Валерий Алексеевич Антонов
Логика Аристотеля. Том 2
Глава XI
Утверждать единое среди многих или многие относительно единого, если оно не представляет собой единичную сущность, производную от многих, значит не иметь ни единого утверждения, ни единого отрицания. Я утверждаю, что оно не является единым даже при наличии единого имени, если только среди них нет единства в каком-то аспекте, как, например, когда мы говорим, что человек, возможно, является животным, двуногим и домашним, но он также становится единым по отношению к ним; однако из белого, человека и акта ходьбы не возникает единичной сущности. Поэтому, даже если кто-то утверждает единое по отношению к этим, это не единичное утверждение, а один голос с несколькими утверждениями; и не то, чтобы это относилось к единичной сущности, а скорее к нескольким сущностям. Если диалектический вопрос – это просьба об ответе либо относительно пропозиции, либо относительно другого аспекта противоречия, а пропозиция противоречия – это единичная часть, то на него не может быть единого ответа, поскольку ни вопрос не является единичным, ни он не был бы истинным, даже если бы был. Это уже обсуждалось в топиках, посвященных этим вопросам. Кроме того, ясно, что вопрос «что это такое» не является диалектическим исследованием, поскольку из вопроса необходимо вывести выбор того, желает ли человек утверждать часть противоречия. Также необходимо, чтобы вопрошающий уточнил, действительно ли это человек или нет.
Поскольку элементы обвиняются как составные, образуя единый предикат из отдельно обвиняемых, а другие – нет, то в чем разница? Ведь верно говорить о человеке и как об отдельном животном, и как об отдельном двуногом, и как об одном, а также о человеке и белом, рассматривая их как одно: но не в том случае, если это хорошая собака и собака, которая хорошая, или если это хорошая собака. Ибо если существует каждое из них и оба вместе, то получится много странных результатов. Что касается человека, то и «человек» истинен, и «белый», а значит, и целое; опять же, если «белый» и «целое», то так, что человека можно описать как «белого» в бесконечном смысле; и опять же, музыкальный белый человек, идущий, и они часто переплетаются. Кроме того, если Сократ – это Сократ и человек, а Сократ – это человек, а если человек – это двуногий, а человек – это двуногий.
Поэтому, если кто-то будет просто утверждать, что комбинации возникают, очевидно, что будет сказано много странных вещей; сейчас мы объясним, как их следует излагать. Что касается тех, кого обвиняют, и того, в чем их обвиняют, то, что бы ни говорилось, случайно ли, или по поводу одной и той же вещи, или одной вещи по отношению к другой, это не будет единым. Например, человек одновременно белый и музыкальный, но быть белым и музыкальным – не одно и то же; и то и другое – случайные свойства одного и того же предмета. Даже если верно сказать, что белое музыкально, музыкальное не будет единой вещью, которая является белым; ведь музыкальное является белым только случайно, поэтому белое не может быть музыкальным. Поэтому и кожевник не просто хорош, а скорее двуногое животное; это не случайно. Более того, ни одно из них не существует внутри другого; так, ни белое часто не является белым, ни человек не является просто человеком, животным или двуногим, ибо двуногое и животное существуют внутри человека. Действительно, верно сказать что-то просто, например, назвать определенного человека человеком или определенного белого человека белым человеком; однако это не всегда так. Когда нечто существует в контексте противоположностей, из которых следует противоречие, оно не истинно, а ложно, как, например, сказать об умершем человеке, что он человек, тогда как когда оно не существует, оно истинно. Или когда оно существует, оно всегда не истинно; когда оно не существует, оно не всегда истинно. Так же и Гомер, например, есть нечто поэтическое; так есть он или нет? Ведь бытие Гомера утверждается как контингентное; он поэт, но не само по себе бытие Гомера утверждается. Таким образом, во всех этих категориях, если нет противопоставления и если вместо имен используются слова, а утверждается само по себе, а не условно, на этих основаниях будет сказано, что есть и что просто истинно. Однако в отношении того, что не существует, неправдиво говорить, что нечто есть, ибо мнение о нем утверждает не то, что оно есть, а скорее то, что его нет.
Κεφάλαιο 11
Τὸ δὲ ἓν κατὰ πολλῶν ἢ πολλὰ καθ» ἑνὸς καταφάναι ἢ ἀποφάναι, ἐὰν μὴ ἕν τι ᾖ τὸ ἐκ τῶν πολλῶν συγκείμενον, οὐκ ἔστι κατάφασις μία οὐδὲ ἀπόφασις. λέγω δὲ ἓν οὐκ ἐὰν ὄνομα ἓν ᾖ κείμενον, μὴ ᾖ δὲ ἕν τι ἐξ ἐκείνων, οἷον ὁ ἄνθρωπος ἴσως ἐστὶ καὶ ζῷον καὶ δίπουν καὶ ἥμερον, ἀλλὰ καὶ ἕν τι γίγνεται ἐκ τούτων· ἐκ δὲ τοῦ λευκοῦ καὶ τοῦ ἀνθρώπου καὶ τοῦ βαδίζειν οὐχ ἕν. ὥστε οὔτ» ἐὰν ἕν τι κατὰ τούτων καταφήσῃ τις μία κατάφασις, ἀλλὰ φωνὴ μὲν μία καταφάσεις δὲ πολλαί, οὔτ» ἐὰν καθ» ἑνὸς ταῦτα, ἀλλ» ὁμοίως πολλαί. εἰ οὖν ἡ ἐρώτησις ἡ διαλεκτικὴ ἀποκρίσεώς ἐστιν αἴτησις, ἢ τῆς προτάσεως ἢ θατέρου μορίου τῆς ἀντιφάσεως, ἡ δὲ πρότασις ἀντιφάσεως μιᾶς μόριον, οὐκ ἂν εἴη μία ἀπόκρισις πρὸς ταῦτα· οὐδὲ γὰρ ἡ ἐρώτησις μία, οὐδ» ἂν ᾖ ἀληθής. εἴρηται δὲ ἐν τοῖς Τοπικοῖς περὶ αὐτῶν. ἅμα δὲ δῆλον ὅτι οὐδὲ τὸ τί ἐστιν ἐρώτησίς ἐστι διαλεκτική· δεῖ γὰρ δεδόσθαι ἐκ τῆς ἐρωτήσεως ἑλέσθαι ὁπότερον βούλεται τῆς ἀντιφάσεως μόριον ἀποφήνασθαι. ἀλλὰ δεῖ τὸν ἐρωτῶντα προσδιορίσαι πότερον τόδε ἐστὶν ὁ ἄνθρωπος ἢ οὐ τοῦτο.
Eπεὶ δὲ τὰ μὲν κατηγορεῖται συντιθέμενα, ὡς ἓν τὸ πᾶν κατηγόρημα τῶν χωρὶς κατηγορουμένων, τὰ δὲ οὔ, τίς ἡ διαφορά; κατὰ γὰρ τοῦ ἀνθρώπου ἀληθὲς εἰπεῖν καὶ χωρὶς ζῷον καὶ χωρὶς δίπουν, καὶ ὡς ἕν, καὶ ἄνθρωπον καὶ λευκόν, καὶ ταῦθ» ὡς ἕν· ἀλλ» οὐχί, εἰ σκυτεὺς καὶ ἀγαθός, καὶ σκυτεὺς ἀγαθός. εἰ γάρ, ὅτι ἑκάτερον, καὶ τὸ συνάμφω, πολλὰ καὶ ἄτοπα ἔσται. κατὰ γὰρ τοῦ ἀνθρώπου καὶ τὸ ἄνθρωπος ἀληθὲς καὶ τὸ λευκόν, ὥστε καὶ τὸ ἅπαν· πάλιν εἰ τὸ λευκόν, καὶ τὸ ἅπαν, ὥστε ἔσται ἄνθρωπος λευκὸς λευκός, καὶ τοῦτο εἰς ἄπειρον· καὶ πάλιν [21a] μουσικὸς λευκὸς βαδίζων, καὶ ταῦτα πολλάκις πεπλεγμένα. ἔτι εἰ ὁ Σωκράτης Σωκράτης καὶ ἄνθρωπος, καὶ Σωκράτης ἄνθρωπος, καὶ εἰ ἄνθρωπος καὶ δίπους, καὶ ἄνθρωπος δίπους. Oτι μὲν οὖν, εἴ τις ἁπλῶς θήσει τὰς συμπλοκὰς γίγνεσθαι, πολλὰ συμβαίνει λέγειν ἄτοπα, δῆλον· ὅπως δὲ θετέον, λέγομεν νῦν. τῶν δὴ κατηγορουμένων, καὶ ἐφ» οἷς κατηγορεῖσθαι συμβαίνει, ὅσα μὲν λέγεται κατὰ συμβεβηκὸς ἢ κατὰ τοῦ αὐτοῦ ἢ θάτερον κατὰ θατέρου, ταῦτα οὐκ ἔσται ἕν· οἷον ἄνθρωπος λευκός ἐστι καὶ μουσικός, ἀλλ» οὐχ ἓν τὸ λευκὸν καὶ τὸ μουσικόν· συμβεβηκότα γὰρ ἄμφω τῷ αὐτῷ. οὐδ» εἰ τὸ λευκὸν μουσικὸν ἀληθὲς εἰπεῖν, ὅμως οὐκ ἔσται τὸ μουσικὸν λευκὸν ἕν τι· κατὰ συμβεβηκὸς γὰρ τὸ μουσικὸν λευκόν, ὥστε οὐκ ἔσται τὸ λευκὸν μουσικόν. διὸ οὐδ» ὁ σκυτεὺς ἁπλῶς ἀγαθός, ἀλλὰ ζῷον δίπουν· οὐ γὰρ κατὰ συμβεβηκός. ἔτι οὐδ» ὅσα ἐνυπάρχει ἐν τῷ ἑτέρῳ· διὸ οὔτε τὸ λευκὸν πολλάκις οὔτε ὁ ἄνθρωπος ἄνθρωπος ζῷον ἢ δίπουν· ἐνυπάρχει γὰρ ἐν τῷ ἀνθρώπῳ τὸ δίπουν καὶ τὸ ζῷον. ἀληθὲς δ» ἐστὶν εἰπεῖν κατὰ τοῦ τινὸς καὶ ἁπλῶς, οἷον τὸν τινὰ ἄνθρωπον ἄνθρωπον ἢ τὸν τινὰ λευκὸν ἄνθρωπον λευκόν· οὐκ ἀεὶ δέ, ἀλλ» ὅταν μὲν ἐν τῷ προσκειμένῳ τῶν ἀντικειμένων τι ἐνυπάρχῃ οἷς ἕπεται ἀντίφασις, οὐκ ἀληθὲς ἀλλὰ ψεῦδος, – οἷον τὸν τεθνεῶτα ἄνθρωπον ἄνθρωπον εἰπεῖν, – ὅταν δὲ μὴ ἐνυπάρχῃ, ἀληθές. ἢ ὅταν μὲν ἐνυπάρχῃ, ἀεὶ οὐκ ἀληθές, ὅταν δὲ μὴ ἐνυπάρχῃ, οὐκ ἀεὶ ἀληθές· ὥσπερ Ὅμηρός ἐστί τι, οἷον ποιητής· ἆρ» οὖν καὶ ἔστιν, ἢ οὔ; κατὰ συμβεβηκὸς γὰρ κατηγορεῖται τὸ ἔστιν τοῦ Ὁμήρου· ὅτι γὰρ ποιητής ἐστιν, ἀλλ» οὐ καθ» αὑτό, κατηγορεῖται κατὰ τοῦ Ὁμήρου τὸ ἔστιν. ὥστ» ἐν ὅσαις κατηγορίαις μήτε ἐναντιότης ἔνεστιν, ἐὰν λόγοι ἀντ» ὀνομάτων λέγωνται, καὶ καθ» αὑτὰ κατηγορῆται καὶ μὴ κατὰ συμβεβηκός, ἐπὶ τούτων τὸ τὶ καὶ ἁπλῶς ἀληθὲς ἔσται εἰπεῖν. τὸ δὲ μὴ ὄν, ὅτι δοξαστόν, οὐκ ἀληθὲς εἰπεῖν ὄν τι· δόξα γὰρ αὐτοῦ οὐκ ἔστιν ὅτι ἔστιν, ἀλλ» ὅτι οὐκ ἔστιν.
Глава XII
После того как эти вопросы определены, необходимо рассмотреть, как утверждения и отрицания соотносятся друг с другом относительно того, что возможно и что нет, что условно и что нет, а также относительно невозможного и необходимого; ибо здесь возникают определенные трудности. Если эти противоречащие друг другу утверждения, касающиеся бытия и небытия, например, утверждение о том, что человек есть, и отрицание того, что он не есть человек (а не о том, что он не есть человек), и утверждение о том, что белый человек есть, и отрицание того, что он не есть белый человек (но не о том, что он не есть белый человек), – ведь если в каждом случае утверждение или отрицание будет истинным, то будет верно сказать, что белого человека нет; Но если это так, то для тех, к кому не добавляется бытие, то же самое будет относиться и к тому, что утверждается вместо бытия, например, утверждение, что человек ходит, не есть утверждение, что ходит нечеловек, а скорее, что человек не ходит; ибо нет разницы между тем, чтобы сказать, что человек ходит или что человек ходит – таким образом, если это верно везде, то утверждение возможного есть утверждение, что возможное не есть, а не то, что невозможное есть.
Получается, что одна и та же вещь может как существовать, так и не существовать; ведь все, что возможно, может быть разрезано или ходить, а также может не ходить и не быть разрезанным. Однако причина в том, что все возможное не всегда действует, так что для него будет существовать и отрицание; ведь то, что способно, может и не ходить, а то, что видимо, может и не быть видимым. Однако невозможно, чтобы одно и то же было истинным в противоположных фазах; следовательно, это не отрицание; из этого следует, что можно либо утверждать и отрицать одно и то же в одно и то же время относительно одного и того же предмета, либо что фазы и отрицания в соответствии с бытием и небытием не возникают. Если это действительно невозможно, то это было бы выбором. Следовательно, существует отрицание возможного бытия не возможным бытием. То же рассуждение применимо и к контингентному бытию, ибо отрицание его есть отрицание неконтингентного бытия. Точно так же это относится и к другим категориям, таким как необходимое и невозможное. Как для тех различия бытия и небытия являются дополнениями, так и здесь основополагающие сущности: одна – белая, другая – человек – функционируют аналогичным образом: одна становится бытием как субъект, а другие, способная и условная, служат определяющими дополнениями. Как для тех бытие и небытие представляют истинное, так и эти относятся к бытию возможному и бытию не возможному.
Невозможно принять решение о том, что нечто не может существовать. Отсюда следует, что возможное и невозможное кажутся взаимоисключающими, ведь одна и та же вещь может быть и возможной, и невозможной; такие случаи не противоречат друг другу. Однако возможное и невозможное не могут существовать одновременно, они противоположны. Возможное не может не существовать, а невозможное не может существовать в одно и то же время. Точно так же решение относительно необходимого не означает, что ненужное не существует, а скорее, что ненужное существует; и небытие ненужного не означает небытия ненужного. Что касается возможности существования, то не то, что невозможное не существует, а то, что невозможное существует; и что небытие невозможного не подразумевает небытия невозможного. -В целом, как уже говорилось, необходимо позиционировать нечто в качестве предметов, и эти утверждения и отрицания создают связи с бытием и небытием. Следует полагать, что эти противоположные утверждения таковы: возможное – невозможное, контингентное – неконтингентное, невозможное – не невозможное, необходимое – не необходимое, истинное – не истинное.
Κεφάλαιο 12
Τούτων δὲ διωρισμένων σκεπτέον ὅπως ἔχουσιν αἱ ἀποφάσεις καὶ καταφάσεις πρὸς ἀλλήλας αἱ τοῦ δυνατὸν εἶναι καὶ μὴ δυνατόν, καὶ ἐνδεχόμενον καὶ μὴ ἐνδεχόμενον, καὶ περὶ τοῦ ἀδυνάτου τε καὶ ἀναγκαίου· ἔχει γὰρ ἀπορίας τινάς. εἰ γὰρ τῶν συμπλεκομένων αὗται ἀλλήλαις ἀντίκεινται αἱ ἀντιφάσεις, ὅσαι κατὰ τὸ εἶναι καὶ μὴ εἶναι τάττονται, οἷον [21b] τοῦ εἶναι ἄνθρωπον ἀπόφασις τὸ μὴ εἶναι ἄνθρωπον, οὐ τὸ εἶναι μὴ ἄνθρωπον, καὶ τοῦ εἶναι λευκὸν ἄνθρωπον τὸ μὴ εἶναι λευκὸν ἄνθρωπον, ἀλλ» οὐ τὸ εἶναι μὴ λευκὸν ἄνθρωπον, – εἰ γὰρκατὰ παντὸς ἡ κατάφασις ἢ ἡ ἀπόφασις, τὸ ξύλον ἔσται ἀληθὲς εἰπεῖν εἶναι μὴ λευκὸν ἄνθρωπον· εἰ δὲ οὕτως, καὶ ὅσοις τὸ εἶναι μὴ προστίθεται, τὸ αὐτὸ ποιήσει τὸ ἀντὶ τοῦ εἶναι λεγόμενον, οἷον τοῦ ἄνθρωπος βαδίζει οὐ τὸ οὐκ ἄνθρωπος βαδίζει ἀπόφασις, ἀλλὰ τὸ οὐ βαδίζει ἄνθρωπος· οὐδὲν γὰρ διαφέρει εἰπεῖν ἄνθρωπον βαδίζειν ἢ ἄνθρωπον βαδίζοντα εἶναι· – ὥστε εἰ οὕτω πανταχοῦ, καὶ τοῦ δυνατὸν εἶναι ἀπόφασις τὸ δυνατὸν μὴ εἶναι, ἀλλ» οὐ τὸ μὴ δυνατὸν εἶναι. δοκεῖ δὲ τὸ αὐτὸ δύνασθαι καὶ εἶναι καὶ μὴ εἶναι· πᾶν γὰρ τὸ δυνατὸν τέμνεσθαι ἢ βαδίζειν καὶ μὴ βαδίζειν καὶ μὴ τέμνεσθαι δυνατόν· λόγος δ» ὅτι ἅπαν τὸ οὕτω δυνατὸν οὐκ ἀεὶ ἐνεργεῖ, ὥστε ὑπάρξει αὐτῷ καὶ ἡ ἀπόφασις· δύναται γὰρ καὶ μὴ βαδίζειν τὸ βαδιστικὸν καὶ μὴ ὁρᾶσθαι τὸ ὁρατόν. ἀλλὰ μὴν ἀδύνατον κατὰ τοῦ αὐτοῦ ἀληθεύεσθαι τὰς ἀντικειμένας φάσεις· οὐκ ἄρα αὕτη ἀπόφασις· συμβαίνει γὰρ ἐκ τούτων ἢ τὸ αὐτὸ φάναι καὶ ἀποφάναι ἅμα κατὰ τοῦ αὐτοῦ, ἢ μὴ κατὰ τὸ εἶναι καὶ μὴ εἶναι τὰ προστιθέμενα γίγνεσθαι φάσεις καὶ ἀποφάσεις. εἰ οὖν ἐκεῖνο ἀδύνατον, τοῦτ» ἂν εἴη αἱρετόν. ἔστιν ἄρα ἀπόφασις τοῦ δυνατὸν εἶναι τὸ μὴ δυνατὸν εἶναι. ὁ δ» αὐτὸς λόγος καὶ περὶ τοῦ ἐνδεχόμενον εἶναι· καὶ γὰρ τούτου ἀπόφασις τὸ μὴ ἐνδεχόμενον εἶναι. καὶ ἐπὶ τῶν ἄλλων δὲ ὁμοιοτρόπως, οἷον ἀναγκαίου τε καὶ ἀδυνάτου. γίγνεται γάρ, ὥσπερ ἐπ» ἐκείνων τὸ εἶναι καὶ μὴ εἶναι προσθέσεις, τὰ δ» ὑποκείμενα πράγματα τὸ μὲν λευκὸν τὸ δὲ ἄνθρωπος, οὕτως ἐνταῦθα τὸ μὲν εἶναι ὡς ὑποκείμενον γίγνεται, τὸ δὲ δύνασθαι καὶ ἐνδέχεσθαι προσθέσεις διορίζουσαι, ὥσπερ ἐπ» ἐκείνων τὸ εἶναι καὶ μὴ εἶναι τὸ ἀληθές, ὁμοίως αὗται ἐπὶ τοῦ εἶναι δυνατὸν καὶ εἶναι οὐ δυνατόν.
Τοῦ δὲ δυνατὸν μὴ εἶναι ἀπόφασις τὸ οὐ δυνατὸν μὴ εἶναι. διὸ καὶ ἀκολουθεῖν ἂν δόξαιεν ἀλλήλαις αἱ δυνατὸν εἶναι – δυνατὸν μὴ εἶναι· τὸ γὰρ αὐτὸ δυνατὸν εἶναι καὶ μὴ εἶναι· οὐ γὰρ ἀντιφάσεις ἀλλήλων αἱ τοιαῦται. ἀλλὰ τὸ δυνατὸν εἶναι καὶ [22a] μὴ δυνατὸν εἶναι οὐδέποτε ἅμα· ἀντίκεινται γάρ. οὐδέ γε τὸ δυνατὸν μὴ εἶναι καὶ οὐ δυνατὸν μὴ εἶναι οὐδέποτε ἅμα. ὁμοίως δὲ καὶ τοῦ ἀναγκαῖον εἶναι ἀπόφασις οὐ τὸ ἀναγκαῖον μὴ εἶναι, ἀλλὰ τὸ μὴ ἀναγκαῖον εἶναι· τοῦ δὲ ἀναγκαῖον μὴ εἶναι τὸ μὴ ἀναγκαῖον μὴ εἶναι. καὶ τοῦ ἀδύνατον εἶναι οὐ τὸ ἀδύνατον μὴ εἶναι, ἀλλὰ τὸ μὴ ἀδύνατον εἶναι· τοῦ δὲ ἀδύνατον μὴ εἶναι τὸ οὐκ ἀδύνατον μὴ εἶναι. – καὶ καθόλου δέ, ὥσπερ εἴρηται, τὸ μὲν εἶναι καὶ μὴ εἶναι δεῖ τιθέναι ὡς τὰ ὑποκείμενα, κατάφασιν δὲ καὶ ἀπόφασιν ταῦτα ποιοῦντα πρὸς τὸ εἶναι καὶ μὴ εἶναι συνάπτειν. καὶ ταύτας οἴεσθαι χρὴ εἶναι τὰς ἀντικειμένας φάσεις, δυνατόν – οὐ δυνατόν, ἐνδεχόμενον – οὐκ ἐνδεχόμενον, ἀδύνατον – οὐκ ἀδύνατον, ἀναγκαῖον – οὐκ ἀναγκαῖον, ἀληθές – οὐκ ἀληθές.
Глава XIII
А следствия устанавливаются следующим образом: нечто может быть контингентным, и это противоположно тому; существование чего-то не невозможно, но и не необходимо. И наоборот, то, что возможно не существовать, также возможно не существовать и условно; может быть и не-нужное, и не-возможное. Для чего-то, что не возможно и не контингентно, необходимое не существует, а невозможное существует. Точно так же для чего-то, что не может не существовать и не может не существовать, необходимое должно существовать, а невозможное не может не существовать. Давайте рассмотрим это в общих чертах, как мы говорим:
возможно существование невозможно существование
контингентно существовать – не контингентно существовать
не возможно существовать не возможно существовать
не необходимо существовать необходимо существовать
можно не существовать нельзя не существовать
это возможно не существовать это невозможно не существовать
это условно не существовать это не условно не существовать
не возможно не существовать не возможно не существовать
it is not necessary not to exist it is necessary to exist.
Невозможное и невозможное противоречиво связаны с возможным и невозможным; ведь возможное утверждает невозможное, а утверждение отрицает его. Невозможное определяется как невозможное; таким образом, утверждение есть невозможное, а невозможное – отрицание.
Но как следует понимать необходимость? Очевидно, что это не так; скорее, противоположности следуют друг за другом, и противоречия различны. Ведь нельзя утверждать, что из необходимости не следует, что она не необходима; возможно, что и то, и другое одновременно истинно. Ведь утверждение «это не необходимо» не означает, что необходимо не быть. Причина, по которой мы не следуем той же логике, что и другие, заключается в том, что невозможное приписывается противоположно необходимому, в то время как то же самое может быть возможным; ведь если невозможно существовать, то необходимо не существовать, а если невозможно не существовать, то необходимо существовать; таким образом, если это одно и то же для возможного и невозможного, то их следует рассматривать с противоположной точки зрения, поскольку они означают одно и то же для необходимости и невозможности, хотя и в перевернутом виде. Или же противоречия необходимости не могут существовать таким образом? Ведь существование необходимости возможно; если бы это было невозможно, то следовало бы отрицание; необходимо либо утверждать, либо отрицать. Следовательно, если существование невозможно, то невозможно и существование необходимости; следовательно, невозможно существование необходимости, что абсурдно. Однако если возможно существование невозможного, то из этого следует, что существует и ненужное. Поэтому получается, что необходимое не является необходимым, что абсурдно. Более того, необходимое не следует из возможного, равно как и необходимое не существует; ведь и то, и другое может иметь место, и какое бы из них ни было истинным, другое не может быть истинным. Можно быть и не быть одновременно; если необходимость – это быть или не быть, то не может быть возможным и то, и другое. Таким образом, из этого следует, что ненужное не вытекает из возможного, ибо это истинно и согласуется с необходимостью существования. Более того, это приводит к противоречию с последующим утверждением о невозможном; ведь из этого следует, что невозможное есть, а необходимого нет, где утверждается, что ненужное не существует. Таким образом, эти противоречия возникают и в том случае, о котором говорилось ранее, и ничего невозможного не происходит, когда они представлены таким образом. Можно задаться вопросом, должно ли возможное следовать из необходимого. Ведь если это не следует, то возникает противоречие, а именно, что невозможное есть. А если кто-то не утверждает, что это противоречие, то возникает необходимость утверждать, что возможное не является возможным; оба эти утверждения ложны по отношению к необходимому. Однако представляется возможным, что одна и та же вещь может быть разрезана и не разрезана, а также существовать и не существовать, что приводит к выводу о возможном несуществовании необходимого; но это ложь. Очевидно, что не все возможное может либо существовать, либо ходить, возможны и противоположности, но это справедливо только для тех вещей, которые не являются истинными; прежде всего для тех, которые невозможны согласно разуму, как, например, огонь, будучи горячим, обладает иррациональной силой. Таким образом, рациональные силы одинаковы для большего и противоположностей, но не все иррациональные силы одинаковы. Как уже говорилось, огонь не может быть горячим и не быть горячим, как и другие вещи, которые всегда действуют; однако некоторые из них могут возникать из иррациональных сил одновременно с противоположностями. Это было упомянуто потому, что не все силы противоположностей и не все те, которые описываются в соответствии с одним и тем же видом, являются одинаковыми; некоторые силы являются омонимами. Термин «возможное» не просто констатируется; скорее, он относится к тому, что действительно находится в действии, например, возможное ходить подразумевает, что оно ходит, и вообще, возможное существовать подразумевает, что уже находится в действии то, о чем говорится как о возможном, и что оно будет действовать, например, возможное ходить подразумевает, что оно будет ходить. И эта сила существует только в подвижных вещах, в то время как эта сила существует и в неподвижных вещах; и верно сказать, что не невозможно ни ходить, ни существовать, а то, что ходит, уже активно, как и то, что обладает способностью ходить. Поэтому неточно утверждать, что потенциальное просто согласовано с необходимым, но верно другое утверждение. Таким образом, поскольку конкретное следует за всеобщим, то то, что обязательно существует, следует за потенциалом быть, но не все вещи так поступают. Действительно, может оказаться так, что различие между необходимым и не необходимым относится ко всему сущему или не сущему, а другие аспекты должны рассматриваться в их связи. Из предыдущих утверждений следует, что то, что обязательно, актуализируется; таким образом, если вечные вещи предшествуют, то и деятельность силы также предшествует. То, что не имеет силы, – это деятельность, как, например, первые субстанции, а то, что имеет силу, – это то, что по природе является предшествующим, но по времени – последующим; и эти вещи никогда не являются деятельностью, а только силой.
