специальным лаком, роскошной черной гривой спадали на плечи, вспыхивая мельчайшими голубыми искорками. На груди сверкала бриллиантовая веточка ели, на которой навсегда застыла рубиновая стрекоза. Мягкие красные полусапожки великолепно подчеркивали изящную утонченность ног.
«Ха, да с таким видом и с такой головой я Президента могу «сделать»! А вообще-то это мысль!» – Весса громко расхохоталась.
Насвистывая под нос какой-то веселенький мотивчик, девушка спустилась в гараж. Роскошный, огромный «Ланд» смотрел на новую хозяйку своими четырьмя большими овальными фарами.
«Нет, дорогой, отдыхай сегодня. Для моего настроения ты слишком приземлен», – Весса вновь громко расхохоталась своим мыслям и решительно шагнула к не менее роскошному флайеру. Сегодня, дружок, ты меня катаешь», – холенная женская ручка распахнула дверь машины.
Через минуту девушка уже любовалась ночным городом с высоты нескольких сот метров. На экране бортового компьютера пульсировала точка, возле которой стояла надпись: «Ночные звезды» – конечный пункт маршрута.
– Ну знакомься, раз мечтал, – Весса специально ответила грубовато. Прекрасно разбираясь в психологии, она хорошо знала, что таких вот кукольных мальчиков грубый тон только возбуждает.
– Торри…Торри Дрик, – кукольный мальчик неожиданно сделал быстрое движение и чмокнул Вессу прямо в губы.
«А мальчик прыткий, – девушка с удовольствием ощутила прикосновение молодых губ, от которых чуть веяло каким-то пряным ароматом, – и это замечательно. Не надо будет тратить время, чтобы его расшевелить. Это не тот случай, когда смакуют, как хорошее вино многолетней выдержки. Тут надо залпом выпить, что б в голову хорошо ударило и забыться на пару недель. Все. Потом умыться, привести себя в порядок и выбросить использованную тару в мусор».
– Мальчик, ты очень спешишь. Даже если тебе удастся уговорить меня выпить с тобой чашечку кофе у тебя дома, то все равно ты должен сначала заварить для меня это кофе. И учти, бурду я не пью!
– О, я угощу тебя великолепным кофе. Гарантирую!
Весса с улыбкой смотрела на сверкающие возбужденные глаза молодого человека.
«Все должно созреть. Даже нежный персик будет кислым, если его рано сорвать».
– Торри, может для начала потанцуем?
– Пошли! – колышущееся людское море легко проглотило две свои частички…
Яркий, слепящий зигзаг молнии расколол ночное небо надвое.
«Вот так и этот мальчик расколол мою жизнь на две части. Первая часть – это та, в которой я его еще не знал, вторую я прожил с ним. Впрочем, почему прожил? Я живу с ним, – мужская рука потянулась к панели управления и щелкнула тумблером.
Тот час же на мониторе высветилось: «Включен режим максимальной безопасности».
«Гроза не на шутку разыгралась. Еще влепит молния по флайеру и все. Тогда точно о своей жизни можно говорить в прошедшем времени».
Небольшой флайер упорно продирался сквозь грозовое небо. В его кабине сидел один человек – уже немолодой, сухонький, невысокий мужчина. Сквозь редкие седые волосики отчетливо просвечивала на удивление по-детски розовая кожа. Да и лицо, несмотря на высокий морщинистый лоб и глубокие складки двумя бороздами опустившиеся от носа к губам, казалось детским. Сейчас на этом детском лице читалось страдание – уголки губ были опущены вниз и в глазах стояли слезы.
«Живу или страдаю? – невеселые мысли, вытесненные было действиями по обеспечению безопасности, вновь стали болезненно терзать мозг. – Нет, живу. Потому что без страданий нет жизни. Это как соль для супа. Без нее он казался бы пресным и невкусным. Вот что-то этой «соли» стало очень много, – сидящий в пилотском кресле человек тяжело вздохнул. – Нет, надо мальчика ставить на место. В конце концов, я дал ему все – великолепную квартиру, деньги, оградил от всех житейских забот. И он просто не имеет права так со мной поступать! Как только его увижу, поставлю вопрос ребром. Или относится ко мне, как к другу и живет со мной, или пусть катится на все четыре стороны», – сухонький мужчина еще более тяжело вздохнул. Даже сейчас, наедине с собой, раздраженный и озлобленный, он отлично понимал, что никакого вопроса ребром он не поставит. Не сможет. Потому что даже на миг он не может представить себе, что этот мальчик уйдет, покинет его. Что больше никогда он не сможет обнять это молодое упругое тело, насладиться ощущением прикосновения к горячей гладкой коже, застонать в миг соития с ним. Нет!! Без этого он уже не может жить. Да и зачем? Разгадать еще одну тайну устройства пространства? Изобрести еще один гиперпространственный двигатель или усовершенствовать нуль-континуум генератор? Все это у него уже было, было и было. И грандиозные открытия и изобретения, и бешеная дробь сердца, когда испытывали звездолеты с его двигателями, и сладость мига вручения награды, когда в огромном зале, стоя, ему аплодировали сотни уважаемых людей. Все это было, и все это давно потеряло для него остроту.
Уникальные математические способности О'Валли Мулла, правда тогда его называли просто Валли, проявились в детстве. Уже в три года мальчик поражал окружающих тем, что в уме, так как писать он еще не умел, легко решал математические задачи для школьников. Еще поезда из пункта А и пункта Б не успевали и тронутся, еще в бассейн не успевало пролиться и капли воды из труб А и Б, а мальчишечий мозг уже знал, где встретятся эти поезда и когда наполнится бассейн водой, даже если часть воды из него вытекала по трубе Д. В пять лет юный вундеркинд пошел в школу, сразу в третий класс, а уже через семь лет он закончил двенадцатый, выпускной класс. Тогда о нем все еще говорили – вундеркинд. Так говорить перестали, когда на третьем курсе Высшей физической школы он сумел доказать сложнейшую теорему, связанную с топографией гиперпространства. Благодаря разработанному им методу вычислений появилась возможность на порядок увеличить точность выхода из гиперпространства при дальних подпространственных прыжках. После этого его стали называть гением. После окончания школы ему предложили работать в сверхзасекреченном институте проблем гиперпространственных перемещений. На то время ему было восемнадцать лет. Через двадцать лет он изобрел свой знаменитый двигатель, названный в его честь – гиперпространственный двигатель Мулла. Благодаря этому двигателю, кроковские звездолеты получили возможность «прыгать» по гиперпространству на тысячи световых лет, а время перехода сократилось до нескольких минут. Кроковская цивилизация окончательно разгромила фролов, загнав их на единственную, пока недоступную для нее планету и начала решительно теснить челов. Правда у тех через пару лет тоже появился аналогичный двигатель. Равновесие было восстановлено.
В зените своей славы, когда список всевозможных наград и присвоенных званий не вмещался на стандартном правительственном бланке, академик О'Валли Мулл женился. В своем выборе гений не был оригинальным и поступил, как простой смертный мужчина. Его избранницей стала его же аспирантка, которая была моложе своего научного руководителя на двадцать два года
И неожиданно чувственный мир обрушился на этот, до этого бесстрастный, человеческий суперкомпьютер. Его гениальные извилины буквально завибрировали от переполнявших их чувств и эмоций. Неукротимый в науке, с виду сухонький, сдержанный академик, неожиданно оказался неукротимым в постели, доводя молодую жену до изнеможения. Один за другим, с разницей, обусловленной лишь физиологией женского организма, родились сын и дочь. Бывшая аспирантка, стреноженная непрерывными родами, была уже не так резва в любовных утехах. И академик заскучал. К довершению ко всему, оказалось, что мозг, за два года привыкший к основательной подпитке чувственными флюидами, заскучал и начал пробуксовывать. Идеи перестали быть блестящими, и суть различных математических и физических проблем схватывалась отнюдь не на лету. Заговорили об угасании математического гения. Встревоженное начальство, не желавшее допустить этого, ввиду гнева еще более высокого начальства, окружили академика сонмом психоаналитиков с категоричным приказом – найти причину «хвори» гения. В награду были обещаны различные блага, а в случаи неудачи гарантированы равноценные житейские неурядицы, вроде отправки дежурным персоналом на отдаленнейшие космические базы.
Хорошо таким образом взнузданные, психоаналитики за неделю докопались до дна души О'Валли Мулла, заодно вырыв и его «собаку» – отсутствие чувственных утех.
– Всего-то! – облегченно воскликнуло начальство. – Всемогущий Картан, да мы эту проблему решим вмиг!
Теперь вместо сонма психоаналитиков научное светило окружил сонм молоденьких девушек. Чтобы все это выглядело хоть немного благопристойно, всех их брали в институт аспирантками, закрыв глаза на раздутие штата. Обороноспособность страны превыше всего и плевать чем она достигается, пусть даже и смазливыми женскими личиками и округлыми и упругими женскими попками. В сверхсекретном институте проблем гиперпространственных перемещений неожиданно появились длинноногие сотрудники, вернее сотрудницы с не меньше чем третьим размером груди. Мужская составляющая института была весьма довольна таким развитием событий – хоть что-то да им перепадет с барского стола, точнее с постели академика. А мэнээсы еще раз утвердились в правильности жизненного выбора – идти в физики или математики.
Через год под руководством академика О'Валли Мулла была разработана принципиально новая схема перехода в гиперпространство, требующая в несколько раз меньшей для этого энергии. А еще через два года неутомимый Мулл теоретически предсказал один эффект, открывающий дорогу к разработке нуль-континуум генератора принципиально новой схемы, а от него до разработки гиперпространственной бомбы, способной одним махом уничтожить целую планету, было рукой подать.
Но тут судьба в очередной раз сыграла с академиком злую шутку. Все же, как не крути, О'Валли Мулл был гением, и основным его органом была голова, а не то, что так усердно заставляло работать его начальство. И если бесконечная Вселенная еще могла подбрасывать для этого основного органа академика все новые и новые загадки, то женское тело в этом вопросе было весьма и весьма ограниченно. И даже сонм этих тел, которым бы хватило укомплектовать целый отдел в институте, а точнее фешенебельный бордель в столице, представлял собой конечную и весьма небольшую, по сравнению с Вселенной, величину. Словом, ничего нового и загадочного для себя в женских телах сухонький и невысокий мужчина находить перестал. Выражаясь академическим языком – тема была исчерпана. И к ужасу начальства маленькая, лысенькая «курочка» вновь перестала нести золотые яйца.
Кризис О'Валли Мулла длился долгих пять лет. Гениальный мозг отказывался работать на благо страны и требовал новых чувственных наслаждений. Проект «Молот» – создание гиперпространственной бомбы затягивался на неопределенное время.
К этому времени академик уже давно расстался с женой, открывшей ему совершенно другой мир, и исследование этого мира для Мулла оказалось даже увлекательней, чем исследование гиперпространства. Жаль только, что этот мир оказался слишком малым для гениального математика и физика. К счастью для всех: для начальства О'Валли Мулла, для кроковского государства, а самое главное для самого ученого, это оказалось не так. Выяснилось, что женщина открыла ему не весь мир чувственных наслаждений, и поэтому он этот мир выпил не до дна. Точнее, не до второго дна. Дойти до второго дна академику помог Торри…
Этого восемнадцатилетнего мальчика стареющий ученый впервые увидел в Высшей физической школе, где он изредка читал лекции студентам. Торри сидел на галерке и со скучающим видом смотрел в окно. Лучи утренней Пармы красиво освещали мягкие, правильные черты лица юноши и, словно запутавшись в золотистых кудрях, создавали вокруг его головы светящийся ореол.
– Молодой человек, я смотрю, Вам неинтересна моя лекция о взаимной инвариантности пространства и гиперпространства? – прославленный ученый медленно подошел к скучающему студенту.
– Неинтересна. К сожалению, я мало в ней что понимаю, – на О'Валли Мулла смотрели большие красивые глаза, в которых плескалась бездна.
У академика на мгновенье даже закружилась голова. Аудитория приглушенно хмыкнула, поражаясь дерзости Торри.
– Даже так? – Мулл тяжело оперся на стол. – Что ж, тогда… тогда потрудитесь молодой человек после этой лекции зайти в мой кабинет. – Пожилой мужчина, наконец, справился с охватившей его слабостью. – Продолжим лекцию. Итак, мы остановились на том, что в доступных пространственно-временных масштабах структурность материи проявляется в ее системной организации, существовании в виде множества иерархически взаимосвязанных систем, начиная от элементарных частиц и кончая Метагалактикой. Последнюю иногда отождествляют со всей Вселенной, но для этого нет никаких оснований, ибо… – эти слова О'Валли Мулл произнес механически, задействуя для этого лишь крохотный участок своего могучего мозга.
Все остальное было парализовано взглядом этим красивых глаз, в которых клубилась бездна, и в эту бездну падал гениальный мозг.
«Эти глаза как Вселенная – бесконечны…»
– … Вселенная в целом тождественна всему материальному миру и движущейся материи, которая может включать в себя бесконечное множество Метагалактик или других космических систем. И у нас нет никаких оснований переносить структурное устройство нашей Метагалактики на другие Метагалактики – лекция продолжалась.
…Он открыл дверь кабинета О'Валли Мулла все с таким же скучающим выражением лица.
Запинаясь, путаясь в словах, краснея и потея научное светило предложило восемнадцатилетнему студенту дополнительные занятия. Тот что-то неопределенно промычал.
– Так Вы… согласны?
Торри окинул академика своим взглядом, от которого у того вновь закружилась голова, и равнодушно произнес:
– Сколько это будет стоить?
Потеющий и краснеющий тот воскликнул:
– Что Вы, что Вы. Это совершенно бесплатно!
– Ладно, а там посмотрим, – студент еще раз хмыкнул
Так О'Валли Мулл познакомился со своей последней мучительной любовью − восемнадцатилетним О'Торри Дриком. Очень скоро академик понял, как он был, несмотря на свой богатый опыт, наивен и почему хмыкал этот мальчик, будто сошедший с небес. Занятия с Торри, оказались, отнюдь не бесплатны, за них прошлось платить. Платить Муллу, много платить.
