Вера Вильнер
Млечный путь
Глава четвёртая. Вырцанские будни
Утром меня разбудил довольно резкий зуммер. Я сразу поняла, что это сигнал к подъёму. Я встала, сделала несколько гимнастических упражнений, напялила свой комбинезон и нажала зелёную кнопку. Через полминуты в комнате уже стояла Дарценна.
– Кацл, – с улыбкой сказала она.
– Доброе утро, – ответила я как можно приветливее. И мы снова отправились в традиционное путешествие. На этот раз я сжимала в руке зубную щётку и тюбик с пастой. После утреннего туалета мы пошли дальше по коридору в ту же сторону, пока не очутились в большом, ярко освещённом зале. Это была столовая. Весь интерьер этого помещения был светло-жёлтый и создавал ощущение праздника. Большие плоские светильники квадратной формы, но с закруглёнными углами, располагались вдоль стен и напоминали окна со струящимся из них солнечным светом. Почти во всю длину зала стоял стол, за которым сидели рядком вырцане. На первый взгляд, их было человек семьдесят – восемьдесят. Когда мы с Дарценной вошли в зал, все устремили на нас свои ярко голубые глаза. Я вспомнила, как меня приветствовала Дарценна, и, улыбнувшись, звонко сказала: – Кацл!
«Зелёные» заулыбались, встали со своих мест и нестройным мужским хором тоже проговорили «Кацл». Мы с Дарценной подошли к двум свободным пуфикам и сели, тогда все остальные тоже сели на свои места. Справа от меня сидела Дарценна, а слева темноволосый вырцанин средних лет. Он всё время скашивал на меня глаза, так как повернуть голову и разглядывать в упор было неловко. При этом нос у него всё время задирался выше и выше.
Прямо напротив меня сидел Винц. Он тут же начал свой молчаливый разговор. Губ он не разжимал, но я слышала его речь на русском языке.
– Рад Вас приветствовать. Надеюсь, Вы хорошо спали? Отведайте нашу пищу, думаю, она Вам понравится.
– Спасибо, – ответила я молча.
Стол, как ни странно, был пуст. Тут я заметила, что длинный стол одним концом упирается в стенку. Кусок стены отъехал наверх, и из большого отверстия на стол поплыл конвейер с тарелками. Через несколько секунд возле каждого стояла тарелка с едой, справа лежала маленькая вилка с двумя зубцами. На всех тарелках были одинаковые горки чего-то серого.
«Зелёные» дружно принялись за еду. Я тоже взяла в руки вилку, осторожно наколола серый круглый кусочек и отправила в рот. Весьма безвкусная, резино-образная пресная масса. Разжёвывая, я прикинула, что на вкус это напоминает нечто среднее между кальмаром и варёным соевым мясом.
– Что это? – мысленно спросила я у Винца.
– Это дромбика, – ответил Винц, – варёный ствол кустарника, одно из наших любимых блюд. Мы выращиваем его в оранжерее.
Я ещё немного пожевала ствол кустарника, но доесть всю порцию до конца была совершенно не в состоянии. Вырцане же опустошили свои тарелки с большим энтузиазмом. Конвейер поехал обратно. Я думала, что завтрак окончен, но никто не поднимался с места. Примерно через 5 минут конвейер приехал снова. На этот раз возле каждого остановились маленькие вазочки с чем-то розовым, ложечки и пластиковые стаканы с напитками. Сладкое суфле или мусс, вполне земной вкус. Это я съела до конца и запила чем-то кисло-сладким.
– А это понравилось? – спросил Винц.
– Да, спасибо, а это что такое было? – спросила я.
– Это мусс из плодов мунца и сок гронца.
На этом древесно-фруктовый завтрак был завершён. Все поднялись и стали медленно просачиваться в открывшуюся дверь. Нас с Дарценной вежливо пропустили. Мы пошли по коридору, и через несколько шагов меня догнал Винц.
– С Вашего позволения, я зайду к Вам минут через двадцать, и мы продолжим беседу.
– Очень хорошо, – отозвалась я, – буду Вас ждать с нетерпением.
Когда я пришла к себе в комнату, то опустилась на пуфик и почувствовала, что у меня совершенно сдали нервы. Сердце заколотилось, в висках запульсировало, и мысли бешено заскакали. Что я здесь делаю? Для чего я им нужна? Я не вижу никакой связи между своей обычной земной жизнью и этим межпланетным ковчегом. Я никогда не интересовалась ни астрономией, ни космонавтикой. А про инопланетные цивилизации я слышала только то, что они пока никем не обнаружены, и, возможно, их нет совсем. И вот, на тебе, я в гостях у каких-то зелёных пришельцев с далёкой планеты Вырца, о которой я никогда не имела никакого понятия. Наверно, я попала в какую-то аварию и лежу сейчас в коме или просто в глубоком, почти гипнотическом сне, и это всё мне снится. Это не может быть реальностью. Я зажмурила глаза и стала молиться о том, чтобы поскорее проснуться, прийти в себя, хоть бы и на больничной койке, всё равно. Должна же эта фантасмагория когда-нибудь закончиться.
Просидев так несколько минут, я вздрогнула от резкого зуммера. Открыла глаза и увидела, что над дверью мигает зелёная лампочка. Я встала, подошла к двери и услышала голос Винца.
– Можно мне войти?
– Конечно.
– Тогда нажмите зелёную кнопку справа от двери.
Я нажала кнопку и отступила назад.
Дверь отъехала в сторону, Винц вошёл.
– Давайте сядем и поговорим, – сказал он, направляясь к столу. Я пошла за ним. Мы сели на пуфики по разные стороны стола.
– Вы опять очень взволнованы, – сказал Винц, – это меня не радует.
– Меня тоже, – сказала я.
– Я отвечу на все Ваши вопросы, но в последнюю очередь на тот, который Вы хотите задать мне сейчас.
– Иными словами, Вы опять не хотите объяснить, почему я здесь нахожусь.
– Вы ещё не готовы к этому.
– Вы пугаете меня этой неизвестностью.
– Возьмите себя в руки, всё в своё время. Как видите, никто Вам не причиняет зла и не собирается этого делать, уверяю Вас.
– Вы понимаете, что у меня есть работа, родственники, друзья, деловые и просто человеческие обязанности, а Вы вырвали меня из привычной жизни. Я же пропала, исчезла, меня наверняка ищут. Может быть, думают, что я погибла.
– Не волнуйтесь, все эти проблемы разрешимы.
– Вы что, хотите мне предложить позвонить по телефону и рассказать своей сестре, начальнику, подруге, другу, что я нахожусь на инопланетном корабле?
– Нет, пока в этом нет необходимости, все думают, что Вы в командировке.
– Но я ведь оттуда ни разу не позвонила ни на работу, ни друзьям.
– Не волнуйтесь, они получали от Вас сообщения.
Я остолбенела. – Как? Вы посылаете от меня фальшивые послания? Это просто мерзко с Вашей стороны!
– Зато они не волнуются, а у Вас нет возможности с ними связаться.
Я вскочила и стала кружить по комнате.
– Давайте не будем ссориться, Вы же понимаете, что это ни к чему хорошему не ведёт. Вы попали в экстремальную ситуацию, но, согласитесь, Вам ведь интересно. Неужели Вам было бы сейчас интереснее, находиться в Сургуте в обычной командировке? Живите сегодняшним днём, извлекайте для себя максимум положительного. Вы уже узнали столько нового для себя, и ещё узнаете. Пользуйтесь тем, что подарила Вам жизнь сегодня. А домой Вы вернётесь, не беспокойтесь. Он помолчал, потом добавил: – Если, конечно, захотите.
Я вернулась на своё место. Несколько минут посидела молча, заставляя себя успокоиться и сосредоточиться.
– Мы остановились с Вами на Катастрофе. Пожалуйста, расскажите дальше.
– Хорошо. Итак, за тридцать лет до Катастрофы собрался Всевырцанский Учёный Совет, в который входили самые светлые умы нашей планеты. Совет заседал двадцать пять дней от зари до зари, и, наконец, было вынесено решение. Избежать Катастрофы было невозможно. Даже если бы мы сумели разрушить комету мощным космическим оружием, которого у нас, кстати, не было, то его обломки всё равно врезались бы в планету, протаранив её в разных точках. Это тоже была неминуемая гибель. Единственной возможностью спасения хотя бы части населения Вырцы было строительство на орбите гигантского звездолёта, этакого Ноева ковчега, который унесёт часть населения Вырцы в неведомые космические дали в поисках обитаемых или просто пригодных для жизни планет.
– Ноев ковчег? – с сомнением спросила я.
– Не удивляйтесь, мы знаем вашу Библию. Все силы и средства с того момента были брошены на осуществление этой программы. Шесть лет создавался проект звездолёта. Обсуждался, дорабатывался. Переделывался и, наконец, был закончен и утверждён. Приступили к строительству. Детали звездолёта создавались на Вырце, потом летательные аппараты выводили их на орбиту, и там астронавты монтировали их в открытом космосе. В непосредственной близости от строящегося звездолёта постоянно работала космическая станция с экипажем из двенадцати человек. Они периодически менялись. Наряду со строительством звездолёта, учёные и политики вели учёт и составляли списки тех, кто должен улететь. Было решено, что в космос отправятся ведущие специалисты во всех областях жизнедеятельности, все дети и молодые люди обоего пола до двадцати восьми лет. Это была приблизительно четвёртая часть населения планеты. Поверьте, им было очень жалко наших стариков. Но другого выхода не было. Помимо звездолёта было создано десять среднегабаритных космических домиков, в одном из которых мы с Вами сейчас находимся. Во время строительства астрономы и астронавты тщательным образом исследовали ближайший космос в поисках или населённой, или просто пригодной для жизни планеты. И когда учёные обнаружили, что в вашей солнечной системе на планете Земля (мы назвали её по-другому – Келёмца, а ваше Солнце – Дарц) есть пригодная для жизни атмосфера и явные признаки разумной цивилизации, вся Вырца ликовала. Нам есть, куда стремиться! Была тщательно просчитана траектория движения в вашу солнечную систему. Сначала мы хотели посылать на Келёмцу сигналы, но потом решили повременить и сделать это уже тогда, когда подлетим поближе и получше изучим вашу цивилизацию.
– А почему же до сих пор не посылали сигналы?
– Мы посылали, но очень немного. Так сказать, пробные. Вам же об этом неизвестно, потому что этот факт, скорей всего, секретные службы держат в строжайшей тайне. И, возможно, они ещё не сумели расшифровать наши сигналы.
– Откуда же вы так много знаете про Землю, если вы никогда не вступали в прямой контакт? Насколько я поняла, вы знаете и историю, и культуру, и науку, и политику нашей планеты, и даже создали этот замечательный прибор, который осуществляет перевод с вырцанского на русский и обратно! Я полагаю, что вы изучили и другие языки.
– Конечно, изучили. Ведь мы не знаем пока, с представителями каких стран нам придётся общаться в первую очередь. Но мы изучили, конечно, не все, а только самые значимые для культуры вашей планеты. У нас есть электронные словари английского, французского, немецкого, испанского, португальского, русского, арабского, японского языков, и сейчас дорабатывается словарь китайского языка.
А откуда мы всё это знаем, так ведь проще простого – как только мы вошли в Солнечную систему, мы стали ловить ваши радио и телесигналы, а сейчас, когда мы работаем на околоземной орбите, мы принимаем спутниковое телевидение и легко входим в интернет. Целый штат наших сотрудников с утра до вечера, с перерывом на обед и краткий ужин, сидят у компьютеров, считывая информацию и систематизируя её. Есть даже ночная смена, в которой на дежурстве трое специалистов. В этом месте его речи я почувствовала себя очень озадаченной и поспешила высказаться.
– Простите, я ничего не понимаю. Как вы можете работать на околоземной орбите и оставаться незамеченными? Это просто бред какой-то!
– Никакого бреда, – усмехнулся Винц, – у нас мощнейшая система антипеленгаторов с установкой специальных зеркал и сверхглушителей. Над этой системой наши учёные трудились ещё на Вырце и снабдили ею все наши летательные аппараты. Уверяю Вас, что нас никто не видит и не слышит до тех пор, пока мы сами этого не захотели.
– И почему вы до сих пор не захотели?
– Я уже касался этого вопроса в предыдущем нашем разговоре. Реакция землян на наше появление совершенно непредсказуема. Хотя кое-что предсказать можно, но никаких особо положительных перспектив я не вижу. Правительство той страны, на территорию которой мы высадимся, прежде всего начнёт зарабатывать на нас свои политические дивиденды. Выведают у нас все наши научные и технические достижения и тут же поставят это себе на службу. Нас начнут обследовать, исследовать и изучать. Другие страны станут переманивать нас к себе, может даже возникнуть вооружённый конфликт. А население может быть очень неблагожелательно настроено. В общем, проблем будет очень много. Нам ведь надо будет получать какой-то статус, какие-то права. Не сможем же мы вечно быть гостями. Придётся вступать в самые разнообразные отношения, вливаться в социум.
– Знаете, у нас в таких случаях говорят: «Волков бояться – в лес не ходить».
– Такая хвала авантюризму может подходить только к отдельно взятой личности, а мы из-за неверно сделанного шага можем погубить всю нацию. Так что мы не идём в лес именно потому, что боимся волков. Решение спуститься на Землю будет очень обдуманным и обоснованным. Мы сделаем это только в случае крайней необходимости.
– Но ведь скучно жить в таком замкнутом пространстве, как летающий дом.
– Но мы иначе никогда не жили. Самые старшие из нас сели в звездолёт или на этот корабль, когда были ещё маленькими детьми, остальные родились в полёте. Мы – люди космоса, мы никогда не гуляли по земле.
– Неужели страх перед неизвестностью у Вас сильнее, чем желание погулять по земле, подышать свежим воздухом, искупаться в море или хотя бы в бассейне.
– Но это чужая земля. Мы – беженцы из космоса, а кто же любит беженцев. «Здрасьте, мы пришли у вас здесь поселиться.»
Винц горько усмехнулся. Я поняла, что переубеждать его бесполезно. Именно крайний рационализм спас эту нацию от неминуемой гибели, эмоциональность в поступках им не свойственна.
– А хотите осмотреть наш летающий дом? – переключился на другую тему Винц. – Я готов быть Вашим экскурсоводом.
– Конечно, хочу, – оживилась я, – буду Вам очень благодарна.
– Тогда пойдёмте, – сказал он, поднимаясь с пуфика.
Мы вышли в коридор.
– Сейчас мы с Вами находимся на втором этаже. На первом расположены все технические службы, туда мы не пойдём. Всё самое интересное для Вас здесь, на втором этаже.
И он повёл меня по большому оранжевому коридору. Он останавливался возле каждой двери, нажимал кнопку, дверь отъезжала, и мы входили.
– Это первый компьютерный зал и библиотека, – сказал он, когда мы вошли в первое помещение. Внутри комната была светло-голубая. В стены были вмонтированы шкафы. Я поняла, что это и есть библиотека. В центре комнаты стояли столы с большими компьютерами. За ними сидели люди и работали. Их было семеро. Восьмой компьютер одиноко скучал в отключенном состоянии. Когда мы вошли, нас заметили и встали. Кацл, – прозвучало приветствие. Я улыбнулась и тоже сказала «Кацл». Вырцане были, по моим меркам, среднего возраста, где-то от пятнадцати до сорока лет. При беглом взгляде они все казались мне на одно лицо. Хорошо различала я только Винца, потому что уже довольно долго с ним общалась. Все были одеты в комбинезоны одинакового фасона, но разных цветов. После приветствия они сели и продолжили работу.
– Пойдёмте дальше, – предложил Винц, и мы вышли.
Возле следующей двери мы не остановились.
– Там комната, в которой Вы вчера проснулись, Вы её видели, и больше ничего интересного там нет.
Следующую дверь он открыл. – Это видеозал и лекторий, – сказал мой проводник, пропуская меня вперёд.
Небольшой зал с рядами кресел. Перед креслами узенькие столы. Напротив кресел большой серый экран. Винц взял со столика пульт, и экран загорелся. Седовласый вырцанин с небольшой аккуратной бородкой высветился на экране и довольно быстро заговорил по-вырцански. Моих познаний в этом новом для меня языке явно не хватило, что бы хоть что-нибудь понять в его быстрой речи. За его спиной была доска, исписанная какими-то формулами, и он время от времени туда разворачивался и водил указкой.
– Это лекция по физике, – сказал Винц и погасил экран. – Здесь у нас проходят занятия. Дети от девяти до пятнадцати лет получают общее, школьное образование. Потом два года работают в технических мастерских, а с семнадцати до двадцати трёх лет они получают специальное образование, в зависимости от их склонностей и нашей необходимости в кадрах. Мы готовим физиков, астрономов, программистов, лингвистов-переводчиков, врачей, психологов, ботаников, историков, радио-телеэлектронщиков и, сейчас это особенно важно, специалистов по изучению земной цивилизации.
– А меня Вы сюда пригласили в качестве консультанта?
– Ну-у…, – Винц явно замялся, – и это тоже. Я думаю, мы с Вами можем обговорить темы лекций, с которыми Вы выступите.
Мне показалось, что этим заявлением Винц «шаркнул в меня ножкой». То есть, Вы этого хотели, ну ладно уж, развлекитесь. Значит, не консультанта по земным проблемам он во мне видит, а кого же? Пока это остаётся вопросом. В качестве переводчика я ему не нужна. Как я понимаю, у него своих навалом. Зачем я им?
Пока я предавалась своим размышлениям, мы подошли к следующей двери.
– Здесь второй компьютерный зал, – сказал Винц.
Мы вошли в очень большое помещение. Здесь стояло, по меньшей мере, двадцать компьютеров. Работали четырнадцать человек, остальные компьютеры были выключены. Вдоль стен находилось ещё много разной аппаратуры, назначение которой было мне непонятно. Кое-какие приборы работали, они мигали, жужжали, и возле них суетились шестеро или семеро вырцан. Все были поглощены работой. Только некоторые отвлеклись и приветствовали нас кивком головы, а потом тут же вернулись к своим занятиям.
Возле следующей двери Винц остановился, как мне показалось, с некоторой торжественностью.
– А здесь мой кабинет, он же зал заседаний, – провозгласил Винц и достал из маленького кармана на груди… ключик! И этот ключик (очень похожий на наши домофонные ключи) он приложил к кнопке. «Так, – подумала я, – а в его святилище просто так не войдёшь, небось, ключик только у него, и где-нибудь ещё спрятан запасной».
Дверь отъехала, мы вошли в капитанский кабинет. Помещение такого объёма, как столовая, тоже посередине длинный стол, а возле центрального председательского места стоит внушительного размера кресло. Ну прямо трон! А над этим креслом на стене висит портрет самого Винца! Похоже, Винц чувствует себя президентом своей маленькой страны. А может быть Императором? Он поймал мой взгляд.
– Да, Вы всё правильно поняли, я не только капитан космического корабля, я исполняю обязанности главы нашего государства, республики Вырца. Еженедельно в этом кабинете собирается Большой Совет, обсуждающий и решающий все насущные вопросы. Это вроде Совета министров, но в миниатюре. В Совет входят тридцать пять человек. Все вопросы решаются голосованием, но я обладаю правом «Вето».
Кабинет был абсолютно белый. «Маленький Белый дом», – подумала я. На одной из боковых стен были вмонтированы сейфы разной величины. На каждой сейфовой дверце индивидуальная система кнопок.
– Здесь хранятся государственные тайны? – спросила я, кивнув на эту стену. Винц загадочно улыбнулся и ничего не ответил. На стене, противоположной портрету, висели большие часы с календарём.
– Скажите, а календарь вырцанский или земной?
– Конечно земной, – ответил Винц, – планета Вырца давно не существует, а мы с Вами вертимся на околоземной орбите, какой же у нас ещё может быть календарь?
– Подождите, как это вертимся? Мы что, сейчас на орбите? Мы в космосе?
– Конечно. А почему Вас это удивляет? Неужели Вы думаете, что наш космический дом до сих стоит на Земле, на том самом месте, где мы Вас забрали? Знаете ли, такой роскоши мы себе позволить не можем. Там, на Земле, нас могут обнаружить. Даже если включить все антипеленгаторы на полную мощь, мы можем быть замечены. Да и энергии на такую скрытую стоянку уходит несметное количество. Поэтому, как только мы Вас подобрали, то тут же, как это у Вас принято говорить, «сделали ноги».
Я была в шоке от услышанного.
Ничего себе – «подобрали»! «Подобрали, обогрели» или «подогрели, обобрали», – пришла в голову цитата из нашей классической комедии Эльдара Рязанова «Ирония судьбы». Если для них каждая стоянка сопряжена с массой сложностей, то вот уж размечталась, отпустят они меня домой, как же – держи карман шире! «Подобрали» – и всё теперь, летай с ними на орбите всю жизнь. Я почувствовала, как в горле появился комок, а в глазах стали щипать слёзы. «Стоп, стоп! Только не разнюниться! Опять засунут в барокамеру и будут пичкать успокоительными. Я сглотнула, шмыгнула носом и попыталась сосредоточиться. И тут меня пронзила очевидная догадка. Нет! Этого просто не может быть! Это розыгрыш! Или кино снимают фантастическое, а я им понадобилась, чтобы демонстрировать непосредственность и абсолютную веру в предлагаемые обстоятельства. И весь антураж, который я вижу, это построенные декорации на какой-нибудь киностудии. А актёры так тщательно загримированы, что это трудно распознать. Я резко развернулась к Винцу и оказалась с ним лицом к лицу почти вплотную. Мне даже захотелось пощупать его нос, чтобы убедиться в том, что накладной.
– Послушайте, Винц, или как Вас там по-настоящему, – сказала я жёстко, чтобы он понял – отпираться бесполезно, – я раскрыла весь этот розыгрыш, объяснитесь со мной, наконец, откровенно. Хватит меня обманывать, я отлично понимаю, что мы не можем быть на орбите. Я уж не такая наивная дурочка, говорите мне правду.
Лицо Винца выражало крайнее изумление, и он молчал. «Не ожидал, что я его разоблачу!» – подумала я и продолжила:
– Если бы мы были действительно на орбите, то плавали бы сейчас в состоянии невесомости! А все здесь, включая и Вас, и меня, ходят точно так же, как на Земле, с полным ощущением земного притяжения. Так что колитесь, давайте настоящую правду немедленно!
И я посмотрела на него с торжеством. Винц дослушал меня и, кажется, даже вздохнул с облегчением. Морщины на лбу разгладились, и он разулыбался. «Чему это он так возрадовался?» – удивилась теперь я.
– Милая Жанна Борисовна, успокойтесь, сейчас всё объясню.
«Опять «успокойтесь», как это мне надоело!»
– У нас здесь искусственная гравитация. Для Вас это звучит фантастически, потому что ваши физики этим не владеют, а мы умели создавать искусственное гравитационное поле уже двести лет назад, на заре вырцанской космонавтики.
Я заметно приуныла. Моё стройное умозаключение дало внушительных размеров трещину, и я оказалась в глазах Винца круглой дурой. Как же он, наверно, во мне разочарован. Или это продолжение вранья? Я засомневалась:
– Послушайте, Винц, чтобы я окончательно убедилась в том, что все Ваши слова – правда, не могли бы Вы мне предоставить доказательства?
Винц несколько секунд помолчал, потом сказал: – Будут Вам доказательства. Подойдите, пожалуйста, сюда.
И он отошёл к глухой стенке, противоположной той, на которой были сейфовые дверцы.
– Сейчас будете смотреть, – сказал он и дёрнул на себя какой-то рычаг. Три куска стены плавно отъехали вверх, обнажив три квадратных окна с закруглёнными углами. Я быстро подошла к среднему окну, взглянула вниз и увидела Землю. Именно так она выглядела на экране телевизора, когда нашу планету снимали со спутника или космического корабля, только сейчас она была гораздо красивее. Это был роскошный сказочный глобус, который медленно двигался под нами. Я стояла, как завороженная и не могла оторвать глаз от этого неописуемо прекрасного зрелища. И чем больше я смотрела, тем яснее понимала, что всё происходящее со мной – чистая правда. Я действительно в космосе на инопланетном корабле. Это было неопровержимым фактом. Я смотрела в окно, и по моим щекам текли слёзы. Это были слёзы восторга и отчаяния одновременно.
– Вам нужна помощь? – спросил Винц, видя моё состояние.
– Нет, – прошептала я, покачав головой. – Всё в порядке. Теперь я абсолютно Вам верю. Пойдёмте дальше.
И я медленно отошла от окна.
– Вы позволите мне когда-нибудь ещё посмотреть на Землю?
– Конечно, в любой момент, когда Вам этого захочется. Впрочем, я научу Вас открывать окно в Вашей комнате, и смотрите, на здоровье, сколько хотите.
С этими словами он повернул рычаг, и окна медленно стали закрываться.
Мы снова вышли в коридор. Следующая дверь привела нас в спортзал. Потом была видеотека с двумя большими мониторами и очень большим количеством стеллажей, на которых хранились диски с кинофильмами и сериалами. Были и вырцанские фильмы, но их, по сравнению с земными, крайне мало.
Когда мы снова вышли в коридор, я спросила: – А почему у вас и спортивные снаряды, и игры, и фильмы – всё земное? Я не вижу в вашем космическом доме практически ничего вырцанского.
– Странно, что Вас это удивляет. Я ведь говорил Вам, что старшие из нас покинули родную планету, когда были ещё маленькими детьми, а все остальные родились в космосе. У нас с планетой Вырца нет никаких личных ассоциаций. Кое-что, конечно, передалось по традиции от родителей, но все последние годы мы читаем ваши книги, смотрим ваше телевидение и заходим на любые сайты всемирной паутины. Так что мы уже в большой степени земляне. «Вот это да! – подумала я. – Вырцанская диаспора на околоземной орбите. Как это странно, и как это не вяжется с нашими привычными представлениями о возможностях внеземных цивилизаций. Действительно, не случись у них Катастрофы, жили бы они спокойно на своей Вырце, и триста лет ещё мы были бы им не нужны. А теперь эта Катастрофа вторглась и в мою жизнь. Зато как интересно мне будет обо всём этом рассказывать, когда вернусь домой. Или не вернусь… А если вернусь и буду рассказывать, то моя родня, скорей всего, потащит меня к психиатрам. Вот так-то, Жанна, никакого положительного КПД тебе от этого космического приключения не будет. Да и как бы действительно не свихнуться».
Тем временем мы подошли к следующей двери. – Сюда мы не пойдём, сказал Винц, – здесь больница. Чтобы её посетить, нужно облачиться в специальные стерильные костюмы и маски. Без этого сюда нельзя.
Ну что ж, нельзя так нельзя. Я не медик, профессионального интереса у меня нет. А как любой потенциальный пациент, больницы я не люблю. Следующую дверь Винц открыл без предисловий. Мы оказались с небольшой швейной мастерской. По бокам стояли манекены, облачённые в уже привычные мне комбинезоны разных цветов, а за столами сидели трое вырцан, строчивших на швейных машинках.
– А где вы берёте ткани? – поинтересовалась я. – Их тут ткут в соседнем помещении, – ответил Винц и кивнул на открытую дверь смежной комнаты. Оттуда раздавалось жужжание станков.
Один из сидящих за машинками вырцан поднялся и подошёл к нам.
– Кацл, – сказал он, подойдя. – Верст харста. Систа ум бирст.
Винц сразу перевёл. – Это Ранц, наш закройщик – стажёр. Он сказал Вам: «Возьмите, пожалуйста. Это Ваш костюм».
– Спасибо, – сказала я, очень удивившись и беря в руки мягкую серебристую вещь.
Винц перевёл Ранцу так: – Жанна карза балц. (Жанна сказала спасибо). Ранц улыбнулся и сказал: – Велц. Это было «пожалуйста». «Сегодня же сяду учить язык», – решила я, – негоже мне, профессиональному переводчику, пользоваться услугами другого толмача. Через неделю я должна свободно разговаривать по-вырцански.
– На меня специально сшили костюм? – поинтересовалась я.
– Да, – ответил Винц, – пока Вы спали, с Вас сняли мерки и за два часа сшили то, что сейчас на Вас надето. А это второй Ваш костюм. Не можете же Вы всё время ходить в одном и том же.
«Какая трогательная забота».
– А тот костюм, в котором я сюда попала, мне отдадут?
– Конечно, но позднее. Да и здесь Вам будет в нём неудобно. Носите пока этот, – он кивнул на серебристый, – Вам определённо понравится.
«В ближайшем обозримом будущем они не собираются вернуть меня на Землю, иначе не стали бы наряжать в свои комбинезоны», – сделала я безрадостный вывод.
Следующую дверь мы миновали, не останавливаясь.
– А здесь что? – спросила я. – Это комната наказаний, – ответил Винц на ходу.
– Да?! Вот это интересно.
И я остановилась. – А почему мы сюда не зайдём?
– Уверяю Вас, что это совершенно не интересно. Маленькая комната с диваном, столом и табуретом. Сюда запирают на несколько дней за некоторые провинности.
«Ага! Значит не всё так гладко в идеальной Вырцанской республике, тут есть и заключённые. Интересно, за что сидят – за воровство, убийство или инакомыслие?»
Винц ответил на мой в общем-то не обращённый к нему вопрос.
– Никаких серьёзных преступлений. В основном это касается подростков. Невыученные уроки, ложь преподавателям, неумышленная порча имущества.
– А взрослые никогда ничего противоправного не совершают?
– Было несколько случаев. Например, один рабочий по своей нерадивости испортил очень важный прибор. За это он просидел в комнате наказаний три месяца, а потом был переведён в мусорщики.
– А что ещё?
– Самый серьёзный проступок связан с медициной. В больнице умер один вырцанин из-за ошибки врача. За это доктор пробыл в комнате наказаний полгода, а потом тоже стал мусорщиком.
«Да, строго. Они живут без права на ошибку, поэтому и преступлений не совершают. Это закономерно. Их очень мало, и все на виду. В более свободном режиме они бы просто не выжили».
– А это наша гордость, – сказал Винц, открывая следующую дверь, – оранжерея, где мы выращиваем всё, что употребляем в пищу.
Это был огромный зал, очень ярко освещённый. Было очень жарко. По-моему, они там поддерживают субтропический климат. Длинными рядами произрастало роскошное ботаническое разнообразие. Между рядами сновали вырцанские ботаники. Кто-то снимал плоды, кто-то подрезал ветки, кто-то откапывал какие-то клубни, кто-то сыпал в почву подкормки. Я видела, что дел в этом растительном царстве невпроворот. Одеты ботаники были не в комбинезоны, а в очень лёгкие, из тонкой ткани, костюмы светлых тонов. Костюмы напоминали пижамы.
– Подробно об этом растительном мире Вам расскажут в следующий раз, а сейчас пойдёмте. Когда мы вышли, Винц сказал: – Дальше будет столовая, её Вы уже знаете, и, кстати, скоро обед. После столовой биохимическая лаборатория – туда мы не пойдём, а потом уже Ваша комната. Мы совершили полный круг по второму этажу. Он засунул пальцы в левый карманчик на груди и достал оттуда ключик, похожий на тот, которым он открывал свой кабинет. – Возьмите, – сказал он, протягивая мне ключик, – это ключ от Вашей комнаты. Теперь Вы можете беспрепятственно бродить по нашему Дому и возвращаться в свою комнату, когда Вам захочется. Минут через пятнадцать будет сигнал на обед. Так что, до встречи в столовой. Не заблудитесь?
– Нет, конечно. Спасибо!
Винц развернулся и пошёл в другую сторону, вероятно заспешил в свой тронный зал. Тут у меня назрел неожиданный вопрос. – Винц! – окликнула я его. Он развернулся. – Скажите, пожалуйста, а где живут вырцане, где их комнаты?