Виктор Михайлович Брусницин
Неизвестная гастроль Владимира Высоцкого
– Рекогносцировка еще впереди! Пич пеникал, никак нет!
Незамедлительно развернулись прения. Суть полемики – это дошло не сразу – состояла в том, что бывший капитан войск написал письмо в правительство, где доказал с циркулем в руке, что нулевой меридиан надо срочно переносить на Урал, конкретно село сами понимаете какое, поскольку все стратегические концепции и маневры будущего исходят из различий азиатских и европейских цивилизаций, которые обнуляются именно в уральских краях. Таким образом следует строить новейшую обсерваторию, собственно, точное место уже выбрано, ибо Гринвич суть законченное недоразумение.
Был, разумеется, задан вопрос гостям, как они относятся к поставленной ребром тематике, на что Павел пылко сделал заявление:
– А почему нет! Вы напрасно робко относитесь к представителям культуры. Владимир Семенович имеет крупные достижения и даже в КГБ на примете. А насчет обнулить, тут не то что меридианы, но и параллели есть.
Сильную лепту внес Скипидарыч, процитировав доказательство:
– Слова парят, а чувства книзу гнут. А слов без чувств вверху не признают… Тудэть-сюдэть.
Володя наблюдал происходящее с поднимающимся азартом, надо думать, щипались музы. Собственно, в глотку ушел шмат живого холодца. Собственно, явно содержась мыслительно во власти одной из очередных вдохновительниц, выразил сокровенное:
– Какого рожна, кем ты рожана – порожней прожито, а рожа-то!.. – Впрочем, тут же вернулся в действительность. – Слушайте сюда, ребята, мы Гамлета соорудим нате вам. И бросьте, бросьте – дело сделано!
Игорь Яковлевич пламенно поддакнул:
– Искусство в массы, черт бы меня забодал!
Володя еще что-то говорил, но поднялся гвалт, народ отнесся к заявлению сильно воодушевленно. Оленька, например, вцепилась в папу председателя, глаза являли нечто мартеновское. Впрочем, Терентий развернул меха и обрушились танцы. Павел, например, вполне лихо отплясывал с Дарьей тогда как капитан в пустоту доказывал истину меридианов. Затем Владимир Семенович сильно пел. Подле него тщательно терлась мама Оленьки, Надежда Артемьевна, да и сама девица. В итоге артиста при доставке домой в достаточно шатком состоянии подпирали с боков – уж сложилось вовсю светло – Павел и Вениамин. Игорь Яковлевич и Мария, как вы понимаете, испарились загодя.
По утру довелось вовсю светло, хоть и несколько пасмурновато за окном. Контуры гостиной долго не могли дойти до сознания Владимира. Наконец пришел в себя, зашевелился. Он сидел на диване, неподалеку на раскладушке из-под одеяла торчала шевелюра Павла. Кто-то нездорово посапывал в углу, Володя залюбопытствовал, туго встал. Здесь на какой-то дерюжке брошенной на пол, лежал Игорь Яковлевич.
Прочную тишину странно уютно подчеркивал зуд мухи в окно. Владимир напялил штаны, вышел, окунул голову в бочку возле крыльца. Помотал, стряхивая воду и фыркая. Теперь же скрипнула дверь и на крыльце образовался Ванька.
– Чтой-то мы вчера… внештатно окунули, – несколько виновато пробормотал Володя. – Что родители?
– В поле, – бесстрастно констатировал пацан. – Завтракать – или подождете, когда другие встанут?
– А сколько, вообще говоря, на твоих золотых?
– Начало десятого.
– Пфуф! Я их разбужу, пора и честь знать… Слушай, как добрались мы, припоминаю, а вот Игорь Яковлевич – ты в курсе?
– Под утро. Тяжелый. Вы сами спросите.
Павел уже не спал, лежал на спине и лениво смотрел в потолок, скрестив на груди руки. Хмуро скосился. Володя пригладил шевелюру:
– Встаем, надо мотать удочки. Чересчур интенсивно.
Павел повел голову на нездоровый, прерывистый храп из угла. Грузно сел.
– Пожалуй.
Володя подошел, склонился к Игорю Яковлевичу, потормошил:
– Мужчина. Я пришел к тебе с приветом. Только никому об этом. Спятим вместе да ладом, и уже вдвоем в дурдом.
Коллега прекратил похрапывать, пошевелился, однако натянул накидку на голову шибче.
– Э, товарищ, вы нам писали, не отпирайтесь! – Володя распрямился, мягко пихнул тело мыском ступни.
Игорь Яковлевич закряхтел, туго зашевелился. Замер. Стащил, наконец, с головы тряпье. Володя радостно засмеялся, на левом глазу шахматиста горел отличный фонарь.
– Кто к нам прише-ел! – запел Владимир Семенович. – На лице налицо!
Игорь Яковлевич зло стащил накидку, тяжело и чертыхаясь поднялся, демонстративно развернулся во весь рост. Павел, настороженно улыбаясь, внимательно глядел. Игорь Яковлевич согнулся, всматривался в пол. Нашел очки, но принципиально сунул их в карман – он спал не раздевшись.
– Ну, поделись, – душевно ерничал Володя, – учини откровения. Снабди историческими фактами… Мужчины, заварушка приобретает пресловутый характер!
Рассекретил происшествие престидижитатор только в конце завтрака пирогами и молоком. Находились втроем, отсюда, надо полагать, не скрытничал. Начал вяло, но постепенно вошел в раж.
– Стало быть, изба. Домой привела, предполагаю. Притом ни зги. Ликую: темнота – друг влюбленных. Всей душой, тем самым – не говоря за тело. Посадила на стул, я сейчас. В окно улыбается месяц, ходики отсчитывают минуты ожидания. Трепет предчувствия… Слышу, зашуршало недалече. Иди сюда, дивный голос из соседней комнаты. Переступаю, полный очарования момента. Да, да, сюда, шепчет прелесть. Очертания ложа. Ах, милый… Самым добросовестным методом скидываю лишние конечно покровы. Пристраиваюсь всем вожделением. Любовь моя!.. Раздается вопль. Скатываюсь. Сию же минуту зажигается свет. Вообразите картину, мужики. Я в непосредственности последней, передо мной в ночной рубашке стоит патлатое, седое существо годов этак пенсионных с глазами полными ужаса. Посягательство! Мадам в порядке самообороны хватает будильник и ахает точнехонько мне в глаз… Ретировался, признаться, очень резво. Как еще одежду подобрал. Какова хохмочка!?
Володя и Павел зашлись. Игорь Яковлевич сокрушался:
– Нет, товарищи, это не сюрреализм, это метасюр. – Закруглил тонально и по-смыслу совершенно уже не рыцарски: – Королева шантеклера, в рот компот!
Павел обрадовался:
– Замечательно, значит, собираем манатки.
Игорь Яковлевич не возражал, хоть и выразил досаду:
– Черт возьми, как я покажусь в таком виде.
Сделали Ваньке поклоны за гостеприимство, как родители состоялись в отсутствии, тронулись. Если помните, авто было оставлено подле сельсовета, на подходе кажется Володя без нажима заметил относительно зайти попрощаться, например, с Ильинишной, но предусмотрительный Павел воздержал: «Отвлекать людей. Не официоз же, сугубо частное посещение».
Сели, Игорь Яковлевич угрюмо повернул ключ, агрегат несколько раз недужно фыркнул и обиженно замолк. Водитель смачно сматерился, задумался, вылез, открыл капот, хлопнул себя по ляжкам:
– Вот же я оглоед. Ну конечно!
Выяснилось, вчера днем, когда Павел и Володя отдыхали, Игорь Яковлевич посетил прекрасную Марию и даже покатал ту по окрестностям. Выйдя из машины и будучи воодушевленным изрядно, забыл снять клемму, что нужно непременно делать из-за худой цепи. Аккумулятор за ночь сел.
– С толкача? – ободрил Володя.
Павел хмуро выразил сомнение. Действительно, сзади и вокруг лежали мясистые рытвины и лужи. Игорь Яковлевич добил окончательно, махнув рукой: «Гиблое дело, у меня генератор подлый, только через акому». Товарищи взглянули с подозрением, и шофер с отчаянием повинился:
– Мужики, ей богу, никаких скрытых намерений! – красноречиво ткнул в фингал.
После прений решено было обратиться к Ильинишне. Обрадовалась:
– Терентий, за милу душу, он как раз в эмтэсе робит. Чичас я его по телефону добуду.
Добыли Терентия, конечно, не сейчас, однако и верно прибыл на телеге с неказистой, но резвой лошадкой (МТС как-никак). Между прочим, совершенно тверезый. Погрузили аккумулятор, от неприкаянности уселись все и ходко погремели в мастерские.
День выдался нынче умеренный, хорошо укутанный облаками, однако грубоватая дорога, обложенная репейником, густой крапивой и прочим плевелом, текущая в объеме могучих панорам, навевала кондовые мотивы, просторную приязнь. Володя погрузился в истому, Павел был непроницаемо отрешен, Игорь Яковлевич, чувствуя себя не в тарелке, егозлив, долго объяснял Терентию особенности своей машины. Механизатор обрадовался:
– Яковлевич, дуру не гони. Аккумулятор пустой, окисленный наглушняк, отвечаю. Пять часов гонять надо, не меньше… В общем так, я тебе танковый в багажник поставлю, за час проводку оформлю без булды. Без бензина сможешь рулить, всю жизнь будешь ездить и помнить Тереху… Вы, мужики, у нас пока чайку погоняете, а мы с Яковлевичем вашу лайбочку от нашего газика прикурим и пригоним.
Безрадостная картина станции – разбросанные небрежно остовы механизмов, мятые бочки, неказистые помещения, необоримые грязь и ржавчина – надо сказать, не поколебала витающего настроения. Терентий с Игорем Яковлевичем скрылись в неком строении, москвичей механизатор снабдил грубо сколоченным столом под открытым небом в сторонке, пообещав чая. Ну что ж, будет исполнено. Подошла неопределенных годов женщина с самоваром, дальше надлежащая посуда, кренделя. Все это в молчании, исполнительно. Женщина вразвалку удалилась.
Не успели москвичи достаточно насладиться напитком, нарисовались Терентий и Игорь Яковлевич, оба угрюмые. Игорь Яковлевич косясь на спутника не интеллигентно – после ночного приключения лоск с него зримо сошел – изрек:
– Твою же мать. Как на зло на начальника напоролись, с танковым аккумулятором прокол. Орет на Терентия, водишь, мол, тут всяких! Стало быть кучковаться здесь еще придется. В мой электролит залили, поставили на зарядку.
Володя смотрел на сельчанина:
– А прикурить – ты же грозился!
Тот хмуро пояснил:
– Я тут задвинул пару дней, начальник на меня полкана спустил. Простите мужики, пока никак, ждать придется. Я пошел, а то уволит, он у нас дюжо лютый.
Володя решительно поднялся.
– Ну-ка пойдем. Где этот начальник?
Павел тоже агрессивно встал. Терентий махнул руками, указывая куда идти, сам потрусил в другую сторону. Трое гостей широким шагом двинулись.
Начальник в своем кабинете угрюмо что-то писал. На вошедших голову не поднял, но глазами сверкнул. Володя спокойно подошел, рядом встал Павел, Игорь Яковлевич держался сзади.
– Здравствуйте. Понимаете, у нас аккумулятор сдох, а в район надо край. Машинешку бы какую, прикурить. Мы тут по случаю. Вообще, из Москвы.
Начальник наконец поднял голову, бесстрастно глядел в Володю. Разомкнул губы, недоверчиво пробурчал:
– Ну-ну… – Мина стала ернической, тон аналогичным. – В поле машины, трудятся – нам подобное не обидно, не в Москве, чай.
– Мы, уважаемый, тоже при деле. Артисты.
Начальник красноречиво мелькнул взглядом на синяк шахматиста.
– Кто бы сомневался… Нету, граждане, машин, извините, мне работать надо.
Павел молча взял со стола какой-то производственный журнал, послюнявил палец, пошел листать. Начальник встал, обошел стол, немилостиво вынул журнал из рук Павла, положил обратно.
– До свиданья. Машин нет.
Вступил Игорь Яковлевич:
– Зачем вы напраслину возводите! Я свидетель, в гараже стоит совершенно на ходу газик.
Начальник сузил глаза.
– Вы русский язык понимаете? Нет машин. Тю-тю.
У Володи напряглись крылья носа.
– Я очень отлично вас понимаю. Собственно, как никто. Я шикарный пониматель, разрешите представиться. Но и вы поймите, я – Высоцкий.
Начальник смотрел в упор.
– Высоцких много, а я один.
Володя огорчился:
– Не так уж и много.
Здесь приблизился Павел, вежливо взял пальчиками лацкан пиджака начальника.
– Бесподобный костюмчик. Где дают?
Начальник отклонил торс, тем самым изъяв из вежливых пальцев принадлежность:
– В Москве, вообще говоря… Последний раз довожу до сведения, нету свободных машин, отсутствуют. Позвольте откланяться.
Володя сделал шаг, коротко и резко треснул кулаком в скулу начальника. Тот повалился. Тут же вскочил, немного подался назад. Набычился, приложив руку к скуле, глядел с ненавистью, сопел. Разогнулся, мгновение стоял, обозревая недругов. Гордо и размашисто пошел к двери, настырно пройдя рядом с Володей. Бросил жутковато:
– Ну что, прекрасно.
Дверь за собой не закрыл, шаги отмерял размерено и красноречиво. Игорь Яковлевич крякнул:
– Е-мое, вот это влипли.
Павел молчал, но в глазах горел воинственный огонек. Однако после раздумий потух, произошли слова:
– Нда, неизвестно, чем это кончится. Пойдемте-ка, мужики.
Бодро выбрались на улицу. Как раз за ворота МТС ходко весь в выхлопе урулил газик. В воротах гаража стоял и озабоченно смотрел вослед ему Терентий. Увидев москвичей подбежал к ним.
– Начальник зол как черт. Упилил куда-то. Ай случилось чего?
Павел согласился:
– Самую малость. В шар получил.
Терентий радостно присел.
– Амба!.. Ну, ребята, наскребли вы приключений. – Здесь состоялась длинная череда определенных слов. Следом было сказано: – У Петровича родня суровая, уголовная, их и председатель помохивает.
Игорь Яковлевич проникся речью, похоже, наиболее плотно – впрочем, понятно – панически пропищал:
– И что делать?
Ответа не произошло по той причине, что раздалось тарахтенье и на территорию МТС, причем с другой стороны от той куда уехал газик начальника, внедрилась замызганная победа – все дружно и цепко повернули головы. Из-за руля выдрался председатель Аркадий Иванович, улыбаясь, направился к москвичам. Павел хмуро и сжато выдавил:
– Похоже не в курсе. Ни слова, от него и заведемся.
– Мужики, крупная надежда на вас, – начал председатель, еще на подходе протягивая руку. – Понимаете какое дело, тут товарищ один пожаловал, просто судьба.
Москвичи как могли соорудили улыбки. Смысл состоял в том, что с утра в село в кои веки заявился мужчина областного чиновного разряда, здесь жила его матушка. Речь идет о клубе и кое-каком реквизите, усовершенствовать культуру охота, ибо общественность давит, что вроде бы в компетенции прибывшего. Чтоб не получить лишние зигзаги, сразу поясним. Общественность – это главным образом Мария Спиридонова и Оленька (Скипидарыч, оказывается, ее родной дядя по маме и вообще говоря наставник) – москвичи это усвоят позже. Председатель хотел обратиться к областному земляку в силу давления давно, а тут выпал случай – так сказать, на живца. Словом, как было бы распрекрасно, когда б москвичи усилили этого самого живца.
Заканчивал повествование председатель спокойно, даже отчасти весело поглядывая на бланш Игоря Яковлевича. Тот всем видом демонстрировал равнодушие к сельским неурядицам. Остальные тоже по понятным причинам не разгорались, собственно, Павел, соблюдая вежливый тон, обосновал:
– Аркадий Иванович, мы в принципе всей душой. Однако гастроль, билеты. И так все сроки упустили. И вообще у нас до вас крупнющая просьба. Прикурить бы от вашего авто, наша акома не дышит.
Председатель увещевал:
– О чем речь, Терентий тащи провода. Однако насчет моральной, так сказать, поддержки. Мужики, часом раньше, часом позже – в данном случае не огрех. Собственно, народ кланяется.
Здесь председатель обернулся к победе и сделал жест рукой. Незамедлительно двери автомобиля отворились, из них с разной грацией и темпераментом извлеклись Мария, Оленька и Ильинишна. Заметим, Игорь Яковлевич несколько съежился, но тут же молодецки расправил плечи.
Дамы передвигались стройно. Между прочим, самую воинственную позу соблюдала Оленька, надо думать, вчерашнее нечаянное выступление натурально преобразило дремавший потенциал. Ильинишна была естественна, Мария, напротив, скромна – отчетливо сияющий синяк Игоря Яковлевича не иначе сообщал чувство вины. Да, именно Оленька, приблизившись, агрессивно нахохлилась на Володю:
– Владимир Семенович, вы не смеете отказать! Мы тоже хотим идти к вершине, рваться в бой! Я вам такую Офелию сыграю, ни один Гамлет не обрадуется!
Оленька остановилась, топнула ногой, тут же замерла и в ужасе закрыла глаза. Председатель ошарашенно вперился в дочь, затем испуганно перевел глаза на Володю. Раскатисто захохотал Павел, Володя тоже немного растерянно, негромко засмеялся. Потрогал кончик носа.
– Милая… – Сейчас же распрямил стан. – Ну, граждане, и вы требуете, чтоб мы остались в стороне?
Сей же час Аркадий Иванович воодушевился. Все сгрудились, обсуждая программу дальнейших действий, за исключением Марии и Игоря Яковлевича, которого она отвела чуть в сторону и что-то виновато излагала. Заметим, по мере, должно быть, пояснения ночного происшествия надутый несколько шахматист пошел спускаться и приобретать маслянистое выражение лица.
Совещание кончилось достаточно быстро и положительно, воодушевленный коллектив группировался уже вольно. Выяснилось, что у председателя в МТС содержался запасной аккумулятор, пусть и не заряженный, но заправленный, и с широкой души Аркадия Ивановича было решено в качестве подарка поставить на копейку Яковлевича его, чтоб от заведенного мотора приспособление надежно заряжалось. Оленька тем временем, соблюдая миленькие красные пятна на щеках поглядывала на Володю, тот что-то внушал ей отечески. Ильинишна делала движения, в которых можно было различить приплясывание. Терентий, понятно, уже торопко водружал обещанный аккумулятор и провода для прикуривания на победу. Теперь уже артисты усаживались в председательскую машину и трогались, чтоб в ожидании женщин, что подъедут на повозке, заняться автомобилем, предваряя атакующие на областного представителя действия.
Через полчаса на двух машинах подъехали к стандартной избенке с кучерявым палисадником, Аркадий Иванович скрылся в ограде, остальные – Терентий отсутствовал, привезя женщин, отчалил обратно – молча выжидали. Однако проискам наших активистов пока не суждено было сбыться. Дело в том, как раз на этот момент супруги Сытенковы, так фигурировала пара – между прочим, Валентина Сытенкова, выясняется, служила артисткой (удача!) в областном театре – отсутствовали, находясь в лесу и собирая дары природы.
Все это скорбно сообщил председатель, вскоре выйдя обратно из подворья в сопровождении мамаши чиновника. Та, подслеповатое, ветхое существо, постоянно кланялась сидящим в машине людям и улыбалась редкими зубами. «Появятся, должно, часа через пол, час. Проходитё, милости просим».
Решено было, однако, поселиться покамест у Аркадия Ивановича: отобедать времечко. И верно, такие гости и к народному избраннику не завернуть.
Поехали к председателю, хата его располагалась на верхней улице, с края села. Степенно тронулись в дом – Игорь Яковлевич было пыркнулся остаться, поскольку мотор глушить нельзя, но был увлечен Марией: что машине сделается. Картина до боли знакомая, добротный стол в горнице, скатерть, пироги. Непременно образовался председательский коньячок, который москвичи выпили, пусть и за искусство, чуть пасмурно. Аркадий Иванович плыл, Оленька очутилась рядом с Владимиром и смелела на глазах. Впрочем, тот после рюмочек, пожалуй, трех умиротворенно обмяк, поглядывал на собравшихся с ленцой, а, скажем, на соседку, необычайно постройневшую и светлую, косился с бликом в зрачках. Верно произнести, и Игорь Яковлевич, сидя рядом с Марией и судача с ней интенсивно, получил пряную физиономию. Оставался настороженным Павел, он и запустил о «пора и честь знать», однако получил дружный отпор. Володя и шахматист исполняли внешний нейтралитет с физикой присоединиться к массе.
Именно здесь на улице что-то хлопнуло, следом раздался аналогичный хлопок с добавлением звука чего-то сыплющегося. Все замерли, впрочем, Володя и Павел переглянулись. Игорь Яковлевич озабоченно поднялся и резво подскочил к окну.
