Василий Криптонов
Беги!
Продавец воспрянул духом и подвёл меня к другому стеллажу.
– И лучше, наверное, трейловые, – задумчиво сказал я. – Мало ли, что может случиться…
Кроссовки после ночного забега пришли в полную негодность. Швы разлезлись, внешний вид оставлял желать лучшего, да и вообще казалось, что они впитали в себя что-то такое, чего не стоило бы впитывать…
Эту ночь Лена провела у меня. Это был мой первый раз… Первый раз, когда уже под утро я привёл домой трясущуюся от холода девушку. Первый раз, когда мы вдвоём забрались в горячий душ и полчаса там просто стояли, пытаясь прогреться до глубины души и понимая, что холод изнутри не изгнать потоками горячей воды.
Первый раз, когда пили чай в начале пятого утра. Первый раз, когда, лёжа под одним одеялом, прижимались друг к другу просто чтобы не дрожать. Первый раз, когда даже мысли о чём-то большем не пытались пролезть в голову.
Я думал, такое просто невозможно. Нельзя потрясти человека так, чтобы он забыл о таких… базовых вещах. Оказалось, можно.
Проснувшись в одиннадцатом часу, будто с тяжелейшего похмелья, я обнаружил, что постель пуста. И единственным доказательством того, что мне всё это не приснилось, послужила записка на подушке: «Спасибо за незабываемую ночь! Л.»
Ушла. И я вдруг понял, что у меня нет с ней никакой привычной связи. Я не знал номера её телефона, не знал, как найти её в соцсетях. Не знал даже, где она живёт. Я просто знал, что её зовут Лена, и что она будет на стадионе в тот день и час, когда туда приду я. Этого слишком много, или слишком мало? Я не знал, да и знать, честно говоря, не хотел. Какая-то сила вытащила нас за пределы обычного, и она лишь наполовину была чёртом, которому мы надрали зад минувшей ночью.
– Ещё нужны новые штаны, – сказал я продавцу. – Ночью было жутко…
Я вышел из магазина счастливым обладателем кроссовок, штанов и спортивной куртки.
Этим вечером глава написалась, кажется, раньше, чем я открыл файл. Слова вылетали из-под пальцев сами собой. Мысли не успевали даже оформиться в голове, сразу выплёскивались на экран. Такого мощного потока давно не случалось. Я почувствовал себя сильным. Я ощутил своё место в упорядоченной вселенной и впервые за последние недели уснул с лёгким сердцем.
Обновить кроссовки я вышел в субботу, в три часа дня. Захотелось резко сломать все рамки. Захотелось лишний раз убедиться в… Во всём.
Грузный топот Виталия я услышал ещё до калитки. А когда вошёл, мимо меня пролетела Лена с развевающимся хвостом. Заметить меня она не могла, но, удаляясь, вскинула руку в приветственном жесте.
Она знала.
Мы пришли осваивать завоёванную территорию
Я побежал, не трогая пока музыку. Просто слушал своё сердце, дыхание, свои шаги…
Вокруг кипела жизнь. Дети, пища, резвились на тренажёрах. Несколько человек выгуливали собак. Я заметил даже ту долбанутую тётку. Ни она, ни её псина не обращали на нас внимания. И, что самое интересное, я тоже не обращал внимания на них. Мы будто существовали в двух непересекающихся вселенных.
И я обнаружил, что мне в кои-то веки наплевать на то, что думают обо мне окружающие, и думают ли вообще. В кои-то веки существовали лишь я растрескавшийся асфальт под ногами. И ещё двое тех, кого высшая сила поставила рядом со мной.
– Худеешь хоть? – спросил я Виталия, когда, час спустя, почувствовал, что новые кроссовки немного натирают, и остановился.
Лена уже занималась растяжкой, эффектно закинув ногу на одну из ступенек выгнутой дугой лестницы.
– Килограмм! – расплылся в улыбке Виталий. – Ещё чуть-чуть – и на конкурс красоты!
Лена фыркнула, но ничего не сказала, и никто на неё не обиделся.
Я огляделся. Рядом никого не было, и, понизив голос, я спросил:
– Мы победили, да? Совсем?
Лена убрала ногу с оглобли, посмотрела на меня и покачала головой. Движение повторил Виталий. Вот и ответ, который я без того прекрасно знал. Чувствовал.
– Иначе мы бы не пришли вместе, – высказал общую мысль Виталий. – Я бы вообще не пришёл. Я ж ленивый – спасу нет. Мне с дивана за пивом встать – и то целая трагедия. Знать не знаю, что меня сюда тащит…
– Жена пилит, – напомнил я.
– Да она всю жизнь пилит, – махнул рукой Виталий. – Слушал бы её кто.
– Он вернётся, – сказала Лена.
И он вернулся.
Седьмой круг
Дальше некуда бежать,
Будь ты стайер, или спринтер.
Надо снова всё отдать,
И нельзя наполовину.
И тогда ты будешь жить
Так, как не жил ни секунды,
Так, как должен был себе,
Как другим был должен денег.
Там, где подвиг, там и смерть,
Вариантов, сука, нет,
Вариантов, сука, ноль,
Кто-то сдался, кто-то – свой.
Следующим утром в пять часов я почуял неладное сразу же, как только нога коснулась асфальта беговой дорожки. Асфальт был каким-то не таким. Вязким, неправильным. Я подумал, что, будь на мне прежние кроссовки, пена бы просто прилипла к нему. Но я купил трейловые, на подошве которых был резиновый протектор с глубоким рельефом.
– Готов? – спросила Лена, когда я с ней поравнялся.
Она была напряжена, как туго натянутая струна, через которую пропускают электрический ток. Виталий топал на расстоянии полукруга от нас. Мы, не сговариваясь, ускорились, торопясь его нагнать.
– Что он придумает нынче? – спросил я. – Опять снег? Собаки?
Лена мотнула головой на бегу. Я и сам чувствовал, что предварительные ласки закончились. Сегодня будет что-то другое…
– Не останавливаться! – выкрикнул Виталий, когда мы поравнялись с ним и замедлили темп. – Что бы ни случилось.
– Какое ему дело до бега? – спросил я.
– Бег – наше оружие, – объяснила Лена. – Не знаю, почему. Не знаю, как. Но мы каждым шагом надираем ему задницу, и ему это не нравится.
Какое-то время мы бежали вместе, сосредоточенно глядя себе под ноги, иногда оглядываясь в поисках опасности. Потом Лена, не выдержав, унеслась вперёд, я тоже добавил скорости. Бег – это действие. А действовать – всегда спокойнее, чем неподвижно ждать беды.
Нажал кнопку гарнитуры. Помирать – так с музыкой. С тех пор, как всё это началось, я ни разу не сменил треклист. Вновь и вновь запускал один и тот же альбом, и песни оттуда стали моими молитвами.
Всё изменилось в мгновение ока. Я моргнул, и непроизвольно вскрикнул: асфальт стал красным. Как будто раскалился. Воздух над ним колебался маревом. Подошвы приклеивались на каждом шагу. Того и гляди останутся на асфальте, и придётся бежать босиком. А бежать придётся, потому что теперь-то уж точно не остановиться. Мы зашли слишком далеко, и просто так нас не отпустят.
Визгливый смех резанул по ушам. Послышался бойкий цокот копыт. Я вывернул голову, посмотрел назад. Чёрт скакал следом за Виталием, подпрыгивая на несколько метров, вертясь в воздухе.
Я побежал быстрее, догоняя собственное сердце. Вокруг сгустилась тьма. Ничего не было ни слева, ни справа. Только алая беговая дорожка, от которой стеной поднимался жар. Только мы трое, и хохочущий чёрт.
– Беги, жирный! – провизжал он. – Топай быстрее, сжигай калории! Знаешь, где калории горят лучше всего? В аду! Туда и беги, скорее, не останавливайся!
Зайдясь вновь своим мерзким смехом, он догнал меня, поравнялся и радостно хрюкнул.
Несмотря на жар, меня мороз пробрал. Впервые эта тварь оказалась так близко, что можно было потрогать, только вот я скорее отгрыз бы себе руку.
Повернул голову и посмотрел в жёлтые бешено горящие глаза.
– Вот и сделался круг – прямой! – взвизгнул чёрт и подпрыгнул. – Закрой глаза, беги быстрей! В гости к тысяче чертей!
Чёрт прошёлся колесом, не переставая хохотать, и нагнал Лену одним прыжком. Я заметил, что действительно круга больше нет. Мы бежали по раскалённой дороге вперёд и вперёд, в темноту. Но темнота больше не была однородной. Она постепенно наполнялась звуками, движением. Кто-то шептал, вскрикивал, рычал. Хлопали огромные невидимые крылья, иногда сверкали чьи-то глаза. Иногда мне казалось, что я вижу силуэты…
«Не смотри, – произнёс вдруг спокойный голос, вытеснив из наушников остатки музыки. – Всё, что они могут, это прыгать вокруг. По-настоящему бежать можешь только ты. Беги и не останавливайся».
– Беги! – рявкнул Виталий.
Лена завизжала. Чёрт выскочил прямо перед ней, и она сбилась с шага, но тут же, спохватившись, ускорилась. Подмётки её новых кроссовок светились алым светом.
– Бежим в ад, сестрёнка! – заорал чёрт и побежал рядом с ней, прижался, приобнял за плечи. – Сфотографируемся? Миллионы просмотров! Вместе с чёртом в ад бегу, не могу поднять ногу́! Не ногу́, а но́гу! Всё равно подохну!
– Уйди! – взвизгнула Лена и, не останавливаясь, оттолкнула чёрта. – Нахер пошёл, выродок! Рылом не вышел со мной фотографироваться!
И чёрт внезапно отскочил. Даже не сразу засмеялся, как будто эта нелепая отповедь его оскорбила. Несколько секунд он цокал копытами рядом с Леной, потом понёсся вперёд, стремительно набирая скорость.
Лена замедлилась. Я поравнялся с ней, схватил за руку. От асфальта шёл такой жар, что было трудно дышать, пот заливал глаза, но рука Лены была холоднее льда.
– Держишься? – крикнул я. – Надо держаться! Слышишь?
Вздрогнув, она посмотрела на меня и кивнула. Из её глаз текли слёзы, всё тело сотрясала дрожь, но она побежала быстрее. Я не отпускал её руки.
Какая-то крылатая тварь, вроде гигантской летучей мыши, пронеслась низко над нашими головами, заставив пригнуться. И тут же нас оглушил визгливый хохот чёрта и бессловесный вопль Виталия.
Мы обернулись. Чёрт сидел у Виталия на шее и, будто обезьяна, увлечённо копался у него в волосах.
– Вот где весь жир! – орал он. – Жир у тебя в голове, толстый! Толстый-толстый бегемот, черти трахнут тебя в рот! Ты знаешь, как эти двое тебя прозвали? Бегемотом! Все над тобой смеются, ты – посмешище даже для своих друзей! Когда в последний раз видел свои яйца, жиробас? Может, их уже и нет вовсе? Сейчас я тебе сделаю липосакцию!
Чёрт когтями вцепился в голову. Виталий взревел, вскинул руки и схватил его за клочковатую шерсть. Дёрнул, бросил вперёд. Чёрт кубарем покатился по алой дороге, не переставая хохотать.
– Убью! – заорал Виталий.
– Нет! – хором выкрикнули мы с Леной.
Было поздно.
Виталий налетел на чёрта, наклонился, схватил его за шерсть на башке одной рукой, другой ударил в рыло.
Но он – остановился.
Мы ещё услышали звук удара, сопровождаемый хрустом, услышали, как на миг чёрт подавился своим смехом. Однако он тут же извернулся и с размаху запустил руку под рёбра Виталию.
Тот охнул и, мгновенно побледнев, упал на колени.
– Кушай больше маргарина – сдохнешь от холестерина, – пропел чёрт и, отскочив, позволил Виталию рухнуть на алый асфальт ничком.
И тут же асфальт перестал быть алым, принял обычный оттенок. Как будто слайды сменились в проекторе. Подпрыгнул в последний раз и исчез чёрт.
– Виталий! – закричала Лена и побежала к неподвижно лежащему на беговой дорожке телу.
Восьмой круг
Здравствуй! Я сижу, себя ломаю,
Чтоб увидеть светлое во тьме.
Здесь нас потихоньку убирают,
Но мы ещё не всё.
Мы ещё не все…
Скорая приехала на удивление быстро. Двое рослых санитаров не без труда погрузили Виталия на носилки.
– Можно с вами? – спросил я.
– Родственники?
– Нет.
Двери закрылись у нас перед носом.
– Надо было сказать «да», – пробормотал я вслед «Газели, рванувшей с места с мигалками и сиреной.
– Бегом! – Лена ткнула меня кулаком в бок и куда-то понеслась.
Мы выскочили со школьной территории, пронеслись под носом у девушки, выгуливавшей какую-то мохнатую мышь на поводке. Мышь отважно на нас тявкнула, девушка что-то проворчала.
В этом дворе я оказался впервые, хотя дом, конечно, видел.
– Стой! – скомандовала Лена и ворвалась в дверь третьего подъезда.
Я стоял, что мне ещё оставалось. Сердце колотилось, перед глазами плыли круги. Я не успел отойти от этой сумасшедшей гонки через преисподнюю, а тут ещё Виталий… Чёрт засунул в него лапу по локоть, но крови не было. Не было и раны, насколько я успел заметить.
То, что поехали с сиреной, одновременно и пугало, и вселяло надежду. Трупу не стали бы включать сирену. Но и если бы Виталий просто потерял сознание – тоже не стали бы.
Чёрная Toyota Rav 4 рядом со мной ожила, загудела. Тут же пикнула, разблокировав двери. Миг спустя Лена вылетела из подъезда.
– Что встал? – крикнула она. – Залазь!
– Не знал, что у тебя есть машина, – сказал я, когда мы на скорости под сорок выскочили со двора.
– А что ты вообще обо мне знал? – Лена вытащила из «кармашка» в дверце тонкую сигарету, прикурила, не сводя глаз с дороги.
Тут она была права. Я ничего о ней не знал. Ни о ней, ни о Виталии. Так же, как они обо мне.
Машин на дороге было мало. Лена, наплевав на камеры, лавировала, перемещаясь из ряда в ряд. Спидометр колебался между отметками «80» и «100».
– В Краевую? – спросил я.
– Угу. Блин… Кроссовки – насквозь!
Я задрал левую ногу, посмотрел на прожжённые подошвы. Лена бегала в обычных, на пене, а у меня подмётка была покрепче, но тоже прогорела почти до конца. Я развязал шнурок, стянул кроссовок, морщась от боли. Скатал носок.
– П**дец, – резюмировала Лена, бросив беглый взгляд на мою стопу.
Кожа покраснела, вздувались волдыри. Только сейчас, запоздало, пришла боль. Скрипнув зубами, я раскатал носок обратно и натянул кроссовок. Придётся потерпеть, деваться некуда.
– Дебил толстожопый! – рычала Лена сквозь зубы. – Зачем он на него кинулся? Он ведь только этого и хотел!
– Может, у него не так много опыта в противостоянии нечистой силе, – отозвался я.
– Поумничал, типа? Молодец, возьми в бардачке печенюшку.
– Сама грызи свою печенюшку.
Мы нагнали скорую на середине пути. Лена чуть сбавила обороты, пристроившись в хвост «Газели», и вдруг, выругавшись, вдавила тормоз.
– Что?.. – Закончить вопрос я не успел.
Перед капотом из ниоткуда появился чёрт и побежал задом наперёд, смеясь и размахивая лапами. Он радостно подпрыгивал, выделывая в воздухе танцевальные пируэты. Хлопал в ладоши и корчил рожи.
Лена нажала на газ, с ненавистью глядя на него. Я сжал кулаки. Если его можно сбить…
Чёрт невысоко подпрыгнул, повернулся в воздухе и, пройдя сквозь лобовое стекло, шлёпнулся на заднее сиденье.
– Спасибо, шеф! – заорал он. – До Краевой за сотку домчишь? Дельце у меня там, дельце неотложное! Душу надо забрать, честно заработанную.
– Вон из моей машины, мразь! – завопила Лена, вцепившись в руль так, что захрустел пластик.
– Да ради чёрта! – хихикнул чёрт и легко выскочил обратно через стекло.
В два прыжка настиг скорую и влетел внутрь сквозь задние двери.
– Нет! – Лена врезала кулаком по клаксону. – Не смей, скотина!!!
***
Всё заняло не меньше часа. Без Лены я бы, наверное, и за неделю ничего не добился. Она, как ужаленная, носилась по больнице, орала на всех, трясла каждого встречного человека в халате.
Мы не знали фамилии, знали только имя и особые приметы. Но врачей в больнице было полно, и вряд ли для них пациенты с избыточным весом были невесть каким событием.
Наконец, когда мы сидели рядом на стульях, к нам подошла медсестра. Молодая аккуратная девочка, наверное, вчерашняя студентка. Сунув руки в карманы халата, спросила:
– Про Игнатьева вы спрашивали?
– Виталий? – вскинулась Лена. – Толстый?
Медсестра кивнула и, помешкав, сказала:
– Умер.
Как молотом по голове. Мы секунд десять сидели, не шевелясь и не дыша, не в силах поверить.
– Как – умер? – первым очухался я. – Вы уверены? Виталий… Степанович! – вспомнил я отчество.
– Обширный инфаркт. Мне очень жаль…
Лена молча уронила лицо в ладони. А я всё хотел что-то выяснить, всё хотел как-то оспорить безжалостный факт.
– Отчего… То есть… Что послужило причиной?
Медсестра пожала плечами:
– Люди с избыточным весом всегда в группе риска. А он, как я поняла, бегать ещё начал. Такая нагрузка…
– Так он для того и бегал, чтобы вес сбросить! – прорычала Лена, как будто медсестра была прокурором, выдвигающим обвинения.
– В таком возрасте надо было начинать с ходьбы…
– Не мог он начинать с ходьбы, – сказал я, положив руку Лене на спину. – Он должен был бежать…
***
Мы долго молча сидели в машине возле дома Лены. Она курила сигарету, глядя перед собой невидящим взглядом. Рука дрожала. Мои тоже дрожали, я сложил их на груди. Посмотрел на своё отражение в зеркале заднего вида… Да, теперь уже точно – седые пряди. Почему-то меня это открытие даже не взволновало. Перешёл за ту черту, когда ещё мог волноваться по пустякам.
Посмотрел на Лену. Её светло-русые волосы тоже разбавились белёсыми нитями. А ведь ей всего-то лет двадцать пять… Максимум.
– Из нас троих он был самым сильным. – Лена стряхнула пепел в выдвижную пепельницу. – Самым сильным… Как мы теперь?
Она посмотрела на меня, ожидая ответа на вопрос.
Я молчал. Вернуться на эту адскую дорожку казалось верхом идиотизма. Чего мы там добьёмся? Добежим до самого ада, где нас порвут на части легионы чертей?
– Семён. – Рука Лены коснулась моего плеча. – Он говорил: не останавливаться. Ни за что не останавливаться.
– А сам – остановился…
– Но мы – ещё нет!
– И что мы можем?
– Нас всё ещё трое. Ты разве не чувствуешь?
Я покачал головой, но это была ложь. Потому что я чувствовал. Сильнее, чем прежде, чувствовал, что когда приду туда – они будут меня ждать. Двое. Лена и Виталий.
– Слушай, – вздохнул я.
– Сливаешься, да? – с презрением сказала она, убрав руку.
– Слушай, ты где кроссовки берёшь? Как там, совсем цены буржуйские? Может, есть бюджетный вариант, типа модели «В последний путь»?
Девятый круг
Простите тех, кто искал
Пошлите тех, кто нашёл.
Достойно встретим финал
На нашем радостном шоу!
