Валери Крис
Природа во плоти
– Не так уж и долго. Как только пришел Линдон и я услышала о Джейке, то сразу же пошла за ним.
И не прошло и пары минут после ухода Рии, как Сильвия потеряла Кристиана из виду. Он просто исчез в толпе.
– В основном он рассказывал мне о своих романах, – поведала Риа, нарочно изображая довольство, которое непременно раздраконит Сильвию ещё больше. – Я даже взяла себе несколько на заметку.
– Ты же терпеть не можешь любовные романы, – буркнула собеседница.
– Кто знает, может мне стоит пересмотреть свои вкусы.
– В таком случае мне придется пересмотреть свои вкусы в друзьях, – беззастенчиво заявила Сильвия. – Если и ты начнёшь пускать слюни по смазливым парням и день и ночь промывать мне уши о своих любовных приключениях, то я лучше умру от одиночества, чем всё это время буду рядом.
А в ответ ей раздался игривый и такой бесстыдный смех, что Сильвию накрыло возмущение. Она резко повернулась к Рие, верно, получавшей неимоверное удовольствие от настроения подруги.
– Рианна Фредерри искренне смеётся, – донеслось до них сзади наигранно-удивленное, – кажется, Земля сошла с орбиты!
Риа развернулась к Джейку, идя спиной вперёд.
– Хочешь, я и тебя столкну с твоей орбиты? – щедро предложила девушка, с вызовом посмотрев на кузена.
– Побереги силы до следующего раза, – посоветовал Джейк.
Хмыкнув, Риа отвернулась. Она продолжила о чем-то говорить с Сильвией.
– Так ты решил проблему с профессором Роуди? – спросил Линдон у Джейка. – Вылететь из универа на четвертом курсе из-за него одного будет обидно.
Не то чтобы у Джейка имелись проблемы только с одним не закрытым предметом, но этот Роуди был самым упрямым, а к тому же испытывал к Джейку личную неприязнь. Из-за придирчивого профессора парню даже грозило отчисление.
– Да, решил, – ответил он. – Старик больше не будет вставлять палки в колёса.
– И что-то мне подсказывает, это не потому, что его кошелек потолстел на пару купюр, – многозначительно произнес Линдон, зная, что помимо дотошности профессор славился своей неподкупностью.
– Не потому, – просто ответил Джейк, но что-то такое Линдон уловил в его интонации, что его насторожило. – Я просто дал ему дополнительную мотивацию, чтобы он закрыл мне экзамен.
– Эта мотивация включала в себя что-то незаконное? Например, шантаж?
– Ну и к чему тебе это знать?
– Я волнуюсь, как бы твои выходки не довели тебя до скамьи подсудимых, – признался Линдон.
– Я слишком хорош для тюрьмы. – Джейк самодовольно пригладил волосы, демонстрируя идеальную укладку.
Линдон лишь беспомощно покачал головой.
– Иса, не отставай, – бросил он через плечо сестре, слишком занятой в своем телефоне, чтобы поспевать за всеми.
– Да иду я, иду, – пробормотала та в ответ.
Вскоре их пути разошлись: распрощавшись со всеми, Линдон и Иса пошли дальше вперёд, а остальные свернули направо. А, дойдя до поворота в сторону Тихих Прудов, и Сильвия пошла своей дорогой.
Риа и Джейк молча приближались к особняку Фредерри.
– Ты и вправду собиралась рискнуть и уехать вместе с Риком? – вдруг спросил Джейк.
Если Риа и была удивлена этим вопросом, то не подала виду.
– Дядя Киан никогда бы мне этого не позволил. Да и сами обстоятельства…
– Дядя бы не достал тебя за пределами Дегхельма, ты же знаешь. Ничто не помешало бы тебе сбежать.
– Поэтому ты и отпугнул его от меня? Боялся, что я могу решиться?
– Это была не моя инициатива, – признался Джейк. – Так велел дядя.
Пораженная, Риа замедлила шаг.
Так вот значит, как… Меньше злиться на Джейка от этой новости она, однако, не стала.
– Дяденькин сынок, – проворчала девушка и возобновила движение.
Джейк всегда был самым послушным племянником, каких только свет видывал. Наверное, поэтому дядя любил его больше. А своевольная непокорная Риа у него вызывала только скрип зубов да головную боль, когда тому приходилось выслушивать нелестные комментарии учителей и разбираться с недовольными родителями, с отпрысками которых у Рии не заладилось.
– Скоро и ты застрянешь здесь подобно дяде, – нарочно напомнила ему девушка, желая задеть посильнее. – Как планируешь провести последние три года свободы?
Но Джейк не Сильвия, и до его слабых мест так просто не добраться.
– Как и предыдущие двадцать два, – беспечно ответил он, смотря прямо перед собой. – Весело и беззаботно.
Риа не поверила ему. Он вел себя так, как будто его это не заботит, как будто он смирился. Но Джейкос Фредерри не станет мириться с тем, что его не устраивает. В этом они с Рией одинаковы.
Такие они, Фредерри.
Переступив порог особняка Майлинсов, Аника первым делом увидела отца.
Колен Уайлен – худой невысокий мужчина с темными волосами, беззвучной походкой и бледным лицом, изборожденным морщинами – сидел на лестнице, свесив руки с колен. Анике стало больно от его поникшего изможденного вида, ведь волнение за нее – тому причина.
Увидев дочь, Колен оживленно подскочил. Аника заметила его отросшую темную щетину с проблесками седины. Он часто забывал бриться. Да и вообще ее отца не назовешь человеком собранным и внимательным: по пять раз на дню он мог потерять ключи от машины, порой надевал разные носки и никак не мог запомнить, что, чтобы открыть балкон в гостиной на втором этаже, нужно потянуть за верхнюю и нижнюю ручки одновременно, а не только за одну.
– Что случилось с тобой? – взволнованно спросил отец, разглядывая дочь, ее изорванное платье и перепачканные волосы.
Она не нашла в себе сил посмотреть ему в глаза. Ей всё ещё было больно за себя, от которой предпочли скрыть правду, и за отца, которого заставила переживать.
– Я не хочу об этом говорить, – тихо произнесла девушка. – Дай мне пять минут, чтобы переодеться, и мы можем идти.
Его узкие плечи поникли. Колен хотел было что-то сказать, но лишь беспомощно смотрел дочери вслед, так и не подобрав слов.
Мало кто знает, но Дегхельм ещё называют «городом на семи столпах». Однако лишь те, кто знает его истинную тайну.
Город и вправду окружают семь столпов, каждый из которых связан с силой одной из Семей и завещан ей на хранение. Расположенные на границе Дегхельма, столпы защищают от таящегося внутри зла внешний мир, не давая ему вырваться наружу.
Лишь избранным дано знать, где находится каждый из столпов, простому же смертному это никогда не будет известно. Но не оттого, что каждый столп тщательно скрыт от посторонних глаз, а потому лишь, что распознать его никому не удастся.
Склеп на окраине кладбища. Старый дуб, внутри которого спрятан металлический ящик, наглухо запечатанный со всех сторон. Мраморная беседка. Подземная пещера. Заброшенная оранжерея. Развалины старинного поместья. И сундук на дне реки, хранящий в себе тайный предмет.
Семь особенных мест, связанных между собой незримой нитью, и Семь Семей, разделивших одну судьбу.
Фамильный склеп Фредерри осветили факелы, зажегшиеся по велению нынешнего главы семейства. Вслед за Кианом в склеп вошли его племянники. В полном молчании Фредерри спустились по осклизлым ступенькам. Затхлый воздух заполнил легкие, повеяло могильным холодом. И без того неприветливое место в темноте ночи превращалось словно бы в дремлющего зверя, разбудить которого достаточно одним неверным движением.
Это странное сравнение пришло на ум маленькой Рие, когда ее привели сюда в первый раз. Она едва понимала, что происходит, и была слишком мала, чтобы осознать объяснения. Как только у носителя силы начинают проявляться способности, его приобщают к ритуалу независимо от возраста. Кажется, Рие было семь. А Джейку и тому едва исполнилось пять, когда пробудилась его сила.
В это время, когда отец, дедушка, тетя Лерисса, дядя Киан, а вскоре и Джейк куда-то уходили, непременно происходило что-то. Что-то тревожное и волнующее, необъяснимое и загадочное. Риа чувствовала его приближение каждый год в эту самую ночь. Тогда она с головой зарывалась под одеяло и с замершим сердцем ждала, пока странное, пронизывающее каждую ее клеточку будоражащее чувство пройдет. Безотчетная паника накрывала ее, и даже мысль, что мама спит в соседней комнате, не могли успокоить ее. Ни разу за те ночи Рие не удалось уснуть, пока все не вернутся домой в поздний час.
В ту ночь, когда пришло и ее время, Риа не хотела идти с ними. От одной мысли выйти из своей комнаты этим страшным вечером ее маленькое сердце в испуге забилось, а глаза наполнились ужасом. Тогда отец присел рядом с ней, погладил ее по волосам и, смотря на нее как на самое ценное, что у него есть, не спеша объяснил ей все, что она могла бы понять. В конце концов Риа, мужественно кивнув, позволила отцу отвести себя в эту обитель молчания и скорби, где уже ждали остальные. Всю дорогу она не отпускала его руки, а, войдя с ним в склеп, вцепилась в нее своими обеими.
Тогда отец наказал ей не бояться и быть стойкой. И Риа взяла себя в руки. Они все делали это каждый год, и ни с кем из них ничего не случилось, не случится и с ней.
Риа помнит, как впервые с затаенным трепетом разглядывала таблички с именами, а вокруг стояла мертвенная тишина, и только треск огня факелов нарушал ее. Отец окликнул ее и подозвал к себе, когда все было готово. Он пообещал, что будет неприятно всего несколько секунд, а потом она почувствует лишь силу и забудет обо всем остальном. И все же ей было страшно. От неизвестности, от тайны этой ночи.
И с тех пор, как ей довелось стать частью этого, Риа больше не боялась. Это место больше не вызывало потаенного ужаса и благоговейного страха – она бы предпочла, чтобы оно не вызывало никаких эмоций вовсе, но вот глаза невольно наткнулись на имена родителей на табличке: «Арев и Эстелла Фредерри», и ее грудь заполнила пустота. А рядом – «Лерисса Фредерри и Триар Эрнбард», родители Джейка.
«Будь стойкой», – напомнила она себе и заставила себя отвернуться.
Дядя Киан уже закончил все приготовления: из ниши в стене он достал черный ящик, предварительно окропив место хранения каплей своей крови. Ящик так же открывался посредством кровной магии. Таким образом, никто, кроме Фредерри, не сможет заполучить хранящийся там кинжал.
Такие же шесть кинжалов сейчас достали из своих тайных мест главы остальных Семейств: Райосы – из-под плиты у подножия колонны мраморной беседки, Амаринсы – из сундука, вытащенного со дна реки, Вудлейвы – из земли заброшенной оранжереи, Рахлейвы – из старого дуба, Майлинсы – из подземной пещеры и Тронан – из подвала старинного поместья.
Каждый окропит кинжал каплей своей крови, каждый почувствует толчок силы, ударивший по ногам из самой земли, как только главы семейств вонзят кинжалы в землю, чтобы ритуал начался.
Лина пригубила лимонад из пластикового стакана. Она сидела на траве поодаль, с любопытством наблюдая за происходящим. Ее окружали смех и веселье: кто-то хохотал, болтая со старыми друзьями, а кто-то только заводил знакомства. В основном люди толпились у сцены, с которой доносилась приятная музыка. Недавно начавшийся концерт будет заключительным мероприятием фестиваля, но Лина собиралась уйти раньше, чем он закончится.
Она поймала себя на мысли, что не знает никого из присутствующих, и это при том, что провела в Дегхельме все лето. Заводить новые знакомства явно не было одним из ее умений.
Всеобщим непринужденности и радости от праздника, казалось, не помешает и приближающаяся гроза. Не дождь, что слегка смочит землю и быстро успокоится, а именно гроза, Лина это знала. Поэтому ей пора бы уже возвращаться домой.
Стеклянный взгляд Аники сосредоточился на воткнутом в землю кинжале, перед которым она сидела. По его зачарованному лезвию уже стекала капля свежей крови. Бабушка Зара, сидящая напротив, приложила к своему пальцу ватку, и на той тут же появились красные пятна.
Аника взяла в руки иголку. Теперь ее очередь.
Она нарочно медлила. Ей казалось, что ещё чуть-чуть, и она сбежит отсюда, крича и визжа, что не согласна, что никто не заставит ее сделать это. Но было уже поздно.
Нет, ещё не поздно.
Она всё ещё может отказаться. Завязать спор, прибегнуть к мольбам, отговоркам, доводам совести – но кто станет ее слушать? Что тогда изменится?
Бабушка велела поторопиться.
Аника нервно сминала в руке светло-голубую ткань кофты, беспомощно бродя глазами по земле и чувствуя, как ее начинает затапливать безысходность.
– Аника? – требовательно произнесла бабушка.
Девушка закусила губу. И, прикрыв глаза, одним решительным движением проткнула палец иголкой, а затем поднесла руку к кинжалу, чтобы выступившая капля крови упала на его железную рукоятку.
– Я готова, – сквозь сдавленное горло произнесла девушка.
Бабушка Зара, коротко кивнув, взялась за рукоятку. Аника последовала ее примеру. Прикосновение к холодному железу обожгло, вскипятило кровь и взбудоражило рассудок. Она зажмурилась, приготовившись к удару силы.
Раскат грома заставил Лину содрогнуться. Она взглянула на ползущие к Дегхельму тучи, осознавая, как внутри начинает зарождаться нехорошее чувство.
Музыка и непринужденное пение продолжались, но в один конкретный миг они перестали иметь значение.
И по земле прошла вибрация. Один толчок, второй. Сперва слабый. И сильнее. Все набирая мощь. Бесшумная волна, прошедшая будто сквозь Лину. И тишина заполнила сознание. Девушка поднялась на ноги и тут же согнулась пополам от невыносимого звона, словно бы расколовшего голову надвое.
– У вас всё хорошо? – донесся до тонущего словно в вязком болоте сознания чей-то голос.
– Вы не чувствуете? – Лина вдавливала пальцы в виски, тщетно стараясь унять боль. – Землетрясение…
– Землетрясение? Нет, нет, это просто гроза.
Тогда отчего её трясёт, будто бы гроза бушует внутри нее самой?
А оттого, что ритуал по укреплению столпов начал свое действо. Каждый, кто сейчас прикасался к ритуальному кинжалу, чувствовал эту тряску, мощные, накатывающие при каждом вдохе волны. Как отовсюду к кинжалу стекаются сгустки жизненной энергии, а он сам наполняется силой. Силой такой мощной, что сотряслась бы земля, будь та сила осязаемой. Но сотряслась она от режущих глаза молний, от грома, разверзающего небосвод, от поднявшегося ветра – холодного и свирепого. Как будто все вокруг сошло с ума, сорвалось с цепи и сам мир обратился в один большой свирепый ураган.
И вот в небо ударил столб света, берущий свое начало где-то в лесу. Появился второй, третий – все семь загорелись по очереди вокруг Дегхельма, соединяясь в одной точке на небосводе и образуя над городом купол из защитной силы.
И волны под ногами из бесшумных и едва различимых обратились в сбивающий с ног шторм, а по земле продолжала уже не идти, а скакать вибрация…
Однако этого не заметил никто.
Лишь гроза. Глухие раскаты грома. Вой ветра.
И только одна девушка посреди фестиваля понимала, что только что произошло нечто нехорошее.
Лина оглянулась вокруг себя. Смех и улыбки казались противоестественными, до ужасного неуместными.
Никто ничего не почувствовал?
Внезапно наступившая тишина показалась оглушающей.
И новый порыв ветра принес с собой крики. Охи и ахи, какое-то движение в толпе.
Лина, как оглушенная, ощущая трепет во всем теле, медленно подошла к столпотворению. Ее рука, все еще чудом удерживающая стакан, задрожала, а дыхание остановилось. И она увидела человека, бьющегося в судорогах на земле.
Смутная тревога скрутила ей мышцы.
«В этот день всегда кто-то умирает».
Возможно, и этот человек вот-вот умрет.
И тут мысль, еще не обретшая очертания, заставляет сердце Лины споткнуться, а затем зайтись в бешеном скаче.
Стакан выпадает из её руки. Мысль обретает ясность, превращаясь в ужасное опасение, ударяя по разуму раскаленным мечом, догоняя ее на бегу, когда Лина уже несётся по улицам Дегхельма в сторону дома тети Лесмы.
Глава 8
Новым открытием для Лины стало, что она на удивление быстро бегает.
Она пересекала квартал за кварталом, ничуть не сбавляя скорости, стуча туфлями по выложенным булыжником дорожкам, минуя дом за домом, заставляя встречных сторониться, если они не хотели быть сбитыми с ног. Стремглав промчалась мимо бакалеи, «Книжного дома» и канцелярского магазина, пока беспокойство с пугающей быстротой превращалось в настоящий страх.
Вспышки молний сверкали на горизонте, ветер бил в спину, словно бы подгоняя. И вот все шесть кварталов, отделяющие Поляну от фермы, остались позади. Завидев очертания дома Перкенсонов, Лина ускорилась еще больше. Как она боялась не успеть…
Последние несколько метров до входной двери показались бесконечными. Разразившийся ливень излился на землю с ударом грома. Добежав, наконец, до дома, Лина успела промокнуть до нитки.
Она открыла дверь, и на миг весь мир заполнила тишина. Только ее бешено колотящееся сердце нарушало ее, пока Лина, чувствуя ползущий по позвоночнику страх, пересекала гостиную.
Нигде не горел свет. Ни звука, ни шороха. И вдруг что-то ударило в окно – Лина увидела ветку, бьющуюся о стекло из-за ветра и дождя.
Несколько бесшумных шагов, и она дошла до кухни. Раскат грома прокатился по небу, заставив вздрогнуть землю, а сердце девушки – испуганно подпрыгнуть, когда она увидела тётю Лесму, недвижимо лежащую на полу…
И страх претворился в жизнь, кровь отлила от ее лица. Лина бросилась к опекунше, к женщине, которая пустила ее в свой дом, приютила ее и обогрела, поделилась всем, что у неё есть, полюбила ее как дочь, защищала ее и дорожила ей.
– Тётя Лесма!
– Линдон? – Иса обернулась, чтобы посмотреть на брата. – Что такое?
Он стоял под проливным дождем, сведя брови к переносице. Вода стекала с его темных волос, сверкали молнии, посекундно освещая мраморную беседку позади него. Бабушка и отец уже ушли вперед, а до дома им предстояло идти через лес, так что им не следует отставать. Хотя оба они знали дегхельмский лес как свои пять пальцев и вполне могли бы постоять за себя, рисковать не стоило. В эту ночь, когда все живое сходило с ума, могло случиться все что угодно.
– Мне показалось, я услышал крик, – сказал он.
– Крик? – нахмурилась девушка. – Я ничего не слышала. Идем же, – она взяла его под руку, – а то простудишься. Так холодно!
Тем временем несколько южнее, у столпа Майлинсов, Аника отрешенно следила за тем, как сотни капель одна за одной орошают землю. Она услышала шаги бабушки, вернувшейся из подземной пещеры, куда она вновь спрятала кинжал.
До следующего раза.
А он будет. Из года в год ей придется повторять это, терзаясь чувством вины и угрызениями совести – как же она переживет это?
Ведь уже завтра, услышав последние новости о произошедшем этой ночью, она больше не будет списывать это на несчастный случай, не видя связи с тем, что всегда делала в эту ночь и тем, к чему это, оказывается, приводило.
Никто не определит связи, никто не заподозрит неладное. А она будет все знать, и в этом ее главное проклятье.
Лина молча смотрела, как «скорая» увозит тётю Лесму.
Она успела.
Пальцы больно впивались в плечи, но она не замечала ни этой боли, ни хлыстающего ее дождя и бьющего в лицо ветра.
У тети случился сердечный приступ. Прямо сейчас ее везут в реанимацию, где она пробудет как минимум до утра. Врачи отказались брать Лину с собой, своим присутствием она никому не поможет.
Присутствием – нет, но Лина обязательно узнает, кто за этим стоит, и заставит его заплатить. Кто угодно может говорить ей что угодно, но после всего, что она видела и слышала, Лина ни за что не поверит, что приступ тети Лесмы, едва не забравший ее в могилу, это просто совпадение.
Почему из всех людей в этом городе пострадала именно та единственная, кто Лине действительно дорог? Кому дорога она?
Она злилась. Неимоверно, яростно.
И эта злоба, помимо решительности вырвать правду из рук кого бы то ни было, кто ее скрывает, и заставила ее развернуться и, чеканя каждый шаг, уверенно направиться в лес.
Дома горел свет. Несомненно, отец ждал, пока они с бабушкой вернутся, и не мог уснуть.
Именно он встретил Анику в прихожей. Девушка постаралась пройти мимо, даже не взглянув на него. Она была на грани.
– Аника, пожалуйста, я же волнуюсь за тебя! – не сдержался отец. – Мне очень жаль, что тебе пришлось рассказать все, но когда-то ты должна была узнать! А теперь я жалею…
Девушка остановилась, не в силах повернуться и посмотреть на него. В голове все еще звенели вои сирен, которые она услышала по дороге домой. На глаза навернулись слезы, ей стало больно дышать.
– Что я должен… что мне сделать, чтобы тебе стало… лучше?
– Лучше… – прошептала Аника, а затем, не выдержав и обернувшись, уже вскрикнула: – Лучше?! Как мне может стать лучше, когда я знаю, что своими руками отправляю людей на смерть? Как кому-то может стать лучше? Ты вообще понимаешь, о чем говоришь?! Я не убийца! – закричала она уже так, что зазвенели стекла.
Отец потупил глаза. Ему нечего было возразить.
Бабушка Зара вышла вперёд:
– Аника, это необходимая мера, без этого…
– Без этого наши тела не выдержат, и сила раздавит нас? – продолжила кричать Аника. – Как случилось с мамой?
На лицах отца и бабушки отразилось потрясенное удивление.
– Так ты знаешь… – пробормотал отец, и опустошенность как будто поглотила его. – Дочка…
– Я заслуживала узнать это раньше, – выдавила девушка, начав захлебываться в слезах. – От вас, а не от посторонних!
– Мы бы обязательно рассказали тебе, но позже, – заверила бабушка. – В правильное время, когда ты была бы готова…
– Разве к этому можно быть готовой? – воскликнула девушка, и боль в ее голосе была такой осязаемой, что даже бабушка беспомощно опустила голову.
– Что здесь происходит? Почему все кричат?
В комнату ворвалась растрепанная тетушка Сафира, которую, должно быть, бессовестно вырвали из сладкого сна. Ее темные волосы были закручены в бигуди, выбившиеся волоски торчали во все стороны, голубой халат небрежно запахнут, а лицо искажено от раздражения.
– Колен, твоя дочь не знакома с правилами приличия? – недовольно процедила тетушка. – Какой воспитанный человек станет заявляться домой в такой поздний час, да ещё и поднимать на уши весь дом?
– А вы не лезьте! – гаркнула на нее эта обычно тихая, незаметная и послушная девушка. Ее собственная племянница, никогда не смевшая перечить ни единому ее слову, даже если была не согласна.
Оскорбленная в лучших чувствах, тетушка пораженно открыла рот, но Аника вновь перебила ее криком:
– Оставьте свои нравоучения при себе, никому здесь нет дела до вашего мнения!
– Аника! – подступила к ней бабушка, повергнутая в настоящий шок.
– Не подходи! Оставьте меня все в покое!
И тут раздался грохот. Гораздо сильнее раскатов грома – это был грохот, вырвавшийся из-под самой земли, вызванный гневом, болью и обидой. Замигали лампочки и заскакало напряжение. Аника в испуге оглянулась вокруг себя, а затем, попятившись, пулей ринулась в свою комнату, где сможет, наконец, дать волю слезам, и никто не станет ее донимать.
Зара Майлинс подошла к окну, откуда послышался шум. Ливень продолжал хлестать землю, теперь расколотую пополам в одном месте. Кусок ее был вздернут, а трещина под ней разошлась почти на метр.
Пожилая женщина огорченно вздохнула. Сначала ее дочь, теперь внучка. Всплески силы в таком возрасте – лишь малая часть проблем Аники. Ее ранимая добрая душа и благие намерения однажды могут привести ее к печальным последствиям, как случилось с ее матерью. Зара не смогла помочь дочери, но она сделает все, чтобы Аника не повторила судьбу Илоны.
В лесу было холодно. Вдруг начавшийся мороз пробирался под одежду до самых костей. В опускающимся на влажную землю тумане Лина двигалась в глубь леса, не разбирая дороги, следуя инстинкту, за нитью силы, тянущей ее все дальше и дальше. Бурный поток дождя пошел на спад, но Лина чувствовала, что метаморфозы погоды только начинались. Странный энергетический ураган сбил с толку уклад вещей, привнес хаос в их размеренное течение, и она, как никто другой, ощущала это на себе.
Почва под ногами скользила, каждый шаг мог привести к падению, и Лина шла с осторожностью, прислушиваясь к своим ощущениям, к дыханию ночного леса и любым его шорохам.
Уханье филина внезапно перебил вой, раздавшийся неподалеку.
Волки. Не один, целая стая. И такие же обезумевшие, как и всё вокруг. Лина почувствовала удары десятков лап о землю, ее вибрацию, отдающуюся в ногах. И они бежали сюда.
Лина поторопилась. Если поспешит, она уйдет достаточно далеко, чтобы они не учуяли ее.
Но с каждым скорым шагом она понимала, что опоздала. Они уже следуют за ней. Она слышит их приближение, их топот, утробное рычание и становящийся все громче вой.
И вот Лина уже срывается на бег, пренебрегая осторожностью. Спотыкаясь о корни и поскальзываясь на ходу, мчится вперед, спасая свою жизнь от кровожадных животных.
Перепрыгнув через поваленное дерево, она угождает в кусты. Оборачивается, чтобы увидеть злобный звериный оскал. Волки так же напуганы происходящим, как и она, и Лина легко может стать их жертвой.
Живо поднявшись и выпутав платье из веток куста, она бежит дальше, тогда как от страха ее сердце само готово сбежать прочь.
И вдруг земля уходит из-под ног, все внутри нее переворачивается, из груди вырывается сдавленный вскрик, а левую лопатку разрезает жгучая боль. Лина осознает себя летящей вниз. И полет заканчивается, едва начавшись.
Несколько секунд ничего не происходило. Сбитая с толку, Лина оглянулась вокруг себя и поняла, что свалилась прямиком в тот овраг, где однажды уже чуть не очутилась, спасая корзинку тети Лесмы.
Шум прямо сверху заставил замереть. Чье-то частое дыхание, глухое рычание – и внезапно уши пронзил волчий вой. Лина вздрогнула всем телом.
Она не двигалась, затаив дыхание. И выдохнула с облегчением, скинувшим с нее оковы страха, услышав, как стая убегает прочь, дальше в лес, оставляя ее целой и… почти невредимой.
Лина, скривившись и зашипев от боли, схватилась рукой за плечо. Левая лопатка горела от пореза. Должно быть, она оцарапала кожу об ветку, когда падала.
Она медленно поднялась на ноги, все еще дрожащие от адреналина, и подошла к торчащему из земли корню дерева, которое росло на краю оврага. Покрепче взявшись за него, Лина подтянула себя, и рывок за рывком довольно быстро взобралась наверх, с удивлением отмечая, с какой лёгкостью ей это далось.
Лес снова замолчал, слышно было лишь капе́ль после дождя. Из-за тумана, плотно окутавшего землю, Лина не видела ничего дальше своего носа. Но ей достаточно было чувствовать, чтобы знать, куда идти. И это чувство скоро привело её на небольшую поляну, окруженную деревьями, посреди которой виднелись очертания чего-то небольшого. Подойдя ближе, девушка признала в нем открытую круглую беседку из шести колонн, увенчанных куполом.
След привел ее сюда. Но почему?
И тут ее как будто ударило током – Лина порывисто обернулась даже раньше, чем до ее слуха донесся этот негромкий, низкий голос, словно бы пронзивший ее насквозь:
– Не следует девушке одной гулять здесь в такой час. Если она не хочет, чтобы случилось что-то нехорошее.
Лина сделала вдох – воздух как будто клочками вошёл в легкие.
Незнакомец стоял в нескольких шагах от неё, сокрытый в таком густом тумане, что Лина могла видеть один лишь его силуэт. И почему-то ей казалось, что, если он приблизится еще хоть на шаг, она совсем задохнется.
– А… – хрипло произнесла она, – что здесь делаете вы?
Незнакомец – рослый мужчина с широкими плечами, выше неё как минимум на полголовы – помедлив, ответил:
– Никогда не удавалось уснуть в эту ночь. Такое напряжение витает в воздухе.
Лина была согласна. Казалось бы, ещё чуть-чуть, и это напряжение раздавит ее.
– Ты тоже это чувствуешь, – произнес он, как будто прочитав ее мысли. – Я вижу это в твоих глазах.
Лина задалась вопросом, как он смог это разглядеть, когда из-за плотного тумана она не видела не то что говорившего, но даже собственных ног.
– Я впервые вижу такое, – задумчиво произнес мужчина. – Тебя им не удалось оставить в неведении.
– В неведении от чего? – тут же вскинулась девушка. – И кому? Что произошло здесь сегодня?
Лина едва удержала себя от того, чтобы не отскочить назад, когда силуэт вдруг сдвинулся с места. Но незнакомец лишь сделал пару шагов в сторону, прежде чем ответить:
– И не только здесь. Ещё в шести таких же местах, разбросанных по границе города. За столько лет никому из смертных не удалось узнать их тайну. А ты здесь, и именно в эту ночь… Что же привело тебя сюда?
Если бы Лина сама знала ответ на этот вопрос.
– Любопытство, – соврала она. И это убедило бы кого угодно, но только не этого загадочного незнакомца, которого ей не обмануть. Это Лина осознала сразу же, не успев и закрыть рта.
– Любопытство редко доводит до добра, – произнес он так, что Лина поняла: она совершила ошибку, попытавшись ему солгать.
А потом Лину осенила догадка – такая диковинная, что ей понадобится немало времени, чтобы признать: она была верной.
– Вы часто здесь бываете? – спросила она.
И в ответ получила молчание, как будто незнакомец над чем-то задумался. В беззвучии ночи Лина, казалось, слышала даже его дыхание.
– Часто, – все же ответил он.
– И вы… живете здесь? – осмелилась она задать второй вопрос.
– Волей случая.
«Неприятного случая», – договорила за него его интонация.
– Тогда вы знаете, что случилось этой ночью?
– А к чему это знать таким маленьким девочкам? Лучше им держаться подальше от опасности.
– Я вовсе не маленькая девочка, – возразила Лина, невольно подступив к нему.
И в этот момент – она готова была поклясться – в нем что-то изменилось. Будто незнакомец, что-то почувствовав, едва заметно напрягся, но вовсе не от страха и опасения, а от чего-то совершенно иного.
– Скажите мне, что здесь случилось. – Сама Лина не поняла, было ли этой просьбой или же требованием.
Незнакомец снова замолчал, над чем-то раздумывая.
– Ты, должно быть, слышала легенду о страшном звере, обитающем в этих лесах. – Он снова принялся мерить землю неспешными шагами. – О семи столпах вокруг города, которые сохраняют его границы неприступными, не давая зверю вырваться наружу.
– Но это только легенда. Выдумка.
Лина же жаждала узнать правду.
– А выдумка ли то, что из года в год в эту ночь здесь умирают люди?
Перед глазами Лины возникла «скорая», увозящая от нее тётю Лесму. Мужчина, потерявший сознание посреди празднества. И холод пробрался ей под кожу.
– Подумай над этой легендой. И поскорее возвращайся домой, – посоветовал незнакомец. – Пока с тобой снова не случилось беды.
И через несколько мгновений он исчез в тумане, оставляя Лину наедине с миллионом вопросов, в полном замешательстве.
«Снова?»