Вадим Витальевич Тарасенко
Боевой Космос
А потом Андрею захотелось быть десантником. Вот просто захотел и все. Никакие героические фильмы об этих людях он не смотрел и книжки про них не читал. В их школьной библиотеке были книги, которые задавались в школе, несколько десятков книг о сельском хозяйстве, которых никто не читал, да несколько полок, заставленных томами с произведениями Ленина. Наверное, выбросить пожалели, уж больно нарядно смотрелось золотое тиснение на синем фоне обложки, да и полки бы тогда оголились. А чем заставлять? Школа была еще беднее, чем фельдшерский пункт. Там хоть зеленка, йод и вата были. И даже термометр.
А телек брал у них в деревне всего четыре канала, по которым, кроме новостей крутили или американские боевики, или кинокомедии все того же заокеанского происхождения.
Так что никакого внешнего импульса на детский мозг не было, но был внутренний. Андрей рос мальчишкой бойким, задиристым, не глупым. Прекрасные качества. Но сколько таких бойких и задиристых пацанов сидят по тюрьмам? А сколько спилось?
Но у Кедрова была еще одна черта – расчетливость, причем хладнокровная расчетливость. В скольких мальчишечьих драках и опасных приключениях он участвовал! Но если видел, что противник явно сильнее его или превосходит по численности, он в драку старался не ввязываться. Если не получалось избежать, он мог просто и убежать. Если приключение было слишком опасным, как в случае с черным пятном, он в нем не участвовал. Но трусом его называть мальчишки остерегались. А тех, кто попробовал, быстро прикусывали свои языки. Один на один или даже один на двоих – это был свирепый и безжалостный боец, не останавливающейся перед видом своей крови, но и не боявшийся посмотреть и на чужую. В седьмом классе его уже не трогали даже одиннадцатиклассники – себе дороже будет, одними синяком или двумя не отделаешься. Именно тогда он получил свою знаменитую кличку Волк – за оскал во время драки, делающий его похожим на этого серого хищника. И эта кличка к нему приклеилась навсегда – слишком часто потом приходилось драться, то ли в настоящей драке в деревне, то ли в учебном бою – в Рязанском институте воздушно-десантных войск.
И вот в девятом классе этот расчетливый ум, постепенно, подспудно собирая информацию о своем владельце, выдал на гора свое решение. В деревне оставаться… а ну ее на фиг, потому что…потому что не фиг. Это емкое «не фиг» на подсознательном уровне включало в себе жалкие деньги, которые зарабатывали его родители и родители его друзей. Включало повальное пьянство и развивающуюся наркоманию, серую неинтересную жизнь и погост на холме с железными покрашенными крестами и гробничками, на которых на мир взирали преимущественно не старые лица. Как его отец… Погибший страшной смертью. В страду он работал на комбайне и однажды ночью, уже не в силах управлять им, решил с часок вздремнуть около него. Другой комбайнер, его лучший друг Петька, решил подъехать и узнать, почему стоит комбайн Олега. Подъехал и смолотил отца Андрея.
Поступить в институт на престижную специальность, после деревенской школы, без денег – легче в страшном черном пятне чечетку станцевать и остаться в живых. Просто поступить в институт, лишь бы куда, а потом жить от зарплаты до зарплаты, жениться на городской и пойти в приймы, так как денег на свою квартиру не было бы… тоска, чуть менее серая, чем здесь в деревне. А может быть и такая. Спокойная, размеренная жизнь не для Андрея. Он не может без приятного холодка опасности, без гулкого сердцебиения в груди, без какого-то пьянящего состояния, когда тело становится невесомым и время будто останавливается.
А офицер-десантник для него самое то. Риск наличествует в избытке. Деньги? Ну уж точно их будет не меньше, чем у обычного инженера. Да и по телеку он как-то слышал фразу: «Как показала практика бывших сотрудников силовых ведомств, спецназовцев охотно берут для своих служб безопасности банки. Не редки случаи, что их под свои знамена привлекает и криминалитет». И это тоже заполнил и учел пытливый ум.
– …жаль, что фролов очень мало и их нельзя считать за серьезных союзников, – через воспоминания пробился голос Бахруда.
– А как ты попал к крокам? Я так понял, с твоих слов, что вы очень сильно ненавидите друг друга. Поэтому наверняка добровольно в плен не сдаетесь… Извини, если тебе эта тема не приятна, то…
– Неприятна, но я не хочу, чтобы между нами было какое-то недоверие, поэтому я расскажу, – Бахруд сделал паузу, собираясь с мыслями. – Да, ты прав, и челы, и кроки в плен добровольно не сдаются, предпочитая умереть, при этом, захватив на тот свет одного или двух врагов, как повезет. Чтобы человский или кроковский звездолет сдались врагу, стремясь избежать уничтожения – такого не было вообще! Я тоже служил на звездолете, сменным пилотом. Наш звездолет «Маршал Дараштан» был в составе ударной армии, захватывающей планету Эльдурей. Есть такая небольшая планетка в третьем секторе Метагалактики, – в тоне чела было явно слышна горечь. – И эта планетка была ключом ко всему третьему сектору. Она являлась главной перевалочной базой для кроковских звездолетов между их Центром и третьим сектором. Там они заправлялись топливом, чтобы снова совершить гиперпространственный переход и оказаться в третьем секторе. Из Центра непосредственно до третьего сектора за один переход не допрыгнуть – слишком далеко. Вернее можно, но тогда полезной нагрузки получается пшик, больше детского пластмассового бластера не довезешь.
– Если ты об этой планете говоришь в прошедшем времени, то вы ее захватили.
– Да, захватили. Мы потеряли две трети своих кораблей. Кроки не меньше. И среди уничтоженных звездолетов, был и мой крейсер «Маршал Дараштан», – Бахруд замолк.
– Если не хочешь, не рассказывай об этом бое, я же вижу, как тебе тяжело это вспоминать.
– Тяжело. Тяжело оттого, что из двадцати членов экипажа крейсера уцелел только я один.
– Если ты никак не мог их спасти, то значит, ты просто родился под счастливой звездой.
– Ты намекаешь, что я, спасая свою жизнь, не попытался спасти кого-то из своих товарищей, что я трус, – всегда спокойный Бахруд Бранул вскочил с койки и подбежал к Андрею, лицо его пошло красными пятнами.
– Успокойся, Бахруд. Ни на что такое я не намекаю. Я просто хотел сказать, что не стоит винить себя в том, что ты жив, а твои товарищи нет, если ты им помочь никак не мог.
– Да, я никак не мог им помочь! Я был дежурным оператором лазерных установок. Наша смена только что сменилась. И тут проклятые кроки всадили в наш крейсер шесть лазерных лучей, не менее трехсотника каждый. Все оборудование вышло из строя. На корабле возник пожар. По громкой связи прозвучал сигнал немедленно покинуть корабль. Все кинулись к спасательным капсулам. У нас было две капсулы. Десять человек в одну, десять в другую. Мы почти успели… вернее я успел, – Бранул на несколько секунд смолк и неожиданно буквально вопль потряс стены камеры. – Слышишь, я не виноват, не виноват, что я впрыгнул в капсулу первым. Я никого не расталкивал локтями! – вопль смолк.
– Бранул, не казни себя. Здесь всегда кто-то будет первым, кому как повезет. Одновременно в капсулу не запрыгнешь.
– Едва я запрыгнул в капсулу, «Маршал Дараштан» взорвался, – голос Бахруда стал глухим, каким-то усталым, – за стенкой шлюза, где стоят спасательные капсулы в крейсере был расположен отсек с аварийным запасом кислорода… От взрыва капсулы просто вымело огненной ударной волной. От сильного толчка я потерял сознание. Меня спасло то, что автоматика не отказала и закрыла люк, едва поняла, что капсула находиться в вакууме. А потом… потом мне в очередной раз не повезло. Меня заметили с кроковского крейсера и выслали за мной десантный бот. Пленные у кроков и у нас слишком большая редкость. И за них обещана высокая награда. Вот командир кроков и рискнул. Очнулся я уже у них, на борту крейсера.
В камере надолго повисла тишина.
– Ты извини меня, Андрей.
– За что?
– За то, что орал на тебя. Просто ты первый чел, которого я вижу, после того взрыва. Я каждый день вспоминаю этот бой, своих погибших товарищей… У меня скоро голова лопнет от разных мыслей.
– Не думай об этом. Лучше думай, как выбраться отсюда, чтобы отомстить крокам за смерть своих товарищей.
– Отсюда не убежишь…
– Знаешь, даже у проглоченной жертвы хищника всегда есть два выхода.
Бахруд Бранул несколько секунд вникал в смысл сказанного. Потом камеры сотряс уже взрыв хохота.
– Два выхода…. Один через рот, другой… – и вновь громкий, какой-то надрывный смех человека, пережившего нервный срыв.
– Так что, давай не раскисать.
– Давай, – две мужских руки сошлись в крепком рукопожатии.
– Бахруд, ты извини. У Вас наверное более длинные сутки, но мне уже страшно хочется спать.
– Да, конечно. Я и сам уже тоже устал. Да и воспоминания пленения настроения не добавляют. Давай спать. Как у нас говорят: «Под двумя лунами хуже думается, чем под одной». У нас ночью на небе светит две луны, а днем одна.
– А у нас говорят: «Утро вечера мудренее».
– Правильно у вас говорят.
– У вас тоже, – комплиментом на комплимент ответил землянин.
– Потому что и вы, и мы челы! До утра.
– Спокойной ночи.
Но заснуть сразу Андрей не смог. Мозг, «разогнанный» для переработки такого количества новой информации все «крутил и крутил свой диск» – гонял и гонял по мириадам нейронов электрические импульсы.
«Да, Волк, попал ты в переплет. Это покруче будет, чем сдать экзамен для зачисления в спецназ ГРУ. Там хоть свои ребята. Если что ты всегда мог рассчитывать на их поддержку, на их стволы. А тут на кого рассчитывать? На неведомых мне высокоразвитых родственников по левозакрученной спирали ДНК – челов? А ты бы, например, послал ребят в «зеленку» выручать какого-нибудь русского работягу, споенного чеченами на каком-нибудь вокзале и доставленного в горное чеченское село в качестве бесправного раба? Нет, не послал бы. Потому что ты с этими ребятами делил бы казармы, палатки, зачищал от боевиков села, а потом глушил водку ледяную, стремясь хоть на час забыть про кровь: и своих, и чужую. А незнакомый русский…он тебя не сват, не брат, не отец родной. Ребята дороже. Так что никто мне на помощь не придет. Да и челы вообще не знают, что я тут. А самому сбежать вообще нереально. Да и куда бежать? Тут все враги. Любой житель, даже ребенок – враг. И ночлег, и пищу тебе никто не предоставит. Даже у тех же чеченов можно было рассчитывать на милосердие. Тут нет. Лев Толстой здесь бы не написал повесть о любви российского офицера и кроковской девушки. Да, влип так влип. Как тогда, в десятом классе…
Приняв решение стать офицером-десантником, Андрей последовательно, с деревенской обстоятельностью, стал добиваться его выполнения. Соорудив у себя во дворе турник – вкопал рядом два высохших ствола акации и соединил их толстой веткой, он каждое утро и вечер стал заниматься на нем. Утром, заставляя себя вставать на час раньше, перед школой, он совершал кроссы, благо дом его родителей стоял на окраине деревни. Каждый такой забег он заканчивал нырянием в Битюг. Зимой, когда речушка покрывалась льдом, паренек обтирался снегом.
Узнав, что кроме экзамена по физподготовке, для поступления в Рязанский десантный институт необходимо сдать экзамен по математике и написать сочинение, Андрей приналег на эти предметы. Выпросив у математички сборник задач, он методично решал их по две штуки в день и на десерт заучивал дюжину трудных для написания слов.
И никому, даже своей матери, он не рассказал своих планов на будущее – Андрей уже давно считал, что за свою судьбу он будет отвечать только сам.
Правда в десятом классе эта настойчивая, методичная машина дала сбой. Причина была тривиальна и естественна – Андрей Кедров влюбился. Влюбился в Люську Коваленко, с восьмого класса – длинноногую белобрысую девчонку с зелеными, кошачьими глазами и россыпью веснушек на лице. Однажды весенним вечером, в разваливающемся деревенском клубе, на дискотеке, Андрей пригласил девушку на танец и больше в этот вечер не отпускал ее от себя. А вечером он проводил Люсю домой. По неписанным деревенским законам теперь считалась, что Людмила – девушка Андрея. Всякий, рискнувший после этого пригласить ее на танец, рисковал получить в глаз и по сопатке. Рисковал этим и Андрей. Уступить девушку без боя считалось величайшим позором, после которого даже самый последний слабак становился выше в деревенской мальчишечьей иерархии такого труса.
Про репутацию Андрея – сильного и расчетливого в драках пацана, уже давно знали в округе, поэтому Люсю на танцы больше никто не приглашал. Но осенью в деревню вернулся Васька Чебышев – крупный, высокий парень, отбарабанивший два года в сухопутных войсках. Вернулся, огляделся ну и запал на Люську. А что! Девка по деревенским меркам что надо. Высокая, статная, с широкой спиной и с уже налившейся тяжелой грудью. Есть за что подержаться правильному пацану, честно два года отдавшему Родине и у которого давно пробивала щетина на массивных, упругих щеках. Да и в армии, в далеком Оренбурге он научился не только разбирать калаш – увольнительные давали регулярно, и жаждущих солдатских ласк среди местных девушек хватало.
Естественно Васька деревенские законы знал и сразу понял, что Люся – девушка уже занятая. Ну и что? Уступать лакомый кусочек какому-то сопляку-десятикласснику? Да это даже не салага – первогодок, над которыми он сладко издевался на втором году службы. Это еще ниже. В один из октябрьских вечеров, едва в клубе заиграла музыка, он подошел к Людмиле и пригласил ее на танец. Не давая девушке опомниться, бывший бравый пехотинец уверенно взял ее за руку, притянул к себе и, балдея от тепла женского тела, закружил Людмилу по залу.
Андрей, уже привыкший, что на его статус парня Люси никто не покушается, в это время травил анекдоты на крыльце клуба.
– Мужчина догоняет девушку. Та кричит: «У меня нет денег!»
– А я бесплатно! Бесплатно!
– Твоя Люська с Васькой, что недавно из армии вернулся, танцует! – произнесенная одним из приятелей Андрея фраза враз затушила, вспыхнувший было смех.
Кровь ударила в голову Кедрова. Он даже чуть дернулся, готовый бежать в зал и устроить драку с обидчиком. Но тут же рассудочный мозг вновь взял под контроль неразумное тело.
– Ладно, поглядим, – с холодной усмешкой процедил Андрей и не спеша, чуть ли не вразвалочку, пошел внутрь клуба.
Танцующую пару – его Людмилу и этого Ваську он увидел почти сразу. Высокий, почти двухметровый парень, что называется, облапил девушку своими длинными руками, плотно притискивая к себе. Его кисти рук были даже не на Люськиной талии, а чуть ниже, где под джинсами начинала аппетитно закругляться девичья попка.
Все это Андрей «сфотографировал» мгновенно. И так же мгновенно понял, что эту «картинку» также мгновенно «сфотографировали» его друзья, толпившиеся за его спиной. Оставить все это безнаказанным, сделав вид, что ничего не произошло и пригласить Люду на следующий танец – и с положением лидера, заводилы среди пацанов-школьников можно распрощаться.
Значит надо драться. Драться с парнем, отслужившим в армии, более чем на три года старше его, на голову выше и на добрых четверть центнера тяжелее. Уже потом, вспоминая происшедшее, Андрей честно признался себе, что в драку полез из-за желания сохранить лидерство, а не из-за боязни потерять девушку. Нет, в верность своей Людки он до конца-то уверен и не был. Он раньше как-то не задавался вопросом, а будет ли верна ему его девушка, если что. А тут, глядя на чужие мужские руки, уверенно лежащие на талии девушки, Андрей интуитивно понял, что «если что», его Люда не пойдет по пути декабристок – порода не та. Но не это его испугало. Испугала перспектива уронить свой авторитет вожака.
«Хоть бы только не покалечил. А проиграть можно. Главное, что отстаивал свою честь, дрался. Ну разобьет сопатку, ну зуб выбьет в крайнем случае», – успокаивал себя Андрей, глядя на танцующего почти двухметрового верзилу.
Последние аккорды мелодии растворились в дымном воздухе клуба.
– Пошли, разговор есть, – Кедров встрял между Людмилой и ее партнером по танцу, намеренно чуть толкнув его.
– Пошли, – рот Василия расплылся в улыбке.
Место для таких выяснений отношений было традиционным – скверик за клубом. Вернее пустырь, судя по грудам помятых пластиковых бутылок, осколкам стекла и грудам другого мусора.
Два парня застыли в двух метрах друг от друга. За их спинами, чуть поодаль, переминаясь с ноги на ногу, толпились их друзья.
– Паренек, так что ты мне хотел сказать? – Васин рот раздвинула глумливая улыбка.
Глядя на эту улыбку, Андрей отчетливо понимал, что шансов на победу у него практически нет – слишком явно превосходил его соперник по физической силе. И пусть это поражение физически значительно более сильному парню не роняло его авторитет, но проигрывать просто так он не собирался. Поэтому надо было использовать малейший шанс.
Андрей Кедров молча, как это делают волки, одним броском преодолел, разделявшее их расстояние и ударил. Его противник явно не ожидал такой стремительной атаки. Поэтому кулак мальчишки без труда достиг цели – Васькиного подбородка. Но свалить того, как рассчитывал Андрей, этим ударом не удалось.
– Ах ты, сука! – мгновенно разъярившийся парень бросился на Андрея.
Это вам не бокс с его правилами, а драка, сельская драка, в которой существует лишь одно правило – правил в драке нет. Кедров встретил двухметрового верзилу ударом, но тот, не обратив на это никакого внимания, обхватил десятиклассника своими руками и вместе с ним рухнул на землю.
Положение сразу стало критическим. Лешка на несколько десятков килограмм был тяжелее Андрея и явно сильнее. Поэтому он легко подмял его под себя и, обхватив левой рукой мальчишку за шею, правой молотил того по голове. Расчет был прост. Несколько минут такой молотилки и можно будет уже не держать оглушенного, избитого соперника, вскочить на ноги и уже пинками доводить того до нужной кондиции.
Андрей сопротивлялся изо всех сил. Но одна рука его была прижата собственным телом, а вторая телом Лешки. И эти непрерывно сыплющиеся удары по лицу, по уху, еще раз по лицу. Из носа потекла кровь, саднили разбитые губы. Еще удар по губам…
Решение пришло интуитивно. Кедров чуть довернул голову, еще лучше подставляя лицо под удары. Борясь с инстинктом, он заставил себя открыть рот и так встретить летящий ему в зубы кулак. И как только острая боль полоснула по рту, он с силой сжал челюсти. Молодые зубы выдержали удар и он со злостью загнал их в мягкое человеческое тело. Раздавшийся пронзительный вопль боли прозвучал для него классной, возбуждающей музыкой. И он еще сильнее сжал челюсти, купаясь в этих, уже верещащих криках врага. Затем, как мог, крутанул головой, словно зверь, терзающий свою добычу.
Сильный рывок чужой руки едва все же не выбил Андрею зубы и заставил выпустить свою добычу. Но и его противник уже был не в состоянии прессовать Кедрова на земле. Лешка поднялся на ноги первым, кривясь от боли и держась за окровавленную кисть. Избитый, с гудящей от ударов головой, Андрей поднимался медленно.
– Ну, сука, убью! – двухметровый детина сделал шаг к своему противнику и замахнулся ногой для удара.
Кедров, стоя еще полусогнувшись, махнул рукой, словно пытаясь отмахнуться от Лешки. Но не отмахивался паренек. Поднимаясь, он сгреб в руку песок и теперь просто метнул его в не ожидающего ничего подобного Алексея. Кучу песка завезли еще лет пятнадцать назад, еще при СССР, намереваясь, что-то там в клубе достроить. За эти годы куча превратилась в небольшой холм, щедро удобренный собачьими и кошачьими экскрементами, битым стеклом и прочим мусором.
Резкая боль в глазах заставила Лешку инстинктивно схватиться за них руками, его нога лишь слабо толкнула Андрея, даже не сбив с ног. Кедров времени не терял. Стоя в полушаге от ослепленного Лешки, он пригнулся, сделал шаг вперед, и изо всех сил головой ударил по подбородку соперника.
Уже давно, интуитивно, на основании опыта множества драк Андрей понял, что наиболее эффективно бить не прямо в подбородок, а снизу. Чуть повзрослев, он нашел этому объяснение. Прямой удар валит противника с ног, поэтому часть удара расходуется лишь на, в общем-то, безопасное для того перемещение. При ударе же снизу, почти всю энергию поглощает челюсть и голова в целом. И это более эффективно. Как минимум нокаут, а можно и сотрясение мозга заработать со сломанной челюстью в придачу.
Алексей рухнул почти на тоже место, где и стоял.
А Андрей, с разбитыми губами и носом, с перепачканным кровью лицом, стоял несколько секунд, смотрел на поверженного значительно более сильного противника и боролся с искушением ударить того ногой. Почувствовать как его нога входить во что-то мягкое…
Он справился с собой, посмотрел на притихших дружков Лешки и устало опустился на землю. Страшно болела голова, как сейчас.
«Нет, пора спать. На сегодня для него слишком много впечатлений», – И Андрей Кедров провалился в глубокий сон. Это была его первая ночь на планете Арикдна, удаленной от Земли на шестьсот тысяч световых лет, столицы могущественно Содружества Свободных Планет, государства с населением почти сто миллиардов человек и раскинувшегося более чем на сорок тысяч световых лет.
Глава 7
Кристалл кварца очередной раз неуловимо вздрогнул, и на настенных электронных часах вспыхнули в ряд четыре ноля.
«Ну вот, минуту назад я должен был улетать завтра, теперь уже сегодня, – Крон чуть слышно вздохнул. Его взгляд невольно остановился на спящей рядом с ним женщине.
Длинные раскосые глаза-щели были закрыты, их покой оберегала густая бахрома густых черных ресниц. Смуглая кожа чуть блестела под светом, пробивающимся из-за неплотно сдвинутых штор. В слегка приоткрытом рте, выглядывая из-за полных чувственных губ, матово отсвечивали белоснежные зубы. Мягкий детский подбородок… Прямо не спящая молодая женщина, а девочка-подросток. Хотя, в сущности, так оно и было. Аризе исполнилось восемнадцать лет, кардибских лет. А если перевести их в стандартные человские года, то получиться пятнадцать – целого года не хватает до совершеннолетия.
«Это у нас не хватает, а на Кардибе в таком возрасте некоторые местные девочки, вернее женщины уже имеют по второму ребенку. Так что у меня в постели не ребенок, а женщина, моя женщина», – мужчина осторожно дотронулся пальцем до мягких губ Аризы.
Девушка продолжала безмятежно спать. Крон почувствовал на своей руке ее теплое дыхание. Мужской палец чуть сильней надавил на губы, те податливо, почти не сопротивляясь, еще сильней раздвинулись, влажно обволакивая вторгшуюся чужую плоть. Еще легкий нажим и кончик пальца продерся сквозь чуть разомкнутые зубы. Лицо девушки было все так же спокойно, ни сбоя дыхания, ни малейшего вздрагивания. Бахрома век, будто спокойная река, ни волны, ни ряби, окаймляла берега век.
– Ариза, – чуть слышно, подстать нежнейшему дыханию девушки, выдохнул Крон. – Ариза, – на смуглом лице все та же безмятежность.
Вот из-за этого смуглого безмятежного лица полковник Военно-Космических Сил челов Бахрад Крон не хотел лететь на Эльдурей. Не хотел отрываться от этих податливых влажных губ, от нежных наманикюренных пальчиков, которые виртуозно, никогда не фальшивя играли с его мужским телом, извлекая страстные, бурные пассажи, сливающиеся в могучую симфонию чувственной любви. Ему не хотелось улетать от этого миниатюрного, но сильного и гибкого тела, раз за раз поглощающее полковника, затягивающее его в кипящий водоворот, на дне которого притаилась воинственная и безудержная, животная и великолепная в этом страсть. Спокойная девичья чистота, словно в горниле переплавлялась в изысканную, утонченную развращенность.
Они случайно встретились в одном из многочисленных баров, коими полна Барора – главная база Военно-Космических Сил челов.
Сюда, на переполненную бравыми десантниками, надменными пилотами и штурманами, под завязку забитую обслуживающим персоналом планету, слетались десятки тысяч девушек со всех концов громадного Союза Свободных Цивилизаций, в надежде найти себе достойного, обеспеченного мужчину. Ну, а если не получиться, то просто хорошо заработать на них – количество борделей едва ли не превышало количества гостиниц для бравых космических волков.
Ариза работала официанткой в баре «Зеленая планета». В бар «Пятьсот мегаватт», где Крон гулял со всем своим бесшабашным экипажем крейсера «Генерал Дарул», она пришла просто развеяться, отдохнуть от приевшейся обстановки «Зеленой планеты» и не более желанных знакомых лиц ее коллег.
Несколько вояк из его экипажа уже пытались взять на абордаж красивую, ладную, как статуэтка девушку. Но все попытки были безуспешны – Ариза была явно не в духе и мужчины, постоянно мелькавшие у нее перед глазами уже целый год, в этот вечер ее просто раздражали.
Взрыв хохота заставил полковника отвлечься от почти побежденной бутылки «Три стакана».
– Валаш, по какому случаю веселье?
Штурман «Генерала Дарула» Валаш Кортель повернул к своему командиру свое улыбающееся лицо, и слегка растягивая слова, как это делают уроженцы четвертого сектора государства, пояснил:
– Тут одна девушка отшила нашего красавчика Келлона.
– Отшила Келлона? Не может быть!
– Может! Сказала, что она не любит яйца, от них у нее несварение.
– А причем тут Келлон? По-моему, он все же не яйцо, – полковник энергично тряхнул головой, словно пытаясь вытряхнуть из головы изрядную порцию «Трех стаканов» и уловить, пока не понятную ему связь между командиром десантной группы его крейсера Омаром Келлоном и обычным яйцом.
– Нет, Келлон не яйцо, он десантник.
– Ну?
– А десантники как яйца – либо крутые, либо всмятку! – давясь от смеха, штурман повторил слова Аризы.
Крон секунду переваривал сказанное, затем решительно, как он привык всегда поступать, встал из-за стола и направился к Аризе.
– Хочу увидеть ту, которая устояла перед чарами Келлона.
Вот так они и познакомились – командир прославленного «Генерала Дарула», награжденный высшей боевой наградой Союза и официантка бара «Зеленая планета».
Ариза полковника не отшила – полковничьи погоны, знаки многих боевых наград, властный взгляд привыкшего к подчинению офицера и благородная седина на висках. Это был почти принц на белом коне, только вместо белого коня, черный крейсер, а вместо копыт, четыре пятисот мегаваттные лазерные установки.
На следующий день девушка перебралась в люксовские апартаменты командира крейсера – Крон, как привык командовать боевым звездолетом, так и в жизни действовал быстро и решительно.
После развода с женой семь лет назад, немало прелестниц скрашивало досуг космического асса. Так что мужчина немало перевидал и перепробовал. Но то, что проделывала с ним Ариза, не шло ни в какое сравнение. Это как работа шеф-повара по сравнению со стряпней кухарки, как извержение вулкана на фоне язычка пламени дешевой зажигалки.
– Ариза, – вновь тихо прошелестело в гостиничном номере.
Острые молодые зубки медленно сжали его палец, а затем еще более сладостно-тягуче нежные губки полностью втянули его палец в рот.
– Ариза… – только и смог прошептать Корн, задыхаясь от уже изведанного, но не переставшего волновать предстоящего действа.
Сладкая ловушка отпустила его палец, и тут же смуглое гибкое тело взметнулось над мужчиной…
– Ариза, мне через час надо уходить, вернее улетать.
Девушка, с опущенным на его грудь лицом не шевельнулась.
– Давай поженимся, – неожиданно для себя бухнул полковник.
– Не успеем, уже поздно, – девушка не отрывала лица от его груди.
– Ты будешь меня ждать?
Нежные лопатки на секунду чуть приподнялись в неопределенном пожатии плечами. Густая грива черных волос сползла с них.
– Я через полгода вернусь, чтобы ждала, – полковник вновь заговорил привычным для себя властным тоном. – А это, чтобы легче было ждать, – Крон осторожно, но решительно отстранил от себя женщину, встал с постели и, подойдя к висевшей в шкафу своей форме, вытянул что-то из кармана и бросил на стол.
Через час он уже летел на флайере к космодрому номер пять, где, задрав высоко вверх главную антенну гиперпространственной связи, стоял «Генерал Дарул», готовый к головокружительному, через изнанку Вселенной, прыжку к бывшей кроковской, а сейчас человской военной базе Эльдурей – ключом ко всему третьему сектору государства кроков.
А в люксовском номере гостиницы, стоя около стола, обнаженная девушка задумчиво двигала по нему банковскую карточку полковника Военно-Космического флота, словно раскладывала невидимый пасьянс.
– Ты точно тогда на мне женишься? – высокая девушка с короткой стрижкой пшенично-желтых волос, лежа на животе, смотрела на телевизор, вделанный в стену комнаты.
На большой, в полстены телевизионной панели шла какая-то мелодрама – молодой человек в старинном костюме стоял на коленях перед девушкой, одетой в белое, с пышными кружевами, платье и умолял его простить.
– Гелла, я привык держать слово. Вернусь с Эльдурея и сразу надену на тебя свадебный венок, – молодой парень, лежа рядом с девушкой, гладил ее по спине.
– Вернусь с Эльдурея, – задумчиво повторила Гелла, – а когда это будет?
– Не знаю, – в голосе парня послышались нотки раздражения, – старшему лейтенанту об этом не докладывают. Приказано вылететь и точка.
На телевизионном экране девушка в белом закатила молодому человеку звонкую пощечину и, развернувшись, пошла прочь.
– Хорошо, я буду ждать, – девушка чуть слышно вздохнула, – ничего другого же не остается. Вернее, мы будем ждать, – через паузу добавила она и взяла в руке пульт дистанционного управления.
Женский пальчик уверенно стал нажимать на кнопки, переключая каналы.
Рука парня, до этого бесцельно бродившая по обнаженной девичьей спине, замерла.
– Не понял, что значит «мы»?
– Что ж тут не понять, Кунни? Если окучивать девушку по пять раз в день на протяжении трех месяцев, то тут и черенок от грабель, росток пустит.
– Ты… ты же говорила, что предохраняешься?
– Предохранялась, но твой напор, наверное, смел все средства контрацепции!
– Черт!
– Я смотрю, ты не рад? – девушка, наконец, повернула к своему собеседнику лицо. На нем застыла горькая усмешка.
– Да нет, я… все это так неожиданно, – парень, не выдержав укоризненный взгляд девушки, опустил глаза.
– Вот поэтому я и спрашивала, когда ты вернешься с этого Эльдурея. Хочется все же, чтобы ты был рядом со мной при родах.
Девушка раздраженно отбросила от себя пульт.
«Черт, вот это влип. Так проколоться. Да, хорошо прошла у меня стажировка на новый корабль. Теперь все, прощай вольная холостяцкая жизнь. Просто так уже не нагрянешь в ночной клуб или не зависнешь с друзьями-подружками в баре. Да какие к черту уже подружки? Что же делать? Может уговорить эту дуру сделать аборт?», – парень поднял голову и посмотрел на свою подружку.
