Vladi N
По лезвию надежды
Спустя несколько минут поднимаюсь на второй этаж, откусывая на ходу большой кусок сэндвича с беконом. В животе начинает предательски урчать. За работой я всегда отключаюсь от посторонних мыслей и эмоций, но стоит только прекратить, как все возвращается к исходным. То же происходит и сейчас – мысли роем заполоняют голову, возвращая к утреннему инциденту. Осторожно подхожу к двери и прислоняюсь к ней ухом, пытаясь уловить какие-либо шумы или обрывки разговоров, но не слышу ничего. Совсем немного приоткрываю дверь и вижу Лиз и Тома, обнимающих друг друга на большой кровати. Оба спят. В минуты уединения матери и сына я не хочу мешать, поэтому снова плотно закрываю дверь.
Неловко прохаживаюсь по длинному коридору, стены которого увешены разного рода произведениями искусства, начиная от работ великих художников, заканчивая абсолютно неизвестными картинами. Задерживаюсь на каждой, внимательно рассматривая переплетение фигурных линий. Всматриваюсь в тени и краски, отражающие все мысли людей, которые работали над ними. Когда дохожу до лестницы, то снова вижу огромный портрет, занимающий добрую половину стены. Осторожно подхожу ближе и останавливаюсь. Веду взглядом по невероятному холсту, на котором так живо переданы эмоции семьи, которую я знаю совершенно по-иному. Элизабет светится от счастья, крепко обнимая совсем маленького Тома. Ее огненные волосы раскинуты по оголенным плечам, а алое платье только подчеркивает яркий цвет пышных локонов. Томас Хоггард, такой же светловолосый и голубоглазый, как отец, хохочет на руках у матери, вызывая умиленный взгляд родителей, которые смотрят именно на него. Поднимаю голову на главу семейства и замираю. Не знаю, что со мной происходит, но я просто не могу оторваться от изучения портрета и мужчины, который на нем изображен. Улыбка Чарли завораживает настолько, что мне становится тяжело дышать.
А затем я слышу это.
Грохот, разгоняющий мурашки по телу и останавливающий пульс.
Резко разворачиваюсь и начинаю бежать по коридору, пока не оказываюсь у нужной двери. Рывком толкаю ее на себя и застываю на пороге.
Элизабет полулежит на полу. Ее ноги, показывающиеся из-под задранной юбки сорочки сложены одна к одной, бледная кожа, отдающая синевой, буквально просвечивает. Девушка опирается ладонями о край кровати и пытается подтянуться, но у нее ничего не выходит. Слезы злости блестят на щеках, потому что в этот момент вся ее беспомощность вскрыта как на ладони.
Машинально поворачиваю голову и вижу Тома, по-прежнему крепко спящего на кровати, а после, словно опомнившись, бросаюсь к молодой женщине.
Лиз понимает, что кто-то есть в комнате, только после того, как я, опустившись на пол, касаюсь ее холодных ладоней своими. В ее глазах невольный страх сменяется стыдом. Рыжие волосы падают на лицо, когда она отворачивает голову и отталкивает мои руки.
– Элизабет, дай мне помочь.
Мой голос звенит уверенностью. В нем отсутствует любая жалость, потому что я понимаю, что иначе она не подпустит меня ближе, но внутри я буквально разваливаюсь от сочувствия.
Вижу, какая борьба идет у нее в душе и в голове. Она по-прежнему не смотрит на меня, но больше не предпринимает попыток оттолкнуть. Вместо этого резко вскидывает взгляд и выбивает из моего горла сдавленных вздох. Лиз едва уловимо кивает, указывая на Тома, после чего я быстро вскакиваю на ноги и обвиваю тонкую талию. Понимаю, что все нужно сделать очень тихо, чтобы ее сын не стал свидетелем столь унизительной для его матери сцены. Я все это до дрожи осознаю. Хоть миссис Хоггард и весьма миниатюрна, но когда человек перестает двигаться, то его мышцы становятся крайне тяжелыми. Как никто помню это по своей бабушке, которую мне тоже приходилось поднимать. Концентрирую все свои силы в руках и делаю рывок, после которого Элизабет выпрямляется и отрывается от пола. Осторожно, как только могу, облокачиваю ее на кровать и помогаю принять удобное положение, чтобы девушка не могла упасть. Дыхание сбилось, заставляя меня глубоко дышать.
– Клэр… – мое впервые произнесенное хозяйкой дома имя моментально мобилизует все мои, казалось бы, растраченные резервы. Я сосредотачиваю взгляд на ее глазах. А она теряется и опускает их в пол. – Мне нужно в туалет.
Ее шепот меня уничтожает. Я же все понимаю. Чувствую, как ей стыдно. Ощущаю кожей все ее эмоции, и сама под ними сгибаюсь пополам. Но на деле максимально стараюсь не подать вида. Лишь уверенно киваю.
– Без проблем. Поможешь мне? – она снова смотрит на меня, а в глазах опять застыли предательские слезы. – Объяснишь, что нужно сделать?
Мы шепчем друг другу короткие фразы, чтобы не разбудить малыша, но в этом маленьком разговоре кроется такой колоссальный толчок к дальнейшему взаимодействию, что я ни в коем случае не должна его упустить.
Элизабет показывает на инвалидное кресло, ожидающее в углу комнаты. Когда болела бабушка, мне пришлось управляться с этим агрегатом, поэтому сейчас сложностей возникнуть не должно.
Я снова проделываю все манипуляции, чтобы посадить девушку в кресло. Отвожу ее в прилегающую к комнате ванную комнату, а после вопросительно смотрю ей в глаза. Мы общаемся без слов. Длинная сорочка скрывает наготу, а я же закрываю глаза, чтобы не смущать молодую женщину, и помогаю ей сделать все гигиенические процедуры. Благо, Элизабет шепотом направляет меня. После чего я снова сажу ее в кресло, но Хоггард тормозит наше возвращение в комнату. Она цепляет мою теперь такую же холодную ладонь в свою, пристально смотрит в глаза и начинает плакать. Сначала слезы непроизвольно начинают литься из покрасневших белков, а потом ее разбивает на дрожь.
– Спасибо, – единственное, что пробивается через разгорающуюся истерику. – Спасибо…
И я больше не могу себя сдерживать. Опускаюсь рядом с ней на колени и крепко обнимаю.
Глава 14. Потрясение
Чарли
Я лихорадочно выжимал педаль газа в пол, из-за чего автомобиль стремительно мчался по ночным улицам Лондона. Городские огни сливались в одну сплошную полосу, а проносящиеся мимо пейзажи казались лишь размытыми тенями. В голове пульсировала одна фраза: что могло случиться? Мысли роились самые страшные, но приходилось упорно гнать от себя самобичевание, потому что это было не в моем стиле. Сначала я проверяю, а потом обдумываю. Правда сейчас ситуация другая. Сейчас внутри моего тарабанящего на износ сердца одна за другой образовывается трещина.
Из-за этой суматохи в издательстве мне пришлось потерять контроль. Возбуждение в перемешку с раздражением разлилось по венам, когда я понял, что мы можем потерять крупного клиента. Пришлось мобилизовать все свои внутренние резервы и включиться, выпуская из внимания такую важную деталь, как собственный телефон и тот факт, что мне могут звонить из дома. Я всегда был на чеку. Все эти месяцы подсознательно ждал, что раздастся тревожный звонок. Но карманная трубка молчала. А сегодня нет.
Как только все покинули мой кабинет, я устало опустился в кресло и просмотрел вызовы. Не понимаю, как я мог не видеть и не слышать, что мне звонили из дома семь раз, не считая последнего.
Джаспер – три пропущенных.
Миссис Паф – три пропущенных.
И Клэр.
Один единственный вызов стал контрольным. Я с такой силой стискивал в руках телефон, что его корпус начал предательски трещать в моих руках. Произошло что-то действительно серьезное. А ведь я гарантировал, что всегда буду на связи.
Не помню, как оказался в машине. В какой-то дикой прострации выжимал педаль и летел домой. Крутил и крутил в голове возможные причины, сжимая руль до белизны костяшек и виня себя за такой бредовый промах.
– Твою мать, – с силой хлопнув по рулевому колесу, снова и снова набирал номер домочадцев, но никто не брал трубки. Сквозь стиснутые зубы я чувствовал, как в груди разгорается гнев, направленный на самого себя.
Машина влетела на очередной перекресток, и я едва не пропустил красный свет. Мысли метались в хаотичном беспорядке. Что, если с Элизабет что-то случилось? Или с Томом? В голове крутились самые страшные сценарии, от которых становилось холодно внутри.
Отрешенным взглядом провожал проносящиеся мимо здания и улицы Лондона, но не чувствовал ничего. Эти места, которые всегда грели сердце, сейчас не имели никакого значения. Всё, что волновало меня, было далеко впереди, в моем доме, среди тех, кого любил.
Я сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться, но не смог. Мысли продолжали метаться, и с каждой из них приходилось сильнее давить на педаль газа и разгонять машину всё быстрее, чтобы скорее оказаться в особняке.
***
Непривычный гвалт встречает меня, когда я буквально влетаю в дом, тяжело дыша после мучительной битвы, развернувшейся в моей голове. Особняк, обычно погруженный в тишину в этот час, был наполнен странным шумом, как будто что-то вышло из-под контроля. Как по щелчку, передо мной материализовался Джаспер, во взгляде которого не было его стабильного спокойствия – сейчас в глазах мужчины плескалось возбуждение.
– Что происходит? – вырвалось у меня, но ответа не последовало. Игнорируя протянутую мужскую руку, я сбросил пальто на ближайший стул и стремительно направился в гостиную, влекомый исходящим из нее шумом.
Сердце пропустило удар и, казалось, замерло, когда увидел, кто там находился. Комната озарялась ярким светом, который отражался от многочисленных глаз, собравшихся в центре.
Джаспер, зашедший за мной, миссис Ленон, доктор Клафлин, Артур, миссис Паф, Том. Все они образовали круг, но сразу же расступились, стоило заметить мое появление.
Две женщины были центром всеобщего внимания. Моя жена, которая впервые за многие месяцы была здесь, в этой комнате, а не в своей спальне, замкнутой в своем мире, как-то странно скукожилась в инвалидном кресле, но ее глаза были на удивление ясными и трезвыми. Ранее густые рыжие волосы, которые за время безвылазного пребывания в добровольном заточении заметно потускнели, сейчас были заплетены в аккуратную косу. На худощавом женском теле красовался роскошный бардовый халат, который так любила Лиз. Моя Лиз. Ее взгляд блуждал от одного человека к другому, пока каре-зеленые зрачки не заметили меня. Ресницы едва заметно вздрогнули, на осунувшемся лице пробежала еле заметная тень улыбки, а я так и не мог пошевелиться. Прирос как вкопанный к полу, не в силах поверить в то, что вижу.
– Боже… – как будто издадека услышал свой собственный шепот, едва веря своим глазам. Мой шок был настолько велик, что на мгновение я действительно потерял способность двигаться
– Папочка! Посмотри! – Том, влетевший в меня с разбегу, заставил отмереть и перевести ошалелый взгляд на сына. – Мисс Клэр помогла маме спустится!
И только сейчас я посмотрел на женщину, которая замерла рядом с моей женой, как львица, защищающая свое. Ее тонкие пальцы напряжённо вцепились в плечо Элизабет. Расстояние между ними было катастрофически маленькое. И я в очередной раз задался вопросом, как ей это удалось?
Медленно, словно опасаясь, я поднял сына на руки и сделал маленький шаг навстречу жене. Затем ещё один. И ещё. Пока не оказался вплотную с тонкими лодыжками, выглядывающими из-под краев яркой материи. Опустив Тома на пол, сам присаживаюсь на корточки рядом с Лиз и несмело кладу трясущиеся ладони на ее бедра.
– Как?.. – не понимаю, что говорить. Не осознаю этот вакуум, который засасывает, усиливаясь тишиной, образовавшейся в комнате. Это все слишком личное. Слишком наше. – Не понимаю…
– Это Клэр, – спокойно отвечает жена, переводя взгляд, который я не видел у нее уже очень давно, на девушку рядом. Он лучился благодарностью. – Твоя ставка сыграла, Чар. Признаю. Было умно поставить на нее.
Лиз снова едва заметно улыбается, а мое сердце пропускает удар. Я так давно не видел ее такой. Чтобы в ее глазах искрилась жизнь.
Жена снова бросила взгляд на Клэр, но теперь с женского лица слетел любой намек на радость. Брови нахмурились, а в темных зрачках заплясала тревога.
– Клэр, что с тобой? – буквально прошептала она.
Я резко дернул головой и увидел Хэйг. От природы смуглая кожа девушки сейчас катастрофически побледнела, а в зелёных глазах читалась такая смертельная усталость, что меня от этого вида просто повело. Клэр из последних сил держалась на ногах, её тело покачивалось, как будто она вот-вот упадет. Сомкнутые пальцы на плече жены служили ей опорой. Когда я это понял, женская ладонь ослабила хватку и коленки, обтянутые узкими джинсами, подкосились.
– Папа! Она падает!
Не знаю, что было быстрее: крик сына или моя реакция. Всё случилось молниеносно. Я сорвался с места, не думая, а просто действуя. При этом то, что происходило внутри меня в этот момент, просто не поддавалось объяснению. Каждая клетка тела сжалась в тугую пружину, физически мешая мне вдохнуть. Мне нужно было поймать ее. Я не мог позволить ей упасть.
Клэр оказалась в моих руках прежде, чем успела достичь пола. Девушка была очень хрупкой. Не осознавая, что делаю, я крепче прижал её к себе под бешеный вой собственной крови в ушах. И тут, словно по щелчку, посторонний шум включился в голове, и я, наконец, услышал множество разношерстных голосов в комнате.
– Положите ее на диван… – звучал взволнованно Джаспер.
– Мистер Хоггард, дайте мне осмотреть девушку! – раздался над ухом голос лечащего врача жены.
– Бедная девочка, натерпелась сегодня… – причитала миссис Леннон, хозяйка на моей кухне.
Я на автомате опустил девушку на диван и развернулся, снова встречаясь с задумчивыми зрачками каре-зеленых глаз жены. Элизабет ничего не сказала, просто с ног до головы просканировала меня своим рентгеновским взглядом, от которого стало не по себе. Я медленно подошёл к Лиз, снова опустился на корточки рядом с ее креслом, стараясь не возвращаться мыслями к другой женщине, над которой сейчас вился весь мой персонал и о которой у меня так сильно было сердце, хотя я сам не мог понять почему. Вот моя жена, которая, наконец, сделала первый, но такой важный шаг к восстановлению прежней жизни. Мой сын, который обнял меня за плечи и любовно смотрел на мать . Моя семья, которой я живу. Так почему же мне так сильно хочется развернуться и проверить девушку, которая никто для меня? Почему руки чешутся поправить непослушный локон, упавший на бледное лицо, а неспокойное сердце хочет почувствовать взгляд этих невероятных зелёных глаз?
И жена будто слышит все эти вопросы, взрывающиеся как фейерверк один за другим в моей голове. Медленно берет меня за руку, вынуждая встретиться взглядами.
– Сегодня выдался очень тяжёлый день, – спокойно говорит Элизабет, легко переплетая наши пальцы. – У Клэр особенно. Скорее всего, она эмоционально и физически истощена. Ей пришлось очень много поднимать меня, пока не приехал Артур.
Удивлённо вскидываю брови. В голове одна за одной начали мелькать картинки происходящего ранее. Волна неконтролируемого, лютого гнева на себя буквально прижала своей силой, заставляя со всей дури стиснуть челюсти и обернуться. Доктор Клафлин кружил над Хэйг, глаза которой по-прежнему были закрыты. Меня же раздирало на части от неправильности происходящего: я должен ликовать от того, что моя Лиз здесь, но я разбиваюсь на куски об собственное воображение, когда представляю, как эта хрупкая девушка помогала моей жене, из последних сил поднимая ее и пересаживая в инвалидное кресло.
– Пусть она придет в себя, – словно чувствуя мою агонию, Элизабет осторожно приподнимает мой подбородок и заставляет снова посмотреть ей в глаза. – И мы все расскажем.
Глава 15. Неожиданное откровение
Клэр
Пытаюсь оторвать веки друг от друга под тяжестью слипшихся ресниц, защищаясь от яркого света, направленного прямо мне в лицо. Когда глаза все-таки распахиваются, интуитивно поднимаю ладонь, чтобы прикрыть зрачки от раздражителя, но тело будто свинцом налилось. Каждая мышца словно выкована из стали.
– Как вы себя чувствуете? – голос доктора Клафлина прорывается через гул всевозможных звуков вокруг, пока я силюсь сфокусировать на мужчине зрение. – Клэр?
– Меня будто каток переехал, – пытаюсь подняться на локтях, но руки соскальзывают, и я с громким плюхом падаю обратно на диван. – Твою ж…
В памяти резко всплывает факт того, где я нахожусь. Веки бесприкословно раскрываются во всю ширину, открывая обзор гостиной, где столпились все поситители особняка, добрая половина из которых топталась возле меня. Но мой взгляд интуитивно ищет Элизабет. И когда я нахожу её, то облегчённо выдыхаю.
– Ты нас напугала, – хозяйка дома осторожно забирает свои ладони из плена длинных пальцев Чарли, на которого, почему-то, я изо всех сил стараюсь не смотреть, испытывая при этом абсолютно не понятные эмоции. Девушка медленно подъезжает ко мне и одобряюще гладит по руке. – Думаю, что сегодня тебе лучше остаться здесь.
– Нет, Габс будет переживать, – пытаюсь подняться, но понимаю, что действительно с большим трудом могу пошевелиться.
– Клэр, пожалуйста.
Тонкие бледные пальцы обхватывают моё запястье, а каре-зелёные глаза смотрят так пронзительно, что во мне просто не остаётся сил сопротивляться.
– Ладно… Только мне нужно найти телефон, чтобы предупредить тётю. Иначе она примчится сюда.
– У нас всем места хватит, – со смешком выходит вперёд Том и протягивает мне мой мобильник. – Я нашёл его на полу в спальне. Видимо он выпал, когда ты помогала маме.
– Спасибо, малыш, – улыбаюсь, забирая у Тома телефон и целуя светлую макушку. Машинально дёргаю головой, когда мальчишка спешит вернуться к матери, и ловлю в плен своего взгляда яркие голубые зрачки хозяина дома.
Чарли напряжен – это видно невооружённым взглядом. Красивый лоб прорезает образовавшаяся складка, рука потирает подбородок, едва покрытый светлой щетиной, а глаза неустанно изучают моё лицо. Пробегают по наверняка растрепанным волосам, цепляют приоткрытые губы и снова сталкиваются взглядом с моим.
– Доктор Клафлин, – глубокий мужской голос разбивает пространство, заставляя стихнуть весь посторонний шум, – какие рекомендации следует соблюдать моей жене и Клэр?
– Мисс Хэйг нужен отдых, её тело было не готово к… Эм… Случившимся нагрузкам, – мужчина многозначительно пожал плечами и мазнул взглядом по смутившейся Лиз. – Просто крепкий сон и удобная постель. А Элизабет…
Кристиан снова посмотрел на Лиз и задержался на ней немного дольше, чем положено. Неприлично дольше.
– Элизабет нужно сохранять достигнутый прогресс.
– Я помогу ей подняться наверх, – вступает в диалог Артур, физиотерапевт Лиз, но Чарли заставляет всех замолчать, делая широкий шаг вперёд.
– Я сам в состоянии позаботиться о своей жене. Всё свободны. Джаспер, распорядись, пожалуйста, обустроить для Клэр комнату для гостей.
Сейчас, под немую тишину гостиной, я понимала, почему про всех без исключения мужчин семьи Хоггард в сети писали о превосходстве. Глядя на хозяина дома, на бесприкословное подчинение его поручениям, слыша его уверенный голос без тени приказов, но заставляющий всех вокруг мобилизовываться, мне почему-то стало не по себе.
Чарли осторожно поднял на руки жену, аккуратно прижимая хрупкие плечи к себе, при этом шёпотом попросил Артура транспортировать наверх кресло с помощью подъёмника на лестнице, который долгое время не использовался. Том счастливо засеменил следом за родителями. Я же усталым взглядом провожала широкую мужскую спину, напряженно выступающую под тканью рубашки, и не переставала крутить в руках свой телефон. А в голове то и дело всплывал безумно сложный, но абсолютно точно продуктивный сегодняшний вечер.
Элизабет
Чарли беспокойно осматривает комнату, пока я поправлю одеяло и удобнее устраиваюсь в постели. Сегодня он никого не подпустил ко мне, предпочитая совершить все манипуляции самостоятельно. А я не могла отказать, потому что сильно соскучилась по его рукам, его вниманию и заботе, хотя он ни разу за все это время не отказал мне в них. Я просто соскучилась по своему мужу. За все то время, что я отгораживалась от него, я действительно забыла, какой он замечательный. Но, все-таки, я слишком хорошо знаю Чарльза, чтобы понять, что физически он здесь, со мной, а мыслями явно в другом месте.
– О чем ты думаешь? – перехватываю крепкую руку и заставляю мужа замереть на месте и посмотреть на меня. – Ты словно где-то далеко.
Чарли тяжело вздыхает. Молча устраивается в моих ногах, ласково гладит по ножке крепко заснувшего рядом со мной Тома, а затем переводит на моё лицо свои уставшие глаза, выбивая из меня дух. Я так привыкла, что он всегда собран, решителен, знает, что хочет и как лучше сделать, что оказалась просто не готова к тому, что Чарльз Хоггард тоже может быть расстерян.
– Я потерял контроль, Лиз. А если бы что-то случилось? – муж обхватывает голову руками и зарывается пальцами в волосы. – Я и так каждый божий день корю себя за то, что в тот долбанный вечер не повёз вас сам. Только потому, что ненадолго потерял бдительность. Сегодня произошло тоже самое.
– Чарли. Посмотри на меня.
Его голубые зрачки встречаются с моими.
– Ты не можешь контролировать все двадцать четыре часа в сутки. И в том, что тогда я была за рулём – только моя вина и только моя ответственность. Если бы пострадал Том, то я бы с этим жить точно не смогла. А так… – я печально оглядываю свои обездвиженные ноги, – я получила то, что заслуживала.
– Прекрати!
Муж резко поднимается и отворачивается.
– Чарли, но мы должны об этом поговорить.
– Нет.
– Чарли… – пытаюсь вернуть себе внимание мужчины, но он каждый раз, когда мы пытаемся поговорить о событиях того дня, закрывается от меня.
– Сегодня был сложный день, Лисенок, – сердце предательски екает, когда он называет меня так. Чарльз разворачивается, медленно опускается к моему лицу и очень чутко целует в лоб. – Тебе нужно отдохнуть.
– Ты можешь остаться…
Я снова перехватываю тонкие пальцы и несмело сжимаю. Вижу вспышку удивления в светлых глазах, которая так же быстро гаснет, возвращая привычную задумчивость взгляду.
– Я хочу попытаться, Чарли. Попытаться вернуть хотя-бы что-то из того, что было раньше.
Мужчина молчит. Только переводит внимание с меня на сына и обратно, обдумывая в своей чересчур умной голове все варианты развития событий.
– Сейчас только доделаю кое-какие дела и вернусь к тебе. Обещаю. А теперь спи.
Муж в который раз осторожно поправляет одеяло на моей груди, слабо улыбается и тихо покидает спальню, которая когда-то принадлежала нам обоим. После аварии, когда я замкнулась в себе, Чарли переехал в одну из гостевых комнат, чтобы дать мне хоть какое-то пространство.
Я облегчённо откидываюсь на подушки, машинально ухватившись ладонью за руку сына. Это то, что всегда успокаивает меня – его присутствие рядом. Я сделала важный шаг на встречу. Клэр показала мне, что я готова. Что я скучала по всем, по обстановке в доме, по людям рядом, по компании, а не одиночеству. По себе прежней. Но при этом я чётко осознаю, что с Чарли просто не будет. Потому что только я одна виновата в том, что произошло. И мы оба это знаем.
Клэр
Я битый час ворочалась на роскошной кровати, пытаясь уснуть после эмоционального монолога Габби, который разрядил мой телефон, но сон исчез. Если в гостиной я готова была провалиться в небытие сразу же, как разлепила глаза, то сейчас явно была бодрее. Именно поэтому, в двенадцатом часу ночи, я роюсь на хозяйкой кухне в поисках еды. Желудок урчит так, что, кажется, может перебудить весь дом, чего бы мне категорически не хотелось.
Когда сэндвич томился на красивой тарелке, а кофе-машина издавала последние аккорды по приготовлению ароматного напитка, за моей спиной раздался глубокий голос:
– Вижу, что тебе лучше.
Резко разворачиваюсь и стопорюсь в собственных ощущениях. Чарли подпер спиной дверь, сложив крупные руки на груди, при этом улыбался так широко и непринуждённо, что мои губы сами по себе растянулись в ответной улыбке.
– Это да, – неосознанно поправляю локон, упавший на лоб. – Почему не спишь?
– Доделывал пару отчётов. Немного выбиваемся из графика. Кстати, скоро общее собрание, тебе нужно будет присутствовать.
Киваю, делая глоток кофе.
– Как Лиз?
– Отдыхает, Том с ней. Сегодня у всех был тяжёлый вечер, – Хоггард задумчиво потёр подбородок. – Как ты себя чувствуешь?
– Как видишь, – усмехаюсь и указываю на свой провиант. – Присоединишься?
– Знаешь, не откажусь.
Чарли грациозно отталкивается от тёмной поверхности, завораживая своими отточенными движениями: темно-серая футболка облепляет выделяющиеся мышцы, обнажая красивые руки с переплетенной сеткой вен на предплечьях, спортивные штаны придают его всегда собранному и деловому образу ноту какой-то одомашненности, что не может не нравиться. Мужчина неторопливо подходит ко мне, с первого раза находит всю необходимую посуду, что неудивительно, и делает такой же сэндвич себе из продуктов, которые я не успела убрать в холодильник.
Всё происходит в тишине, которая, к слову, ни угнетает, ни пугает, ни не доставляет дискомфорта. Как будто чувство защищенности, которое я испытываю рядом с этим человеком – единственное правильное ощущение. Но я-то знаю, что не могу и не должна испытывать подобных чувств.
– Я хотел сказать тебе спасибо, Клэр, – голос Чарли отрывает меня от наблюдения за тем, как мужчина запускает кофе-машину снова, и заставляет встретиться взглядом с яркими голубыми глазами, которые лучатся теплом. – То, что ты сегодня сделала… Ты даже представить себе не можешь, на сколько это важно для неё, для меня, для Тома. Для всей нашей семьи.
– Я поступила так, как должна была. Потому что не могу смотреть, как молодая и красивая женщина губит себя под гнетом обстоятельств.
Замолкаю на мгновение, обдумывая, говорит или не говорить о том, что я видела в сети. Хоггард делает осторожный глоток ароматного кофе, не сводя с меня своих внимательных глаз. Он будто знает, что я хочу сказать. Но не торопит при этом. Даёт мне право выбрать. И это ещё один жирный плюс в копилку достоинств этого человека.
– Я видела, что стало с машиной… Я… Я искала информацию. Не пойми меня неправильно, Чарли, но мне нужно было знать, что произошло, чтобы предпринимать какие-то дальнейшие шаги.
– Всё нормально, Клэр. Ты все сделала правильно.
Его тёплая рука неожиданно ложится на мою, когда я понимаю, что очень сильно сжимаю пальцами кружку. Тепло мужского тела резко остужает мои мысли.
– Если Элизабет выжила в такой мясорубке, то это не просто так, понимаешь? При этом Том не пострадал. Она даже только ради этого должна делать все, чтобы жить. Ради него жить!
Хоггард молчит, но не убирает пальцы с моей ладони. Лишь легонько сжимает их в знак одобрения, а затем осторожно заправляет вновь упавший локон мне за ухо, разгоняя табун мурашек по всему телу.
– Ты так сильно напоминаешь мне её… Живая, вовлеченная и неравнодушная… – мужская рука опускается вниз, оставляя шлейф холода на коже, – порой я смотрю на тебя и не могу справиться с эмоциями.
– Я… Я понимаю…
– В тот злополучный вечер мы впервые разругались, – Чарли прикрывает глаза, вспоминая мучительные моменты прошлого. – Не уверен, что могу рассказать тебе все, но… Тогда наш брак трещал по швам. И я до сих пор виню себя за то, что не был за рулём этой гребной машины.
Я действую импульсивно. Отставляю кружку на широкую деревянную столешницу и резко подаюсь вперёд. Обхватываю руками мощный торс и крепко прижимаюсь к мужскому телу. Чувствую себя совсем маленькой рядом с ним. Вкладываю в свои объятия всю поддержку, на которую способна. И когда ощущаю горячие ладони на своей спине, громко шепчу куда-то в район груди:
– Тяжесть вины никогда не даст плодов, Чарли. Ты только убьёшь себя морально, а затем и её. Судьба дала вам такой шанс на восстановление и воссоединение, не упускай его, – ещё крепче сжимаю пальцы, ощущая такое же давление в ответ. – Ты потрясающий человек, прекрасный отец, заботливый муж и хороший друг. Не кори и не вини себя, ради всего святого. Того, что сделано, не вернуть. Зато можно попытаться построить новое. Иди к жене и сыну. А я всегда тебе помогу.
Отстраняюсь так же резко, как и подалась вперёд, ощущая немыслимую пустоту внутри. Ловлю в плен красивое лицо, вижу мечущийся по моему лицу взгляд, губы, раскрывшиеся в попытке сказать что-то в ответ, но лишь качаю головой. Разворачиваюсь на пятках и спешу покинуть кухню, изо всех сил борясь с собой. Потому что в моем сердце все больше и больше разрастается чувство, которое я никогда не должна испытывать по отношению к этому конкретному мужчине.
