Виктор Райтер
Хандра
Другая
В тот момент у меня перед глазами пролетела живая картина, родом из детства.
Мне тогда было лет пять-шесть. У меня были средние отношения с родителями, не сказать, что плохие, но и хорошими тоже не назовешь. Отец ушел, когда мне было три. Мама очень переживала, а я играл в игрушки, ничего не понимая. Мой горе-родственник часто уходил из дома, поэтому я не обращал внимания на такие поступки, но мама впадала в «спячку», если это можно так назвать. Она просто лежала на диване в слезах, внимая своему бессилию, запивая горе валерьяной. Я же просто подходил подарить ей немного любви, за что иногда обжигался. Тогда я не понимал, что бывают моменты, когда человек один в комнате, один в квартире, в доме, один в целой вселенной. Только он один и никого рядом нет. Сейчас бы я подождал и через пару дней подошел к маме, чтобы подарить ей ту самую надежду, что завтра все будет хорошо. Но, видимо, из-за таких случаев (когда приходилось обжигаться) я и стал держать людей на расстоянии вытянутой руки. Это как плюс, так и минус. Я же философ! Ха-ха.
Следом пошло другое воспоминание. Я в детском садике остался один из детей. Уже вечер, но мама почему-то меня не забирает. Я сильно волнуюсь. Вдруг в нашу группу входит женщина очень похожая на маму. Она быстро, будто в панике осмотрела наше помещение и убежала, растоптав мою надежду на возвращение домой и посеяв неприятное чувство. Но все же мама пришла через пару минут, задержалась на работе.
Возможно, мой мозг проводил аналогию. Эта девушка также покинула меня, забрав надежду на счастье, оставив грусть где-то внутри. Но все же, теперь она тут. По груди разносится тепло, на устах, будто рыболовными крючками натягивается «вторая» улыбка. Да, эта гримаса, означающая счастье, которая нечасто бывает на мне.
Вокруг шум, веселье, праздничное настроение, пахнет мандаринами, парочки жгут бенгальские огни. Я подбегаю к ней, взяв крепко за плечи переворачиваю в мою сторону. В секунду мне прилетает пощечина и незнакомое лицо, которое я принял за родственную душу, удаляется, прикрикнув «баран!». Я ошибся, и почему-то не был удивлен. Ненароком я загадал желание.
Я решил пройтись вокруг большущей елки. Как же она хороша! Вдруг, сзади меня кто-то начинает обстреливать снежками, каждые полторы секунды в меня летит обилие снега. Я, пряча лицо в пальто и теплых шарф, разворачиваюсь, кидая «осколочную», кричу «Ба-бах!». Удивительно, что не испугался, а наоборот пошел в бой. Я чувствовал себя ребенком! В лицо прилетел снежок, все глаза слиплись, за шиворот закинули холодка и толкнули, что упал. Я перевернулся, протирая глаза. Мне уже было не до смеха:
– Ну ты доигрался! – вылетело из моих уст.
Я «прозрел», когда присел и начал снизу вверх рассматривать моего оппонента. Никто бы мне не поверил, но в этот раз это была она, правда она! На хрупком силуэте все также болталась кожанка, бежево-горчичная шапка, только варежки заменяли перчатки на ее руках. Я не видел лица, из-за того, что передо мной была елка, которая слепила мои глаза. Я все понял по силуэту, по приятным смешкам в мою сторону, по запаху. Удивительно! Я чувствовал себя как питомец, который узнал запах своего хозяина среди тысячи человек, после двух лет разлуки.
Я не знал, что сказать. Она подала мне руку и помогла подняться, после чего оттряхивала мое пальто, а я стоял счастливый, как ребенок, которого мама сводила на ледяную горку.
Никогда не забуду, как мама ходила со мной гулять зимними вечерами, после ее работы. Это было прекрасно. Мы брали дома пару ледянок и шли куда глаза глядят, пока не находили горку. На «ледяной горе» мы становились дикарями, настоящими дикарями! Мы устраивали битвы, гонки, различные состязание, в которых чаще всего выигрывал я, но, чтобы не обижать маму, всегда ей повторял: «Победила дружба!». Не было тяжко делится с мамой ничьей. Ведь и правда, какая разница кто выиграл, а кто проиграл, всегда важнее процесс удовольствия. Ты не будешь получать удовольствие от побед, если путь к ним не был тяжелым.
Когда мы проводили вместе время – мы были счастливы, мама становилось доброй, а я хотел дарить ей радость. Наши отношения с ней улучшились после моих шестнадцати лет.
Мы обнялись, как в тот самый «последний» раз. Оба знали, что каждый из нас переживает, боится сделать что-то лишнее. Со стороны казалось, что мы статуя, посвященная любви. Я прижимал ее так сильно, будто ломал кости, но это было совсем не от злости, а от желания «поглотить» ее в себя. Светили гирлянды, падал снег, который переливался в разные цвета. Я засмотрелся, чтобы запомнить этот кадр. Время остановилось. Мир вокруг нас замер.
Она взяла меня за руку, и мы пошли. Мы шли молча, но уверенно. Весь тремор пропал. Мы будто недавно сыграли «золотую» свадьбу, настолько нам было комфортно. Ее имя было символичным, я сразу связал это с мистикой. Астра. Ведь и правда, она упала на меня так неожиданно, как падают звезды в небе. После той встречи я загадал желание еще раз встретить её, и оно сбылось.
Время подходило к полночи, но мы не думали об этом. Все также звучал смех, интересные истории. Мы были открыты друг другу. Войдя во двор, Астра увидала качели и махом запрыгнула. В ее глазах было видно простецкое счастье, как и в моих. Бледно-голубые глаза стали освещать детскую площадку. «Ну ты ведь сейчас упадешь», – кричал ей, но в то же время дарил ей заботу, чувствовал ответственность за это маленькое существо.
Я запрыгнул в ее «самолет», и мы помчали, стоя напротив друг друга. Но у нее ведь были варежки, а у меня нет! Было так все равно…
Я просто смотрел как она смеялась над тем какой я неуклюжий. Я чуть не падал каждую раскачку.
Наконец, мы заметили, что через сорок минут случиться тот самый бой курантов, из-за которого я прилетел в такую даль. Мне «традиционно» захотелось выпить шампанского, но магазины уже не работали. Я предложил Астре отпраздновать Новый Год вместе, и на мое удивление она не отказала. Мы поехали на такси в мою съемную квартиру. Цена за маршрут была высока, но чувства были дороже. Сев в такси, мы взялись за руки на заднем сидении и молча смотрели на опустевший город.
В шестнадцать лет я все же рассказал маме про мои проблемы с алкоголем. Она не могла поверить в это, ведь никогда за мной такого не наблюдала. Она многого не знала. Просто связался не с той компанией и после поплыл, вот и все. Но это долгая история.
Мама, на мое удивление, отреагировала с пониманием. Но пару нотаций я все же услышал, куда без них! Она не ругала меня, она учила. И это прекрасно, ведь теперь я учу себя сам, а тем более, учу студентов. Даже педагоги учатся всю жизнь.
Мы совместно решили отправить меня в санаторий, чтобы я переборол своих дьяволов.
Примерно в то время я и встретил свою будущую бывшую жену, и она мне кратко дала понять, что зависимый я ей точно не нужен. Я и сам это понимал, поэтому через пару дней я отправился в другой город на «очищение».
Выйдя из такси, мы осознали, что шампанского так и нет. Это была точно сказочная ночь, т.к. в это же время мимо нас шел выпивший мужчина с пакетом в руке, из которого торчали пару бутылок. Астра быстро сообразила и выкупила у него одну бутылку шампанского втридорога. Раздевшись дома, мы молниеносно принялись готовить стол. Оставалось восемь минут до торжества. Только за столом я заметил, что бутылка именовалась «Советское шампанское», на что немного огрызнулся. У нас было шампанское, орехи и яблоки.
После санатория я понимал, что судьба должна меня наказать, что я должен немного помучаться, но не представлял, что это будет брак.
Все начиналось довольно хорошо, но медленно. Мы были совсем разными людьми, но что-то нас объединяло, до сих пор не знаю что. Мы были счастливы до того момента, пока не поняли, что поедаем друг друга.
Свадьбу мы сыграли в двадцать три, когда я поступил на пятый курс. Она в то время уже работала швеей на трикотажной фабрике, и была этому рада. Высшее образование не для нее, и в этом тоже были разногласия. Я всегда считал, что образование важно, что человек выше, чем диплом со средним профессиональным образованием. Такова моя философия.
В двадцать семь мы разбежались, что есть мочи. Весь наш городок знал об этом происшествии. Знакомых у нас было немалое количество. Друзья каждого трактовали наш развод по-разному, на то они и друзья. Но нам причина была ясна – вериги, которые были на каждом.
Нынче я по-другому смотрю на брак.
-А ты знаешь, как новый год встретишь, так его и проведешь! – улыбнулась Астра. Меня порадовала эта фраза, но и испугала. Я все также боялся оков. В каждой теплоте я ждал подвоха.
–То есть, вместе?» – с осторожностью спросил я. Астра ничего не ответила. Встав из-за стола, подошла ко мне с бокалом и чокнулась.
Брудершафтом мы скрепили наше тихое согласие.
Чуть не опоздав, мы загадали желание.
Шампанское. Куранты. Салют.
И все же, она другая.
Штраф
Она другая. Она совсем не похожа на мою бывшую жену. Астра, скорее, похожа на мать.
С ней я будто учусь радоваться простым вещам, как там, на Красной Площади, или как тогда, с мамой на «ледяной горе». Но если тогда это были единичные случаи, то теперь мне стало радостнее просыпаться по утрам, заваривать чашку кофе, выкуривать сигарету. Все это стало приносить удовольствие, хотя раньше я этого не ощущал (кроме сигарет конечно).
Во мне пробудились некие отцовские инстинкты, мне было страшно за Астру. Я боялся, что этот серый мир, который ей противоречил, просто поглотит ее. Я стал бояться потерять ее, как когда-то терял друзей, родственников, коллег.
В кошмарах мне пару раз снилась ее смерть. Будто я стою перед ее отрытым гробом, один, никого больше нет, я стою молча, держа два платка. Один мне. Кому же второй? Я смотрю в выкопанную яму и не могу представить, что ее больше нет. Тут же появляется мой отец с разъяренным лицом, толкает меня к ней в гроб и злостно кричит: «А теперь загадай желание!». К слову, отец в моем подростковом сознании оставался наижесточайшим человеком, который избивал мать, морально издевался и изменял. Все это мне рассказывала мама, но спустя долгие годы. Об этом потом.
После прошедшего он зловеще смеется и нас опускают в землю. Я живой. Астра мертва.
Свой сон я ей не рассказывал. До конца доверять, полностью утонуть в ней я не мог. Я не мог себе этого позволить.
После развода я по-другому начал смотреть на жизнь. Я стал понимать, что главное в жизни – это ты. Никому из людей не предстоит так долго находится с тобой, кроме как твоему настоящему «я». Ну или же есть еще пару кандидатов: раздвоение личности и воображаемый друг!
Так вот, мне «пришлось» подружиться со своей настоящей личностью. Это было тяжело. Это очень трудно – принять себя, полюбить свой внутренний мир, говорить откровенно. После таких вещей, будто просыпается некий цинизм, но оно и не удивительно, все судят строго по своему опыту. Мы не живем по рассказам друга, по рекомендации родителей, по учебникам из школы. И самое удивительное, мы не живем как персонажи из литературы и кинематографа. Это – совершенно иное. Если сам театр, где все так правдоподобно судьбам реальных людей – есть подобие жизни, неужели литература должна ей соответствовать? Жизнь – странная и страшная штука. Пару ошибок, неприятие себя, «черная полоса» и тебя ждет темный кабинет, тишина, а в твоем охотничьем ружье случайно оказывается патрон. Курт Кобейн, здравствуйте!
Мы прожили еще две недели в этой квартирке. Сказать, что мы были счастливы – ничего не сказать. Я просыпался, а она уже бодрствовала. Астра приносила мне чашку терпкого, горького кофе, бутерброд (в поезде она поняла, что я их люблю), и сигарету. Хоть хозяйка и запрещала здесь курить, я был готов заплатить штраф, лишь бы не отказываться от любимой зависимости. Уж очень мы срослись с никотином. Я ему доверяю.
Для меня было удивительно гулять с ней по городу и говорить не о чем. Ей не был важен мой бюджет. Она любила меня просто так, как ребенок. Я начал чувствовать привязанность за эти дни.
Обычно у меня были однодневные романы, если их так можно назвать. После соития человек переставал быть интересен. Но тут совсем не так. Мы спали вместе, в обнимку, у меня и мысли не было о чем-то другом. Все было так хорошо, что было страшно что-то менять.
Мне нужно было ехать домой, работа заждалась. Через неделю заканчивался отпуск. Я даже соскучился по нашему университету, меня тянуло туда. Я рассказал Астре, что я живу в маленьком городке, как у нас проходит учебный процесс, рассказал ей про своего настоящего друга – Гили.
С Гили мы познакомились, когда мне было девятнадцать лет. Он младше на год, но мозгов даже в том возрасте имел куда больше.
Наше знакомство было очень спонтанным, возможно только для меня, но все же. Это произошло днем, и, как ни странно, у меня был тяжелый день, видимо, как-то не задался. Я шел с учебы домой. Был сильный ветер и получилось так, что я обронил книгу. Это была антиутопия, не вспомню сейчас названия, но оно было связано с «дивным миром». Высокий паренек отдал мне ее и сказал:
–Не теряй больше! Слушай, а хорошая ведь книга, где-то я про нее слышал.
Мне не хотелось с ним разговаривать, и я пошел дальше.
Через пару дней, утром я стоял на крыльце, потягивая красный Marlboro (тогда он был дешевле). Я увидел, что тот самый парень выходит из соседнего дома. В момент стало стыдно за свое поведение и чувство взял надо мной верх, я подошел к Гили, чтобы извиниться. И он оказался отличным парнем! Не зря ведь дружим уже пол жизни…
Гиль отучился на преподавателя по иностранному языку и улетел в другую страну, но контакт мы поддерживаем. Я рад этому. Мы многое прожили вместе с ним, от смерти нашей любимой собаки до моего развода.
