Владимир Аджалов
И Он пришел
Главарь почувствовал головокружение, понял, что теряет много крови и может не успеть. Ну ничего, вот у него теперь еще как раз две гранаты, взятые с пояса убитого бойца. Одну он бросит вниз по лестнице, другую – в открытую дверь авто.
И он пополз к цели, оставляя за собой след темной крови.
Внизу, показав руководителю группы на лежащего в центре комнаты человека, кардинал сказал:
– Вот этот носитель. Вы считаете, что имеете право его забрать?
– Господи Иисусе, да кто это? – громко спросил один из членов группы, по-видимому, слегка контуженный взрывом.
– Вы правы, сын мой, – не менее громко и торжественно сказал кардинал. – Верю, что здесь собрались люди, достойные того, чтобы видеть это. Это тело Иисуса Христа, восставшее из небытия по дозволению Божьему!
И в этот момент раздался взрыв. Ни один осколок не долетел вниз, но ударная волна выбила стеклянную стену. Все оказались в одном большом помещении.
Стало слышно, как лаборант кричит доктору:
– Смотрите, смотрите, поток заканчивается!
Журналист обнял камеру, как мог, подошел с ней ближе и снимал Его лицо крупным планом. Было видно, как мимика лица оживает.
Наверху отчаянным движением главарь сектантов выдернул чеку последней гранаты, бросил ее в автомобиль и обмяк в луже собственной крови.
Внизу бегавшие по большому экрану импульсы стали на глазах редеть. Вот проскочила еще группа, вот еще – и пошла ровная линия.
Он открыл глаза.
Сверху донесся негромкий звук взрыва.
Он недоуменно повернул голову, встретил взгляды смотрящих на него людей, посмотрел прямо в камеру и улыбнулся.
Глава 24
Четверг. Италия, Рим
День в комплексе на крыше гостиницы прошел неожиданно быстро. Как бы ни были все подавлены сложившейся ситуацией, телевизор делал свое дело. Сначала потихоньку увлекла новость об инопланетных сигналах. Размышления экспертов побудили ребят к фантазиям. Оказалось, что все верят в НЛО и считают контакт с инопланетянами делом времени. Но по мере того, как иссякли идеи с экрана, стала менее интересна и сама тема.
Тут неожиданно пошли репортажи из Зальцбурга.
Сначала пробежало сообщение в оперативной новостной ленте, которая постоянно ползла снизу по экрану телевизора. Там сообщалось, что идет бой за клонированное тело Иисуса Христа, и указывалось, какая телекомпания ведет оперативный репортаж с места события. Нужный канал был в пакете гостиницы, ребята переключились и сразу стали смотреть прямой репортаж Риттера.
Если неторопливые беседы про инопланетные сигналы просто будили фантазию, то этот репортаж увлек их полностью. Все искренне переживали. Атмосфера иногда напоминала трибуну на футбольном матче. Только болели все за одну команду – за тех, кто сразу был в поместье.
Медбрат сидел на стуле между кроватями и тоже не сводил глаз с экрана. Было видно, что и он на стороне неведомых владельцев лаборатории.
Лишь один человек в комнате последние часы уже почти не обращал внимания на экран телевизора. Турок сразу после получения письма от Индуса понял, что может этот срок не продержаться. Ему никогда не приходилось столько времени обходиться без лекарств. Поэтому он уже тогда согласовал с ближайшим соседом Малайцем план действий.
– Я никогда такого интервала в приеме этого лекарства не делал, – сказал он Малайцу. – Не представляю, в какой момент могу не выдержать. У меня может отключиться голова, но организм еще будет продолжать работать. Концентрация этого яда в моче будет и дальше расти. Как пойму, что мутнею, заменю последний раз приемный пакет мочеприемника. К нему мы с тобой привяжем веревочку, и у тебя будет возможность забрать пакет, когда придет время.
Малаец сказал:
– Мне этот вариант не нравится. Нужно меня к тебе приблизить. Я могу, если надо, и приподняться, а руки у меня вполне рабочие.
Через несколько часов он попросил медбрата убрать тумбочку между их кроватями, сославшись на плохое самочувствие Турка. Тот действительно к тому времени выглядел плохо, лицо было нездорового цвета, глаза и губы были сухими и воспаленными. Медбрат был просто рад, что Малаец берет на себя часть ответственности.
Аптечка в комплексе была, похоже, укомплектована в позапрошлом веке. На нее никто и не рассчитывал. По общему согласию, ребята должны были привезти с собой все обычно необходимые для них препараты. Остальное при необходимости всегда могли доставить в считанные минуты из клиники. В результате все, чем медбрат смог помочь, – это принести грелку из дурно пахнущей резины, наполненную ледяной водой.
Когда Малаец оказался на расстоянии вытянутой руки от Турка, они оба почувствовали себя легче. Не спеша Малаец вместе с Турком подготовили его лекарство для приема. Они залили лекарство в пакет с трубочкой из-под сока и укрепили Турку под щекой. Тот стал выглядеть как раненый в голову. Повязка была не очень аккуратна, но зато трубочка была прямо в уголке рта. Так он сможет глотнуть лекарство, когда придет время, если еще останется в сознании. Малаец примерился, приподнимаясь на своей кровати. Они убедились, что он сможет дотянуться при необходимости до пакета, ради будущего содержимого которого Турок шел на смертельный риск.
Репортажи из поместья под Зальцбургом тем временем стали заканчиваться. Камера, которая лежала в автомобиле у входа в лабораторию, показала отчаянную атаку предводителя сектантов. Последняя граната полетела буквально в объектив этой камеры. На улыбке смотрящего всем в глаза человека из лаборатории оборвался репортаж Риттера со второй камеры. Хотя они шли одновременно, их снова и снова по очереди транслировали по всем каналам.
Съемки со стороны улицы, после побега уцелевших сектантов были не так интересны. Приехавшие корреспонденты стали осаждать ворота, пытаясь снять хоть что-нибудь внутри поместья. Еще немного – и начался бы третий штурм ограды поместья. К моменту прибытия полиции люди в светлых спортивных костюмах организованно и легко перетекли через тот же забор, через который проникли утром. Звук уезжающего микроавтобуса потерялся в гвалте, который издавали толпящиеся у ворот корреспонденты.
Первое требование прибывшего наряда полиции заключалось в том, чтобы очистить от посторонних место происшествия. Всем пришлось отойти от ворот. На территорию поместья было приказано никого не пускать, с территории – никого не выпускать.
Полиция решила отправлять сектантов по одному в клинику ближайшей тюрьмы. Илья не разрешил машинам полиции заехать на территорию поместья. В результате корреспонденты имели возможность подробно снимать процесс отправки каждого подследственного. Большой интерес проявили корреспонденты и к холодному оружию, подобранному на поле боя. Каждый предмет эксперты-криминалисты аккуратно переносили в прозрачных пакетах. Тело главаря в темном пластиковом мешке увезли в другом направлении.
Полиция наконец уехала, и тогда у ворот состоялся небольшой разговор между корреспондентами с одной стороны и Ильей с другой. Собравшиеся представители телерадиокомпаний, а также подоспевшие корреспонденты ведущих религиозных изданий просили, уговаривали, требовали доступа на территорию поместья. В результате Илья был вынужден пообещать, что завтра утром, часов в десять, все они будут приглашены на территорию поместья. Там они смогут задать свои вопросы лицам, находящимся в поместье. Илья попросил собравшихся оставить свои визитные карточки, чтобы завтра не возникло проблем с зеваками и чтобы всем хватило места.
В это время бывший главный пациент лаборатории, одетый в форму лаборанта, беседовал о чем-то на кухне господского дома с донной Исабелью. Она успевала не только говорить с ним, но и угощать только что испеченным пирогом с яблоками. Жизнь на территории поместья потихоньку входила в свое русло. Доктор командовал наведением порядка в лаборатории. Но об этом телезрители могли уже только догадываться.
Когда захватывающие репортажи закончились, в Риме заложники стали возвращаться к действительности. Суровая действительность заключалась в том, что сами они тоже находятся очень близко к границе между жизнью и смертью. А один из них уже был на этой линии. Время подходило к долгожданному моменту. Яд нужной концентрации наполнял пластиковый пакет, укрепленный на поясе Турка. Малаец следил за временем. Как они договорились, задача Малайца была взять пакет. Это был одновременно сигнал Турку, что он должен сделать хотя бы один глоток лекарства.
Лежавший с другой стороны от Турка Американец не выдержал и начал шептать Малайцу:
– Ну давай, не тяни! Ты видишь, он уходит!
Правда, было ощущение, что Турок уже потерял сознание: он даже не отреагировал на слова Американца. Малаец со слезами в голосе сказал:
– Нужно еще минут пять.
Через бесконечно долгие пять минут Малаец схватил пакет, пустил его по ряду к Индусу и стал толкать Турка рукой:
– Давай, глотай! Скорее!
Тот чуть качал головой с закрытыми глазами. Было видно, что он пытается сделать глотательное движение, но не может. Вот еще одна попытка судорогой прошла по лицу Турка. Стало ясно, что не сможет сделать этот так необходимый глоток. Американец застонал, как от боли.
Тут Малаец стал вынимать из закрепленного на его запястье широкого браслета тонкие металлические иглы. Одну за другой он твердой рукой стал их даже не втыкать, а вворачивать в открытые части тела Турка.
Он начал с кисти, потом воткнул в плечо, шею и голову. Это напоминало какое-то колдовство. Он делал это практически не глядя, ощупывая пальцами своей длинной руки поверхность тела Турка и находя приметы, куда ему нужно направить следующую иглу.
И чудо свершилось. Турок сделал глубокий вдох и выдох. Потом он стал глотать лекарство. Сначала у него получился маленький глоточек, потом еще один, еще один… Он опять смог глубоко вдохнуть и выдохнуть и открыл глаза.
Приподняв свою руку, он посмотрел на тыльную сторону ладони.
– Что это? – спросил он, глядя на рукоятку иголки, торчащую из ямки между большим и указательным пальцами.
– Это лучше, чем лекарство, – ответил серьезно Малаец. – Это народная мудрость. Полежи спокойно минут тридцать, и я их у тебя выну.
Долгожданный пакет добежал до Индуса. От него быстро пошла назад опять заготовленная заранее записка: «Теперь перешлите мне шприцы. У меня есть пара, нужно по одному на каждого». Записка далеко не пошла, Еврей сразу вернул ее назад Индусу с лентой из дюжины одноразовых шприцев. И пошел процесс синтеза и фасовки противоядия.
Индус надеялся завершить свою работу часа за три-четыре, еще до рассвета. Он почему-то лучше всех запомнил срок, который дал Феликс. Но что значили слова Феликса о трех днях – было не совсем понятно. Когда эти три дня в его понимании истекут? Это могло обозначать и эту ночь, и утро, и завтрашний вечер.
Индус надеялся на любовь всех террористов к эффектам. Феликс наверняка хотел кучи репортеров вокруг гостиницы сразу после взрыва. «Это значит, в любом случае не раньше рассвета», – повторял себе Индус, ловко и быстро работая тонкими пальцами. Маленькие посудинки, как живые, двигались на его столике, химические процессы шли по плану.
Глава 25
Тот же четверг. Та же Италия, Рим
Спецслужбы, караулившие гостиницу, наконец-то получили шанс отличиться. За два дня у них не появилось никакой надежды на благополучный исход. Террорист уходил от любых переговоров, повторяя одно и то же:
– Если выполните мои требования, я узнаю из новостей. Если нет – как я обещал, так и будет. Я взорву снаряд, уничтожу кучу уродов и своей смертью подниму боевой дух наследников великих идей!
И вот сейчас из гостиницы был сделан звонок по мобильному телефону. Спецслужбы запретили всем в гостинице не только пользоваться сотовыми телефонами, но даже их включать. Кому это было необходимо, были оснащены мобильными телефонами спецсвязи, работающими на других частотах.
Было достоверно установлено, что в зоне захвата заложников находятся пять активных мобильных телефонов. По номерам удалось вычислить, что четыре телефона принадлежат участникам олимпиады. А вот один номер опознать не удалось. На прослушивание, на всякий случай, взяли все номера. Но звонок раздался именно с этого, неизвестно кому принадлежащего номера.
Содержание разговора была неожиданно. Феликс звонил некоторому человеку, к которому он вполне серьезно обратился «ваше превосходительство».
Стенограмма разговора выглядела так:
Феликс (Ф): Я бы хотел дело завершить.
Его превосходительство (П): Логотип?
Ф: Да, все по трафарету.
П: Отлично. А у нас небольшая задержка. Мы вас очень просим продержаться до завтра.
Ф: Ну я и сам понял. У меня тут есть возможность смотреть деловые новости.
П: Я знаю, что вы умны и дальновидны. Значит, договорились на завтра?
Ф: Плюс пятнадцать процентов – и до полудня.
П: Плюс, но до трех. Иначе нам не успеть.
Ф: Договорились.
Совещание у руководителя контртеррористической операции пришло к нескольким выводам. Стало очевидным, что теракт имеет две цели. Одну цель декларирует террорист. Он вряд ли рассчитывает на удовлетворение требований, значит, приведет угрозу в действие. Нет оснований считать, что он блефует.
С другой стороны, из перехваченного разговора выявилось наличие второй цели. У этой цели есть заказчик, она, видимо, связана с рекламой или, напротив, нанесением ущерба деловой репутации. Вопрос «превосходительства» и ответ Феликса дают основания предположить, что на том или ином предмете на месте происшествия будет логотип какой-то фирмы.
При этом обнаружение этого логотипа должно произойти после наступления каких-то других событий. Они должны быть заметны на общем фоне мировых деловых новостей. Возможно, событие такого уровня инициирует Его Превосходительство, ведь так обращаются к главам правительств, министрам или послам государств. Феликс узнает, состоялись ли эти события, через единственный бизнес-канал ТВ в гостинице. Отключать его не имеет смысла, если не отключить мобильный телефон террориста. Если все это отключить, он догадается и сразу завершит «дело».
Вклад теракта в достижение этой цели существенен. Поэтому Феликс легко выторговывает надбавку в связи с задержкой завершения им «дела». При этом он никому не передал новые договоренности, значит, рассчитывает получить вознаграждение лично, то есть улизнуть после теракта.
Окончательные выводы. Первое: нужно готовиться к штурму. Второе: определилось примерное время штурма – в светлое время завтра, часа за три до упомянутого в разговоре времени, дабы опередить террориста. Атаковать ночью и потом в темноте эвакуировать отравленных инвалидов будет очень сложно. Третье: высока вероятность того, что террорист собирается выжить. Нужно проявить бдительность.
Руководитель операции раньше надеялся, что главной проблемой будет оперативное введение противоядия заложникам и их эвакуация. Его спецгруппа уже целый день отрабатывала варианты быстрого определения состава отравляющего вещества и введения противоядия. Для большинства газов необходимо ввести противоядие в первые секунды. Но никто не знал на самом деле, каков газ, какова его возможная концентрация. Гораздо хуже, если бойцам придется вводить антидот заложникам в условиях боя. А далее были одни вопросы. Террорист не собирается умереть с заложниками – значит, будет бой? Или не будет? И как террорист хочет уйти?
Расположение комнаты с заложниками таково, что оттуда можно только улететь. Любой дурак понимает, что если будут штурмовать, то с вертолетов. А этот Феликс, похоже, не дурак. Значит, у него есть что противопоставить боевым вертолетам? Но любое известное портативное летающее устройство будет сбито с вертолета через несколько секунд. Подмена, когда вместо заложника освобождается террорист? Этот трюк работает, когда заложников выпускают. А здесь все заложники должны умереть.
На всякий случай руководитель операции раздал командирам штурмовых групп фотографии захваченных участников олимпиады и медработника. Было принято решение двух первых бойцов забросить без всякого груза. Только противогазы, светошумовые гранаты и легкое оружие для нейтрализации террориста, если потребуется. Штурм был назначен на завтра на одиннадцать сорок по среднеевропейскому времени.
Глава 26
Все еще четверг. Где-то в Европе
Бывший хозяин поместья под Зальцбургом Крекс был в прескверном настроении. Он узнал о происходящем в поместье за обедом в своем кабинете, поглядывая на огромный телевизионный экран.
Когда Крекс понял, что дело идет к оживлению его бывшего главного пациента, то резко потерял аппетит. Напряжение, с которым он смотрел репортаж из Зальцбурга, было необычайным. Сотни миллионов людей смотрели завершение схватки. Но на всей Земле было лишь несколько десятков тех, с кем Крекс оказался по одну сторону баррикад. Да, он всей душой желал победы не малочисленной группе неизвестных профи рукопашного боя, а той самой темной массе. И он понимал, что эти темные люди сделают в случае победы.
Когда репортажи завершились, Крекс мерзко выругался, вскочил на ноги и стал быстро ходить туда-сюда по кабинету. Одна мысль мучила его теперь. Крекс терзался, ругал самого себя и приговаривал:
– Как же я так маху дал! Поторопился! Этот русский не случайно сразу согласился. Откуда-то знал, сволочь! Эх, продешевил я, продешевил… Живого Его я бы продал раза в три дороже.
История лаборатории встала перед глазами Крекса. Никто не знал, как сильно он не любил «пациента».
Крекс давно мечтал от Него избавиться и вернуть хотя бы часть потраченных денег. Когда Крекс решил клонировать Христа, он и понятия не имел о том, что дублировано будет лишь тело, физическая оболочка. Почему-то ему казалось, что сознание тоже как-то само появится в этом теле, и это будет сознание Христа, естественно. Только через пару лет после появления младенца он сообразил задать тогда еще живому профессору, руководителю лаборатории, вопрос: а как будет обстоять дело с сознанием у его любимого воскрешаемого папочки?
Профессор Крекса уже к тому времени раскусил. Крекс не мог быть родственником клона, явного семита. Сопоставив все это с волчьей натурой Крекса, прибравшего к рукам всю лабораторию «с потрохами», профессор усомнился в происхождении клеток крови. Он подверг детальному исследованию первоисточник – волокна – и постепенно дошел до сути.
И тогда он рекомендовал Крексу или начать воспитывать своего папу как ребенка, или оставить это дело на потом, когда наука чего-нибудь придумает. Крекс затаил на профессора злобу, но рассчитаться с ним не смог – тот тихо ушел однажды в мир иной, оставив Крекса с его проблемами.
Еще несколько часов назад Крексу казалось, что его проблемы закончились блестяще. Он был почти счастлив. Он не просто избавился – он взял огромный куш, миллиард зеленых! Теперь Крекс чувствовал себя одураченным. Он не выиграл, а проиграл, упустил еще больший куш, его провели!
Так он ходил и ходил кругами по кабинету, медленно снижая скорость и темнея все больше лицом. Потом сел за стол и ощутил что-то другое. Это уже не было расстройство от упущенной прибыли, самое противное чувство для Крекса. Но это тоже было какое-то сильное чувство. Очень сильное чувство.
Он никак не мог это чувство понять. Но, когда за окнами стало темнеть, Крекс понял, что это было за чувство. Ему было просто страшно.
То, что он хотел сделать с этим самым пациентом, могло выйти ему боком. Он ведь при этом теле все свои идеи обсуждал, не стеснялся. Выгонял всех из лаборатории и изгалялся возле этого безмолвного тела, все вслух думал, как бы на Нем заработать. Он Ему в своем фильме не только распятие готовил. Для настоящего скандала в будущем фильме у Крекса были заготовлены идеи из его основного бизнеса.
Крекс открыл дверку бара, достал бутылку с водкой. Он давно понял, что его в спиртном привлекает именно спирт, поэтому не мучился изысканными напитками. Налив себе сразу большой бокал, он его залпом выпил, без вкуса закусил остатками обеда, налил еще бокал и тоже выпил. Паршивое чувство страха не проходило.
Крекс стал быстро хмелеть, но не остановился, а налил себе еще бокал и опять махнул залпом, как в юности. Хмель стал быстро разливаться в его голове, и вдруг ему пришла неожиданная идея. У него же есть эти самые висюльки, нужно их на себя повесить. Если его и захотят наказать какие-нибудь мистические силы, то это будет ему защитой. Он никогда ни во что, кроме денег, не верил, но тут приходилось верить, ведь своими глазами видел.
Крекс, покачиваясь, подошел к центральному стеклянному шкафу со своими драгоценностями. Сам себе немного удивляясь, он снял с непристойной подставки две длинные цепочки – одну с крестиком, другую со звездой Давида – и надел на себя.
Ощущение страха не прошло. Тогда Крекс решил развлечься тем, что последние годы доставляло ему главное наслаждение – посмотреть новые шедевры своей порнографической империи. Как раз утром ему прислали свежий сборник с детской порнографией.
Слегка покачиваясь, почти пританцовывая, Крекс стал искать пульт, чтобы переключиться на компьютер. Огромный экран телевизионной панели начинался почти от пола и заканчивался на уровне его груди. Пульт лежал немного выше, на полке, среди кассет и дисков. Крекса слегка качало, и он оперся грудью на панель.
Что-то звякнуло сверху панели. Крекс наклонил голову, чтобы рассмотреть. Это две его новые цепочки легко ударились о поверхность телевизионной панели и одновременно соскользнули внутрь сквозь широкие вентиляционные отверстия.
Крекс никогда не обращал внимания, как там, с задней стороны его огромного телевизора, внутри красиво. Сейчас он как зачарованный смотрел туда сквозь светящиеся прорези.
Крест и звезда Давида на длинных цепочках сначала мягко качнулись внутри телевизора в разные стороны, вдоль задней стенки, а потом пошли навстречу друг другу. Они плавно шли к одной точке, к какому-то металлическому штырьку. Крекс увидел там какие-то буквы, черные на желтом фоне.
Надпись «Осторожно, высокое напряжение!» была сделана не зря. Крест и звезда Давида сошлись одновременно на высоковольтном электроде. Когда Крекса дернуло первый раз, он уткнулся физиономией прямо в свои грязные фильмы. Через несколько секунд агонии его бездыханное тело сползло на пол.