Валерия Дмитриевна Лагутина
Дорога в сказку
А потом вдруг резко остановился и, задрав голову, завороженно прошептал:
–Смотри, облака такие розовые! Помнишь, ты мне пела про розового слона? Он, наверное, тоже на закате по небу летал. Оттого и стал розовым!
–Нет, милый, он стал розовым для того, чтобы его заметили, – засмеялась женщина и подняла с мокрой травы детские сандалии.
–Но он же слон! Как же его нельзя было заметить? Он же такой большой! И уши у него… Мам, а почему у слона такие большие уши? Что бы от мух отмахиваться?
Мальчик замахал руками, оббегая вокруг мамы. Наклоняя корпус тела то влево, то вправо, изображая самолёт:
–У-у-у!
Но вдруг остановился и с восторгом посмотрел на мать:
–А твоё платье… помалиновело! Ты теперь вся такая! Красивая! – выдохнул малыш и, обняв её тоненькими ручками, сильнее прижался к ногам матери.
Последние лучи багрового солнца медленно поползли по темнеющему лугу. Лёгкий ветерок развевал широкие полы голубого платья, по подолу которого, образуя фантастические узоры, яркими змейками ползли солнечные лучи.
Две фигуры, высокая и маленькая, держась за руки, уходили к горизонту, навстречу мерцающему закату.
Чёрная пелена наступала на их удлинённые покачивающиеся тени, сливаясь с притоптанной травой и уходящими в небо соснами. Руки наступающей ночи медленно обнимали засыпающую природу и тянулись к двум одиноким фигурам, вырывающимся из тьмы навстречу угасающему свету.
Но вот последний луч сверкнул молнией на потемневшем небе, спрятался в сосновых ветках, и выходящая из укрытия ночь сомкнула свои объятия над засыпающей природой.
… Когда Иван с матерью вернулись домой, было совсем темно.
Дедушка сидел на стуле напротив большого окровавленного топчана, освещённый свисающей с потолка сарая большой стеклянной лампой. Рядом, головой вниз, подвешенный за коротенькие ножки висел упитанный поросёнок.
Маленькие копытца были крепко связаны бечёвкой, голова с широко открытыми чёрными глазами – пуговками безжизненно болталась, показывая большую круглую дыру, из которой ленивой струйкой в большой таз бежала вязкая жидкость. Вокруг него, облизываясь длинным языком, крутилась дворняга Найда, надеясь получить и свою долю сочного ужина.
–Хррык, хррык, – противно стонал в руках деда Василия большой охотничий нож, касаясь широкого точила.
–Погуляли? – не оборачиваясь, через плечо спросил дедушка.
–Да, – засмеялась Катерина, – Ванюшка, вон, весь в траве извозился. Да и под дождь попали.
Дед оценивающе поднял нож к лампе, повертел на свету:
–А у нас только капнуло. Видно, стороной обошёл. Вишь, на юге небо – то какое звёздное? А там, – дед махнул в другую сторону, – чёрным – чёрно, ни огонька. Ну что, внучок, – посмотрел он на мальчика, – хочешь посмотреть, что у хрюшки в брюхе спрятано?
Несмотря на шутливый тон дедушки, мальчик боязливо затряс головой и спрятался за мать, с интересом наблюдая, как тот уверенным движением опытных рук воткнул нож в пах поросёнка, полоснул по направлению к голове, и тут же пенящаяся горячая кровь мощным потоком ударила по железному тазу, отражая в себе весело раскачивающуюся от касаний ветра яркую лампочку, на встречу которой из-за крыш домов выплывала большая круглая луна.
–Катерина, неси чашки под требуху, – скомандовал дед, вытирая окровавленные руки о грязный фартук, и уверенным движением залез руками в нутро свиньи.
–Смотри, внучок, – показал он Ванюшке сердце, – какое оно маленькое, а перестанет работать – и всё! Конец! Тут тебе и дом два на полметра, и белые тапочки.
С этими словами не по годам весёлые голубые глаза деда задорно подмигнули внуку, лицо расплылось в добродушной улыбке, показывая ровные ряды невесть как сохранившихся в семьдесят четыре года белых зубов и, сверкнув блестящей сталью в крепкой руке, острое лезвие полоснуло большую сочную вырезку с задней части туши.
Вытирая руки о фартук, к мужу подошла баба Клава, забрала кусок ещё дышащего паром свежего мяса, умело отбила его несколько раз о деревянную поверхность стола и принялась резать на мелкие кусочки. Присев у её ног, Найда жалобно заскулила и завиляла хвостом, пытаясь обратить на себя внимание: «Вот, мол, я, тут! Посмотрите, какая я хорошая!» Видимо, ей эт о удалось и хозяйка кинула ей на землю кусок свеженины, тут же исчезнувший в её пасти.
–Эх, ты, попрошайка!– ласково потрепала псину по голове Клавдия Матвеевна и слегка пнула её ногой, типа, ступай-ка ты отсюда.
Несмотря на дворовое происхождение, Найда была умной собакой и, сообразив, что тут ей больше ничего не светит, подбежала к хозяину и радостно завертелась вокруг него.
Мальчик испуганно уткнулся матери в подол и Катерина, что-то шепнув мальчугану, лёгким шлепком по попе отправила его в дом а затем, взяв таз с кровью, обратилась к матери:
–Жаровня готова? Кровь жарить надо, пока свежая.
Баба Клава молча кивнула головой, продолжая резать толстыми кусками свежую мякоть.
–А где Николай? – оглядываясь по сторонам, спросила молодая женщина.
–Приходил уже… с пустыми руками, – недовольно ответил дед, не выпуская нож из рук. – С этим сухим законом в магазинах пусто. Пошёл к Валюхе, у неё всегда есть. Сколько денег баба гребёт! Давно говорил тебе, старая, давай аппарат соберу. Ты же – нет, да нет, – срезав довольно приличный кусок шкурки, Василий Петрович поднял его повыше над головой собаки:
