Владимир Александрович Андриенко
Рыцарский крест. Кригсхельферин Ева
– Я только секретарь. Моя задача печатать документы на машинке.
– Но секретарь такой структуры не могла не иметь доступа к секретной информации.
– Такой доступ у меня был, герр Лютер.
– И как вы можете оценить Лайдеюсера как начальника?
– Он был строг и требователен. Но моей работой был доволен. Конфликтов у меня с майором Абвера Лайдеюсером не было.
– Хорошо. Как вы восприняли факт его перехода на сторону врага?
– К тому времени я уже была переведена в крипо Львова под начало штурмбаннфюрера Шенка. С майором Лайдеюсером я больше не работала.
– Но вы же слышали, что он перешел к врагу?
– Насколько мне известно, майора Лайдеюсера захватили большевики, а не он перешел к ним.
– А вот это довольно спорный вопрос. Лайдеюсер был отстранен от работы после ликвидации Абвера как утративший доверие. Но во Львов прибывает Фридрих Вильке и своей властью снимает все обвинения с Лайдеюсера. При помощи Вильке Лайдеюсер, как агент нашей разведки, отправляется в захваченный красными Луцк, и попадает в плен.
– Но разве такого не случается, герр Лютер?
– Случается всякое, фройлен. Но слишком много совпадений именно в карьере Вильке. В 1941 году Вильке и Лайдеюсер провалили дело в Харькове и погиб генерал фон Браун. Они признали, что это была их ошибка. Но если предположить, что «ошиблись» они не просто так.
– Это весьма давнее дело, герр Лютер, о котором я не могу ничего знать.
– Хорошо. Оставим 1941 год в покое. Вильке работал в Ровно осенью 1943-го – зимой 1944 годов. Там же работал и Лайдеюсер. И эффективность работы Лайдеюсера была просто ничтожна. Я бы сказал, что он работал не на рейх, а на большевиков. Тоже можно сказать и о работе Фридриха Вильке. Я прочитал отчеты о его делах. Много помпезных слов, но никакого конкретного результата!
– Но я не работала под началом Вильке в Ровно, герр Лютер. И не могу вам сказать о его деятельности того периода ничего.
– А что сейчас, фройлен?
– Сейчас?
– Вы же работаете в особняке барона фон Нейрата по его заданию.
– Я не имею права говорить об этом задании с вами, герр Лютер. Это имеет гриф «совершенно секретно».
– Фройлен. Все знают кто такой барон фон Нейрат и его начальник генерал-полковник Бек. И я имею представление о том, какие люди собираются в особняке барона.
– Тогда зачем этот вопрос?
– Я хотел бы знать, чего желает Вильке?
– Оберштурмбаннфюрер служит рейху.
– Вы не сказали фюреру и рейху. Очевидно, для вашего шефа есть разница в этих словах?
– Я этого не сказала.
– Думаю, что Вильке из тех, кто видит будущее Германии без фюрера. А если он изменил присяге, то он враг. И я хочу, чтобы вы помогли разоблачить врага фройлен Шрат. Подумайте еще над моими словами. Но в следующий раз мы будем беседовать с вами не здесь. Это будет камера для допросов. И смею вас уверить, то, что вы там увидите, вам не понравится…
Глава 14
Трудные дни Вильке
Из истории сопротивления.
Барон Отто фон Нейрат принадлежал к верхушке немецкой военной аристократии. Он всегда был среди тех офицеров армии и флота, которые не пожелали принимать национал-социализм. В свое время барон служил под началом военного министра генерал-фельдмаршала фон Бломберга, который всегда неприязненно относился к митинговым нацистским политикам, ибо считал, что армия должна быть вне этого. Он ненавидел штурмовиков в коричневых рубашках и их лидера Рема за то, что тот хотел заменить вермахт так называемой «народной армией».
В 1938 году барона возмутил скандал, который возник вокруг фельдмаршала фон Бломберга и главнокомандующего сухопутными силами генерал-полковника фон Фритча. Нейрат был уверен, что это провокация нацистов. Гитлеру мешали и Бломберг и Фритч, ибо фюрер желал подмять армию под себя.
В 1938 году фон Бломберг, к тому времени уже вдовец, решил жениться на молодой немке Еве Грун. Фюрер поддержал его намерение, ибо брак аристократа с простолюдинкой подчеркивал единение немцев. Больше того Гитлер даже выступил свидетелем на свадьбе Бломберга. Но уже через месяц разразился скандал. Начальник полиции Берлина группенфюрер СС фон Хелльдорф обнародовал информацию о том, что Ева Грун занималась проституцией и её данные есть в картотеке полиции нравов. Гитлер вызвал к себе Бломберга и потребовал от него немедленно расторгнуть брак, ибо он нарушал нормы немецкой морали. Бломберг отказался, и фюрер принял его отставку. От Фритча нацисты избавились, обвинив его в гомосексуализме. Фритч пытался оправдаться, и его поддержал начальник Генштаба сухопутных сил генерал-полковник Людвиг Бек. Именно тогда барон фон Нейрат сблизился с этим генералом.
В итоге провокации Гитлер распустил военное министерство и вместо него создал три структуры: министерство сухопутных войск, военно-морского флота и военно-воздушных сил. Сам фюрер стал верховным главнокомандующим 4 февраля 1938 года.
– Все это, – говорил барон своим друзьям, – провокация организованная рейхсфюрером СС Гиммлером. Фюрер желал сделать армию своей, и теперь она принадлежит ему.
Затем фон Нейрат совместно с Беком готовил меморандумы, в которых планы Гитлера подвергались критике. В 1938 году Людвиг Бек призвал все высшее военное руководство уйти в отставку.
– На карту поставлен вопрос о существовании нации, – заявил тогда Бек. – Послушание солдата имеет границы! И чувство ответственности повелевает не выполнять приказ!
Но Бека мало кто тогда поддержал. Многие поверили в гений фюрера и в его планы. Барон фон Нейрат с тех пор стал верным сторонником опального генерал-полковника. Они строили планы государственного переворота и устранения Гитлера ещё в 1940 году. Но тогда германская армия одерживала победы и Германия была на стороне Гитлера.
– Они сейчас боготворят его, барон, – сказал Бек Нейрату в начале 1941 года. – Считают, что им будет принадлежать весь мир.
– Слепцы, – ответил фон Нейрат.
– Но скоро головы у немцев престанут кружиться от успехов. И тогда многие поймут ошибочность этого пути. Но, миллионы немцев заплатят за это своими жизнями.
– Нам остается только ждать, – казал Нейрат.
– Нужно установить контакты со всеми, кто желает противостоять ЕМУ. С остатками разгромленной социал-демократии и даже с коммунистами.
– С коммунистами? Но они ничем не лучше нацистов, – сказал фон Нейрат.
– Сейчас хороши любые союзники.
«Головокружение» прошло к началу 1944 года. И заговорщики снова активизировались…
* * *
Берлин.
Вильке и Танцман.
6 июля, 1944 год.
В особняке фон Нейрата в Берлине собирались люди недовольные фюрером, которые видели родственника барона советника Гёрделера новым канцлером Германии, а фельдмаршала фон Вицелбена – главнокомандующим вермахта. И первый шаг нового правительства – заключение мира на западе и продолжение войны против СССР.
Вильке поделился информацией с Тацманом. Они обговаривали это, прогуливаясь по парку.
– Во главе заговора стоит генерал-полковник Бек.
– Он придерживается консервативных взглядов? – спросил Танцман.
– Многие его сторонники, вроде барона фон Нейрата, полагают, что народное представительство следует ограничить.
– И как же они планируют это сделать? – спросил Танцман.
– Нижняя палата будет формироваться путем непрямых выборов, а верхняя вообще без выборов.
– Иными словами верхняя палата будет назначаться сверху?
– Именно так, бригаденфюрер.
– И кто будет её назначать?
– Монарх.
– Значит, они планируют вернуть кайзера на трон?
– Именно.
– И на пути у них стоит Гитлер, – подвел итог Танцман. – Но что вы скажете о возможности заговорщиков воплотить свои планы?
– Я скажу вам правду, бригаденфюрер, я все больше убеждаюсь, что шансов у них нет.
– Почему вы так думаете, Вильке? Если состав заговорщиков таков, как вы сказали, то среди них есть авторитетные военные. А теперь не 1940-й год, когда все верили в гений фюрера.
– Не все из них желают рисковать, бригаденфюрер. Они не любят Гитлера и хотят его падения. Многие даже хотят его смерти. Но единства среди них нет.
* * *
Берлин.
Квартира Фридриха Вильке.
9 июля, 1944 год.
Фридрих Вильке был удивлен тем, что Ева Шрат не пришла к нему для очередного доклада. Она всегда была пунктуальна и знала, как важна сейчас каждая мелочь, которую она могла узнать.
Он позвонил дежурному офицеру отдела «Восток».
– Гросс? Это вы?
– Штурмфюрер Гросс.
– Это оберштурмбаннфюрер Вильке.
– Я вас слушаю, герр оберштурмбаннфюрер.
– Оберхельферин Ева Шрат не передавала никаких сообщений для меня?
– Нет, герр оберштурмбаннфюрер. Если бы что-то было передано, я сразу известил бы вас. У меня строгий приказ на этот счет.
– Хорошо. Предупредите моего шофера, что я жду его через час.
– Машина уже выслана, герр оберштурмбаннфюрер.
– Спасибо, Гросс.
«Возможно, она осталась в особняке барона фон Нейрата. Если там произошло нечто важное, она могла пропустить доклад. Хотя стоит проверить сводку происшествий по Берлину».
Он снова внял трубку телефона.
– Управление полиции? Капитана Шлегеля! Да! Срочно! Оберштурмбаннфюрер Вильке у аппарата.
– Шлегель!
– Здравствуйте, капитан, вы еще не забыли о моей просьбе.
– Как можно, герр оберштурмбаннфюрер. Я контролирую особняк, который вас интересует.
– Мне нужно узнать, почему фройлен Ева Шрат там задержалась.
– Фройлен Ева? Он фройлен нет в особняке фон Нейрат, герр оберштурмбаннфюрер. И я не видел её несколько дней. Кажется, это было 6-го июля. Нет. 5-го июля. Фройлен Ева была в особняке в гостях. Но в 14.00 она покинула особняк.
– И что?
– И более там фройлен Шрат не появлялась.
– Вы знаете место жительства фройлен Герды фон Штюльпнагель?
– Да, оберштурмбаннфюрер.
– Вы можете оказать мне еще одну услугу, Шлегель?
– Я в вашем распоряжении, оберштурмбаннфюрер.
– Мне нужно осторожно проверить квартиру Герды фон Штюльпнагель. На предмет присутствия там фройлен Евы Шрат.
– Я это сделаю, герр Вильке. Но у меня для вас есть еще одно. Не знаю пригодится ли это вам. Но я скажу.
– Что такое, капитан?
– Люди из гестапо наблюдали за особняком фон Нейрат больше недели. Мы видели их там. Старались не попадаться им на глаза. Так вот сегодня их там нет.
– Нет?
– Они, очевидно, сняли наблюдение. И произошло это как раз после исчезновения Евы Шрат.
– Спасибо, капитан. Я ваш должник.
– Это я ваш должник, герр Вильке. Я никогда не забуду, что вы сделали для меня тогда в 1942 году в Харькове[61].
* * *
Берлин.
Управление РСХА.
Кабинет Танцмана.
10 июля, 1944 год.
Бригаденфюрер СС Танцман выслушал оберштурмбаннфюрера Вильке.
– У нас чрезвычайное происшествие, герр бригаденфюрер.
– У меня сейчас это случается каждый день. Не кресло, а сковорода раскаленная. Что еще случилось, Вильке?
– Оберхельферин Шрат пропала, герр Танцман.
– Что значит пропала?
– Она не появилась в назначенное время с докладом.
– Это было вчера?
Вильке ответил:
– Вчера она должна была представить очередной доклад.
– И она не явилась?
– Да, герр бригаденфюрер. Фройлен Ева не явилась. Я не придал этому большого значения.
– Почему?
– Её могли задержать важные обстоятельства, учитывая какое задние она выполняет. Но затем я сам навестил квартиру фройлен. И оказалось, что она не была там нынешней ночью.
– Она могла остаться в особняке фон Нейрат? – спросил Танцман.
– Я проверил. Особняк фон Нейрат фройлен Ева вчера покинула в 14 часов. Больше туда она не возвращалась. Я проверил также квартиру фройлен Герды фон Штюльпнагель. Но и там она не появлялась.
– Вы обыскали квартиру самой Шрат?
– Квартиру фройлен Шрат я осмотрел. Но там полный порядок. Нет ничего подозрительного.
– Вы хотите сказать, что Ева сбежала?
– Нет, такого варианта я не допускаю. Но думаю, что Еву могли похитить.
– Кто?
– Гестапо.
– Гестапо?
– Да. Если гауптштурмфюрер Лютер проинформировал свое начальство. Это самое вероятное.
– Бок сам выделил мне Лютера, Вильке. Полковник Бок мой друг. И предупредил бы меня.
– Вы уверены, герр бригаденфюрер? Ваш друг настолько предан вашей с ним дружбе? Но то, как исчезла фройлен Шрат похоже на стиль гестапо. Они могут похитить человека прямо на улице. Вы могли бы выяснить это, герр бригаденфюрер. Сам я не могу этого сделать. Слишком высоко для меня.
– Думаете Бок, если это дело его рук, станет со мной откровенничать?
– Но вы можете использовать ваше влияние на рейхсфюрера СС. Вы ведь понимаете, чем нам это грозит, если она в гестапо?
Танцман пока так и не информировал Гиммлера об операции «Племянница».
– Рейхсфюрер ведь еще ничего не знает? – спросил Вильке.
– Нет. Я не успел доложить. Слишком много работы, Вильке. Да и дело слишком серьезное.
Зазвонил телефон. Бригаденфюрер поднял трубку:
– Танцман у аппарата!
– Это Гиммлер! – сказал голос в трубке.
Танцман поднялся со стула.
– Я вас слушаю рейхсфюрер!
– Что у вас происходит, Танцман? Мне только что звонил Кальтенбруннер! И предложил отстранить вас от службы!
– Как? Я вас не понял, рейхсфюрер.
– Вас лично он пока обвиняет только в некомпетентности. Но среди вашего аппарата есть вражеские агенты. Это утверждение Кальтенбрунера. Я отстаиваю вас и отклонил его просьбу. Вы мой протеже и вам я доверил ряд важных заданий.
– Это провокация, рейхсфюрер! Я работаю над разоблачением заговора, и мне пытаются мешать. Как оказалось на самом высоком уровне!
– Вы готовы представить факты, Танцман?
– Готов, рейхсфюрер!
– Жду вас у себя в резиденции!
Танцман положил трубку и жестом приказал Вильке молчать.
Они вышли из здания…
* * *
Вильке спросил своего шефа:
– Что-то случилось, герр бригаденфюрер? И это связано с пропажей Евы?
– Я не знаю с чем это связано, Вильке. Но рейхсфюрер ждет меня для доклада.
– Доклада?
– Кальтенбруннер позвонил Гиммлеру и предложил ему отстранить меня от работы.
– Вас?
– Да. Пока за преступную халатность.
– Но каковы основания для подобного требования, герр бригаденфюрер?
– В моем аппарате есть шпионы. Это утверждение Кальтенбрунера. Подробностей я не знаю, Вильке. Но я сказал рейхсфюреру, как вы сами могли слышать, что у меня есть нити заговора против фюрера! Это единственное, что пришло мне в голову. И нам с вами нужно сейчас разработать версию, которую я озвучу в присутствии Гиммлера. Будем опираться на факт ареста фройлен Шрат гестапо.
– Фройлен Шрат работала по заданию среди возможных заговорщиков, герр бригаденфюрер. И мы можем представить версию заговора. Правда, у нас мало доказательной базы. Но версия есть и версия стройная.
– Давайте эту версию, Вильке. И помните, что мы с вами в шаге от пропасти. Нужно нечто такое, что оправдает нас полностью.
– У меня есть список, составленный по отчетам фройлен Шрат.
– Мне нужен заговор против фюрера, Вильке. Если Кальтенбрунер говорил про агентов в моем отделе, то наверняка он говорил о вас. После того как ваш приятель Лайдеюсер оказался на той стороне, вас могут связать с этим. Зачем я просил Бока выделить этого негодяя Лютера в мое распоряжение?
– Зачем же он вам был нужен?
– Я просил опытного сотрудника в мое распоряжение. Вот и получил проблемы на свою голову. Нельзя верить людям из гестапо. Но сейчас нужно думать, как исправить положение.
– Все-таки ваш друг штандартенфюрер Вилли Бок предал вас?
– Бок человек не такой плохой. Но если вы правы, и Ева в гестапо, то его могли вынудить. Бок не станет играть с огнем. И он успел доложить Мюллеру, а тот Кальтенбруннеру. И завтра информация может попасть к фюреру. Так что нам нужно торопиться, Вильке. Информация убойного характера. Пусть теперь без солидной доказательной базы. Но только это может нас с вами оправдать.
– Штауффенберг, бригаденфюрер!
– Что Штауффенберг?
– Этот человек будет покушаться на жизнь фюрера.
– И как он это сделает?
– Этого я не знаю. Но возможно, что он попробует пронести взрывное устройство на освещение в бункер.
– Доказательства?
– Пока только предположения, бригаденфюрер.
– Этого мало!
– Но версию вы можете выдать, и она должна привлечь внимание. Это даст нам хоть немного времени.
– Штауффенберг начальник штаба армии резерва, Вильке. И если я обвиню его, и мы не сможем этого доказать, то нас ждет не просто отставка.
– Я буду работать, герр бригаденфюрер!
– Работайте, Вильке.
Танцман развернулся и зашагал обратно к зданию…
* * *
Резиденция рейхсфюрера СС.
12 июля, 1944 год.
Гиммлер был недоволен. Над головой Танцмана сгустились тучи. Пока обвиняли не его, а оберштурмбаннфюрера Вильке. И рейхсфюрер перелистывал листы дела, которое Вильке вел в Харькове в 1942 году.
Но Танцман знал, что удар направлен на него самого, а не на Вильке. Для Кальтенбруннера тот слишком мелкая дичь.
Гиммлер закрыл папку и сказал:
– Я не хочу думать, что совершил ошибку, когда вызвал вас в Берлин, Танцман!
– Рейхсфюрер! Это провокация!
– Мне звонил не кто-нибудь, а сам Эрнест Кальтенбруннер[62] начальник Главного управления имперской безопасности.
– В чем же Кальтенбруннер меня обвиняет?
– Не вас, Танцман.
– Насколько я понимаю, дело касается оберштурмбаннфюрера Вильке? Это так?
– Да. Вот его старое дело, за которое он был награждён и повышен в звании. Но здесь не всё чисто.
– Это старое дело, рейхсфюрер. Время ли сейчас поднимать такие дела? У нас много ответственной работы.
– Не стоит вам учить меня работать, Танцман! Здесь я решаю что своевременно, а что нет!
– Простите, рейхсфюрер!
– Я хочу слышать вашу версию, Танцман.
– Вильке работает над двумя важными заданиями. Первое это безопасность нашего фюрера. И Ева Шрат, которую как я понимаю, арестовали, многое сделала для разоблачения заговора. И если Еву убрали, то кому-то выгодно чтобы заговор развивался дальше!
– Это слишком смелое заявления, Танцман.
– Я готов вам представить отчет о нашей работе. Хотя она еще не завершена. Группа высших чиновников готовит убийство фюрера и государственный переворот. Во главе заговора стоят высшие офицеры. И они готовы после покушения на жизнь фюрера возглавить выступление военных.
– Кто же стоит во главе заговора?
– Генерал-полковник Людвиг Бек, бывший начальник генерального штаба Вермахта. И в доме его доверенного лица полковника фон Нейрата собираются сторонники заговора. Они намерены задействовать армию резерва для своих действий, рейхсфюрер.
– Командующий армией резерва генерал Эрих Фромм в курсе событий заговора?
– Уверен, что в курсе. Но Фромм намерен занять выжидательную позицию.
– И вы готовы назвать других участников заговора?
– Фельдмаршал фон Виллебен, генерал Хепнер, генерал фон Тресков, полковник фон Бисмарк, полковник фон Нейрат, советник экономики Гёрделер, советник МИДа Адам фон Тротт. И множество других имен. Они есть в моем списке, рейхсфюрер!
– Вам известно, как они собираются действовать, Танцман?
– Моё расследование остановилось из-за ареста Евы Шрат. Причем меня никто не уведомил об этом аресте. Я не знаю, за что задержали моего сотрудника.
– Откуда вам известно об аресте фройлен Шрат, Танцман?
– Я знаю, что это работа гестапо.
– Вы сами просили их вмешаться.
– Нет, рейхсфюрер! Я просил штандартенфюрера СС Вильгельма Бока только оказать мне содействие, но не вмешиваться в дело. Бок по-своему понял мою просьбу. И я думаю, что покушение произойдет в ближайшее время. Потому некто и хочет замедлить мое расследование.
Гиммлер понимал, чего хочет гестапо. Похоже, что заговорщики решили обойтись без него. Рейхсфюрер СС им был не нужен. А тут еще и ищейки Мюллера подключатся. Потому Танцман избрал верную тактику наступления.
Гиммлер поднял трубку.
– Соедините меня с Мюллером! Да! Это срочно!
Вскоре на другом конце он услышал голос:
– Группенфюрер Мюллер у аппарата.
– Что происходит у вас в ведомстве, Мюллер? Мои люди не могут завершить важную операцию.
– А что случилось?
– А вы не знаете?
– Нет. Но догадываюсь что это снова межведомственные недоработки. Такое бывает.
– Мне звонил Кальтенбруннер и сообщил, что бригаденфюрер Танцман со своими обязанностями не справляется. Между тем как один из агентов Танцмана пропал, и я знаю, что этого агента взяли ваши люди, Мюллер.
– В каком районе взяли вашего агента?
– Я этого не знаю, Мюллер. Но Ева Шрат у вас. И вы знаете про это.
– Вы не поверите, но я в первый раз от вас слышу это имя, рейхсфюрер. Скажите мне, кто взял вашего агента?
– Люди штандартенфюрера СС Вильгельма Бока.
– Я выясню все о вашей женщине. Как её имя?
– Оберхельферин Ева Шрат…
* * *
Гиммлер сказал:
– Мюллер утверждает, что ничего не знает о Еве Шрат. И я думаю, что на этот раз он не врет. Я это понял по его голосу. Манеру Мюллера я хорошо изучил.
– Ему могли и не доложить. Но взяли Еву наверняка по приказу Вильгельма Бока.
– Вашего приятеля, Танцман?
– Бок видно почувствовал нечто горячее и ухватился за дело.
– Нечто! Это провальное дело 1942 года! Столько ресурсов тогда было потрачено зря. И ваш Вильке выдал это за свой успех. Но его обвиняют не только в подтасовке фактов.
– Вильке опытный офицер и я ему верю. Не могу сказать ничего о деле 1942 года в Харькове. Но сейчас он один делает больше, чем все гестапо Мюллера.
– Вам известны подробности?
– Можно сказать и так, рейхсфюрер.
– Говорите! – приказал Гиммлер.
– В самом скором времени заговорщики планируют убить фюрера! Исполнителем будет полковник граф фон Штауффенберг!
– Вы отдаете себе отчет, Танцман?
– Да, рейхсфюрер!
– Фюрер лично принимал Штауффенберга у себя и оказал ему доверие. Вы хотите сказать, что сам фюрер приблизил врага? Штауффенберг герой африканской кампании. Ему дал высшую оценку фельдмаршал Роммель. Вы настаиваете?
Танцман пошел ва-банк:
– Да, рейхсфюрер!
* * *
Берлин.
Отделение гестапо.
Телефонный звонок.
12 июля, 1944 год.
12 июля в 12.15 штурмфюрер Курбис смог поговорить по телефону со штурмбаннфюрером Дитером Шенком, который ранее занимал пост начальника крипо Львова. Но ныне он уже находился в Кракове по новому месту службы.
– Под вашим началом служила оберхельферин Шрат, герр Шенк.
– Да. Отличная сотрудница.
– Вы дали ей хорошую характеристику.
– Я переведен в Краков для важного задания, и готов взять к себе оберхельферин Шрат снова.
– Вы могли бы назвать её мягкотелой?
– Шрат? Нет.
– Она присутствовала на допросах?
– Часто, – ответил Шенк. – Это была её работа как переводчицы. Но что случилось?
– Простая формальность, герр штурмбаннфюрер. Нас интересует насколько Ева Шрат впечатлительна.
– Она лично при мне пристрелила одного партизана.
– Что? – удивился Курбис.
– А что такое? Это вас удивляет, штурмфюрер?
– Я ничего такого не знал за фройлен Шрат. Благодарю вас за информацию, штурмбаннфюрер. Хайль Гитлер!
Курбис положил трубку и срочно пошел докладывать Лютеру. Теперь никаких сомнений не осталось.
Лютер также был удивлен сведениями и решил времени больше не терять.
– Будем использовать вашего карлика, Курбис.
– Я все приготовлю. Я думаю, что затягивать мы не стаем.
– Да. Все готовьте на завтра. Но помните, что она не один раз видела допросы. И сразу заметит, если действие будет ненатуральным.
– Вы же сами видели Карла в деле, герр Лютер. Все будет как на настоящем допросе…
* * *
В 14.50 на столе гауптштурмфюрера Лютера зазвонил телефон.
Лютер снял трубку:
– Лютер у аппарата!
– Это штандартенфюрер Бок!
– Да, герр штандартенфюрер!
– Что с Евой Шрат? Она вам что-то рассказала?
– Пока нет. Но я намерен провести допрос другого рода, и уверен, что добьюсь результата.
– Отпускайте Шрат, Лютер.
– Что вы сказали?
– Отпускайте Шрат!
– Но…
– Я отдал приказ, Лютер. Для вас я сделал все, что вы просили. Но рисковать своей головой не стану.
– А что случилось, герр штандартенфюрер?
– Группенфюрер Мюллер заявил мне, что я лично несу ответственность за свое решение арестовать Шрат. Если докажем её причастность к враждебной деятельности, то получим награды. Но если нет – ответим. Ибо Мюллеру по этому поводу звонил рейхсфюрер СС.
– Сам рейхсфюрер Гиммлер?
– Именно так. И если у вас сейчас нет ни одной зацепки, то вам нужно извиниться перед фройлен и отпустить её.
– Я только начал работать с Евой Шрат. Но я уверен, что дело перспективное. Дайте мне время, герр Бок.
– Вы меня, что не слышали, Лютер? Делом интересуется Гиммлер!
– Но он не знает обстоятельств! Я могу раскрыть шпионскую сеть, герр штандартенфюрер. И я чувствую, что иду в верном направлении.
– Ранее все было проще, Лютер. А теперь ответственность лежит на мне.
– Я готов принять всю ответственность на себя, герр штандартенфюрер!
– Вы только капитан и следователь Лютер, а я полковник и начальник гестапо! Поэтому группенфюрер спрашивать станет с меня! Выпускайте Шрат!
– Как прикажете, герр штандартенфюрер!
Лютер положил трубку. Пока «рыбка сорвалась с крючка». Но Лютер так этого дела не оставит…
