Виктор Райтер
Хандра
Сейчас мы делимся опытом, поддерживаем друг друга, «будоражим» если невзгоды облепили со всех сторон. Гиль – наиближайший для меня человек, не смотря на расстояние. И если мы еще когда-нибудь с ним встретимся, мы обязательно посмотрим пару футбольных матчей. Я обещал.
Гиль – мой чунгу.
Астра загорелась, когда я рассказывал ей про свою жизнь. Ей было интересно увидеть дворы, в которых я рос, мое рабочее место, побывать там, где я уединяюсь от людей. Она попросилась поехать со мной, даже билеты сама купит. Так совпало, что ее отпуск длился еще около трех недель.
Я боялся, честно. Мне было страшно. Я не хотел привязываться, хотя сам процесс был уже необратим. Хотелось уйти под землю, лишь бы не говорить заветное «Поехали со мной». Желание исчезнуть было только из-за страха. Но где-то во мне, в самой глубине души всплывал Гильгамеш, который хочет обрести вечную жизнь, вечную духовную жизнь; возможно, вечную любовь. Он взял цветок со дна и только начал всплывать.
Отказывать ей было нельзя. Потерять ее я не был готов, мне хватило два года скитания с надеждой, которая опускалась каждый день как колокольчик. Мы заказали билеты. Через два дня мы уже летели ко мне домой.
Штраф, все-таки, пришлось заплатить.
Хаос
Добираться до моего городка было проблематично, ведь в нем не было аэропорта. Маршрут становился долгим, ибо приходилось после самолета ехать в центр, где находился вокзал, и там уже на электричке до родного города. По пути до вокзала мы купили пачку семечек, упаковку печенья и блок сигарет. Некий набор путешественников!
Когда мы оказались в вагоне, то почувствовали тепло первой встречи, все было так похоже на тот день. Также был вечер, также хотелось спать, те же семечки, те же мы… Начались воспоминания, и вновь влюбленными глазами мы поедали друг друга. Астра все гласила:
– А помнишь?.. А как тогда мы…
Как же важны совместные воспоминания и впечатления…
Я смотрел на ее аккуратный красный носик со звездочкой, на ее белые длиннющие волосы, на ее бессмертные от счастья серо-голубые глаза. Появилось желание именно сейчас сказать ей о своих чувствах, ведь где, как не здесь? Именно в таких условиях зарождались наши черви в голове! Именно такой я ее и полюбил: замерзшую, немного «грязноголовую», вечно улыбающуюся. Но я отложил это важное заявление на неопределенный срок. Нельзя было показывать слабость.
В подростковом возрасте я бросался своими признаниями любви налево и направо. Я был очень влюбчивый. Мне было тяжело сконцентрироваться на одном предмете. Порой, доходило до абсурда.
Как-то раз я влюбился в девушку прямо в автобусе. Я не мог на нее насмотреться. Меня переполняло. Я прикинулся глухонемым (настолько мне было неловко) и написал карандашом в тетради «у вас красивые глаза». Кажется, девушку это немного удивило, и она вышла в этот момент. Надеюсь, в этот момент у меня не болталась сопля по шарфу. Других предпосылок для побега найти тяжело.
Бывало, что мне нравились женщины, соответственно старшие меня в раза так два. Походило это все на комедии, но я был серьезно настроен. С одной чуть брак не заключили… Вовремя исчез.
Теперь, возможно к счастью, я не такой.
Через четыре часа мы были в городском автобусе. Астра с интересом рассматривала мое невзрачное захолустье, да так, что самому становилось интересно «Что же тут может привлечь внимание? Все так скупо и серо». Но, как я понимаю, ее интересовало все то, чего она не видела. Астра хотела познать все краски жизни, но только яркие. Это удивляло. Это влюбляло.
Для меня было тяжело видеть что-то яркое, кроме ее (пришлось сделать исключение). Она была той самой цветной кляксой на тесте Роршаха, которую хотелось понять, но даже психотерапевты здесь были бессильны.
Себя же я чувствовал древним черно-белым вампиром, но без кровопролития. Мудрость, внешняя грубость, внутреннее спокойствие, некая аскетичность, начитанность. Все то, что подобает преподавателю по философии. Я так считаю.
Наша остановка. Квартира находилась почти в центре. В этом городе недвижимость не стоит больших денег. Да и многие из жителей зарабатывали на свое жилье и машины не всегда честным путем.
Мы дошли до двора. Астра опять же прыгнула на качели и попросила ее покатать. Я чувствовал себя отцом. Начался мой рассказ про этот родной, такой близкий сердцу двор…
Часто в детстве, заместо футбола и стрелялок, я выбирал женскую компанию, где все было уютно и спокойно. Меня тянула эта атмосфера. Меня поили чаем (вода), отрезали мне кусочек торта (из песка), и мы беседовали, будто было некое семейное собрание. Со стороны, возможно, это действо казалось странным (особенно когда дети ели песок), но было так плевать на это. Было тепло на душе.
Даже дальше по жизни, лет так до тридцати, у меня все же было больше товарищей женского пола чем мужского. С ними можно не скрывать чувств, быть собой. Но я не уверен, что у них были ко мне именно товарищеские чувства. Далеко не уверен.
Ибо я понял для себя, что союзы мужчины и женщины могут облагаться только серьезными чувствами, никак не «дружбой». Хотя у меня есть давняя подруга, с которой мы и правда всегда дружили. Но почему-то в чужие дружбы мне не вериться.
Пришло осознание, что с Астрой хорошо так, как было в детстве. Я был готов сесть с ней песочницу, наливать ей тот самый чай и отрезать кусок торта. Но только летом!
Она заполняла мое глухое сердце мелодиями из арфы, фортепиано и кларнета. Вот-вот и я услышу, сниму эти беруши. Я ждал, но и остерегался этого момента. Похолодало и мы пошли домой.
В квартире две комнаты, там я жил с женой. Чаще всего мы были в разных комнатах, встречались только на кухне. Астре я сказал, что вторая комната обычно для гостей (хотя какие у меня могли быть гости?). Она расположилась в ней. Через пару часов эта комната выглядела так, будто девушка жила там всегда, настолько там было комфортно, и ей и мне. Астра начала прибираться в моей квартире. Я не делал этого около двух месяцев, для меня главное комфорт, и чтобы я знал где лежат нужные вещи.
В моей комнате царил хаос глазами девушки, но для меня это был уголок рая. Посередине комнаты стоял большущий деревянный стол, на котором располагались пару книг, дневники для записей, пепельница. Вдоль двух стенок стояли шкафы, которые были заполонены различными авторами, от Софокла до Пелевина; также были разнообразны и жанры, от «Анны Карениной» до «Бойцовского клуба». Я перечитал все, что возможно.
Литература часто спасала меня от проблем в жизни. Я уходил в них с головой. Как страус закапывается в землю, так и я был в куче романов, антиутопий и различной поэзии.
Астру в свою комнату не запускал, хотелось сохранять личное пространство. Не знаю поняла ли она это. Стал замечать, что меня тянет зайти к ней в комнату, посмотреть, что же она там делает. Настолько она интересна.
Прошло два дня, стало привычно к девушке в квартире, которая с утра занимала душ. Я же просыпался, на кухне было готово все что нужно: еда, кофе, сигарета. После завтрака садился за работу, или же читать. Но в голове черви подсказывали пойти в комнату Астры, что я и делал. Это немного отвлекало, ибо мой обычный распорядок был нарушен.
Все планы были под откос, ведь днем мы гуляли, а вечером как давняя пара сидели на диване в ее комнате и смотрели фильмы, яростно их обсуждая, ставив на паузу чуть-ли ни каждые пять минут. Такого у меня не было, это радовало меня.
Этот хаос заставлял меня жить. С этим хаосом было как-то интереснее. Я чувствовал изменения внутри меня, какие-то мутации. Этот хаос…
Вавилон
Стало заметно, что, сидя в своем раю без Астры на душе становилось холоднее. Будто звезды по ночам становились тусклее, будто вся моя радость и счастье находится в этом хрупком создании, которое спало в соседней комнате, уткнувшись маленьким носиком в подушку. Моя комната перестала быть той неприкасаемой келью, наполнявшейся все эти годы спокойствием и умиротворенностью в этом бардаке. Наоборот же, стены давили, а деревья за окном тянулись темными и обломанными пальцами ко мне по ночам, чистота на столе и под ним стала тяжелить душу. Стена между нашими мирами была разрушена.
Ночью я слышал, как она сопела и ворочалась во сне. Мне хотелось прилечь к ней, аккуратно поглаживать и перебирать ее волосы, лишь бы она спокойно спала, лишь бы ей не снились кошмары. У меня такое было впервые. И тут же меня озарило, что я окончательно к ней привязался. Процесс был завершен. Чары «ведьмочки» были сильны.
Я решил показать Астре свое место – свой настоящий дом, который уж точно нельзя разрушить.
В этот день было не так холодно, как в предыдущие дни. Солнце святило ярче, снег таял под ногами, ветер пропал с радаров, да и настроение было каким-то откровенным. Все говорило о том, что сегодня тот самый день, в который все мои скелеты вываляться из шкафа и заполонят черепную коробку Астры.
Подсознательно я был готов остаться один. Хоть мне и было привычным выть ночью на Луну до нашей судьбоносной встречи в новогодний вечер, но терять ее в мыслях было тяжело.
Сказав Астре, что ее ждет сюрприз, мы быстро собрались и побежали наперегонки вниз по облезлому подъезду.
Картина в глазах. Мы с двоюродным братом Иудой бежим по этой самой лестнице. Глаза горят. Вся лестничная площадка заполнена детским беззаботным смехом. Мы выбегаем из подъезда и просто бежим сломя голову. Это были непередаваемые эмоции.
В детстве с Иудой мы были не разлей вода. Мы буквально жили с ним. У него рано умер отец, т.е. мой дядя, и моя мама принимала его как своего сына. С братом мы и воспитывались вместе, и развивались, даже на «кружки» ходили одинаковые. Мне казалось, что мы будем всю жизнь рука об руку.
Так было до двенадцати лет, а после ему пришлось уехать с родной матерью и забыть про «свою» семью. Он перестал отвечать на звонки, совсем пропал, было ощущение, что его и не было никогда рядом, будто это чужой человек. Причем было совершенно непонятно, сам ли он захотел отрекнуться, или этому способствовал кто-то. Мы с мамой обозлились на Иуду, нам было больно.
Но где-то внутри меня еще есть надежда на то, что мы когда-нибудь встретимся и простим старые обиды.
Слезы счастья и горечи наворачивались у меня на глазах, но я это скрывал. Путь составил около пятнадцати минут. Мы оказались в старом дворе. В этих домах, где многие квартиры были заброшены, а из некоторых окон был виден грибок на потолке, мне было комфортно. Дом совсем рядом.
Пришлось пробежать до гаража, что был рядом с этим двором, где жил старый дворник. Астре стало интересно зачем я подходил к нему, и я объяснил, что ключ беру у этого старичка. Этот дворник работает здесь уже около двадцати шести лет, что удивительно, ведь можно было найти и другую работу.
Позже, оказавшись в еще менее презентабельном подъезде чем мой, стали подниматься по грязным и пропахшим табачно-алкогольным ароматом ступенькам. Мы оказались на десятом этаже.
– И что же дальше? – заинтересованно спросила Астра. Я показал ей на лестницу, ведущую к чердаку.
– Ну ты и романтик! – с восторгом произнесла богиня моей радости.
– Подбородок не прищеми, – усмехнулся я над Астрой. С трудом открыв «крышку» чердака как консерву, мы оказались в моем доме.
– Да здравствует Вавилон! – с безудержный весельем крикнул я, на что Астра была удивлена. Она никогда не видела, чтобы я кричал от радости, с ней я пытался казаться серьезным и каменным. Спутница начала расспрашивать меня, что это за место.
Я нашел это место, когда был еще подростком. Мне, как и многим другим ребятам, всегда хотелось, чтобы у меня была своя крепость, где мог бы чувствовать себя как дома, жить с друзьями, но без родителей. В моем же случае крепость была только для меня.
Ключи я выпросил у дворника за две бутылки водки, и он беспрепятственно доверил мне их. Оказавшись там впервые мне не было так комфортно, как я представлял это в своем головном театре.
Это была большая комната, квадратов так на сорок. Хоть это был и не обычный чердак, как в других домах, но работы предстояло много. Сквозь потолок сочилась вода; единственное окошко, ведущее на черепичную крышу и то было разбито; полы были из досок.
Я сделал картонные стены, как смог. Потом эти же стены я покрасил в бирюзовый цвет. Следующим шагом я постелил на доски линолеум, самый дешевый, на что хватило денег. Пришлось заделать дырки в крыше, благо было не очень высоко, и стремянка помогала мне. Также я купил старую скрипучую кровать с рук, но зато она обошлась мне в копейки, чуть ли не даром. Окна я заклеил газетами, но так чтобы оно открывалось. Чудесным образом там было две розетки и одной из них я сразу нашел применение – старая лампа, которая еле-еле светила, но мне было этого достаточно.
Ночью я постоянно залезал на саму крышу, и сидя на черепице рассматривал в окнах жизни других людей.
Кажется, я всегда был наблюдателем. Мне так было спокойно там находится, никто не знал где меня искать. Хотя никто и не искал, кроме одного человека. Ну а как раз маме приходилось говорить, что нахожусь в гостях у кого-нибудь.
Называлось это место «Вавилон», ведь здесь жила моя душа, это был мой чердак, мой город, это была моя вселенная, о которой никто не знал. Именно здесь хранились все мои комиксы, мой личный радиоприемник, проигрыватель с пластинками любимых исполнителей (The doors, The Queen, Elton John).
Здесь я и начал выпивать. Находя лишние деньги после всяких подработок, я покупал себе дорогой (по моему мнению) алкоголь: различный ром, виски, коньяк. Возможно, хотелось казаться взрослее. Пока все предпочитали пивные напитки, я выбирал что-то более-менее близкое к светскому. Хоть я всегда знал, что «сила в пролах»!
